***
—Так, девчули, ну-ка вперед. Для культурного разврата построены! Пытаясь привести в чувства начальника супруга, женщина вдруг вскинула голову. Родной голос, нашёптывающий что-то непристойное дамам легкого поведения, ударил по вискам, заставляя окончательно оторваться от работы. Виталий Минеевич, поймав на себе пристальный и суровый взгляд жены, отпрянул в бок от длинноногой брюнетки, но тут же упёрся в блондинку. Не то чтобы бывший военный испугался гнева любимой женщины, скорее его пугал факт того, что она может подумать. Людмила Алексеевна, гордо расправив плечи, обвела недобрым взглядом девиц, окруживших её супруга. Те, наконец отцепив ворот мужской рубашки, отшагнули. —Людмила Алексеевна… Ася, всегда выступающая в роли миротворца и регулировщика конфликтных ситуаций, хотела что-то сказать, но не успела. —Я так понимаю, это воспитанницы спорт-интерната приехали? —стряхнув с лица выбившуюся прядь волос, с укором спросила врач —За пиццу спасибо сказать? —Пилюлечка, я тебе потом всё объясню. —он хотел было подойти к супруге, но та обошла его. —Не трать силы, Виталик. —задев одну из девушек, Людмила Алексеевна устремилась к выходу —Оставь их на девочек. Шлейф её терпких духов ещё долгое время стоял в воздухе, напоминая бывшему военному о том, что он разбил сердце самой родной женщине в жизни. Представив перед собой чашу весов, на которой несопоставимо разместились любимая семья и работа, Виталий Минеевич незамедлительно принял решение. Жена и сын, подарившие ему искренне счастье, стояли на порядок выше министерства.***
Мужчина прекрасно знал, что супруга, пытаясь разобраться в гамме бушующих эмоций, сейчас вряд ли захочет его слушать. Но, попытаться донести до неё правду, он всё же попробовал. В какой-то момент бессмысленное перекладывание документов с места на место прекратилось, и Людмила Алексеевна подняла на мужа глаза. Виталий Минеевич прекрасно знал каждую черту родного лица, знал глаза. Он без труда мог определить, когда она счастлива, расстроена, устала, но ещё никогда бывший военный не видел в ней отражения боли. —Ты сейчас правду говоришь? —по лицу скатилась одинокая слеза, а внезапно охрипший голос разбавил гнетущую тишину, —Или на ходу сочиняешь? —Пилюль, я понимаю, что выглядело всё именно так, как ты подумала. Но поверь, даже мысли не было. Дороже вас: тебя, Пети и Марины у меня никого нет. —мужчина замолчал, делая небольшой шаг к столу, что разделял их —Я тебя очень люблю. И не знаю, что должно произойти, чтобы изменил женщине, ради которой живу. —Пообещай мне, что этого больше никогда не повторится. —подойдя к супругу со спины, шепотом попросила Людмила Алексеевна. —Обещаю. Его крепкие объятия не заставили себя долго ждать. Прижавшись к друг другу, она простояли очень долго. Мужчина чувствовал, как любимая переодически вздрагивает, позволив слезам вырваться наружу. Он любил её так, как не любил никого и никогда, а она была готова понимать и прощать, лиши бы быть рядом…