***
Дорогой, Жан! Было странно получить от тебя такое письмо. Обычно, ты все-таки предпочитаешь брать новый лист, если ты делал ошибку, поскольку не могу припомнить исправлений на бумаге, когда я в прошлые разы вскрывала конверт от тебя. Микаса. Два дня друзья-коллеги Жана спрашивали почему он такой бледный и ничего не ест. Кроме Пик. У него все больше создавалось впечатлением, что его для нее не существует - кроме работы. Жан, так что там с Пик и тобой? 2 Он долго вглядывался в лист бумаги, когда спустя две недели почему-то получил конверт от Микасы. На прошлое письмо он так и не ответил: не хватило мужества, да и писать в духе - “понимаешь, мне стало очень тоскливо из-за нераздельной любви” - не хотелось. По его внутренним ощущением он читал ее письмо час. Восемь слов. Зато каких. “Которые требуют ответа, идиот” - мысленно бубнил он. Жан решил себе дать день на размышления: какие дальнейшие действия он собирается предпринимать. Благо все-таки это не военные действия, поэтому из сопутствующего ущерба будут только его уязвленная гордость, самоуважение и репутация в глазах общественности, точнее его друзей. Последнее особенно горчило, поскольку означало, что Пик уж точно на него, как в той каюте, на него больше не посмотрит. Видимо для нее ночь, проведенная на том корабле, ничего не значила. Очень неловко тебе об это писать, но, чтобы точно обрисовать ситуацию, все-таки придется погрузится в детали…***
— Чего-то Пик не видно, — сказал Конни, обильно смазывая тост. За столом сидели они втроем: Райнер, Конни и Жан. Армин и Энни были откомандированы в другой город на встречу. — Рано, вроде, — пробормотал Жан, гипнотизируя чашку кофе, стоящую перед ним. Восемь утра было почти ночью для нее, обычно, если не было ничего важного и чрезвычайного, могла нежиться в постели до обеда, компенсируя работой до самой рассвета. — Для нас почему-то не рано с Райнером! — Так у вас комната на солнечной стороне, поэтому и просыпаетесь с первыми лучами солнца. Конни покачал головой и задумчиво жевал тост: — Может нам тогда койками махнуться? — Зачем? —Ты и так любитель ранних подъемов, а я страдать не буду. —У нас вообще-то прохладно после полудня, — все-таки решил добавить Райнер. —Я же не могу иметь две комнаты одновременно. — Ну, можешь, если вернувшись, что-то от Парадиза останется и у тебя будут деньги на покупку квартиры. — Только не бери на одну сторону, — добавил Жан, — потому что это полная жопа. С матерью в такой жили. — Кстати, как она у тебя там,— сменил тему Конни. —Нормально, — протянул Жан, — пока нормально. Время близилось к обеду: Пик еще не выползала. Сегодня у них был званный обед и Пик не могла об этом забыть. Может с ней что-то случилось. Жан начал сильно беспокоиться. Вот он уже стоял у ее двери и легонько постучал. Ответа не было. “Блять.” Он, стараясь производить как можно меньше шума, медленно повернул ручку двери и открыл. Пик бессовестно дрыхла. И это было завораживающе. Солнце постепенно начинало подкрадываться к ней, но она все еще была в тени. Лежала, свернувшись, как большая кошка, обнимая руками подушку, а ногами одеяло. Жан еще раз постучал по двери. Пик завозилась в кровати. Как бы ему не хотелось сейчас к ней подойти, сесть на кровать и поцеловать в щеку, ему было известно, что ей точно это не понравится. Сердце очень неприятно сжало. Но будить ее надо было - до выхода оставалось полчаса. Он подошел ближе к кровати, нависая тенью, но предпочел разглядывать пейзаж за окном. Внятной реакции от Пик никак не последовало. —Так, Фингер, это уже не смешно, — почти прошипел он. — Вообще-то очень, — не очень сонно ответила она. — Нам собираться надо вообще-то. — Могли бы пойти без меня, — Пик откинулась к изголовью и лукаво на него смотрела, наблюдая за любой его реакцией. — Прости, но в приглашении твое имя есть и ты единственная из нас, у кого есть интеллект, так что нежиться весь день в кровати не получится. — Ему хотелось на нее взглянуть. Очень. Но ему не хотелось, чтобы этот образ Пик преследовал его, поскольку он кожей чувствовал желание или даже потребность остаться с ней вместе, целовать ее пока не станет дурно, смотреть в ее хитрые глаза и не видеть в них едкой усмешки или тоски там. — Не думала, что мое главное достоинство обернется против меня же, — беззлобная усмешка была в ее голосе. Она встала с кровати и подошла к нему: — Если мы в такой спешке, то может поможешь мне собраться? — Пик смотрела на него, слегка прищурив глаза. Она стояла так свободно в белой ночной рубашке. Жан потупил взгляд и раскраснелся, он постоянно чувствовал себя мальчишкой рядом с ней. Без какого-то либо ответа он метнулся из комнаты. Званный обед прошел достаточно обычно: Райнер пытался произвести хорошее впечатление, но случайно залил вином горячее Жана. Все сделали вид, что ничего страшного не случилось.***
Так, как я поняла из твоего последнего письма, ты прям умираешь от любви к Пик, что это уже граничит с нездоровой манией, но ты держишь себя в руках. Хорошо. Продолжай сохранять голову холодной, хотя тебе это бывает сделать непросто. Еще я поняла, что просто поговорить ты с ней не можешь, потому что “все слишком запутано” и “она такая красивая, что рядом с ней я звучу, как сельский дурачок”, так ведь? Смотри, что тут можно предложить: Во-первых, придумать какой-нибудь другой способ общения с ней, в котором ты будешь уверен и продемонстрируешь себя с лучшей стороны. Во-вторых, попробовать все-таки провести с ней время вместе и наедине, поскольку я понимаю, как могут смущать наши товарищи. В-третьих, сказать все напрямую. Понимаю, что вариант уж очень рискованный, поскольку большой шанс у тебя получить отказ и, будем честны, это разобьет тебе сердце, а это в свою очередь может повлечь для тебя не самые приятные и последствия и явно скажется на вашей дальнейшей работе. В-четвертых, переспать с ней. Но сам понимаешь, что прежде всего она должна быть на это согласна. С тобой-то все понятно. Удачи и держи в курсе! 3 Последний вариант немного обескураживал. Точнее, Жан прихуел, прочитав его в первый раз. Самое поразительное, что он понимал мысль Микасы: «любовь телесная, что перерождается в любовь духовную». Пока он остановил выбор на первом пункте. Выглядел вариант весьма уточнено: в любой момент можно было обратить это в шутку, забавную светскую игру, в которой никто никому не обязан. За неделю серьезных размышлений его скетчбук больше походил не на альбом для зарисовок, а на документы, в которых излагались планы секретных операций. Примерный план был следующим: А) “Книги” — подбрасывать их Пик и отмечать в тексте нужные цитаты и добавлять комментарии от себя (почерк она его знает). Б) “Рисунки” — делать различные зарисовки, наполняя их особым смыслом (так можно было показать себя с другой стороны). В) “Еда” — все же любят еду, особенно если она вкусная. На этом его полет фантазии иссяк. План “П” — постель — в расчет не берется. В данный момент.***
Мне очень понравились твои идеи, но все-таки понаблюдай за ней и за ее хобби, чем она занимается в свободное время. P.s. у тебя стало лучше получаться, если в том же духе продолжишь, смогу издательство уговорить, чтобы они взяли тебя художником для иллюстраций и обложек.***
Жан сидел за очередным отчетом, когда за спиной появился Армин. От неожиданности рука дернулась и на листе теперь красовался жирный черный росчерк. — Блять, Армин, тебя давно не пиздили, — кричал на него Жан, — а то сейчас я начну. — Прости, Жан, — Армин не выглядел виноватым, но получить от друга по лицу не хотел, — я хотел поговорить. — Ну, если хотел, то говори, — он постепенно начал остывать, взял новый лист бумаги и начал на него переносить текст с испорченного варианта. — Я заметил, что ты стал много получать писем от Микасы. Жан перестал писать и перевел взгляд на Армина, который решил выдержать паузу. — Ты, как это сказать, все еще не отпускаешь надежду? Жан два раза моргнул. — Просто, для обсуждения новостей и погоды слишком много писем, вот мне и стало любопытно. — Ну, — протянул Жан, пытаясь придумать вразумительный ответ, — мы обсуждаем сюжет ее новой книги, — почему-то конец фразу имел вопросительно-умоляющую интонацию. — Правда? Блин, классно, раньше она только со мной это делала, — кажется Армин догадался и на тухлую наживку не клюнул, — но почему она тебя посвящает в это? Вы ведь никогда не были близки. — Я ей портреты персонажей и иллюстрации рисую. Тут уже Армин смутился: — А посмотреть можно? — Я ей все отправляю, так что на руках ничего нет. Они сидели в тишине несколько мгновений. Армин встал: — Ладно, прости за то, что напугал тебя, — сказал он направляясь к двери. — Еще раз так сделаешь, то дверью по лицу получишь. — Понял-понял, прости еще раз, — виновато улыбался он, закрывая за собой. Последнее чего хотелось Жану, так это еще что-то объяснять Армину, поскольку последнему и так головной боли хватает, а втягивать его в свою личную жизнь не хотелось. Все было слишком сложно.***
Дерзай!***
Чтобы там Жан не планировал, но жизнь внесла свои коррективы. Пик тихонько к нему подобралась, когда он сосредоточенно рисовал люстру. По крайней мере, пытался. Она заправила его выбившуюся прядь волос за ухо. Пожалуй, ему давно надо была подстричься. — Ты чего не здороваешься? — А, я? — по ощущениям у него поднялась температура от ее прикосновения. — Жан, ты чего? —Я, — он звучал хуже, чем деревенский дурак. — Ладно, я пойду тогда,— она встала с дивана, на котором они сидели, — неплохая люстра. — Стой! — слишком громко произнес Жан. — Подожди, сядь. — он думал, что сказать дальше. — Привет, Пик. Что-то странное промелькнуло у нее во взгляде. — Привет, Жан, — сказала она, садясь чуть ближе. Весьма неловкое молчание окутало их. Жан отложил скетчбук и повернулся к ней. Он все еще чувствовал ее прикосновение. Пик вальяжно расположилась на диване и ее взгляд лениво перетекал по комнате. — Ты вроде хотел мне что-то сказать. Он слишком много хотела ей сказать, но не мог найти подходящих слов, что могли бы ее удовлетворить. Сглотнул, боднул головой, вздохнул, посмотрел на нее, снова опустил глаза, закусил губу. Жан утопал в своей трусости и беспомощности. Для него было неясно, почему Пик все еще сидела рядом. Такая красивая. — Спасибо,— тихонько посмеялась она, он что сказал это в слух? — Хотел сказать… — Да? — Приходи сегодня. — Куда? — она как будто специально заставляла его еще сильнее чувствовать себя олухом. — Ко мне. На ее лице редко можно было увидеть изумление, но видимо Жану удалось ее удивить. Пик придвинулась еще ближе, настолько, что он чувствовал, как запах мыла переплелся с ее собственным. — Покажешь свои рисунки? Вдруг он почувствовал в себе смелость, чтобы быть более наглым и напористым: — Если только фривольного толка. — А их много у тебя? — На всю ночь точно хватит. Пик заливисто хохотала: — Боже, какой же ты пошляк, надеюсь, что ты только что это придумал, — она положила голову ему на плечо. — Ну, вообще-то, — начал Жан тоном оскорбленной невинности, — они действительно есть. — Правда? — Ну, да. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза: — Пиздишь… — Целый блокнот! Он просто в ящике с замком хранится. — И ты действительно покажешь? — почему-то в ее голосе звучало…сомнение? — Да. Пик резко поднялась и начала его тянуть за собой. — А! Что ты творишь?! — пытался возмущаться Жан. — Идем смотреть твои похабные рисунки, — безапелляционно заявила Пик. Если до этого он был в смятении, то сейчас он был в ужасе: “Вдруг ей не понравится или я ей стану противен, а может она просто разочаруется во мне полностью?”. Но какое-то внутреннее чувство подсказывало, что все происходит, как должно. 4 Понимаю, что тебе иногда сложно справиться со своими чувствами и эмоциями, но Пик, вроде, не походит на идиотку, которая может не заметить твоего поведения рядом с ней. Поскольку, когда ты в кого-то влюблен, то выглядишь как полный кретин. Если ее ты устраиваешь, значит устраиваешь.***
Жан сидел на кровати, пока Пик, стоя у письменного стола, листала страницы его скетчбука. Стыд победным огнем сжирал его изнутри, поскольку идея показать ей рисунки была дерьмовой. Ему еще было далеко до того, чтобы соблазнять прекрасных дам своими роскошными зарисовками. — Нет, ну ты явно становишься лучше в этом специфическом ремесле, — сказала Пик, переворачивая страницы. — Спасибо,— понуро ответил он. — Ты чего такой грустный? — Хуй сосал невкусный… Она рассмеялась: — Так теперь мне придется гадать чей это был хуй. — Знаешь, такой метафорический, тот что по жизни нас по щеке бьет, — тяжело выдохнул Жан. — Интересные у тебя сексуальные предпочтения. — Я все-таки предпочитаю по взаимному согласию. Повисло неловкое молчание. Жан встал с кровати, подошел к Пик и заглянул через ее плечо в свой же альбом. “Анатомические” экзерсисы перемежались с зарисовками различных предметов быта: чашки, ложки, оружие, стопки книг и бумаг — следующая страница — предметы мебели, унылое лицо Райнера, статуэтки. — У меня есть шанс? — робко спросил Жан. — На что? — ответила вопросом на вопрос Пик. — На становление достойным художником? Сложно сказать, но вроде есть. На то чтобы меня поцеловать — даже больший, — лукаво прищурилась она и повернулась к нему. — Если дама просит, то мне сложно ей будет отказать, — решил подыграть ей Жан. — Не выебывайся, кокетка, — без злобы промурчала Пик. Жан наклонился и легко ее поцеловал. Ее всегда было приятно целовать, хотя сейчас вкус ее губ был другим: не было нервозности и грязи войны. Надеялся, что его вкус тоже изменился в лучшую сторону. Он провел носом вдоль ее щеки и снова прикоснулся губами. Жану кружило голову. Он почувствовал, как твердый переплет скетчбука уперся ему под лопатку, а вторая рука Пик обнимала его за поясницу. Жан подхватил ее на руки, чтобы их лица были на одном уровне. Ей пришлось обнять его за шею, все еще не выпуская альбом. — Все хорошо? — он смущенно ее спросил. Пик хмыкнула. — Это не ответ, — поцеловал ее в щеку Жан. — Думаю: ты меня хочешь на свой стол усадить или все-таки на кровать бросить? — А чего ты хочешь? Она прижалась к нему плотнее и отвернулась: — Чтобы ты не отпускал меня. Атмосфера в комнате после ее слов поменялась. Колкая игривости почти исчезла, уступая место чувственной искренности. Жан сделал несколько шагов к кровати и аккуратно сел, расположив Пик на своих коленях. Он долго вглядывался в ее лицо, пытаясь поймать ее взгляд: — Если что, ты можешь его отложить. Пик вопросительно подняла бровь, но, поняв о чем идет речь, положила альбом рядом с ними и улыбнулась. — Хочу тебя, — выдохнул Жан. — Дурацкая фраза. — Прости, других нет, — виновато покачал он головой, крепче прижимая ее за талию, — но мне действительно хочется, чтобы тебе было приятно со мной и тебя ничего не беспокоило. Теперь она уже потянулась его целовать. Ему приходилось немного себя сдерживать, чтобы не укусить ее за нижнюю губу, сильнее прижать Пик к себе, повалить ее рядом с собой на кровать, раздеть ее так, чтобы пришлось пуговицы по полу собирать и быть с ней. Рядом. Жан чувствовал, что ближе она его не подпустит. А место, выделенное ему ее глубоким взглядом пока устраивало его. Пиджак уже был брошен на пол, пуговицы на жилете расстегнуты, ворот рубашки ослаблен, а губы Пик были на его шее, все еще нежно целуя. Жакет лежал на его пиджаке, блузка и белье были там же, а ладонь Жана сжимала ее грудь, Пик выдыхала ему в губы. Чувствовать ее гладкую кожу под своими ладонями, прижиматься губами к ее плечам и ключицам, вдыхать ее запах, который дразнил его каждый день, ловить ее шальной взгляд, жмуриться от колкого ощущения пальцев в волосах. Не хотелось помнить кто он и кто она. Были только их тела, ощущения, которые затмевали все лишние мысли. Пик ушла под утро.***
Издатель одобрил рукопись. Где-нибудь через несколько месяцем после всех корректировок пустят в печать, и да, твои работы тоже понравились, поэтому тебе они уже сами напишут, надеюсь, ты не против, что я им дала твой адрес.***
На собрании нужно было внимательно следить за движением дискуссии, но голова Жана была занята совершенно другими мыслями. Сейчас для него вопрос: почему Пик не остается с ним утром - стоял на первом месте. Утешал он себя только тем, что, может быть, ей приятней было спать одной и это просто была ее такая привычка, которая к нему никак не относилась. Ему все равно хотелось увидеть ее рядом с собой в постели, на его сбитых простынях. Что действительно ослабляло удушающую хватку тревоги так это то, что она к нему возвращалась, запускала холодные ладони под ворот рубашки, притягивала к себе за галстук, растягивала пуговицы, давала понять, что он важен. Теперь его комната стало местом священного таинства, в котором их тела были объектом почитания и они могли наслаждаться друг другом. — Мой коллега, Жан Кирштейн, сможет вам помочь в этом вопросе и подготовить все нужные документы, — слова Армина вырвали Жана из прекрасного небытия его мыслей, — так, ведь? — Да, конечно, — быстро ответил он, заметив подозрительный взгляд Армина на себе. Совещание закончилось. Документы были собраны. Поклоны отвешены. Рукопожатия разданы. — Армин, перестань меня прожигать взглядом, — не смотря на друга, сказал Жан. — Прости, — стушевался он, — никак не могу тебя спросить о Пик. — О ком? — О Пик, ну, Пик Фингер, в прошлом Титан-Перевозчик, воин Марли… — Блять, я знаю кто такая Пик! В чем твой вопрос? — слишком громко сказал Жан. — Просто я запутался с кем ты роман крутишь. У Жана было ощущение, что на него ведро холодной воды вылили. — Это мои личные дела, Армин. — Я прекрасно понимаю, но если ты все равно хочешь остаться с Микасой, то неправильно вот так играть с Пик. Так вот как эта ситуация выглядит со стороны. Дерьмово. —Я не играю с Пик, — тихо ответил Жан. — Тогда отчего у тебя такая активная переписка с Микасой? — резонно возразил Армин. Жан тяжело вздохнул: — Я попросил совета у нее… — Какого еще совета? Жану хотелось умереть от стыда: — Как мне быть с Пик? Что сделать, чтобы она обратила на меня внимание и все такое… Армин немигающе уставился на него: — И она что? Согласилась? — Ну да… — А иллюстрации? — Мне издательство недавно договор прислало. Жан почувствовал, как Армин его развернул за плечи к себе и крепко обнял: — Боже, Жан, я так рад за тебя. — За что конкретно? — невнятно пробурчал он. — Ну за все! — За все прям рад? — Да!***
Что подарить ей на день рождение? Жан, может я уже за ней начну ухаживать - толку больше выйдет. Подарок подарить - хороший. Не слишком дорогой, но и не дешевый. Наделенный особым смыслом, но без странных намеков. Я думаю, с этим ты сможешь справиться. Кстати, меня тут Армин спрашивал не сильно ли ты мне докучаешь своими письмами - думаю, что ответить.***
Коробка с брошью лежала в письменном столе на том самом альбоме. Жан долго ходил и выбирал подарок для Пик, но все-таки смог определиться: вышитый камнями и бисером гранат. Приятная достаточно интересная, но не броская вещица, главной задачей которой было понравиться Пик. В идеале - чтобы она ее носила. “Великий” день был совсем скоро, но все напитки, что на празднестве Райнера были уже допиты. Они немного не рассчитали своих сил и думали, что выпьют больше: Армин обошелся двумя бокалами, Энни не понравился выбор вин, которые для нее больше походили на уксус; Жан слишком нервничал, у Конни болела голова, Пик и Райнер были единственными, кто уговорили одну бутылку. Подарки были подарены, именинник был растроган, все счастливы. Когда наступил день рождение Пик, у Жана уже был четкий план по вручению и поздравлению. Который скорее всего провалится, но уж слишком часто ему приходилось рядом с ней импровизировать. Был выходной день. Пик как обычно, пока он спал, вернулась к себе, хотя он и крепко прижимал ее к себе. Каждый ее уход среди ночи оставлял тонкую иглу в сердце, которая исчезала, когда Пик появлялась рядом. Сегодня ему нужно было отдать подарок наедине, поскольку его мелкая душонка рассчитывала на чувственную благосклонность с ее стороны. Обнаружена была Пик на все том же диване в гостиной листающей книгу — он не обратил внимание на название: — Доброе утро, Жан! — промурлыкала она не открываясь от книги. Он улыбнулся и положил на страницы коробочку, — и что это такое? — Ну, откроешь - узнаешь, — бесхитростно ответил он. Увидев содержимое, она сначала обрадовалась, а потом усмехнулась, будто бы разгадав страшную тайну. — Не знаю, смогу ли я такое принять, — Пик вертела брошь в руках, наблюдая за бликами на поверхности. — Наверное, можешь, — Жан судорожно начал в голове перебирать варианты, где он мог оступиться. Она приколола брошь к кремовой блузке. — Эх, кажется, быть мне придется с тобой только осенью и зимой, — лукаво на него посмотрела. — А почему? — Придется покидать твое подземное царство, чтобы наступала весна. — Какое еще царство и причем тут смена времен года? — он не имел ни малейшего представления, о чем она говорит. Пик рассмеялась. Жан раскраснелся. — Так тебе подарок понравился? — Очень, дай я тебя обниму, — она сделала жест, чтобы он наклонился, — спасибо тебе, — шепнула на ухо. — Носи с удовольствием, — сказал Жан дежурную фразу, обнимая ее крепче, — но что там с гранатами не так. — Все так с ними, — Пик посмотрела на него, — просто символично. — В хорошую сторону? — Да. 5 Какой же ты влюбленный дурак! Одна надежда, чтобы ее это устраивало.***
Утро. Причем выходного дня. Жан находился на той прекрасной грани пробуждения, когда сознание могло вволю наслаждаться сном. Всю ночь ему что-то снилось, но это были насколько не связанные между собой сцены и образы, что придавать им значения вообще не стоило, главное: они оставили приятное послевкусие замешательства. Кто-то опустился на край кровати с мерзким намерением его окончательно разбудить - Жан уже приготовился к лихорадочной тряски за плечо или к бойкому приветствию на ухо. Но кто-то достаточно миниатюрный тихо забрался под одеяло. Значит, это точно были не Райнер или Конни. — Ты не Армин, — тихо пробурчал Жан в подушку, — и уж точно не Энни. — А почему? — ответил “таинственный” голос. — У них есть дела поважнее, что лезть ко мне в постель, — сказал Жан и повернулся к Пик. — Мне казалось, что всем это интересно, — она приподнялась на локте. Почему-то она была уже почти одета и собрана. Жан решил промолчать и посмотрел на нее: — Сходишь со мной на свидание? — предложение как-то само сорвалось с губ. — На свидание? А зачем? — Чтобы затащить тебя в койку. Его шутка Пик понравилась. Честно говоря, ей всегда нравился его очевидный и похабный юмор. Она посмотрела на него с прищуром и провела рукой по его взлохмаченным волосам: — Ты мне больше нравишься утром, почему-то. Он посмотрел на нее, но тут же опустил взгляд: — Но ты все-таки согласна со мной сходить на свидание? — почти смущенно произнес Жан. — Сегодня? — Сейчас, — уже уверено он ответил, — только мне нужно будет собраться, — добавил после короткой паузы. — А цветы будут? — Разумеется. — А какие мои любимые? — Пик как-то странно и игриво посмотрела на него. — Я не знаю… — щеки горели от стыда, наверно теперь она с ним точно не захочет пойти. Заметив перемену в нем, Пик положила ладонь на его щеку: — Ты чего, кот? — Как ты меня назвала? — никто его еще до этого “котом” не называл. — Ну, “кот”: потому что иногда ты мне напоминаешь большого и красивого кота, — почти шепотом объяснила Пик. Она быстро оказалась в его крепких объятьях и почувствовала короткие поцелуи на своей шее, щеке, губах. “Кот” оказался еще и ласковым. — Ты же сказал, что тебе надо будет собраться, — смеясь, вспомнила Пик. —А ты, как я понимаю, будешь усиленно подглядывать, — лукаво ответил Жан, выбираясь из кровати. Пик все еще продолжала мять свой повседневный костюм на его простынях. Это было даже красиво, но ему все же пришлось оставить ее одну, чтобы умыться и почистить зубы. Это было очень странным — стоять обнаженным в комнате и выбирать белье, пока его спина прожигалась пристальным взглядом одной важной особы. Даже если он поворачивался, чтобы уличить Пик — она мастерски делала вид, что ее интересует осенний пейзаж. Сегодня он решил обойтись костюмом двойкой, и, стоя перед комодом, не мог приделаться ни с заколкой для галстука, ни с самим галстуком. — Помочь? — она уже стояла рядом и разглядывала его скромную коллекцию аксессуаров. — Если хочешь, — если бы на ее месте оказался кто-то другой, то ему бы отвелась миссия пойти на хуй. Пик взяла два галстука: темно-зеленый с золотистыми ромбами и бордовый с черными полосами. Зажмурив один глаз, она то откидывал один, то прикладывала другой, но выбор свой все-таки сделала. Жан уж было хотел начать повязывать аксессуар, но холодные пальцы остановили его и Пик начала крутить петли шелковой ткани, сплетая аккуратный узел. — Спасибо, — тихо прошептал Жан. — Подожди…— Пик взяла золотой зажим для галстука и начала пальцами отсчитывать пуговицы на его рубашке, перешагивая с одной на другую. Дойдя до третьей, она приложила галстук к сорочке и зафиксировала его зажимом, оценивая свою работу, она провела ладонями по лацканам пиджака —отлично! Так, а теперь можешь сесть? — А зачем? — спросил Жан, уже устраиваясь на стуле: в руках Пик оказались его расческа и глина для укладки, — так, подожди, я смогу сам справиться. — Боишься, что будет плохо? — Нет, просто…—он сидел, пытаясь подобрать слова, но Пик уже стояла у него за спиной. Жан глубоко вздохнул, когда почувствовал как ее пальцы перебирают его еще спутанные со сна волосы. Это было чересчур приятно. Чего-то сверх вычурного Пик не пыталась сделать с его прической, только слегка отвела челку со лба и прошлась глиной по всей длине, чтобы ее зафиксировать, но каждое действие с его волосами отзывалось в нем приятной дрожью, которая конечно не была не замечена. — Спасибо, — произнес Жан, обнимая Пик, — кажется мы почти собраны. — Не-а. — А что так? — Не могу туфли выбрать: сегодня были у меня другие планы. — А какие? — Тоска невразумительная, — произнеся это, она прихватила его под локоть и повела к себе. Ее комната была больше, поскольку до этого там жила Энни, которая после череды увлекательных событий переползла жить к Армину, оставив Пик наслаждаться личным пространством. Не сказать, что комната была в идеальном порядке: книги, предметы одежды валялись на полу, но это не было катастрофой. Единственное, что содержалось образцово - это обувь. Пик очень любила красивые туфли на высоких и не очень каблуках, поэтому всегда старалась приобрести, даже на скромную зарплату, дорогую и красивую пару. Выбрать из них действительно было сложно, но, оглядывая полки взглядом эксперта и учитывая прогноз погоды, Жан взял пару замшевых лодочек с ремешком. — В них удобно ходить? — спросил Жан. Пик довольно кивнула и, взяв из его рук пару и оперевшись на него, начала обуваться. — Можно? — робко спросил он, — ну, застегнуть ремешок, чтобы тебе не наклоняться. — Тебе бы лишь бы на коленях постоять, — засмеялась Пик. —Перед прекрасной дамой можно, — вернул он, продевая полоску замши через застежку, — у тебя тут дырка на чулке, — обводя край пальцем, указал Жан. — Под юбкой незаметно. — Как скажешь, — он поднялся с колен и коротко поцеловал Пик. Когда они собирались покинуть свою служебную квартиру, почти из воздуха материализовался Конни: — Эй, вы там куда намылились? Жан и Пик переглянулись. С одной стороны, Жану не хотелось врать лучшему другу, с другой - это его личное дело зачем и куда он собирается идти, тем более с прекрасной спутницей. —Так, короче, — начал Конни, — меня конечно пиздец занимает куда вы нам там вдвоем направились, но у нас закончился хлеб. — Блять, так сам сходи, — ответил Жан. — Влом, а вы тут уже собранные нарисовались, — Конни начал что-то писать в блокноте, который он достал из кармана брюк, — так, смотрите, тут список продуктов. Пик взяла вырванный листок и внимательно по нему пробежалась глазами: — А что у нас за праздник? Жан заглянул через ее плечо: Конни указал, что кроме хлеба срочно требуется шампанское (3 бутылки), вино (белое 5 шт. и красное 5 шт.), три вида сыра (каждого по кг.) и много чего по мелочи. — Братан, я конечно понимаю, но мы с Пик даже вдвоем не упрем. — Бля, да возьмите Райнера с собой. — Конни, прости, но мы не собираемся брать с собой Райнер, — сказала Пик. Он очень вдумчиво оглядел их и, почесав голову, вынес вердикт: — А, вы это, на свидание идете, — Жан и Пик опять переглянулись, — тогда это: ни пуха ни пера. — Что? - начал был Жан, но почувствовал как Пик тянет его в выходу. — Пока, Конни! — попрощалась она, закрывая дверь. — Вы там только жратвы купите, — вслед крикнул их друг. Как только дверь захлопнулась, Жан и Пик, простояв несколько мгновений в тишине, рассмеялись: — Знаешь, Пик, а мне теперь страшно туда возвращаться. — Боишься сальных шуточек Конни? Или язвительных взглядов Энни? Жан открыл тяжелую подъездную дверь: — Да нет… просто ощущение, что нас обнаружили на месте преступления с орудием убийства в руках, — задумчиво протянул Жан. — Особой тяжести? — Пик взяла его под руку. Он промолчал. Практически всегда последнее слово оставалось за ней, однако надо было спросить самое важное: — Куда пойдем завтракать? Пик глубоко задумалась: — Да куда угодно, без разницы. 6 Прочла критические статьи по поводу своей книги. Вроде и похвалили меня, и написали, что-то про «новое веяние в элдийской литературе» и «честность сердца, что бьется в разорванной грудной клетке», но даже не знаю. Зато теперь другое издательство предлагает огромный контракт. А у тебя там все хорошо с Пик?***
Тяжелый том в плотном переплете лежал на столе. — Ну, что? Кто первый читать начнет? — спросил Райнер, вертя в руках книгу, — Армин, ты вроде с Микасой на контакте, может ты знаешь о чем там написала? — Я, полистав, увидела только постельные сцены, — меланхолично протянула Энни, — может это просто удача. Иллюстрации хуйня полная, кто их только утвердил? Райнер пролистнул на выходных данные: — «Жан Кирштейн». Подожди…Так это Жан был? — Жан, который? Наш Жан? А хули он Микасе книжки иллюстрирует? — Я откуда-то знаю. Спроси Армина, он как бы тут сидит. — Тебе надо больше проявлять интереса к делам нашим. — Первое, иди на хуй, второе, это никак не относится к нашему делу, — на этих словах в гостиную вошла Пик, — о, Фингер, ты в курсе что там за дела у Микасы с Жаном? Энни получила в ответ только короткий отрицательный кивок: — А, ну ладно, — она снова повернулась к Армину, — адресую вопрос теперь тебе. — Ты могла его сразу мне задать, — ответил он. — А когда ты начал с Жаном спать? Почему-то Армин не нашелся с ответом.***
Микаса, привет! Это Пик Фингер. Думаю, ты не ожидала от меня письма, но вот оно здесь. Твой роман просто замечательный, я в полном восторге. Я, честно, не ожидала, что будет ну так хорошо, поэтому в этом эмоциональном порыве пишу великому автору! Спасибо большое!***
— Жан-жан-жан, — Пик проводила пальцем по его носу, — есть вопрос. — Давай. — Чего у тебя там с Микасой,— она внимательно наблюдала за его лицом, но выражения пойманного за руку преступника не было, только глупое смущение. — Честно? — Пик кивнула, — ты во мне разочаруешься. — Ну, давай, мне даже стало интересно чего там такого страшного. — Я попросил у нее совета, — начал Жан, — блять, давай я тебе просто письма покажу. Не очень большая стопка вскрытых конвертов, перемотанных бечевкой, оказалась у Пик в руках. Просматривая сами исписанные листы, она начала тихо хихикать и ухмыляться: — Согласна с каждым ее словом.