Тёмная комната

        Чувства возвращались постепенно, одно за одним. Осязание: прохладная каменная поверхность под спиной, ремни, стягивающие отведённые вверх руки, тёплый неподвижный воздух, окутывающий обнажённое тело. Обоняние: слабый запах затхлости и пыли. Слух: собственное прерывистое дыхание, которое никак не удаётся выровнять, потому что страшно. Вкус: ничего, кроме того, что во рту пересохло. И, может быть, еле заметный оттенок горечи. Не стоило пить то, до чего дотрагивался Повелитель Кошмаров. Даже если это молоко из кружки, стоящей у Джейми на столе.         Зрение… ничего. Совсем ничего. Темнота, чернильная и непроницаемая. Джек несколько раз моргнул, убеждаясь, что физически с глазами всё в порядке. Просто вокруг было действительно темно.         Осязание. Прикосновение к груди — поперёк, слегка царапая кожу. Так, что он вздрогнул и попытался наугад ударить коленом, благо, ноги были свободны. Впрочем, попал только пяткой по выщербленной грани камня. Неприятно.         Слух. Тихий смешок, а потом — знакомый, к сожалению, очень знакомый голос:         — Не сопротивляйся, Джек. Тогда больно не будет.         Ледяной дух не был бы самим собой, если бы последовал такому совету. Попытался пнуть Кромешника, ориентируясь на голос, — но его перехватили за лодыжку, останавливая удар. А потом чужие ладони прижали ноги чуть выше колен, лишая его возможности брыкаться дальше.         — Ты что творишь, совсем с ума сошёл?! — Джек безуспешно пытался вырваться. Он никогда не задумывался о том, что Кромешник — тощий, иногда похожий на нематериальную тень — может быть физически сильнее него. Настолько сильнее, что все попытки сопротивления пропадают впустую. — Отпусти меня немедленно!         Прозвучало это, увы, не слишком убедительно.         — Нет, — коротко усмехнулся тёмный.         — Ты хоть понимаешь, что с тобой сделают Хранители, когда узнают? И что сделаю я, когда…         — Хранители знают, — Кромешник сказал это совсем негромко, но Джек осёкся на середине фразы. Резко вздохнул и уверенно бросил:         — Врёшь.         — Знают, Джек, знают. Я предупредил Северянина, что если они не придумают альтернативу ритуалу, то за три дня до крайнего срока я заберу тебя и сделаю так, как считаю нужным. Возражений не последовало. Тебя отдали мне, Джек.         — Врёшь… — уверенности у него поубавилось, хоть он и отчаянно старался это скрыть. — Они не могли.         — Конечно, могли, — в голосе Повелителя Кошмаров мелькнула снисходительная насмешка. — Когда речь идёт о том, что люди не совсем безосновательно называют «концом света», некоторые методы почему-то становятся из неприемлемых допустимыми. Так что тебя отдали. Выбрали наименьшее зло. Впрочем… нет, чуть-чуть вру.         — А?         — Зубная Фея предлагала заменить тебя. Может, ты предпочёл бы, чтобы она оказалась на твоём месте?.. — добавил Кромешник вкрадчивым шёпотом. — Время ещё есть. Можно и организовать замену.         — Нет!         — Я не удивлён, — он хмыкнул с долей удовлетворения. — Так о чём была речь? Тебя никто не спасёт, Джек. Не будет спасать. Я сделаю с тобой всё, что считаю нужным. Всё, что захочу. Не будешь сопротивляться — будет проще.         — Ты… ты… тварь, — Джек дёрнулся в безуспешной попытке ударить его. Достать хоть как-нибудь, чтобы прекратил всё это говорить. Он не хотел верить. Но не мог не верить. Потому что… Пасхальный Кролик пытался предостеречь его. Теперь он понял, что полушутливые подначки были именно предупреждениями. Он не придал им значения. Ещё бы: как он мог подумать, что действительно должен опасаться Кромешника? За прошедшие семь лет дух темноты не предпринимал ничего против Хранителей. Не отсиживался у себя в норе, но избегал столкновений. Джек не раз видел его, а, бывало, и общался (хотя странное получалось общение: Кромешник насмешничал, Джек сперва пытался отвечать, а потом не выдерживал, хватался за посох, и тогда тёмный просто исчезал в тенях). Такое вот скорее перемирие, чем война. Как можно было предположить, что нужно ожидать нападения… и что он останется один? Что ему никто не поможет?         — Пусть так, — Повелитель Кошмаров ответил с тщательно выверенным безразличием. — Не упускать же из-за этого возможность заполучить тебя?         Джек задохнулся от возмущения: от бесстыдной прямолинейности этих слов, от того, как Кромешник провёл ладонью вверх по его ноге к животу. Темнота оставалась столь же непроницаемой, лишала возможности подготовиться, делала все движения неожиданными. Можно было сопротивляться. Сопротивляться было бесполезно.         Его бедро тёмный всё также прижимал рукой, отчаянно-жёстко стискивая пальцы — почти до синяков; второе — толкнул коленом в сторону, заставляя его развести ноги. Джек застыл неподвижно и уже не вздрагивал от прикосновений ладони к животу и груди. Тугие полосы ремней на запястьях завершали ощущение беспомощности. Кажется, безразличие было наилучшим вариантом. Только суметь бы…         Кромешник больше не держал его. Быстрые и лёгкие касания рук казались почти ласковыми. Джек дышал глубоко и ровно, неведомым образом успокоившись и не чувствуя ничего. Осознавал, что тёмный на удивление осторожен. Понять, почему и зачем — даже не пытался. Безразличие?         Тёплые сухие губы на пару мгновений прижались к впадинке между ключиц. Болезненно-горький шёпот прозвучал не громче дыхания: «Не этого я хотел. Не так».         Наверное, дело было в тишине, давящей на слух. Из-за неё Джек расслышал то, что ему не полагалось слышать.         На несколько секунд Кромешник замер, затерялся где-то в темноте, а после — снова тронул кончиками пальцев его плечи, шею, грудь. Разрисовывал теплом, контрастирующим с льдистым холодом кожи.         Обманывал ли Джек себя, когда различал в этих прикосновениях безнадёжную нежность? Кажется, с безразличием всё-таки не сложилось.         — Стоп! — ему удалось сказать это достаточно уверенно, чтобы Кромешник действительно остановился — от удивления, видимо. — Кромешник, подожди, — он торопился говорить, связать воедино все пришедшие в голову мысли. — Объясни мне, что за ритуал. И что ты хотел. Или не хотел.         Будет ли от этого толк, он не имел ни малейшего понятия. Повелитель Кошмаров может просто проигнорировать его вопросы. Хотя всё-таки казалось, что сейчас не проигнорирует.         — Слишком длинное выйдет объяснение, — Кромешник тихо хмыкнул.         — А мы куда-то торопимся? — с отчаянной дерзостью возразил Джек. — Ты сказал, что до крайнего срока три дня.         — Только идиот будет затягивать с ритуалом до крайнего срока…         — Да что это за ритуал такой? Почему про него знают все, кроме меня? Так нечестно! — в голосе прозвучала детская обида. Совершенно искренняя. Может быть, поэтому Кромешник и согласился:         — Ладно, объясню. 21 декабря 2012 года — дата тебе о чём-то говорит?         Джек ненадолго задумался, после чего полувопросительно сказал:         — Конец света по календарю майя?.. — люди поднимали вокруг этого столько шума, что невозможно было не заметить и не запомнить. Хотя, конечно, он сам в конец света не верил.         — Не совсем конец света, но, по сути, ты прав.         — Сейчас июнь, — обескуражено отозвался Джек, прикидывая, он ли сам идиот, или Кромешник?         — У майя не было високосных лет. Так что если пересчитать дату с учётом этого, выходит вовсе не декабрь.         — А, — понять Джек не понял, так что оставалось только поверить на слово. Впрочем, как и во всё остальное. — Жаль, что у тебя глаза в темноте не светятся.         — Что-что? — теперь удивился уже Кромешник. Столь же искренне, как Джек, удивился. Логика от него ускользала чуть более чем полностью.         — Если бы светились, я хоть видел бы, где ты находишься.         Сейчас местоположение тёмного духа Джек определял исключительно на ощупь. Правда, достаточно однозначно определял: тот сидел на краю алтаря вполоборота, так, что мешал свести раздвинутые бёдра. Юный Хранитель тихо фыркнул от неуместной вспышки веселья — и, недолго думая, закинул одну ногу ему на колени. Пожалуй, если бы он сейчас мог рассмотреть выражение лица Кромешника, оно бы его окончательно развеселило.         — Ты не отвлекайся, объясняй, — хотя, конечно, на самом деле отвлекался тут в основном он сам. — Конец света по календарю майя, который не конец света. Ага?         — Ага, — рефлекторно повторил за ним Повелитель Кошмаров. — Джек, как это понимать?         — Если уж мне приходится лежать на жёстком каменном алтаре, я хотя бы буду лежать так, чтобы мне было удобно.         — А так тебе удобно? — впрочем, отпихнуть его Кромешник не пытался. Похоже, что болтовнёй мальчишка несколько выбил его из колеи. А может, он просто не возражал против такой диспозиции.         — Более-менее. Удобней было бы, если бы ты меня отвязал, так ведь не отвяжешь… Так что давай, рассказывай.         — Ладно, — может быть, он улыбнулся. Чуть-чуть. В чернильной темноте всё равно было ничего не разглядеть. — Дело в том, что майя — и не только они — верили в гнев богов. В конец света, можно сказать. Сами придумали, сами верили, сами же и пытались его предотвратить. И всё бы ничего, но верили слишком сильно. Так, что это явление стало реальным независимо от них: выброс сырой энергии, последствия которого будут ощущаться годы, если не десятилетия. И люди, к сожалению, верят в конец света, хоть и по-другому, а их на планете становится всё больше и больше. Это служит катализатором.         — А…         — Что, ты не знаешь, что такое катализатор?         — Знаю, — Джек обиженно фыркнул. — Дальше рассказывай. При чём тут я? Почему именно я?         — Ты — источник энергии-компенсатора. Ритуал нужен, чтобы сгладить эффект выброса, и это процесс энергоёмкий. Ты — сильная сущность. Например, Зубная Фея, по моим прикидкам, нужный расход энергии просто не пережила бы. Ты переживёшь.         — Ага, — похоже, ледяной дух даже понял. Или сделал вид, что понял. — А почему… вот так? — он задержал дыхание, ожидая ответа.         — Потому что альтернатива — жертвоприношение. Оптимально — с вырезанием сердца, как делали майя и ацтеки.         Кромешник сообщил это спокойно, даже буднично, и Джек вздрогнул от внезапно сложившейся в голове идеи…         — Раньше… ты так раньше делал, да? — шёпот получился рваным, шершавым, будто оцарапал пересохшие губы.         — Нет, — через несколько секунд отозвался тёмный дух. — Как ты себе это представляешь, если я не могу физически взаимодействовать со взрослыми людьми? Я пытался найти кого-нибудь, кто мог бы продолжить дело жрецов майя. Проводить ритуал на самом себе неудобно, знаешь ли… Но, увы, не нашёл. Они ведь решали проблему доступными им методами, через кровь и смерть. Чтобы получить нужное количество энергии, требовалось много жертв. Люди — слабые существа.         Отвечать на это Джеку не хотелось, хотя он не мог не заметить, что возможность взаимодействия с детьми Кромешник не упомянул. Но один момент засел занозой в голове.         — На самом себе? Это как? — он, впрочем, вовсе не был уверен, что хочет знать, как.         — Ножом.         Джек нервно сглотнул, стараясь не представлять… ничего. От краткости ответа толку было мало; одно слово впечатляло сильнее, чем возможные разъяснения.         — Майя боялись гнева своих богов, — Кромешник заговорил вполголоса, вспоминая и, похоже, не обращаясь к собеседнику. Но Джек с готовностью отвлёкся от своих мыслей. — Приносили жертвы, чтобы умилостивить их. Были ли эти боги на самом деле, или они являлись только отражением веры — не так уж важно. Но вера была сильна настолько, что, скреплённая кровью, пережила людей и стала силой сама по себе. Цивилизация майя пришла в упадок, и некому стало проливать кровь, чтобы напоить Великого Змея… А катаклизмы не прекратились, ведь люди, пусть и другие люди, верили. В Страшный суд, например, — по интонациям можно было предположить, что Кромешник поморщился. — Странно чувствовать себя наследником жрецов цивилизации, которая младше тебя самого.         — Ты сказал, что не приносил жертвы, — растерянно прошептал Джек.         — Я сказал, что никому не вырезал сердце. Когда пришло время для очередного выброса энергии, моей жертвой стал Северянин. Добровольно, если тебе интересно. Мы договорились, — Кромешник хмыкнул. — И не так, как ты, испорченный ребёнок, сейчас подумал. Путь крови, — он мрачно вздохнул. — Долго, муторно, больно, и своей силы я вложил немало, а в итоге всё равно получилась, как говорят современные дети, лажа. Нужно было не сомневаться, что я там пообещал, а убить его, тогда, может, энергии хватило бы.         — Не говори так, не надо, — слова сорвались тихим вздохом. — Ты ведь так не считаешь. Если бы считал — не сомневался бы.         — Ты идеалист, Джек, — Повелитель Кошмаров говорил с привычными насмешливыми интонациями, но в них мерещился оттенок горечи. — Не пытайся думать обо мне лучше, чем я того стою.         — Убьёшь меня, если энергии не хватит? — быстро и резко спросил Джек вместо возражений.         — Нет. Только не… — Кромешник осёкся на середине фразы. Вопрос оказался слишком неожиданным (хотя, если подумать, вполне своевременным и обоснованным), произнесённым чётко и напористо, так что он ответил почти рефлекторно, не взвесив, что собирается говорить.         Джек мягко фыркнул и пихнул его коленом в живот:         — Идеалист, говоришь? Ну, может быть. Но скажи мне ещё одну вещь: почему нельзя было сразу нормально всё объяснить? Спросить по-хорошему. Без переговоров с Хранителями у меня за спиной и этого дурацкого похищения. Если бы ты объяснил… я бы согласился.         — Позволь усомниться.         — Позволь считать, что я себя лучше знаю, — Джек скопировал язвительный тон собеседника. — Какие бы у меня были весомые причины отказаться? Особенно если бы Северянин или Луноликий подтвердили наличие проблемы, — не удержался он от шпильки. Сейчас-то получить подтверждение ему было неоткуда. Оставалось только верить на слово. И он — почему-то — верил. — А этот ритуал — штука слишком серьёзная, чтобы отказываться просто так, правда?         — А его содержание — не причина?         — Нет. Я посчитал бы, что неприятно мне не будет, так что не причина.         — Глупо… — тихий шелестящий шёпот растёкся по темноте.         — Что именно?         — Ничего. Забудь.         — Запомню и потом спрошу, — мальчишка вредничал и снова с чего-то развеселился. Впрочем, он же Хранитель Веселья — ему можно. — А сейчас давай, действуй. Ты мне всё объяснил, я понял, поверил и проникся, так что можно продолжить ритуал.         — Так уж и можно?         — Можно. Нужно. В любом случае ведь нужно, так? И вообще, — Джек коротко рассмеялся, — с чего это я тебя уговариваю? Это мне надо или тебе?         — Всем. Или никому. Выброс энергии не конец света, хоть и серьёзная неприятность. Может быть, даже никто не умрёт… ну, сверх нормы, люди постоянно умирают и без всяких аномалий. И, между прочим, это не мой профиль — решать такие проблемы, — Повелитель Кошмаров говорил ровно и даже как-то устало.         — Зато, видимо, мой. Я ведь Хранитель, — Джек ещё раз тихо фыркнул, а потом веселье из его голоса пропало начисто: — Кромешник, что с тобой не так?         — Ничего. Всё нормально, — Кромешник шевельнулся, опуская ладонь ему на солнечное сплетение. — Я проведу ритуал, не беспокойся.         — Вот уж будь так любезен. Поболтать с тобой, конечно, интересно, но если получится, что ты меня сюда притащил только ради этого — будет как-то смешно.         — Не ёрничай. Думаешь, я не вижу, что ты боишься? — насмешливо протянул тёмный, проводя пальцами по его груди. Джек, может быть, в полной темноте и позабыл про зрение, но для Повелителя Кошмаров темнота непроницаемой не была никогда. В некоторой мере он видел даже очертания тела, что уж говорить про страх…         Цель была достигнута: Джек обиделся и замолчал. Так что можно было сказать полушёпотом:         — Не бойся, — прежде чем вернуться к… ритуалу.         Только всё равно он думал больше о чём-то своём, чем о деле, когда гладил холодную кожу, обрисовывая изгибы поджарого тела. Джек не реагировал, безразлично принимал прикосновения, но всё-таки его неподвижность была не такой, как в начале. Не сопротивление через бездействие. Просто расслабленное спокойствие — он даже бояться почти перестал. Кромешник был благодарен ему за это. За то, что мог не чувствовать себя тварью.         Он взъерошил и так растрёпанные волосы юного Хранителя, провёл пальцем по скуле и с тенью неуверенности очертил контур губ. Джек, неожиданно отмерев от своей неподвижности, прикусил кончик пальца, а через пару мгновений отпустил и нахально-насмешливо выдохнул:         — Может, не будешь сомневаться и поцелуешь?         Кромешник послушно склонился к его губам. Запретил себе думать о чём-либо и анализировать — просто поцеловал, мягко и бережно, не рассчитывая на то, что Джек будет отвечать. Сперва ледяное дыхание почти обжигало, а потом то ли он привык, то ли зимний дух взял свою силу под контроль. И пусть Джек только позволял себя целовать, Кромешнику не хотелось прерываться. Но не стоило рисковать и углублять поцелуй. Он со злостью одёрнул себя: «Если так уж хочется сделать что-нибудь языком, придумай другой вариант, идиот», — и, на несколько мгновений отстранившись, спустился ниже, к шее и ключицам. Сперва прошёлся по холодной коже губами, потом всё-таки лизнул основание шеи. Всплывшая в голове несвоевременная ассоциация насчёт детей, железных качелей и мороза заставила его еле слышно фыркнуть. Хорошо, что это была только ассоциация, правда?         — Что такое? — тут же заинтересовался Джек.         — «Вы когда-нибудь лизали железный фонарь на морозе?» — Кромешник процитировал откуда-то подцепленную фразочку, не подумав, как на это отреагирует дух веселья. А отреагировал тот соответственно. Рассмеялся.         Вроде как не зло и не обидно, но Кромешнику хотелось это прекратить. И он прекратил — снова поцеловал в губы, всё так же почти невинно, но достаточно уверенно, чтобы прервать смех.         То, что ледяная статуя ожила и отвечает на его касания, он осознал через несколько секунд. Опасливо и неуверенно отвечает, но это было настолько неожиданно и настолько приятно, что… просто не могло быть настоящим.         — Отвяжешь меня? — в короткую паузу успел спросить Джек, и Кромешник вздрогнул, как будто дыхание снова стало обжигающе ледяным.         — Нет, — горько, больно, не так ли? Но этого стоило ожидать. — Не надейся, что я потеряю голову и позволю тебе сбежать.         — Кромешник, ты что? Я просто… я тебя обнять хочу, — юный Хранитель закончил фразу почти жалобно. Растерянно. Когда он говорил, что ему не будет неприятно, то имел в виду именно то, что сказал, и никак не думал, что ему понравится. Что захочется продолжать. Участвовать. — Ты боишься, что я сорву тебе ритуал? Или что обману тебя?         — По-моему, это одно и то же.         — Ну уж нет, — решительно возразил Джек. — Это я мог бы ляпнуть такую чушь, но ты-то умный. Не можешь не понимать, что не одно и то же. Не хочешь понимать, значит?         — Прекрати болтать, — Кромешник попытался прервать его, но не слишком уверенно. Да и вообще, пожалуй, сейчас был только один надёжный способ заткнуть ледяного духа — снова поцеловать. Способ, к которому он не прибег бы ни за что.         — Мы в полной темноте, у меня нет посоха… Неужели ты думаешь, что если я попытаюсь сделать что-то не то, ты не сможешь это пресечь? А?         — Не думаю, — вынужденно признал тёмный. Не смог промолчать, хотя стоило бы.         Джек вздохнул — как-то очень устало и по-взрослому.         — Значит, боишься, что обману. Кромешник… доверься мне, пожалуйста.         — Нет, — не похоже, чтобы это был обдуманный и взвешенный ответ. Не похоже, чтобы Повелитель Кошмаров вообще осознал, что это сказал.         — Доверься мне, — мягко повторил Джек. Он не настаивал, даже не убеждал — просил, тихо и искренне, надеясь, что этого будет достаточно. — Нельзя же всегда… вот так. Пожалуйста. Всё будет хорошо.         Тёмный дух не отвечал, и он не знал, что это значит. Невозможность увидеть выражение лица была почти мучительной. Всё-таки зрение — важная штука, хотя понимаешь это далеко не всегда. Приходилось ориентироваться только на слух… а что слух? Ровное и тихое дыхание, больше ничего.         Когда Кромешник дотянулся до его запястий и расстегнул ремни, Джек осознал, что боялся вздохнуть, ожидая ответа. Несколько мгновений он не шевелился, оценивал, насколько затекли руки. А потом, убедившись, что почти не затекли, обхватил Кромешника за плечи и повалил на себя. Прошептал, почти касаясь губами его уха:         — Попался!         Это, конечно, была просто мелочная мстительность. И шутка получилась злой… Но, если честно, было за что. Хотя не стоило затягивать. Прежде, чем напрягшийся Кромешник успел сделать что-нибудь лишнее и необратимое, Джек продолжил говорить быстрым шёпотом:         — Не отпущу, понял? Пока не перестанешь считать, что я собираюсь тебя обмануть — не отпущу.         Кромешник молчал, потому что за пару секунд успел ощутить даже не страх, а безнадёжность, и не знал, что с этим делать. Он не хотел признавать, что юный Хранитель был прав насчёт того, чего он боялся. Что это действительно было для него так важно.         — Отпустишь, — он старался, чтобы в голосе звучала только мягкая насмешка и никаких других эмоций. — Потому что лежать так, как ты меня уронил, мне неудобно.         — Ладно, сделай так, чтобы было удобно, — согласился ледяной дух. Только вот отпустить, по сути, не отпустил, только ослабил хватку. Всё так же обнимал ногами за пояс, а руками — за плечи.         Практически непристойная позиция, учитывая, что Джек был раздет, а сам Кромешник — одет частично. И попытка подвинуться всё только усугубляла. До этого момента ему ещё удавалось не обращать внимания на своё возбуждение, но теперь это стало практически невозможным.         Только ли на своё?..         Джек снова прижимался к нему всем телом, и эта близость не оставляла его безразличным. Кажется, он пока даже не осознал этот факт, потому что если бы осознал — смутился бы.         — Ну что, удобно? — тихо хихикнул Джек, ещё и сцепляя пальцы в замок, чтобы не дать Кромешнику отодвинуться. Не то, чтобы тот собирался отодвигаться… Но в этот момент понял, что всё Джек уже осознал. И смутился — ещё как. Нахальная откровенность слов и действий была только попыткой скрыть смущение.         — Неудобно, ты сам знаешь, — Кромешник склонился над ним так низко, что почти прошептал это — губы к губам. Усмехнулся: — Но, пожалуй, я могу с этим смириться. Только одного не понимаю, — он чуть отстранился и говорил теперь болезненно серьёзно: — Ещё полчаса назад ты хотел убить меня за то, что я до тебя дотрагиваюсь. А теперь готов…         — Да.         — Что «да»?         — Да, готов.         — Это хорошо, но я имел в виду не то. Почему?         Думал Джек недолго.         — Потому что ты вёл себя, как сволочь. И я реагировал соответственно. А потом… получилось как-то по-другому.         Он не знал, как это можно сформулировать. Просто иначе собралась мозаика. Так, что казалось правильным и нужным, чтобы Кромешник был близко, чтобы он поверил, чтобы... Мелькнула мысль, что, не будь экстремальной ситуации, такая картина всё равно сложилась бы. Из подколок и стычек, из бросаемых по крупицам эмоций. Лет через пятьдесят. А так вышло сразу.         — «По-другому»? Хотел бы я знать, что должно случиться, чтобы ты научился внятно выражать свои мысли, — куда же Кромешник без насмешек. В таких-то вопросах.         — Конец света? — предположил Джек и прежде, чем тёмный дух успел указать ему на то, что с учётом обстоятельств это не самая удачная шутка, приподнялся и поцеловал его. Коротко, быстро, и сразу же откинулся обратно, а потом коснулся кончиками пальцев шеи и затылка. Легко, щекотно тронул вдоль кромки волос, даже не подталкивая Кромешника наклониться, просто указывая на такую возможность.         — Джек… — на выдохе, одно только имя, потому что в голове у Повелителя Кошмаров было слишком много глупостей, чтобы произносить хоть что-то из них вслух. Действительно проще было поцеловать и не объяснять ничего. И даже случайно ничего не ляпнуть.         — Я хочу, чтобы ты мне поверил, — тихий, настойчивый шёпот в ответ, снова губы к губам, уже без возможности отступить. Да и не было её, этой возможности. Для Кромешника — с самого начала.         Он целовал Джека — отчаянно, дико, — чтобы тот замолчал, чтобы не нужно было отвечать. Он не хотел говорить, что уже поверил. Губы зимнего духа не обжигали холодом, но отдавали привкусом талой воды. Было уже непонятно, кто ведёт в поцелуе, потому что энтузиазм Джека вполне компенсировал недостаток опыта.         Джек втиснул ладонь между плотно прижатыми друг к другу телами. Прикосновение сквозь ткань штанов — но Кромешник всё равно вздрогнул. От чуть сжатых пальцев, от лёгкого движения кисти… что-то ещё в такой диспозиции сделать трудно. Стоило её, пожалуй, сменить. Да и одежда, если подумать, не особо нужна.         Снять штаны — задача не такая уж сложная, но когда Джек бессистемно пытается помочь… Кромешник умудрился чуть не свалиться с края алтаря, прежде чем избавился от лишнего предмета одежды. После этого Джек не стал снова ронять его на себя, наоборот, приподнялся, чтобы усесться к нему на колени: лицом к лицу, снова стискивая его бёдра своими и крепко обнимая. Кромешник обнял его в ответ, прислонился щекой к встрёпанным, подёрнутым инеем волосам. Не торопился что-то делать, предоставляя ему самому решить, чего и когда он хочет.         Мурашки по коже — не от холода, от того, что Джек провёл пальцами вдоль позвоночника, обрисовывая выступающие костяшки. Кромешник чуть прикусил его нижнюю губу, когда он запрокинул голову, подставляясь для поцелуя. Языком проникал в приоткрытый рот, скорее чувствуя, чем слыша тихие стоны-вздохи.         В комнате начиналась метель. Джек скользнул одной ладонью вниз по спине, по бедру, чуть отстранился назад, чтобы обхватить пальцами сразу и свой, и чужой член. Тогда уже Кромешник не мог удержаться от протяжного стона.         Касания зимнего духа казались то обжигающим льдом, то лёгкой прохладой. Как будто он перестал контролировать температуру своего тела. Порывы вьюжного ветра гладили, иногда почти царапали кожу. По спине, по плечам, по груди, оплетали сетью. Тело отзывалось на холод и прикосновения дрожью, почти экстатическим восторгом. Кромешник уже очень давно — вообще никогда? — не чувствовал себя настолько живым… и настолько уязвимым. Он зависел от того, что с ним сделает Джек — он, который никогда и ни от чего не зависел! Это ощущение зачаровывало.         Он обнимал поджарое гибкое тело, уже давно закрыл глаза и, между поцелуями вдыхая снег, не думал ни о чём. Только безумец может заниматься любовью с зимой… «Любовь, а, Повелитель Кошмаров?» Эта мысль слегка отрезвила.         — Джек, хватит, — он сжал запястья юного Хранителя, отодвигая его от себя. Мягко, почти нежно, но твёрдо. — Мне нужно сосредоточиться. Останови метель и… — в голову не приходило ничего, кроме глупой формулировки «прекрати чрезмерную активность», — нужно провести ритуал, понимаешь? Я не могу это сделать, пока ты меня отвлекаешь.         — Прости, — Джек тихо вздохнул, но, кажется, понял. — Я только хотел… чтобы… — он запнулся, — тебе… было хорошо.         Договорил-таки. Упрямый мальчишка. Хотя, будь он человеком — покраснел бы до кончиков ушей. Впрочем, в темноте всё равно было бы не видно.         «Не нужно». Кромешник ничего не сказал вслух. Прижал палец к губам Джека, чтобы тот тоже молчал. «Ты и так уже…» В темноте затихала вьюга, роняя на обнажённые тела последние снежинки.         Кромешник уложил зимнего духа на алтарь, так, как в начале. Конечно, не стал привязывать, только провёл ладонями по груди, плечам, рукам, чтобы указать: «Лежи тихо». Джек насторожился, напрягся. Он не боялся, но всё-таки разговоры про кровавые жертвоприношения и вырезания сердца не прошли даром. Мысль о том, что на этом алтаре когда-то умирали люди, была несвоевременной и неприятной.         Темнота вокруг оживала, подчиняясь воле Повелителя Кошмаров. Мягкая, текучая, обволакивала пальцы. Бедные люди, которым приходится возиться со всякими посторонними средствами. Ему было достаточно теней.         — Что ты делаешь? — нервным шёпотом спросил Джек, когда ощутил прикосновения сперва на бёдрах, между ног, а потом — внутрь, вглубь. — Это обязательно… пальцами?         — Если начать сразу, без подготовки, тебе будет больно.         Вообще-то не совсем обязательно. Можно обойтись прядями чёрного песка, которые достаточно пластичны для такой задачи. Но этого Кромешник не хотел.         — Так мне тоже больно. Ну… неприятно, — Джек тихо шмыгнул носом.         — Расслабься, будет легче.         Кромешник знал, что не будет спешить. Потратит столько времени, сколько понадобится, чтобы для Джека ритуал был как можно более безболезненным.         — Всё хорошо. Я не боюсь.         И, несмотря на то, что Кромешник различал страх в голосе, видел его, сплетающийся в тугой клубок, — он поверил. Ласкал Джека второй рукой, отвлекая, пока до судороги напряжённое тело не расслабилось. Юный Хранитель отзывался на каждое прикосновение — чутко, нервно, зажмурившись и вздрагивая. Послушно разводил бёдра и двигался навстречу, принимая в себя скользящие тени и осторожно растягивающие его пальцы.         Этого было бы достаточно — более чем достаточно — если бы речь шла о желаниях, эмоциях или удовольствии. Но не для ритуала, который должен заменить энергию крови и умирания. Кромешник склонился над Джеком, коснулся губами лба, зажмуренных век, а потом губ. Это была последняя ласка, которую он мог себе позволить.         Длинная фраза на языке, который не поняли бы даже те, кто был биологическим потомком народа майя, выверено и чётко сорвалась с губ. Джек вскрикнул от вторжения в тело чужой плоти — мягкого, плавного, но неизбежно чрезмерного.         Следующие слова ритуального заклинания слились с новым движением. Джек прикусывал губы, чтобы ничего не сказать и приглушить всхлипывания и стоны, потому что было больно. Кромешник был настолько аккуратен, насколько возможно, но этого не хватало. Однако по телу постепенно растекался холод — без контроля, пробуждённый звучанием древнего языка. Холод смягчал ощущения. Тени, подчиняясь невысказанному желанию своего хозяина, вились по коже зимнего духа, ласкали так, как могли бы прохладные сильные пальцы, сейчас не отрывающиеся от камня алтаря.         Джек не понял, когда боль затихла и перестала иметь значение. Снова кусал губы, чтобы не стонать уже от удовольствия и не просить Кромешника ни о чём. Не в этот раз. Только крепко сжимал ладонями его предплечья, не решаясь прикоснуться как-то иначе.         Видимо, в какой-то момент ритмика ритуальных фраз зачаровала его настолько, что он перестал осознавать действительность, потому что дальше запомнил только всплеск энергии, а сразу за ним — яркую вспышку примитивного физического наслаждения. И дикое ощущение опустошённости.         Кромешник отстранился, но не ушёл: остался сидеть рядом. Погладил его по щеке, взъерошил волосы. Джек приоткрыл глаза, убедился, что вокруг всё так же темно, и снова опустил веки. Прядки чёрного песка щекотали кожу, собирая семя: и его собственное с живота, и вытекающее наружу семя Кромешника. Неглубоко проникали внутрь, и сейчас это не казалось неприятным. Что они делали с жидкостью, не ясно… похоже, что как-то впитывали. Это было до смешного странным, и Джек рассмеялся бы, если бы не непреодолимое желание расслабленного бездействия. Однако всё-таки спросил, не справившись с любопытством:         — Кромешник, а это всегда так... ну, после? Такая усталость, что не пошевелиться?         — Нет, конечно, — тёмный тихо фыркнул. — Сейчас ты почти лишился своей стихийной силы из-за ритуала.         — А... понятно, — Джек на несколько секунд задумался и сообщил: — Надо будет потом без ритуала попробовать.         — Если захочешь.         — Захочу, — без тени сомнения отозвался Джек.         Повелитель Кошмаров промолчал. Он и так уже получил больше, чем имел право рассчитывать.         Некоторое время он сидел на краю алтаря, бездумно уставившись в темноту, потом встряхнулся и встал. Для начала стоило одеться. Да и непроглядная темень, по идее, была комфортна для него, но не для Хранителя.         Уже облачившись в неизменную мантию, Кромешник подошёл к стене и, немного повозившись, зажёг факел. Джек сквозь опущенные веки уловил рыжеватый отблеск и открыл глаза — но сразу зажмурился обратно от показавшегося после долгой темноты нестерпимо-ярким света.         — Надо тебя одеть, — задумчиво сообщил Кромешник, поднимая с пола не слишком аккуратно брошенные вещи. Прислонённый к стенке посох, как обнаружилось, стоял на рукаве толстовки и упал с громким стуком.         Казалось бы, после этого Джек должен был немедленно затребовать себе любимое оружие, но его занимал несколько иной вопрос. После реплики Кромешника он в полной мере осознал, что совершенно обнажён… Пока он ничего не видел, это важным не казалось. А вот теперь дошло.         Смутился он достаточно заметно, чтобы оглянувшийся Кромешник хмыкнул:         — По-твоему, я ещё что-то не разглядел?         Джек соображал буквально пару секунд, после чего обречённо вздохнул:         — Ты в темноте видишь… — взгляд, впрочем, прятать не перестал. Кромешник не стал это комментировать. От смущения отучится… со временем, а сейчас нет смысла, только расстроится. А если сказать, что он красивый — смутится ещё сильнее.         — Успокойся, будет тебе твоя одежда. Тем более что сюда вскоре наверняка заявится кто-то из твоих коллег… Я не берусь предсказать их реакцию.         — Почему?         — Теория теорией — её я честно изложил Северянину, — злорадство в его голосе Джеку, наверное, просто почудилось, — но не думаю, что кто-то из них хочет и готов действительно задуматься о содержании ритуала.         — Нет, я не это имел в виду, — Джек помотал бы головой, но организм отказывался даже от такого простого движения. — Почему ты уверен, что кто-то придёт? Скоро?         Он не добавил: «Ты сказал, что меня… отдали. Бросили». Думать об этом не хотелось, но от один раз пришедшей в голову мысли было не избавиться. Думать о том, что Кромешник мог ему соврать, не хотелось тоже.         Что-то тёмный дух, наверное, уловил в его голосе, потому что снова сел на край алтаря и взъерошил ему волосы. Ответил, впрочем, с обычной язвительностью:         — Потому что они предсказуемы. Зачем нужен ритуал, Северянин им объяснил, и вмешиваться никто не будет, но вот после — примчатся сразу. Тебя со мной они не захотят оставить и на лишнюю минуту. Всплеск энергии не заметит разве что слепой… ну, или человек, так что скоро стоит ждать гостей. Думаю, Пасхального Кролика, ему проще всего попасть во внутреннюю камеру храма.         Одновременно с объяснениями Кромешник попытался обрядить Джека в толстовку и штаны, но оказалось, что это гораздо сложнее, чем раздевать его. Помощи от истощённого ритуалом зимнего духа не было никакой, но смотрел он, снова донельзя смутившись, так жалобно, что Кромешник начинал чувствовать себя законченным извращенцем. Да, только сейчас.         Джек, немного успокоенный словами тёмного, пытался разобраться, что думает по поводу Хранителей и их бездействия, и сильно ли на них злится, но получалось — только о ненамеренно откровенных прикосновениях, которые отвлекали от любых мыслей. К счастью, с одеждой всё-таки удалось разобраться раньше, чем он успел додуматься до чего-нибудь не того, потому что на «что-то не то» он сейчас всё равно был не способен. Обидно было бы.         И хорошо, конечно, что он оказался одет раньше, чем пришёл Кролик.         — Джек, ты как?! — запыхавшийся Хранитель Надежды вылетел из норы и не подскочил к нему немедленно только потому, что наткнулся на насмешливый предостерегающий взгляд Кромешника. Впрочем, и это ему не помешало бы, если бы не полученные инструкции, которые ему повторили три раза, один из них — в картинках.         — Вот за тобой и пришли, — безразлично констатировал тёмный дух, игнорируя тот факт, что Кролик замер с бумерангом наизготовку и уставился на него, мягко говоря, недружелюбно.         Джек еле слышно вздохнул.         — Я не уверен, что…         Договорить ему не удалось, потому что Кромешник быстрым движением поднял его на руки и, сделав пару шагов, сунул в лапы ошалевшему от такого самоуправства Кролику. Тот еле-еле успел спрятать бумеранг, но коллегу успешно придержал и не уронил. Джек, удивлённый не менее, как осёкся на середине фразы, так и не продолжил её.         — Тебе нужно восстанавливать силы, а для этого лучше всего подходят северный полюс и Антарктида, — Кромешник выглядел всё столь же невозмутимым. Подобрал с пола посох и, подумав, его тоже сунул Кролику. Тот только сердито фыркнул и дёрнул ушами, похоже, с трудом сдерживаясь от какой-нибудь резкости. — Выбор, думаю, очевиден.         Выбор, конечно, был очевиден, хоть Антарктида Джеку и нравилась… но там было скучно. Особенно если нельзя летать. И вообще одному скучно. Джек снова вздохнул.         — А ты?         — Для начала наведу здесь порядок, — как можно «наводить порядок» в каменной коробке, где всю мебель составляет алтарь, было за рамками понимания обоих Хранителей, судя по синхронно брошенным на Кромешника взглядам. — Потом… посмотрим, — это почему-то прозвучало похоже на обещание. Кролик сердито нахмурился. Джек лукаво улыбнулся:         — Хорошо. Договорились.         Кролику, похоже, очень хотелось что-то сказать, но он всё-таки и теперь сумел промолчать. Во-первых, Северянин настаивал, чтобы он избегал конфронтации (да и неудобно в неё вступать, когда лапы заняты). Во-вторых — чтобы не трепал нервы Джеку. Хотя выглядело так, что Хранитель Веселья чувствует себя лучше, чем опасались его товарищи…         Нора захлопнулась, не оставив и следа на каменном полу. Кромешник снова сел на край жертвенника, чуть запрокинув голову и наблюдая за пляской теней на стене. Зимний ветер нельзя удержать силой. Захочет — вернётся.

22.04. – 25.10.2013