Омежьи хитрости

Чимин нервно трёт запястье, собираясь с духом. Всего-то и нужно, что зайти в комнату брата и попросить о помощи, в которой тот точно не сможет отказать, а потом плавно вывести на то, что его друзья смогут. Несложно. Решаемо. Даже особо манипулировать не надо — Хоби, солнышко и зайка, всё сделает сам. Но Чимин всё равно нервничает, когда коротко стучит в его комнату и робко тянет: — Хосокки, я могу войти? — Стой! — Чимин слышит звук падения, следом — звук нервного подъема и торопливые шаги, прежде чем ему открывают дверь. — Да! Что-то случилось, Чимин-а? — Всё нормально? — Хосок выглядит красным: все его лицо буквально пылает, а дыхание такое судорожное и сорванное, что Чимин невольно принюхивается, но не чует ничего странного. Что ещё омега могла бы делать, чтобы покраснеть до такого состояния, казалось бы? Но запаха смазки вроде как нет. Он неуверенно тянет: — Ты… красный. — Я… д-да, делал тут, не важно, — Хосок выныривает из комнаты и оттесняет Чимина в коридор их квартиры, закрывая за собой дверь. — Ты хотел что-то? Или я, э, помешал тебе? — Ах, да, — Чимин неловко поправляет круглые очки на переносице и смущается, — у меня, мм, проблемы с физикой, — он слышал, что Мин Юнги превосходен в ней, — и с химией, — совсем не потому что в ней преуспевает Ким Намджун, — а у меня зачет послезавтра, — через две недели, — и я хотел попросить о небольшой помощи? Может… конспекты… — Ты же знаешь, я все сжег, — Хосок хмурится и нервно жуёт нижнюю губу. «Давай же, — думает Чимин, — делай так, как ты всегда делаешь, брат». Но старшая омега не торопится, неловко переминается с ноги на ногу и смотрит исподлобья, сводя бровки на переносице. Словно он борется с чем-то внутри себя, но в итоге проигрывает. Выглядит он точно не счастливо, когда неохотно предлагает: — Я могу попросить Шугу и РМ-а помочь тебе? — А это не затруднит их? — сразу соглашаться нельзя, Чимин знает это правило, как никто другой. Не то чтобы они с братом были омегами-конкурентами, но всё же, всё же порой надо перестраховаться. Чимини — маленький глупенький братик, который только-только представился омежкой и ещё ничего не знает о сексе. Совсем-совсем. — Ну, я спрошу — в любом случае за спрос денег не берут, — Хосок немного неловко пожимает плечами и нежно ерошит Чимину волосы, ободряюще хмыкнув: — Не беспокойся об этом, малыш, хён разберётся. Если они согласятся, то никто не сможет подготовить тебя лучше. — Спасибо, хён-ним, — Чимин невольно краснеет, втягивая голову в плечи, пока его продолжают ласково гладить по пушистым волосам, и чувствует, как у него что-то сладко-сладко сжимается в животике при мысли о подготовке. — Ты мне очень поможешь. — Заходи, я позвоню им прямо сейчас, чего откладывать. Посидишь пока у меня на кровати, ладно? — Хосок слегка сторонится, пропуская Чимина внутрь, и младший проскальзывает мимо него маленькой мышкой, прижав тетради к груди. Комната Хосока не похожа на обычную комнату омеги и даже на комнату самого Чимина — в ней нет мягких одеял, подушек и плюшевых игрушек, к которым Чимини, стыдно признаться, испытывал самые нежные чувства. Она выглядит скорее по-альфьи: небрежно разбросанные вещи, сваленные кучами, развешанные плакаты на стенах, затаившаяся в углу барабанная установка и крупный игровой компьютер. Во всём этом хаосе довольно милый худенький Хосок с улыбкой-сердечком и мило загибающимися под шапкой ушками смотрится немного странно и неуместно, но Чимин уже давно привык, что его старший брат-омега слегка выделялся на фоне остальных и даже друзей в основном находил среди альф. Он осторожно присаживается на расстеленную кровать, воспитанно подобрав ножки и положив стопку тетрадочек себе на колени. Хосок же лениво плюхается в своё специальное игровое кресло, закинув ноги на стол, и тянется за телефоном. Чимин слегка покачивает не достающими до пола ножками и тихонечко любопытно оглядывается в поисках причины, которая могла заставить старшего брата так раскраснеться. Но ничего похожего на секс-игрушки, журналы или видео он не находит, а рыться Чимину не позволяет совесть, так что он просто терпеливо ждёт. — Шуга, привет, — Чимин моментально переключает взгляд на заговорившего Хосока. Тот сидит к нему боком и, разговаривая, немного нервно крутит в тонких пальцах ручку. — Ты с?.. О, супер, да, я хочу спросить, можете ли вы с Джуном помочь моему младшему братишке с уроками? — Чимин задерживает дыхание, боясь сделать даже вздох — как же ему хочется, чтобы ему сказали да. — Так-так, эй, слушай, это все же мой брат, выбирай выражения, тц, — Хоби пусть и звучит раздраженно и грозно, но с покрасневшими кончиками ушек выглядит скорее смущенным. — Что? Не заче-ем, Шуга, твою… просто да или нет, не еби мне мозг. «Потому что будешь ебать меня», — Чимин прикусывает кончик языка зубками, чтобы оставить пошлые слова при себе. Ему жаль, что он не слышит голоса Юнги, но в то же время и хорошо, потому что стоит глубокому бархатному баритону проникнуть в чиминово сознание — он все, он тает. Сразу же хочется лечь лицом в пол, высоко задрать попку и стыдливо похныкать, прося большой альфий член. — Вот сразу бы так, — Хосок широко улыбается, убирает ноги со стола и поворачивается к Чимину, крутанувшись на кресле. Он хмурится: — Что? Да не… сейчас спрошу. Чимин-и, Юнги хочет знать, когда прийти, да завали ебало, Шуга, — так странно слышать, как голос Хосока меняется в зависимости от того, к кому он обращается, — ладно, блять. Чимин, Юнги хочет знать все лично. Чимин неловко встает с уже насиженного местечка, поправляя на ходу сползающие очки, и тянет ладошку, чтобы взять телефон брата. На заставке фото Юнги: он широко улыбается куда-то вбок, показывая острый клычок, волосы у него черные, зачесанные назад, открывающие вид на выбритые виски. Чимину странно видеть их чёрными, потому что с момента их знакомства Юнги привлекает внимание своей огненной гривой. — Привет, Юнги-хён, — Чимин гулко сглатывает, кидает короткий взгляд на поднявшего бровь Хосока и возвращается на кровать. Говорить он будет только сидя, потому что вероятность, что ножки перестанут держать, опасно велика. — Привет, Чимини, — голос Юнги, низкий, хриплый и потрясающе грудной, глубокий голос настоящего альфы, проходится по всему телу Чимина судорожными сладкими мурашками. Он непроизвольно поджимает пальчики на ногах и кусает пухлую нижнюю губку, чтобы не заскулить, когда альфа мурлычет: — Хоби сказал, что тебе нужна наша помощь. Это правда, малыш? — Д-да, хён, — Чимин чувствует, как его уши начинают краснеть, и молится, чтобы вслед за ними не вспыхнули и щеки. С Хосока вполне станется догадаться. — У меня зачеты по химии и по физике, и я… Я н-не совсем их понимаю, если честно. Было бы очень здорово, если бы вы с Намджуни-хёном смогли мне помочь… подготовиться. — Что ж, думаю, ты обратился по адресу, — Юнги на том конце провода усмехается, вызывая у Чимина вдоль спинки крупные марширующие мурашки, и добавляет: — У нас с Джуном как раз сегодня есть свободное время. Успеешь подготовить все необходимое к нашему приезду, Чимини? — Д-да, хён, я в-все сделаю, — Чимин все-таки краснеет сильнее и неловко опускает глазки, когда видит, как наблюдающий со стороны старший брат подозрительно прищуривается. Хосок скрещивает руки на груди и прикрикивает: — Шуга, не смей клеить моего младшего брата! Яйца оторву! Юнги в трубке низко раскатисто смеется, а Чимин пищит от смущения, закрывая ладошкой динамик, и шипит на старшую омегу: — Хён! Никто меня не клеит, Юнги-хён просто попросил подготовить учебники! — То-то ты сидишь с красной мордашкой, — Хосок неодобрительно ворчит и как-то странно косится на телефон. — Юн, если ты прямо щас урчишь ему на ушко двусмысленности, вся моя внутренняя старшебратская натура тебя осуждает. Прекрати смущать ребёнка! — Хён! — Чимин снова пищит, смущенно нахмурив бровки. — Я бы попросил тебя передать ему завалить ебало, но такие грубые слова не должны звучать из ротика такой милашки, как ты, — Юнги хрипловато фыркает, и Чимин буквально чувствует, как у него начинают дрожать бёдра — он быстро кладёт ладошку между ними. — Так что… через сколько нам нормально приехать? Ты-то свободен сейчас? — Я да, я свободен, — Чимин облизывает пересохшие пухлые губы, взволнованно поджимая пальчики. — Вообще, сколько вам там на дорогу надо? Минут двадцать? — не то чтобы Чимин считал и следил за сколько альфы приезжают к его брату, когда они договариваются. Это совершенно не так. — Думаю, я успею всё сделать. — Вот и славно, передай телефон обратно Хосоку, крошка, — ласковое прозвище провоцирует Чимина призывно заскулить и показать альфе, что он прав: перед ним крошка, послушная полезная крошка, которую можно использовать, но пилящий взгляд Хосока между лопаток прямо-таки давит все соблазнительные звуки в утробе. — И что ты наговорил Чимину? — зловещий тон вопроса не вяжется с тем, как Хосок не спускает с него подозрительного взгляда. — Что… А, ну… да, запись в студии. Там осталось только… что, постой-постой, Шуга, я не могу оставить брата на вас… — Чимин с любопытством смотрит, как вся напускная агрессия рассеивается, уступая место растерянности. — Нет, я доверяю вам, — пальцем Хосок задевает кнопку громкости и ушки Чимина успевают уловить остаток вопроса «…веряешь Чимину?». — Не то чтобы нет, просто… слушай, Юн, это… да, не, не перебивай, господи, хватит тараторить, — Юнги говорит быстро, так что даже с увеличенной громкостью Чимин не может разобрать полностью слов, но вид потерянного брата его однозначно веселит. Хосок хрипло чертыхается, ероша свои волосы: — Черт, блять. Ладно, я всё сделаю, но ты понимаешь, это займет ну минимум несколько часов? И что, да, я просто… Волнуюсь я, блять. Повисшая из-за замолкнувшего Хосока тишина позволяет Чимину услышать спокойные слова Юнги: «О чем волноваться? Мы просто будем учить уроки, Хо, а это даже не биология, где наглядный пример может быть необходим». — Делайте, блять, что хотите, — Хосок скидывает звонок и долго смотрит на экран телефона, прежде чем перевести тяжелый братский взгляд на Чимина. Его голос звучит опасно: — Ничего не хочешь мне рассказать? — Мне просто нужна помощь, хён, — в этот раз Чимин позволяет щекам покраснеть сильнее и подпускает в голос лёгкую тень наступающих слёзок: — Ты ведь знаешь, что я стесняюсь, когда чего-то не понимаю. Ты думаешь, я попросил Юнги-хёна помочь, чтобы… чтобы… — он запинается, краснея ещё сильнее и опуская голову, и ждёт. Хосок ловится как по щелчку. — Чимини, боже, прости меня, — пристыженно заворковавший Хосок тут же оказывается рядом, утягивая его в объятия и утыкаясь носом в пушистую макушку. — И как я только… Прости, ты ведь такой маленький ещё, я просто… Твой старший брат идиот, малыш, прости меня. — Не надо, хён, все нормально, — Чимин прижимается к тёплому, мягкому брату, обвивая его руками, и утешающе гладит его по спине маленькими ладошками. Отчасти внутри ему стыдно, но сейчас внезапно пробуждающиеся у Хосока время от времени старшебратские наклонности были совершено ни к чему. — Я не думаю, что Юнги-хён имел в виду что-то… неправильное. Хосок невнятно стонет что-то похожее на «что-то неправильное, кроха, господи» и отстраняется, поцеловав Чимина в лоб. Он кажется слегка смущенным собственным проявлением чувств и улыбается своей привычной улыбкой-сердечком, пробормотав: — Чимини, Юнги прав, и мне действительно нужно будет уехать. Если что-то случится или… нет, если тебе просто вдруг станет некомфортно, ты всегда можешь позвонить мне или сказать Юнги и Джуну. Они, конечно, придурки те ещё, но не будут обижать или приставать, они знают границы. Просто не забывай о них напоминать, хорошо, малыш? — Х-хорошо, хён, — на этот раз Чимин смущается совсем по-настоящему, неловко потупившись. Обманывать любимого и, честно говоря, совершенно чудесного старшего брата, конечно, неловко, но то, что на кону, того стоит. Он знает, что совершенно не собирается напоминать о границах, но послушно добавляет: — Я буду хорошо себя вести, хён. Хосок некоторое время просто молча смотрит на него с каким-то странным выражением в глазах, а потом снова прижимает к себе, пробормотав: «Никогда не отпускать к альфам одного, никогда, блять» — Ну чего ты, хён, — Чимин нежно хлопает Хосока по спинке ладошками, утешающе воркуя: — Это же твои друзья, ты их знаешь несколько лет, что может пойти не так? — Вот именно, — Хоби отстраняется и берет чиминову мордашку в ладони, тиская щёки, и ворчит: — я их знаю. Ладно, я дождусь их приезда, передам из рук в руки, так сказать, а потом покину вас на неопределённый срок. Отписывайся мне каждые десять минут. — Хён! — Чимин возмущенно распахивает губки, надувшись. Это не входило в план. — Будешь возмущаться, и будет каждые пять, — Хосок отрезает, заставляя Чимина напрячься внутри. Не будет он этого делать, и всё тут. — Или вообще наберешь меня и включишь громкую связь! — Хён! Не говори глупостей, мы будем учиться, — Чимин очень надеется, что нет, и ему совершенно не нужен якорь на шее из отчетности брату в сообщениях или не дай бог в звонке, — если я буду отвлекаться каждые пять минут или ты будешь отвлекать нас болтовнёй, то это не принесет мне ничего хорошего, — добавив немного строгости в голос, Чимин продолжает: — Ты хочешь, чтобы я завалил экзамены? И остался на второй год? — Нет, но… — Хосок явно теряется от его напора, и Чимин этим пользуется. — Вот и всё, — он тоже умеет говорить резко, — ты переволновался совершенно на пустом месте, хён. И совсем мне не доверяешь. Чимин отходит на шаг и отворачивается. Черт. Это, наверное, перебор — так сильно бить Хосока по его же слабому месту, но иногда надо сделать больно, чтобы потом было хорошо. Брат обнимает его со спины и целует в макушку с тяжелым вздохом. — Ладно, ты прав, Чимин-и, я просто глупый беспокоящийся брат, — Хосок звучит разбито и грустно, но это длится не долго, он скоро снова смягчается: — Иди готовься, я пока переоденусь. Думаю, парни будут быстрее, чем через двадцать минут. Чимин невольно думает о том, что Хосоку просто надо найти альфу и заняться с ним сексом — его зашкаливающий материнский инстинкт иногда буквально сносит собой все на пути, — но он держит эти мысли при себе. Новый виток выяснения отношений он не выдержит. Оставив брата, Чимин идёт к себе, поправляя съехавшие на кончик носа очки. Ему тоже не помешает переодеться, но так, чтобы Хосок ничего не понял. Заперев дверь и тщательно проверив замок, Чимин легко скидывает с себя мягкие штаны домашней пижамки, её верх и нижнее белье. Оставшись полностью обнаженным, он слегка ёжится и идёт прямо к своему шкафу, зарываясь в коробку на дне самого нижнего ящика, надёжно прикрытую вещами. Там он хранит самые постыдные, самые тайные свои вещи, которые совершенно не стоит видеть кому-нибудь кроме него, в особенности Хосоку. Чимини мягко сдвигает вещи в сторону аккуратной стопочкой, открывает крышку коробки вытаскивает из неё купленное втайне нижнее белье. Это трусики — белые, кружевные и совершенно крохотные, почти не скрывающие ничего, с тонкой ниточкой сзади и нежным узором спереди. Чимини надевает их осторожно, разглаживая качественное кружево, а затем достаёт из коробки чулки. Тонкие, в крупную белую сеточку, они чудесно оттеняют золотисто-медовый оттенок его кожи и горячо сминают резинками мягкие, пухлые омежьи бёдра. Чимин медленно натягивает их на ножки и, не удержавшись, оттягивает, чтобы сеточка сладко-сладко приятно шлёпнула с глухим сочным звуком. Слегка повертевшись, он достаёт последнее оставшееся украшение — изящные подтяжки, лентой оборачивающиеся вокруг тоненькой талии — и, попыхтев, застёгивает и их. Чимин нежно хихикает от удовольствия, подойдя к зеркалу, и поворачивается, с удовольствием глядя на соблазнительные изгибы красивых бёдер, изящной талии и пухлой округлой попки. Он слегка оттягивает ягодицу в стороны маленькими нежными пальчиками, поправляя тоненькую перемычку трусиков, вертится и, удовлетворенно хихикнув, тянется к связанному бабушкой белому свитеру. Этот свитер мягкий, тёплый и уютный, Чимини всегда надевает его, когда волнуется или хочет чувствовать себя в безопасности, но есть у него одна замечательная особенность. Слишком широкий ворот, сползающий то с одного, то с другого круглого плечика. Уткнувшись носиком в мягкую ткань, он пару раз вдыхает сладкий приятный аромат — свитер пропах его естественным запахом полностью. Свою первую течку Чимин проводил в нем, желая, чтобы рядом было хоть что-то родное, успокаивающее и утешающее. И теперь его нитки полностью пропитаны омежьим феромоном. Облизнувшись, Чимин натягивает его на себя и крутится перед зеркалом, глядя, как край свитера доходит ровно до начала чулок и, если двигаться, показывает из-под себя соблазнительные застежки подтяжек или низ попки. Он бы встретил Юнги с Намджуном прямо так, но Хосок, пропади он пропадом, решивший, что обязан блюсти его честь, портит все начало плана. Но не страшно. Натягивая на себя свободные серые спортивки, Чимин утешающе гладит себя по голове. Стоит старшему брату уйти, Чимини просто прольет что-то на себя и стеснительно снимет штанишки. Звонок в дверь будоражит. Еще даже не зная, всё ли удастся именно так, как он рассчитывает, Чимин уже предвкушает занимательное обучение. Надев очки, он выскальзывает из своей комнатки и идёт в сторону прихожей, тихонько переступая ножками. — …хорошо, ясно? Я оставляю вам своего младшего братика, не ведите себя как озабоченные альфа-самцы, придурки, — Чимин выглядывает из-за угла, смущённо подглядывая и подслушивая. Юнги уже в их домашних тапочках — розовых, с кошачьими ушками, они смотрятся невероятно мило и совершенно не сочетаются с темными джинсами с таким преступным количеством дырок, что это просто грешно. Чимин прикусывает нижнюю губу, когда понимает, что под его кожанкой вообще только майка, открывающая вид на крепкие сильные руки, увитые черными узорами татуировок. — Блять, Хоуп, мы похожи на извращенцев, что ли? Или на мудаков, которые пользуются любым шансом, чтобы трахнуть красивую юную омежку? — голос Намджуна, хриплый, низкий, пробирает Чимина до костей. Этот альфа тоже в темном, но его майка белая, а на ней какая-то накидка в сеточку. Чимин обязан её снять. — Мы думали, ты лучшего о нас мнения. — И неприлично обсуждать Чимина, когда он тут, да? — Юнги поворачивает голову и смотрит Чимину прямо в глаза. Этот темный, прожигающий, скользнувший по оголённому плечику взгляд вызывает в Чимине невероятно сильное желание послушно опуститься на колени и открыть ротик. Мин хрипло мурлычет: — Не прячься там, кроха. — П-простите, — Чимин робко пищит, сложив ладошки, и выскальзывает из-за облюбованного уголка, меленько поклонившись. Под пристальными, темными изучающими взглядами двух альф ему хочется только захныкать и инстинктивно принять покорную позу, но Чимини ограничивается только тем, что застенчиво опускает взгляд, пробормотав: — Большое спасибо, что согласились помочь, Юнги-хён, Намджун-хён. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне. Он снова делает небольшой поклон, потупившись, и, кажется, заставляет Хосока застонать от умиления. Для омег естественно инстинктивно сбиваться в стаи, а для старших, вроде Хосока, ещё более естественно присматривать за младшенькими. Так что Чимини не протестует, когда его на прощание нежно целуют в румяную щёчку, треплют по волосам и тискают. Хосок оставляет ему три тысячи наставлений, будто Чимину девять, а сам Хосок многодетная бедная мать, отправляющаяся как минимум вплавь до Кентукки, но это всё не слишком непривычно. А вот два больших, потрясающе горячих и сильных альфы в уютной прихожей — это что-то совершенно новое. — Пожалуйста, позвольте угостить вас чаем, — Чимин мило улыбается, слегка склонив голову к плечу и сложив ладошки. Он прекрасно знает, что кто бы там что ни говорил, но путь к сердцу альф лежит через желудок — горячая и сытная еда даст любой омежке сто очков вперёд. — Я готовил, но Хоби-хён не успел поесть. Вы не голодны? Учиться всегда проще на полный желудок. — Хочешь накормить нас, Чимини? Да ты просто золотко, — Намджун широко улыбается, демонстрируя белоснежные зубы и совершенно очаровательные ямочки на щеках, мгновенно заставившие Чимина растаять. В отличие от разговора с Хосоком, сейчас альфа звучит уловимо мягче и ласковее — его глубокий грудной голос тише, словно он не хочет напугать маленькую омежку. — Не думаю, что мы когда-нибудь отказывались от еды. — Тогда идите за мной, — Чимин высоко хихикает, не прикрывая рот ладошкой, и поворачивается, с удовольствием чувствуя заинтересованные взгляды, скользнувшие по стройной фигурке. На кухне он суетливо и быстро накладывает еду на стол, вежливо отказываясь на предложение помочь. У него важная миссия — накормить альф и снять с себя штаны, а если ему будут помогать, то одно из двух не получится. И дело явно не в еде. Так что когда последняя тарелка оказывается поставленной, Чимин ловко ведёт ладошкой и проливает на себя воду из специально приготовленного для маленьких гнусных целей стакана. — Ох, я такой неуклюжий, — Чимин застенчиво закрывает ротик ладошкой и со скрытым удовлетворением смотрит на растекающееся по штанине пятно, — думаю, можно же просто снять, да? Это… нормально? — Если тебе так будет удобнее, — Юнги улыбается, говоря это. Он совершенно очевидно разгадал план невинной омежки ещё тогда, по телефону, но позволяет ему играть, выполняя все внутренние омежьи желания и стремления. Чимину это льстит — не так уж много в мире альф, которые позволяют омегам себя соблазнять, наслаждаясь и не мешая. Если бы ему помешали… он бы, конечно, не был особо против, но расстроился. — Тогда, — Чимин оглядывается и решает, что покидать поле зрения альф нельзя. Так что он просто стягивает мокрые и совсем неудобные штаны, легко обнажаясь, и невинно надувает губки: — Надо повесить просушиться. Он разворачивается к альфам спиной, чувствуя, как два горячих взгляда скользят по стройным, обтянутым чулками ножкам. Это будоражит. Немного неловко настолько открыто демонстрировать себя, но на нём все еще бабушкин свитер, так что, закинув штаны на спинку стула, Чимин смущенно оттягивает край, прикрывая попу. — Тебе не холодно? — говорит Юнги, и Чимин невольно кидает осторожный взгляд на Намджуна — второй альфа не заинтересован? Но, судя по всему, он просто залип на том, как резинка обхватывает мягкую кожу бедра, сжимая её. Юнги мурлычет: — Если будешь сидеть на стуле, точно что-то простудишь, кроха. — Да, мы могли бы тебя накормить, — Намджун говорит это низко и хрипло, поднимая тяжелый взгляд жаждущих глаз с узкими вертикальными зрачками на задрожавшего Чимина. — А ты — нас. После этих слов Намджун демонстративно откидывается на спинку и несколько раз властно похлопывает себя по крепкому бедру, глядя на Чимина немигающим тяжёлым взглядом. — Садись, крошка. Чимин краснеет, чувствуя, как у него в животике сладко трепещут бабочки, и мягко подходит к альфам, буквально примагнитившимся к нему глазами. От жадного пристального внимания ноги слабеют и подгибаются, но Чимини всё равно робко замирает, прежде чем сесть. Он издаёт негромкий писк, когда большие горячие ладони мягко сжимают его бедра и тянут вниз, буквально сажая на свои колени, и окончательно заливается краской, едва не заскулив. Омега робко прижимается спинкой к широкой, размеренно вздымающейся крепкой груди и всё-таки не может сдержать скулёж, когда красивые, сильные руки Юнги с длинными пальцами мягко подхватывают его ножки и кладут себе на колени. — Ты так сладко пахнешь, крошка, — Намджун низко, хрипло рокочет, скользнув носом по изгибу красивой шейки, и глубоко втягивает воздух, бесстыдно обнюхивая и оставляя на ней свой запах. Чимин высоко, тоненько хныкает, прикусив нижнюю губу, и сводит коленки. Он слегка ёрзает, чувствуя, что совершенно по-сучьи потечёт ещё через пару шумных вдохов альфы, и податливо отклоняет голову, подставляясь. Намджун урчит: — Хочется облизать. — Правда, Джун? — Юнги усмехается и вдруг наклоняется вперёд, чтобы скользнуть носом по противоположной стороне шейки. Чимин крупно вздрагивает, заскулив, и непроизвольно хватается ладошками за крепкие плечи. Альфы шумно обнюхивают его, обжигают шею горячим дыханием, и Юнги низко хрипло рокочет: — Действительно сладко, крошка. — М-могу я?.. — Чимин срывается на всхлип, так и не договорив просьбу до конца, потому что чувствует, как Намджун прихватывает нежную кожу на его шее, в то время как Юнги клацает крупными клыками совсем рядом с розовым ушком. Чьи-то руки уже проскальзывают под свитер и бесцеремонно скользят по животику вверх, до сладко ноющих чувствительных сосков. Чимин совсем теряется, податливо откидывая голову назад и позволяя альфам делать всё, что им захочется. Он растворяется в терпких, густых, не перебивающих друг друга запахах Намджуна и Юнги, словно это две половинки одного целого, и его собственный, мягкий и нежный, омежий, разбавляет их концентрированный дурман. — Можешь что, крошка? — Юнги мягко целует его под ушком и скользит ладонью по щиколотке, нежно оглаживая икры. — Обнюхать нас? — Д-да… ах, — Чимин скулит, чувствуя, как сжимается от одной мысли об этом. Первым он тянется к Намджуну — Чимин уже полностью лежит головой на его плече и надо всего лишь повернуть её вбок, чтобы уткнуться в крепкую шею. Чимин чувствует, как его ножки дрожат, как большая ладонь Юнги поднимается все выше, совершенно не способствуя успокоению. Сейчас пальцы, может, еще не касаются кожи, но стоит им скользнуть чуть выше, проникнуть под подтяжку… Ах. Чимин, не сдержавшись, прикусывает шею Намджуна, когда резиночка шлёпает его, подчиняясь пальцам Юнги. Ответный на укус рык заставляет лишь раскрыться сильнее, развести дрожащие ножки и выгнуться навстречу ласковым пальцам. Чимин представлял себе все иначе, но реальность намного, намного лучше. Все ощущается в стократ ярче, горячее и желаннее; ладонь, сминающая его бёдра, не остается на месте, она плавно скользит на вторую ногу, отводя ее в сторону, заставляя Чимина совсем стыдно раскрыться. — Думаю, я могу начать есть первым, да, Джун-а? — Чимину приходится собрать волю в кулак, чтобы открыть закрывшиеся глазки и посмотреть, что же собирается делать альфа: Юнги опускается перед ним на колени. Его голова легко ныряет между ножек, а губы касаются кожи ровно над краем чулок. — Ю-юнги-хён! Ах! — Чимин стонет совершенно отчетливо, захныкав, когда горячее дыхание обжигает мягкую, безумно чувствительную внутреннюю сторону бедра. Намджун сзади низко раскатисто рычит и тянет за свитерочек с двух сторон, заставляя его сладко соскользнуть с плеч и обнажить грудь. Он жарко покрывает обнажившиеся плечи поцелуями, и Чимин скулит совсем тоненько: — Намджуни-хён, мнх, альфа! — Слышал, Юн? — Намджун довольно рокочет, грубовато клацнув крупными клыками и вызвав у Чимина мурашки по всему телу. Омега дрожит, чувствуя, как горячо и влажно становится между ножек от буквально текущей смазки, и всхлипывает, когда Юнги начинает игриво покусывать его бёдра, бесцеремонно устроив стройные ножки на своих широких плечах. — Наша омежка знает, кого называть альфой. — А ты уверен, что он назвал так тебя? — Юнги поднимает тяжёлый, возбужденный взгляд отливающих алым глаз и рывком тянет пискнувшего Чимина за бёдра чуть ниже, заставляя съехать и буквально подставиться. — Кажется, вот это зрелище пока только моё. Омега краснеет буквально до ушей, когда альфа подцепляет большим пальцем тоненькую перемычку трусиков и медленно, с явным наслаждением оттягивает её в сторону, обнажая для себя набухшую, пульсирующую от возбуждения мокрую дырку. — Только посмотри-ка, малыш, твоя дырочка уже насквозь намокла. Маленькая щелочка так сильно течёт по альфам, — Юнги бесстыдно порочно урчит, глядя на сжавшуюся дырочку жадным возбужденным взглядом. — Иди к альфе, сладость. Он склоняет голову, мазнув мягкими рыжими прядями по чувствительным бёдрам, и длинно, сладко скользит по всей промежности Чимина языком, слизывая смазку и явно смакуя вкус. Чимини сбивается на совсем невразумительные стоны — даже в его самых дерзких, самых постыдных омежьих мечтах не было такого. Длинный, сильный и умелый язык альфы вылизывает его широкими, упругими мазками, покрывая своей слюной, своей меткой, в самом интимном и чувствительном маленьком местечке. Намджун утробно рычит, так, что его грудная клетка вибрирует, и до Чимина доходит это невероятное ощущение. Выгнувшись, подставляясь еще больше для ловкого языка, омега невольно соскальзывает ниже и чувствует, как в поясницу упирается большой горячий член. Его собственный беспомощно дергается на это и, кажется, тоже течет. — Ах, альфа, ты такой большой, — Чимин хнычет, борясь с желанием прикрыться, но держаться за крепкие, сильные руки Намджуна куда важнее, чем беспокоиться о собственном стыде. — Слышал, Юн? Большой, — Намджун урчит это с явным самодовольством, и Чимин вскрикивает, задрожав, когда Юнги вместо дерзкого ответа другому альфе резко проникает в его маленькую раскрывающуюся дырочку. Влажный горячий язык, ласкающий его внутри, — это совершенно новое чувство. Хочется жалобно скулить и капризно просить ещё, потому что Чимину это кажется невероятным. Он течет, и смазка ощущается совсем иначе, чем такой же скользкий и ловкий язык внутри. Словно они дополняют друг друга, делая омегу совершенно безвольным. — Ах, альфа, так, так хорошо, мне так, я никог-ах-да, да-да-да, — Чимин чувствует, как к языку проникает длинный крупный палец с фактурными фалангами, и это тоже совсем по-новому. Раньше он вставлял в себя только узенькую, предназначенную для первой одиночной течки игрушку, но этот палец кажется намного больше. Омега откровенно скулит: — Ах, альфа… Его тонкую талию сжимают, буквально обхватывая поперек так, чтобы смыкались пальцы, и от этого Чимина почти подбрасывает у альфы на коленях. Намджун не останавливается, ведёт ладонями выше, до самого последнего не разжимая сомкнувшиеся пальцы, и, только когда они достигают ноющих сосков, переключается на новую цель. Чимин высоко и длинно стонет, когда на его сосках, на нежных маленьких бусинках, смыкаются умелые пальцы и начинают дразнить. Чимин чувствует сразу так много — вокруг себя, в себе, и его окружает запах, делающий его безвольным и слабым. Скулёж вперемешку со стонами и невнятными требованиями — это все, что из себя сейчас представляет Чимин. — Мне кажется, нам стоит переместиться в более удобное место, — Юнги неохотно отстраняет голову, слизнув длинным языком следы смазки с подбородка. Чимини расстроенно жалобно скулит, дёрнув ножками, и альфа ласково добавляет: — Тише, котёнок. Альфы о тебе позаботятся. Мин встаёт одним плавным движением и легко утягивает Чимина с колен недовольно заворчавшего Намджуна, перехватывая омегу под коленками и поднимая на руки, как невесту. Джун осуждающе фыркает, но не мешает Юнги быстрыми, но осторожными шагами двинуться в сторону комнаты Чимина, ориентируясь исключительно по запаху. Уткнувшись в чужую крепкую шею, глубоко вдыхая дурманящий запах, Чимин почти не замечает, как его доносят прямо до его комнаты, небрежно толкнув дверь крепким плечом, и заносят внутрь, чтобы осторожно стянуть мешающийся свитер и бережно опустить на мягкие, пуховые белые одеяла кровати. — Альфа, — Чимин призывно поскуливает, разводя стройные ножки, и бросает на Юнги мутный взгляд из-под слипшихся от невольно выступивших слез удовольствия ресниц. Он нащупывает мягкие края подушечек и сжимает их в пальцах, умоляюще прошептав: — Альфа, пожалуйста, потрогай меня. — Блять, — Юнги хрипло ругается себе под нос, глядя на него совершенно очарованным взглядом и глубоко вдыхая чистый и нежный, густой запах возбужденной, но очевидно девственной омеги. — Ты ещё совсем невинный, малыш. — Хочешь сразу двоих, маленький? — Джун появляется рядом неторопливой, но неотвратимой громадой и кладет ладонь на мягкое бедро, ласково оглаживая край резиночки чулка. Чимин прогибается в спинке, подаваясь вслед за его прикосновением, всхлипывает, и альфа бормочет себе под нос: — Блять, Хосок убьет нас обоих. — Как же похуй, — Юнги прерывисто выдыхает и первым наклоняется к личику Чимина. Лишь перед самыми губами он замирает и с очевидным трудом хрипло спрашивает: — Тебя уже кто-то целовал, маленький? Позволишь мне? — Н-никто, альфа… пожалуйста… — Чимин всхлипывает и тянет к нему ладошки, нежно обвивая ими шею. Юнги практически обреченно стонет, его запах тяжелеет от возбуждения, Джун чертыхается, и Чимин просит, хныкнув: — Забери мой первый поцелуй, пожалуйста. Чимин доверчиво прикрывает глазки и тянется приоткрытыми губами навстречу альфе. Он не знает, чего ждать, — в фантазиях поцелуи он всегда пропускал, совершенно не понимая, как это чувствуется. И когда Юнги осторожно касается его губ своими, нежно обхватывая то нижнюю, посасывая, то верхнюю, лаская еще и кончиком языка, Чимин просто теряется. Жалкий, слабый звук, ему самому сложно сказать, что это — стон, всхлип или скулеж — вырывается наружу, когда ловкий язык Юнги проникает в его рот так же, как до этого проникал в его дырочку. Определенно, целоваться ему нравится. Чимин еще не знает, что надо делать, когда открываться навстречу, когда смыкать губы — получается действовать лишь интуитивно, опираясь на опытного альфу. — Меняемся, — напряженный голос Намджуна вырывает Чимина из сладкого флера удовольствия, и он мутно смотрит на расплывающийся перед глазами силуэт второго альфы. — Нечестно, если такой славный малыш будет целоваться только с тобой. Чимин тянет ладошки к Джуну, плаксиво хныча. Этот поцелуй кажется более грубым, менее терпеливым. Жадным. Чимин, уже подготовленный, доверчиво распахивает губы и неуверенно пытается скользнуть своим язычком по чужому. Из тягучего, плавного равновесия поцелуя его выбивает влажное касание к груди. Юнги, поднырнув под Намджуна, покрывает его грудь ласковыми прикосновениями губ, иногда втягивая кожу в рот, оставляя не слишком явные метки. — Аль-мнх-фа… — говорить особо смысла нет, но Чимин не знает, как еще показать, что ему хорошо. Ему хочется отдать столько же, сколько ему дают — целовать в ответ, ласкать в ответ, взять… — Что такое, Чимин-и? — Намджун неохотно отрывается от его губ и внимательно смотрит. Юнги тоже поднимает голову, прекращая покрывать нежными поцелуями уже животик, и, находясь под прицелом горящих глаз сразу двух альф, Чимин смущается, но всё равно старается сказать: — Мне… мне так хочется, н-не просто лежать под вами, — Чимин сминает пальчиками подушки и неловко сводит коленки, — что я… что я могу сделать, альфы? Для вас. — Всё, что захочешь, маленький, — Намджун смягчается, нежно чмокнув его в пухлые губки, и забирается на постель. Он садится, опираясь широкой спиной о спинку кровати, и утягивает Чимини к себе на колени, снова помогая оседлать крепкие бёдра. — Просто позволь нам позаботиться о тебе. — Х-хорошо, — Чимин застенчиво краснеет, стыдливо чувствуя, как мокро у него между ножек. Он боится испачкать Намджуна и робко шепчет, сжав ладони в кулачки и упираясь ими в крепкую грудь: — А м-можно… м-можно ты снимешь? Пожалуйста? Он робко тянет пальчиками майку, и с красивых пухлых губ Намджуна срывается грудное умиленное урчание. Альфа слегка отстраняется, стягивая с себя одежду в два движения, и полностью обнажает торс. Чимин непроизвольно ахает, восторженно глядя на крупные, накаченные грудные мышцы и вереницу точеных кубиков внизу. Он непроизвольно тянется к ним ладошкой, но вовремя сжимает пальчики, застенчиво пробормотав: — Можно потрогать? — Конечно, малыш, — Намджун негромко бархатно смеется, глядя на него с очевидной нежностью, и Чимин с тихим трепетным вздохом кладет дрогнувшую ладошку на крепкую грудь. Мышцы под его прикосновением напрягаются, становятся восхитительно твёрдыми, и Чимини едва не пищит от восторга, оглаживая самыми пальчиками их края. Он так увлекается, что почти вздрагивает, когда сзади прижимается буквально пышущее жаром, большое тело Юнги, явно тоже успевшего избавиться от мешающейся майки, и горячий шепот обжигает его ушко: — Нравится, да, крошка? Кое-что чуть пониже понравится тебе ещё больше, — Юнги усмехается, поцеловав Чимина за ушком, и кладет свою большую ладонь поверх маленькой ладошки, направляя её вниз, к туго застегнутому ремню. Чимин краснеет, запищав от смущения, прижимается спинкой поближе к груди Юнги и робко спрашивает, посмотрев на Намджуна из-под ресниц: — М-можно, хён? — Для тебя можно всё, кроха, — Намджун довольно улыбается, и Чимин в порыве признания наклоняется, чтобы оставить аккуратный поцелуй на пухлых губах. Альфа кажется очарованным: — А теперь можно и больше. Чимин расслабленно хихикает, не ощущая давления, и осторожно цепляет пуговку над молнией. Трогать застёжку он пока смущается, понимая, что тогда совершенно точно коснётся чужого члена, пусть и через одежду. Он несколько раз двигает пальчиками, убеждая себя, что это именно то чего он добивался, но иррациональный страх, смешанный с предвкушением, парализует его. — Альфа, — Чимин слабо поворачивает голову и смотрит на Юнги, просительно приподняв бровки, — п-поможешь мне? Юнги мягко улыбается и целует его в висок, прежде чем уверенно обхватить чиминову крохотную ладошку и направить пальцы на застежку, надавливая так, чтобы не было больно, но вполне хватало давления, чтобы обхватить собачку и потянуть её вниз. Звук молнии отдаётся во всём теле — это словно подарок на день рождения и на новый год одновременно. Только лучше. Намджун осторожно ёрзает, помогая приспустить джинсы вместе с бельём, и теперь Чимин завороженно смотрит на член альфы. — Давай, — Юнги продолжает управлять его ладошкой и помогает обхватить толстый ствол, выпрямить его и потрогать по всей длине. Он рельефный. Чимин почти не дышит, пока касается бархатной головки, обводит большим пальцем вздувшиеся вены сразу под уздечкой. Юнги направляет его пальцы, помогая потрогать там, где сам омега постеснялся бы. Он негромко мурлычет: — Нравится? — Д-да, — Чимин завороженно выдыхает, кусая пухлую нижнюю губку, и, не удержавшись, тянется к чужому члену. Он такой толстый, твёрдый и длинный, совсем не похожий на нежный, даже изящный и небольшой омежий член самого Чимини. Омега непроизвольно глубоко втягивает носиком воздух — глубокий, концентрированный мускусный запах альфы, его возбуждения забивается в глотку и немножко кружит голову. Чимин и сам не замечает опьяненного, высокого урчания, срывающегося с его губ, и прижимается к тяжёлому члену щёчкой, потираясь о него, чтобы оставить на себе запах. Джун невнятно матерится сквозь зубы, глядя на него чёрными от возбуждения глазами, а Чимин с удовольствием трется о его член сначала второй щёчкой, а потом и нежными, пухлыми губками. Он натыкается ими на крупную, тёмно-красную от прилившей крови головку, влажную и липкую от выступившего предэякулята, и нежно начинает посасывать самую вершинку, хныкая от удовольствия и пьянея от тяжёлого вкуса. Чимини покрывает всю головку сладкими любовными поцелуями, скользит ими ниже по всей длине и с удовольствием зарывается носиком в самое основание члена, там, где запах альфы концентрированнее всего. Он делает Чимина совершенно податливым, послушным и ещё более влажным, так что омега неохотно отрывается и послушно возвращается обратно к головке, приглашающе высунув длинный, розовый мягкий язычок. Джун рычит от возбуждения, сжав крепкий ствол в кулаке и пошлёпав его головкой по нежному, ласковому языку, а затем неторопливо водит ей по слегка припухшим раскрасневшимся губкам, явно запечатлевая порочный вид у себя в голове. Чимин непроизвольно выгибается и упирается попкой в член Юнги — он трется о него сквозь одежду, и так ужасно-ужасно хочется ощутить там не грубую ткань, а такую же горячую головку, как та, что сейчас лежит у него на языке. — Альфа, — отстранившись ровно настолько, чтобы иметь возможность говорить, Чимин просит, просительно изогнувшись и приподняв мягкие бёдра: — ты мог бы… мог бы так же прижаться, но без одежды? Юнги утробно стонет, утыкаясь лбом ему в спину между лопаток и тут же отстраняясь, оставляя на месте касания слабый поцелуй, прежде чем совсем отдалиться, чтобы раздеться. Пока альфа снимает одежду, Чимин, облизнувшись, возвращается к члену Джуна. Осторожно, примеряясь, он открывает ротик как можно шире и пытается насадиться, вобрать хотя бы часть. Он помнит главный урок — не касаться зубками. У омег они не такие острые, как у альф, но все же это может быть больно. Когда Чимин уже вбирает в себя горячую, терпкую на вкус головку, он чувствует, как между ягодиц толкается вторая. Юнги проскальзывает по приветливо раскрывающейся дырочке, выше, останавливаясь на уровне поясницы. Мало. Так мало. Чимин недовольно хнычет и, пытаясь взять глубже, заводит ладошку назад, чтобы развести в стороны края дырочки, показать альфе, что он готов. Он такой мокрый, совершенно пропитал тут все своей смазкой — он готов принять в себя альфу. — Тише, малыш, — Юнги перехватывает его пальчики своими, убирая в сторону, и нежно начинает массировать своими пальцами дырочку, вынуждая задрожать, — я, — Намджун рычит, и Юнги неохотно поправляется, — мы видим, что ты готов, но ты уверен, что хочешь первым меня? Чимин хнычет, вертя попкой, и пытается обхватить запястье Юнги, чтобы направить его в себя. Конечно, он хочет. Ему не так важно, кто первый из альф попробует его взять, лишь бы оба были рядом. Юнги сзади неверяще смеется, явно почувствовав сладкое омежье желание и недовольство, и его теплый, ласковый смех успокаивает Чимина. Он убирает руку — возвращает её на член Джуна, пытаясь обхватить, но одной ладошки явно мало, так что Чимини обхватывает ствол сразу двумя, опускаясь еще немного ниже. Член альфы такой большой, толстый: он забивает собой весь ротик Чимина и не позволяет дышать, так что малыш вдыхает через нос. Так вбирать твёрдый ствол немного легче, и омега старательно расслабляет горло, нежно надрачивая оставшееся основание. Конечно, он не сможет с самого первого раза принять так много, но Чимин опускается практически до половины, смаргивая невольно выступившие слёзы, и только потом снимается, чтобы отдышаться. — Вот так, маленький, ты так хорошо справляешься, — Джун нежно заправляет ему за ушки выбившиеся прядки светлых волос и ласково треплет по разрумянившимся щечкам. — Так хорошо сосёшь член альфы. Нравится, Чимини? — Т-так вкусно, — Чимин сладко облизывается, оставляя кончик розового языка снаружи, и начинает просительно хныкать: — Юнги-хён, альфа… Пожалуйста, потрогай… потрогай мою попу, я хочу внутрь… — Да, маленький? Вот так? — Юнги звучит мягко, но слегка насмешливо, и Чимин громко всхлипывает, когда в его мокрую дырочку входят сразу два крупных, умелых пальца альфы. Он непроизвольно сводит коленки, приподнимает бёдра чуть выше, подставляясь, и Юнги урчит: — Такой хорошенький, развратный малыш. Тебе нравится, когда альфы ласкают обе твои дырочки сразу, да? — Д-да, нравится… Ещё, пожалуйста… Х-хён, т-ты можешь… можешь… — Чимини вдруг запинается от смущения, прикусив губу, и скулит, когда Юнги медленно проворачивает пальцы внутри и разводит их ножницами, раздвигая тугие стенки. — Ах! — Что, малыш? Чего ты хочешь, скажи альфе? — баритон Юнги звучит обволакивающим, таким безумно соблазнительным, что Чимин совершенно не может сдержаться и стыдливо просит: — Моя попа… ш-шлёпни меня по попе, пожалуйста, альфа. — Блять, — разрушенный голос Намджуна и его хриплый, отчаянный рык заставляют Чимина только выше поднять попку и буквально уткнуться в пах альфы. Он поворачивает голову и шире открывает ротик, начиная ласкать основание. Здесь, где запах сильнее всего, это действует как наркотик. Чимину уже не хватает. Шлепок опускается на его попку именно в тот момент, когда Чимин входит во вкус и начинает посасывать нежную кожу члена. Лёгкий удар не причиняет боли, он лишь подстегивает повертеть попкой еще, прося добавки. Юнги его понимает — ох, как прекрасно, что альфы так хороши для него. Второй шлепок чуть сильнее, а мягкие подушечки пальцев задевают края пульсирующей дырочки. — Нравится, кроха? — Юнги бьет в третий раз, сминая второй ладонью ягодицу и отводя её в сторону. Он довольно рычит: — Такой мокрый, смотри, Джун-а, как он течёт для нас. Чимин хнычет и пытается отстраниться, чтобы воспитанно попросить для себя член, но его голову прижимают, не позволяя этого сделать. Секундная власть альфы заставляет омегу задрожать, заскулив, и от этого он только слаще стонет, выгибаясь, пытаясь открыть шею и как можно шире раскрыться. — И такой послушный, — Намджун хрипло соглашается и отпускает его голову, нежно поглаживая макушку и перебирая мягкие пряди. — Возьми его, Юн, с такого ракурса мне будет прекрасно видно, как глубоко омега примет тебя. Предвкушающая дрожь проходится по телу Чимина от пяточек и до самой макушки, и он усердно пытается выставить себя на показ и лучше взять в ротик член Джуна. Приподнявшись, он пробует насадиться глоткой дальше, чем в первый раз, но ему не дают. Намджун обхватывает его лицо, сминая мягкие щечки в пальцах и заставляя посмотреть на себя. — Ты такая провоцирующая маленькая штучка. Не можешь удовлетвориться, пока не получишь оба члена, правда? — голос, завораживающий, подчиняющий, с дурманящим давлением усиленного феромона заставляет Чимина закатить глазки и послушно открыть ротик, кивая. Намджун хрипло рыкает: — Блять. Он сжимает его мягкие волосы в пальцах и буквально насаживает ртом на свой член. Чимин только послушно открывает ротик пошире, дыша через нос, и медленно, плавно начинает опускаться вниз, пропуская член все глубже и глубже в горло. Ненадолго он забывает о собственном удовольствии, о сводящем с ума возбуждении — есть только толстый, горячий член, который ему необходимо обслужить, альфа, которому необходимо услужить, и больше ничего. Омежка старается, часто моргает, позволяя слезкам скатиться по щекам, и послушно опускается всё ниже и ниже. Джун невнятно рычит, начинает мелко покачивать бёдрами, вбиваясь все глубже и глубже, но Чимини никак не протестует этому до тех пор, пока не насаживается до самого основания. Он судорожно сглатывает, сжимает губки, откровенно плача на толстом члене — ему так нравится это потрясающее чувство растянутости, используемости альфой для удовольствия, что Чимини может только плакать и невнятно постанывать от охватывающих его эмоций. Его собственная дырочка отчаянно возбужденно пульсирует, мягкая, совсем податливая и влажная, но Чимин поднимает мутные глазки из-под влажных слипшихся ресниц на альфу и ждёт разрешения. Намджун перебирает пальцами его волосы, невнятно восхищенно матерясь себе под нос, слегка их оттягивает, заставляя Чимина только туже сжимать горло, а потом хрипло приказывает: — Вот так, малыш. Можешь выпустить его. Несмотря на вырвавшееся из груди протестующее хныканье, Чимин послушно снимается, нежно лизнув головку напоследок, и между ней и кончиком языка остается вязкая ниточка слюны. Намджун стирает её с пухлых губ большим пальцем руки. — Давай, хён, а то мы явно заставляем тебя ждать, — Намджун звучит насмешливо, и то, как он улыбается, демонстрируя клыки и очаровательные ямочки, ничуть не делает его менее опасным. Чимин гулко сглатывает и оборачивается, чтобы наткнуться на темный от возбуждения взгляд Юнги. Омега в ловушке, и ему так хорошо, так сладко от этого ощущения, что он высоко скулит и опускается головой на бедро альфы, выше приподнимая попу. Пальцы Юнги все это время были там, слабо наполняя и поддразнивая, лаская и растягивая. Выпускать их не хочется, но нужно, чтобы получить желанный член — они выскальзывают медленно, неохотно. Чимин только капризно хнычет, просительно вертя бёдрами. — Ты смотри, — Юнги явно умиляется, смотря на его маленькое постыдное местечко, — она так сжимается вокруг пустоты, тебе там чего-то не хватает, да, омега? — Большой палец Юнги проходится по его щели, лаская вход, но не даря желанного наполнения. Чимин жалобно тоненько поскуливает. — Такая красивая, послушная омега, так вежливо пригласила нас к себе и так очаровательно соблазнила, да, Джун-а? — Хватит дразнить, Юнги, — рык, вырвавшийся из Намджуна, такой подавляющий, и Чимин непроизвольно, выслуживается, скользя язычком по стоящему рядом члену, а пальчиками сжимая крепкие бёдра. Юнги шлёпает его, даря приятное ощущение подчиненности и хрипловато рыча в ответ, а после пристраивает головку к его входу. С такого ракурса Чимину не видно, но он прекрасно чувствует, как она неторопливо скользит вверх-вниз, по кругу, лаская приветливо раскрывающиеся края, и на пробу по чуть-чуть проникает внутрь. Хочется резко и сразу до самых яиц, чтобы прямо шлепок получился, но Чимин держится. Он часто дышит, старается контролировать своё тело и не подаваться назад, не насаживаться, а терпеливо ожидать, когда альфа решит войти до конца, но крупно дрожит и трепещет. Омега высоко всхлипывает, тяжело дыша, и просительно тоненько хныкает, ложась щёчкой на крепкое бедро второго альфы. Намджун ласково перебирает пальцами его волосы, гладит по щечке, собирая невольно выступившие слезки большим пальцем, и насмешливо урчит: — Такая хорошенькая, послушная маленькая омежка. Альфа тебя дразнит, да, котёночек? Чимин жалобно скулит, подставляя мордашку под его нежные прикосновения, и словно в ответ на это Юнги сзади рыкает и наконец медленно начинает входить в пульсирующую от возбуждения дырочку. Это чувствуется так странно и невозможно приятно: непривычное, потрясающее чувство заполненности, даже переполненности, что Чимин может только беспомощно закатывать глазки и слабо застонать. Юнги входит в него неторопливо, хотя, судя по приглушенному рычанию, ему это стоит больших усилий. — Блять, малыш, ты такой узкий внутри, — альфа грубовато сжимает в своих больших ладонях задрожавшие бёдра и вызывает у Чимина крупные мурашки вдоль позвоночника. — Просто сводишь с ума, Чимини. — И так хорошо справляешься, верно? — Намджун ласково урчит, бережно сжимая в пальцах кругленький подбородок, и заставляет омегу слегка приподнять голову, чтобы утянуть его в нежный поцелуй. Чимини слабо хныкает от удовольствия, послушно отвечая нежным движениям пухлых губ, и расслабляется ещё сильнее, буквально обмякая. Намджун отрывается, чтобы позволить ему дышать, и просто нежно чмокает в самую серединку губ, шепча между поцелуями: — Красивая маленькая омежка, наш чудесный малыш. Такой хорошенький, правда, Юнги? Самый-самый лучший. — Самый сладкий и ласковый, — Юнги нежно урчит, наконец входя по самое основание. Чимин сладко-сладко стонет, горячо сжимаясь — ему кажется, что большой член альфы заполнил весь его животик, и это чувство такое потрясающее, что хочется плакать. Мин наклоняется, начиная покрывать поцелуями хрупкие плечи, красивую спинку и шею, и ласково порыкивает: — Так хорошо нас принимаешь, маленький, умничка. — Нас двоих он примет еще лучше, да, Юн? — голос Намджуна звучит совсем рядом — такой хриплый, низкий, ровный. Чимин разбирает все звуки, но никак не может составить из них слова. Он медленно рассыпается от ощущения, наполняющего и распирающего его изнутри. Чимин довольно урчит, совсем обмякая в крепких поддерживающих его руках и на пробу сжимается, но член Юнги такой толстый, такой большой, что это слабое усилие ничего не дает. — Кажется, маленькая омежка что-то хочет? — Юнги тихо смеётся рядом с ухом, продолжая покрывать спину нежными поцелуями. — Удивительно, что ты не пытаешься требовательно двигаться на мне. — Альфа, — Чимин разбито хнычет и жмётся лицом в бедра Намджуна, покрывая их быстрыми смазанными поцелуями. Он звучит отчаянно: — альфа, прикажи альфе взять меня. Я всё сделаю… всё… — Слышал, альфа? — Чимину кажется, что он слышит глумливые нотки, но из-за резкого толчка списывает все на фантазию. Движение ощущается по-особенному приятно — он все еще полон, и член занимает так много места, но трение заставляет Чимина буквально скулить, невнятно моля не останавливаться. Его собственный крошечный член дёргается в такт толчкам, пачкая все вокруг своими выделениями, и сейчас так плевать. — Альфа мне еще не приказывал, — рык Юнги заполняет всё существо Чимина не хуже члена внутри. Глубокий, недовольный, хриплый: — Пусть лучше омега покажет, что её рот создан не только для слов. На каждый сильный толчок Чимина немного проталкивает вперёд, и он проскальзывает носом по рельефному прессу Намджуна. Слюна, стекающая из приоткрытого рта и вываливающийся наружу язычок помечают бархатную кожу альфы, смазывая её и пачкая. Слабо двигая губами из-за невероятного чувства движения внутри себя, Чимин пытается ухватиться зубками, чтобы тоже оставить метку, показать всем, что это принадлежит ему, но не получается. Он слабо расстроенно хныкает и вместо этого просто покрывает твёрдые мышцы мягкими поцелуями пухлых нежных губок. Омега трется о чужой пресс щёчкой, поскуливая, и слабо просит: — Альфа, пожалуйста… Я хочу… Х-хочу видеть лицо, альфа… Юнги в ответ на очаровательную прохныканную просьбу довольно рыкает и останавливается, чтобы выскользнуть из дырки и крепко подхватить Чимина под талию и бедро. Малыш непроизвольно пищит, когда его легко переворачивают, и вздрагивает, когда Намджун подтягивает его слегка повыше, позволяя опереться о свою грудь, и рыкает: — Вот так, маленький. Раздвинь ножки. Чимин непроизвольно краснеет на совершенно развратную, несмотря на кажущуюся невинность, фразу, но послушно разводит дрогнувшие ноги, позволяя Юнги придвинуться поближе и одним плавным, сильным движением проскользнуть внутрь его дырочки. Он довольно поскуливает, цепляясь ноготками за крепкие плечи альфы, и стонет в поцелуй, когда Намджун начинает слегка покусывать его беззащитно подставленную шею. Юнги рыкает ему в губы, сжимает дрожащие мягкие бёдра так сильно и сладко, и с каждым движением его члена внутри, с каждым хриплым рыком, с каждым поцелуем и темным властным взглядом Чимин непроизвольно всё больше и больше начинает концентрироваться только на нём. Намджун всё ещё под ним, огромный, обжигающий, как печка, покрывающий шею поцелуями, но Чимини стонет только одно: — Альфа, альфа, ах, Юнги, альфа! — Кажется, омега совсем не обращает на тебя внимания, Джуна, — голос Юнги, хриплый, но совершенно не сбившийся, звучит насмешливо. Он встряхивает головой, убирая с глаз чёлку, и скалится: — Так обидно. — Тогда почему бы этого не сделать тебе? — Намджун скалится в ответ и вдруг поднимает большую тяжёлую ладонь, кладя её на загривок Юнги и притягивая его голову к себе поверх плеча ахнувшего Чимина. Чимин чувствует себя маленьким и окруженным, когда Юнги охотно льнет ближе к Намджуну и грубо целует его, прижимая омегу сверху. Оказавшись между двух горячих, как огонь, тел, с острым ощущением члена внутри, со сжимающими его большими ладонями хрупкую тонкую талию, он высоко и довольно стонет, плавно срываясь на мурлыканье. Нормально посмотреть, как альфы страстно борются за доминирование в поцелуе, Чимину не удаётся. Он едва-едва может повернуть голову вбок, но все, что цепляет мутный взгляд, — это мелькающие, блестящие от слюны клыки и быстрое движение губ. Зато уши улавливают звуки. Это пошло, куда пошлее, чем шлепки о кожу, когда Юнги толкался в него до самого конца, это смесь рычания, утробного, низкого, заставляющего омегу выгибаться и молить прощения у альф. Но сейчас он не причем. — Славно, — Чимин, расширив глаза, смотрит, как Намджун снисходительно пошлепывает Юнги по щеке, отпуская его из плена поцелуя. — Славно, альфа. — Я знаю, что будет ещё лучше, — Юнги не кажется обиженным или задетым, не рычит, и Чимин успокаивается, хотя сердечко, ускорившее свой бег от мелькнувшего страха, не сразу возвращается к привычному ритму из-за возбуждения. — Омега, дай-ка, да, вот так. Чимина опять лишают члена. Он слабо хнычет, недовольный, что его оставили ни с чем, но быстро затыкается, потому что теперь Юнги усаживает его на член Намджуна. Разницы словно никакой нет, лишь кратковременная пустота даёт знать Чимину, что его пересадили, но он опускает смущенный взгляд себе между ног и едва не задыхается. — Всегда хотел посмотреть, как на тебе смотрятся сладкие омеги, Джун-а, — Юнги медленно насаживает растраханную дырочку Чимина ровно на недавно облизанную и обласканную им головку. Он задерживает дыхание, наблюдая, как в нём исчезает что-то такое большое и плотное — Чимин не видел этого, когда его брал Юнги, но сейчас… Словно он поглощает его в себе, сминая венку за венкой, нанизываясь все глубже, вбирая в себя столько, сколько не должно влезать. Понравившееся омеге чувство наполненности возвращается с новой силой — теперь, не только зная, что внутри него, но и видя это, Чимин готов потерять сознание от возбуждения. Намджун сзади негромко рокочет и подхватывает Чимина под дрожащие бёдра, широко разводя их и полностью открывая Юнги порочный вид на жарко скользящий в мокрую дырочку член. Омега всхлипывает от возбуждения и стыда, невольно пытаясь свести ножки, но крепкая хватка альфы не позволяет ему даже дёрнуться. Чимин плачет от удовольствия, уже не скрываясь, и стыдливо сжимается под горячим темным взглядом второго альфы, бесцеремонно рассматривающего его самое интимное местечко. Юнги негромко урчит, нежно поцеловав Чимина в серединку пухлых, дрожащих от наслаждения губок, и опускается вниз медленными поцелуями. Омега практически взвизгивает, когда длинный, ловкий язык ласково скользит вдоль его небольшого, влажного от возбуждения члена, чувствительного и розового. Юнги покрывает его нежными поцелуями, ласкает поджавшиеся маленькие яички и чмокает в самую вершинку головки. Чимин невнятно лепечет, слабо цепляется за огненно-рыжие волосы альфы маленькими милыми ладошками, то ли пытаясь его отодвинуть, то ли прижать к себе поближе, чтобы продлить порочное удовольствие, но Юнги внезапно спускается ещё ниже. Под хриплое рычание Намджуна и высокий скулёж окончательно вспыхнувшей омеги, альфа длинно, сладко скользит прямо по размеренно двигающемуся в маленькой дырочке члену. Джун слегка замедляется, позволяя Юнги лизать и целовать стык между толстым альфьим членом и мокрой омежьей дырочкой, рыча от возбуждения, а Чимини просто беспомощно плачет, чувствуя, как его животик поджимается от желания кончить. — Я, ах… альфы… я… Намджун не торопится набирать обратно скорость — его толчки точные и жесткие, попадают так, что Чимин совсем не может сдержаться и беспомощно скользит ладошками по держащим его рукам, не зная, как показать, что он совсем не хочет останавливаться сейчас, — ему так мало одного альфы внутри, чертовски мало для его жадной дырочки. — Кажется, омега что-то хочет? — Юнги замечает суетящегося Чимина первым и останавливается, придерживая ладонью литые бёдра Джуна. — Скажи нам, сладость, мы все сделаем. — Нх… не х-хочу кончать без… — Чимин стыдливо отворачивается, утыкаясь носиком в сгиб плеча Намджуна, и едва слышно пищит: — Без второго альфы не хочу. Чимин чувствует, что его тело совершенно не согласно с этим желанием, и оголенные нервы заставляют его подрагивать просто от ощущения наполненности. Слабо передвинув ладошку, он сжимает свой крохотный член, насилу передавливая у основания, но и это не помогает. Недовольно хныча, омега просительно сжимается и разжимается на члене Намджуна. — П-пожалуйста, альфы, — просьба получается до смущающего жалкой — голос подводит омегу, и он просто стонет, отчаянно желая получить больше, чем может принять, — я п-потом ртом, я… — Ах, — Намджун ласково урчит и целует его в висок, — как можно отказать такой сладкой просьбе, да, Юн? Следующее за этим медленное движение члена наружу заставляет Чимина заскулить и потребовать его обратно, но он до боли прикусывает губу, чтобы не разныться на пустом месте. Сам же попросил, и под внимательным, черным взглядом Юнги забирать свои слова обратно совсем стыдно. Так что Чимин ждёт. Ждёт, когда внутри останется только пусть и крупная, но совершенно несравнимая по объёму головка, а к ней сбоку скользнут ловкие пальцы, растягивая и без того эластичную дырочку. Чимин стирает пальчиками невольные слезы с щек и ресничек, чтобы лучше видеть, как его готовят. Юнги вставляет не только пальцы, так хорошо растягивающие его, но и влажный, гибкий, ловкий язык. Он двигается внутри медленно, невероятно медленно, но Чимин не может попросить быть быстрее — альфы заботятся о нём, они согласились быть с ним, и самое меньшее, что омега может дать в ответ на такое доверие, — это себя. Намджун покрывает нежными успокаивающими поцелуями его плечи и шею, целует щечки и ласково шепчет нежные бессмысленности. Он скользит своей большой ладонью по мягкому бедру, помогая Юнги устроить подрагивающую ножку на своём широком плече, и медленно проникает в пульсирующую растянутую дырочку своим пальцем рядом с пальцами Юнги. Сейчас, чувствуя внутри сразу двух альф, Чимин кажется сам себе совсем развратным и раскрытым: его до болезненного чувствительный член подпрыгивает и дёргается, и малыш снова обхватывает его основание пальчиками, жалобно хныкая от неудовлетворения и желания кончить. — Тише, маленький, альфы о тебе позаботятся, — Намджун ласково целует его за ушком, зарывается носом в пушистые волосы и глубоко вдыхает запах. — Невыносимо сладенько пахнешь, Чимини. Так сильно хочется кончить, да, котёнок? Не надо сдерживаться, крошка, мы сделаем тебе хорошо столько раз, сколько тебе захочется. Вылижем тебя всего, маленький. — Чимини хочет кончить на членах альф, — на этот раз Чимин хнычет капризно и слегка запрокидывает голову, чтобы умильно заворковавший Намджун начал нежно целовать пухлые мягкие губки, влажные от слез щечки и носик. — А ещё Чимини хочет, чтобы альфа поцеловал его в шею. — Поцеловать тебя в шею, бусинка? — Намджун урчит и послушно опускает голову обратно к красивой шее, уже испещрённой их следами и метками. — Альфа с удовольствием поцелует такую красивую, нежную шейку. Оба альфы нежно, размеренно двигают пальцами в совсем ещё недавно бывшей девственной дырочке, растягивая ее все больше и больше, и, чтобы отвлечь от этого заласканного, уже доведённого Чимина, Юнги начинает целовать дрожащую внутреннюю сторону чувствительных бёдер, а Джун — шею. Чимин чувствует себя растекшимся и разомлевшим в умелых руках, он постанывает, сжимая пальчиками крепкие предплечья Намджуна, поддерживающие его в одном положении. Он отдается, как может, позволяя себя помечать, наслаждаясь тем, что терпкий, густой запах двух альф, так идеально переплетающийся с его собственным, останется на коже еще надолго. Его нельзя будет смыть водой даже оттирая намыленной губкой до красноты — это что-то, что проникает в него так глубоко, насколько это вообще возможно. — Давай, — хриплый голос Намджуна звучит около его шеи перед тем, как из Чимина вынимают пальцы, — насади его на меня. Распахнув глаза от удивительно приятного возвращения натяжения краёв дырочки, Чимин выгибается, чувствуя, как мышцы всего тела приятно тянет. Член альфы входит в него размеренно, легко, без капли боли — как было в самый первый раз. Это всё ещё прекрасное чувство — наполненность, но теперь из-за тщательной подготовки Чимину мало. Он капризно всхлипывает, понимая, что от досады крупные капли слез стекают по его круглой раскрасневшейся мордашке. — Не плачь, крошка, — Юнги наклоняется к его лицу и оставляет невесомый поцелуй на губах, — сейчас ты получишь то, в чем так отчаянно нуждаешься. Юнги подтверждает обещание, отстраняясь и подстраиваясь так, чтобы плавно, отслеживая любые изменения в чиминовом лице, скользнуть внутрь. Вот теперь — идеально. Второй член проникает внутрь жадного и разгоряченного нутра омеги, раздвигая края эластичной дырочки и даря невероятное ощущение переполненности. Чимин чувствует, как дрожит всем телом, он чувствует, как члены внутри тесно-тесно прижаты друг к другу, как они потираются, как их головки чуть расходятся и расширяют его изнутри. Не так, как обычно происходит — не у самого выхода, а глубоко в Чимине. Он отчаянно высоко стонет, запрокинув голову назад и широко открыв рот, высунув наружу язык. От удовольствия перед глазами чернеет и пляшут разноцветные круги, а ещё, кажется, Чимин больно смял пальчиками надёжные широкие плечи Юнги, но альфа не выказывает и тени недовольства, нежно целуя в уголок распахнутых пухлых губок. Чимин всхлипывает, тяжело дыша, и низкий, глубокий хриплый голос Юнги прокатывается по всему его телу жаркой тяжёлой волной, вызывая мурашки и невольно полностью сосредотачивая на себе. — Дыши, маленький. Такой узенький, горячий внутри, Чимини, так сильно сжимаешь, — Юнги слегка прищёлкивает крупными клыками прямо рядом с омежьей железой на шее Чимина, размашисто скользнув по ней длинным влажным языком, и всё тело Чимина инстинктивно обмякает и расслабляется в ожидании укуса и метки от сильного альфы. Но Юнги лишь прижимается к чувствительному местечку губами, посасывая, и хрипло шепчет: — Расслабься, маленький, сладкий мой. Не надо плакать, Чимини, ты делаешь альфам так хорошо. — Альфа, альфа, альфа, — Чимини ничего не может поделать, он просто всхлипывает сладко и высоко, сходя с ума от ощущения двух огромных членов, растягивающих его до предела. Он хнычет, совсем не в силах смущаться, и просит Юнги, отчаянно притягивая его к себе ослабшими ладошками: — Альфа, пожалуйста! Мои грудки, потрогай, пожалуйста, альфа… Юнги рычит от возбуждения и наклоняет огненно-рыжую голову к судорожно вздымающейся груди Чимина, сразу вбирая в жаркий горячий рот нежную затвердевшую бусинку. Чимин изгибается всем телом, стонет, и Юнги нежно сжимает мягкие губы, посасывая. Он накрывает большой ладонью вторую чувствительную грудку и осторожно массирует, невесомо лаская маленький сосочек, а рычащий Джун прижимается пухлыми губами к влажным плюшевым щечкам Чимина, сцеловывая невольно катящиеся по ним слезки. Чимин стыдливо хнычет, желая закрыться и не закрываться одновременно. Он чувствует, как набухли его грудки, чувствует, как горячий жадный рот альфы резко, но не грубо покусывает его набухшие соски. Где-то глубоко внутри он хочет, чтобы пошло молочко — сладкое, нежное, с его девственной груди, еще не познавшей кормления. Чимин выгибается в ответ на движения двух альф и отчаянно скулит. — Маленькая отзывчивая крошка, — это низкий рычащий голос Намджуна, альфы, массирующего его животик. Крупные сильные пальцы словно неосторожно задевают его небольшой член, доставляя искрящееся удовольствие в такт толчков внутри. — Такая ненасытная, крошечная в наших руках омежка, да, Юнги? Мин не отвечает, только довольно и согласно мычит. Он сосредоточенно, словно загипнотизированный, двигает бёдрами, размеренно трахая Чимина. И в это же время его руки, его рот — хаотично, быстро и ловко ласкают омегу сверху: сминая мягкую кожу груди, растирая влажную от пота кожу, миновы пальцы заставляют Чимина раз за разом сладко вскрикивать. Чимин совсем теряется в себе, в мире, он словно попадает в пространство, созданное из запахов и звуков — резкие, сочные шлепки переплетаются с густым ароматом секса, а его комната совсем теряет очертания. Тело, извивающееся в руках альф, становится тяжелым, ватным, ноги покалывает мелкими иголочками, а зрение окончательно подводит разомлевшего Чимина. Он не видит потолка — лишь огромное белое пространство вокруг и два размытых пятна рядом, оберегающие его, поддерживающие. — Он все, Юнги, — Намджун что-то говорит, но Чимин не понимает смысла. Он протестующе хнычет, сжимает свою растянутую дырочку вокруг членов альф и невнятно, но требовательно просит остаться в нём. — И я совсем скоро тоже все. — Мы не сможем повязать его, — Юнги хрипло рычит, нежно потеревшись носом о мягкую, плюшевую кожу на судорожно часто вздымающейся груди Чимина. В его голосе проскальзывает откровенное недовольство, и Чимини всхлипывает. Всё, за что цепляется его разум, это повязать. Узел, повязать, наполнить его животик, альфа, альфы, его альфы. Он начинает невнятно скулить и беспокойно хныкать: — Альфа, альфа, пожалуйста… Юнги замедляется, обеспокоено заворковав и вглядываясь в раскрасневшуюся, мокрую от катящихся слёзок мордашку Чимини, но тот всхлипывает совсем жалобно, судорожно цепляясь за него пальчиками: — Альфа, я хочу узел, альфа, пожалуйста, альфа, Чимини — хорошая омега, — он с трудом приоткрывает слипшиеся ресницы и жалостливо смотрит Юнги в глаза, всхлипнув: — Пожалуйста, Чимини хочет узел… Чимини не нравится альфе? — Не плачь, Чимини, солнышко, — Юнги звучит немного растерянно и щемяще нежно, сцеловывая катящиеся слезки. Намджун нежно покрывает поцелуями беззащитный загривок Чимина, окутывая его своим успокаивающим феромоном и рокочет. Юнги бережно гладит Чимина по щёчке и беспомощно порыкивает: — Такая хорошая послушная омега, самая лучшая для альф. Но ты такой маленький, крошка, это твой первый раз, ласковый мой, мы не можем… Чимин лишь поскуливает, тихонечко невнятно плача. Несмотря на нежные слова альфы, он слышит лишь его отказ — маленькая, слабая, недостойная омега, неспособная выносить его щенков. Он опускает мордашку и трёт глаза маленькой ладошкой, всхлипывая, а Юнги практически скулит: — Чимини, не плачь. Альфы дадут тебе узел, просто не сейчас, хорошо, сердечко моё? Нужно немножко подождать, крошка, прошу тебя, — он покрывает все лицо Чимина торопливыми нежными поцелуями, а Намджун ласково бормочет: — Маленький, позволь альфам позаботиться о тебе, чтобы мы могли ухаживать по всем правилам. Мы твои, и узел твой, и никуда он от тебя не денется. — Точно-точно? — Чимин всё ещё плачет, но подставляется под ласковые поцелуи и поглаживания. Сладостный туман, застилающий разум, полностью заглушает любой логичный голос внутри, но основное получается уловить: альфы позаботятся. — Конечно, конфетка, — Намджун целует его щечку, прихватывая мягкую кожу зубами и утешающе урча: — Такой милый, очаровательный комочек — мы позаботимся, чтобы ты был чистым, окруженным нами. В безопасности. Чимин довольно мурчит в ответ и расслабляется, уже почти ничего не чувствуя по отдельности — лишь накрывающую тело негу. Он беззвучно, как ему кажется, открывает ротик, часто дыша, ловит губами стекающие по щекам слёзки, слизывая приятный солоноватый вкус, и прикрывает глаза. Это приятная усталость, она клонит его в сон — внутри него альфы, вокруг него альфы, он сам в коконе из феромонов альф с едва различимым запахом уже не девственной омеги. — Давай, — Чимин хнычет, не понимая, что происходит — слипшиеся от слёз глаза не получается разлепить, но осознание накрывает его в полной мере, когда тело начинает наполняться. Горячей спермой, растягивающей его животик изнутри. Это приятное, по-настоящему желанное чувство заставляет Чимина высоко и довольно скулить, сжимаясь вокруг членов альф. Намджун сдавлено рычит: — Теперь ты, Юнги. Словно Чимину было мало — а он маленькая и жадная омега, ему было мало — в уже частично наполненный животик добавляется еще сперма. Это никак не чувствуется, но Чимин представляет, как она смешивается внутри него, как раздувает его изнутри, как остаётся там навсегда, обжигающе горячая, вязкая. Чимин выталкивает из себя вместо невнятных скулящих звуков такие же смазанные слова благодарности и обещания. — Чимини будет хорошей омегой, он родит много-много щенков, будет принимать альф в себя столько, сколько нужно, Чимини хорошая омега, он ваша омега, — бормоча все, что он раньше сдерживал в голове, выплёскивая все сокровенные желания и тайны наружу, Чимин чувствует себя легко и свободно. Он сладко бормочет: — Чимини так счастлив, альфы тоже счастливы? — Альфы позаботятся о тебе, булочка, — Юнги нежно урчит под одобрительное рокотание Намджуна, и они оба мягко трутся своими щеками о плюшевые, влажные от слез щечки Чимини. — Наша маленькая нежная омега. Чимин чувствует себя в полной безопастности в крепких объятиях двух сильных пар рук, окружённый большими телами альф и их обволакивающими феромонами — он и сам не замечает, как непроизвольно начинает издавать высокий, словно тарахтящий звук, исходящий глубоко из груди. Намджун негромко умилено воркует, нежно поцеловав его в затылок, пока Юнги ласково прижимается губами к обнаженному плечу: — Мурчишь для нас, маленький? Такой чудесный звук. Чимин немного застенчиво и абсолютно счастливо хихикает сквозь не прекращающееся мурчание — он знает, что это омежий звук, означающий, что омега чувствует себя счастливой и в полной безопасности. Звук, который альфы слышат довольно редко. — Пойдёшь ко мне на руки, Чимини? Мы наберём ванну и понежим тебя, да, маленький? — Юнги практически целомудренно прижимается к пухлым, сладким губам Чимина в нежном поцелуе и встаёт, отстраняясь, полностью обнаженный и нисколько этого не стесняющийся. Чимин не скрывает восхищённый, пристальный взгляд, которым он скользит по телу Юнги: альфа превосходно сложен, у него широкие плечи, узкие бёдра и длинные ноги, а мраморно-белая кожа плотно обтягивает крепкие мышцы. Он только хихикает, когда Юнги с нежным урчанием легко подхватывает его на руки и слегка надувает губки, оглядываясь: — Альфа, а альфа? Намджуни-хён? — Альфа будет рядом, крошка, не беспокойся, — Намджун ласково улыбается, демонстрируя белоснежные клыкастые зубы и очаровательные ямочки на щеках, и Чимини с удовлетворённым вздохом укладывает голову на крепкое плечо Юнги, нежно перебирая пальчиками огненные волосы. Он лениво пытается помахивать ножками, пока Юнги послушно держит его на руках, а Намджун наполняет ванную горячей водой. Под бдительным чиминовым руководством альфа добавляет немного масел, бомбочку, специальную увлажняющую жидкость, которая становится просто невероятно шикарной пенкой. Чимин продолжает мурчать все это время и довольно жмурится, когда альфы обтирают его от подсохшей спермы, прежде чем опустить в ванну и залезть рядом. Юнги устраивается за его спиной, подтягивая омегу так, чтобы легко можно было устроить голову на чиминовой макушке. Его мягкие пальцы тут же начинают ласкать за ушком, провоцируя урчать громче. — Такая прелесть, — Намджун садится напротив и тут же берет в ладони чиминову стопу, осторожно начиная мять её, массировать, разминать затекающие от долгой натуги мышцы. Он нежно ласкает бархатную кожу, беззлобно проворчав: — И все-таки Хосок нас убьет. Чимин хихикает: голос Намджуна не звучит испуганно, скорее умильно и воркующе. Он осторожно целует большой пальчик и щекочет стопу, заставляя довольно хихикать. Всю усталость и сон словно снимает надёжной и крепкой рукой альфы — в прикосновениях к ногам, бёдрам, талии, в том, как Юнги растирает кожу шеи, массирует ноющую грудь и целует за ушком. — Как похуй, — с небольшой паузой, но все же Юнги отвечает. Так же довольно и расслабленно, продолжая ласкать податливую в своих руках омегу. И пусть Чимин не может сосредоточиться на какой-то конкретной мысли, но знает главное — ему чертовски повезло. Он нежно урчит, окончательно обмякая в крепких руках.