На последнюю букву

Последний ученик собирает все свои черновики и завершает работу. Антону с Арсением ещё предстоит долгая бумажная волокита со всеми этими КИМами и бланками ответов, но это уже не важно, важно, что они смотрят друг на друга, представляя, что сделают дальше. Они не сказали за все эти четыре часа друг другу и слова, а Антону во что бы то ни стало нужно, чтобы Арсений проговорил своим чарующим голосом о своей симпатии. В дверях кабинета появляется голова Димы, тот тоже один из наблюдателей. — Закончили? — интересуется он. — Как видишь, — у Антона отчего-то слишком заметно садится голос. Позов с подозрением на него смотрит, что-то с Шастуном в данный момент не так. — Ладно, складывайте, я пойду скажу администрации, что у нас тут всё. Только сходите отметьтесь и вы свободны, — говорит Дима и уходит, на каком-то интуитивном уровне понимая, что сейчас ему Шастуна ждать не надо. Антон ниже натягивает толстовку, официальный стиль одежды — это не для него, а вот Арсений в рубашке, и её полы тоже неплохо прикрывают пах. Если их состояние сейчас кто-то заметит, то посчитает извращенцами и педофилами. Антон быстро летит в кабинет администрации, сбивая по дороге пьющего уже который энергетик за день Матвиенко. Тот тоже почему-то переживает. Арсений идёт сзади степенно, стараясь не показывать, что сейчас он не может думать ни о чём кроме Шастуна. Наконец подписи поставлены и они свободны. Антон внимательно оглядывается по сторонам, заходя в кладовку. Он знает, что здесь нет камер, так как у него тут и заначка сигарет припрятана, и конфискованный Димой у старшеклассников алкоголь. Здесь они хранят его на всякий случай. Вообще, подсобкой этой редко кто пользуется, а уборщица Оксана, женщина с широкой душой, которая бывает тут раз в неделю, не обращает внимания. Как хорошо, что ещё и изнутри запереться можно. Антон облокачивается о стеллаж и выдыхает. Он волнуется, что Арсений не придёт, что всё это было шуткой. Шастун снова загоняется, серьёзно, разве могло быть по-другому. Дверь скрипит, и появляется Попов, он выглядит слишком растрёпанным и покрасневшим. Он внимательно осматривает дверь и поворачивает защёлку, а дальше поднимает взгляд на Антона и прочищает горло. Они тупо смотрят друг на друга, не решаясь что-либо сказать. А потом Арсений быстро приближается, впечатываясь в его губы. И это нихрена не страстно: Антон стукается затылком об полку, сам Попов ударяется носом о чужой. И замирает так совсем неловко. Шастун усмехается, дальше чуть отстраняет от себя Арсения и уже не сдерживаясь ржёт. Попов выглядит потерянным, и Антон притягивает его к себе, просто сжимая в объятьях. — Я так давно мечтал об этом, — шепчет географ. — Давай расслабимся только, сегодня уже все дела позади. Арсений что-то мычит, и Антон никогда бы не подумал, что тот может быть таким, если бы не видел это своими глазами. Он кладёт руки ему на щёки, отлипает от чужого тела и мягко целует: сначала в уголок губ, затем уже по-настоящему: глубоко с языком, и Арсений охотно отвечает. Тот явно опытнее его, а первый порыв вероятнее всего стоит списать на стресс. Попов такой приятный на вкус, и сам этот поцелуй прекрасен. В нём нет чего-то лишнего. Будто это уже не первый всё ещё немного неловкий поцелуй, а отточенный годами практики. Арсений касается его плеч, слегка их разминая, и Антон очень ему за это благодарен. Это просто лучшее, что сейчас могло было быть. Шастун стонет из-за такого приятного ощущения. А Арсений лишь улыбается в поцелуй. Антон приоткрывает глаза. В такой позиции видно хреново, но всё равно Попов чертовски красивый. Самый лучший. Самый идеальный. — Я кое-что обещал, — вспоминает тот, и резко опускается перед ним на колени. Антон желает что-то возразить, потому что для него такое ещё рано, точнее он боится, что Арсений не особо хочет этого и делает это всё только из-за него. Но Попов так возбуждённо смотрит, а в его глазах пляшут черти. Он сжимает пах Антона через несколько слоёв одежды, но это всё равно пиздец как чувствуется. Шастун кладёт руку ему на голову, портя причёску. Та всегда такая идеальная, но сейчас и без его помощи растрёпанная, и это ему кажется естественней и красивее, хотя Арсений и так красивый в любом своём виде. Антон вновь прижимается к стеллажам, потому что ноги почему-то подкашиваются. Попов довольно ловко расправляется с его ремнём и джинсами, спуская их вместе с бельём. Шастун задирает толстовку, чтобы не мешала, и смотрит вниз, что становится фатальной ошибкой. Чужие глаза подняты и изучают его. Член Антона находится слишком близко к чужому лицу, он чувствует на нежной плоти горячее дыхание, и всё внутри сжимается от предвкушения. Шастун знает, что будет хорошо, что эти моменты он точно запомнит, потому что, чёрт побери, перед ним Арсений, на которого он пускал слюни всё это время, а сейчас тот, похоже, будет пускать слюни из-за него. Антон видит, как головки касаются губы и это так нежно, так аккуратно, трепетно, но недостаточно. Парень до сих пор не может поверить, что это всё происходит на самом деле. Ему кажется, стоит только прикрыть глаза и всё это пропадёт. Арсений слишком соблазнительный, да ещё и глядит так, будто издевается, вероятнее всего без «будто». Антон сам не двигается, у него нет на это права, он не желает что-то просить, требовать, а тем более к чему-то принуждать партнёра. Пусть тот сам руководит процессом. Шастун не против подчиняться. С Арсением он вообще не против всего, хотя он очень уповает на благоразумие этого человека. Его собственный контроль постепенно испаряется, и сейчас он безвольная кукла в чужих руках. Руки те, к слову, очень заботливые и приятные. Шастун чувствует, как они гладят его бёдра. Он никогда особо не отличался фигурой и до сих пор считает себя слишком тощим, но прикосновения Арсения заставляют ощущать Антона себя желанным. Он чуть расставляет ноги, цепляясь руками за стеллаж, стараясь случайно не дёрнуть Попова за волосы. А тот показательно высовывает язык и лижет головку, обводя её по кругу, задевает самым кончиком уздечку, проходится по всей длине, теперь уже помогая себе рукой. Антон старается глубоко и размеренно дышать, сдерживает стоны на каждом чужом движении. Это чертовски приятно и Антон неосознанно чуть толкается вперёд, намекая на более активные действия, держать себя в руках становится всё сложнее и сложнее. Арсений ухмыляется, теперь он ещё меньше походит на себя обычного, но Шастуна это сильно притягивает. — Как ты любишь? Чёрт, а вот это уже сложно. Во-первых, Антона никогда никто не спрашивал подобного, во-вторых, перед ним никогда не стоял на коленях мужчина, в-третьих, да и с девушками он не особо-то опыта набирался. Всё, конечно, было в молодые студенческие годы, но это время уже так далеко. — Не издевайся просто, Арс… — Шастун вынужден прерваться, так как Попов наконец переходит к действиям, принимая его ствол чуть ли не наполовину. — Ений, — тяжело выдыхает парень. А чужие глаза всё так же прожигают его взглядом, и Антон от этого почему-то совершенно не испытывает никакого дискомфорта, у него всё хорошо, всё прекрасно, только вот кончить хочется уже сейчас. — Как давно ты начал испытывать что-то ко мне? — интересуется парень, а Попов специально не отстраняясь что-то мычит и из-за этого всё тело дрожит. Член сейчас особенно чувствительный, а ощущать им влажность чужого рта необычно. Арсений сильнее вцепляется в его бёдра, притягивает к себе, насаживаясь ещё глубже. И где он только тренировался? Антон старается вспомнить технику дыхания при беге: на четыре шага вдох — на четыре шага выдох. Сдох. Тут у него не просто бег, ощущение будто он после марафона или во время. Дыхание не отсрочивает оргазм, наоборот, превращается в стоны, а это подталкивает его партнёра к ещё более активным действиям. — Чёрт, — шипит Шастун, этим предупреждая, что он уже на грани. И честно, он ждёт, что сейчас Арсений продолжит свою игру, передавит член у основания, поставит уже его на колени. От этого страшно и волнительно, он же совсем не знает этого человека, а сейчас, в погоне за оргазмом, Антон чувствует себя совсем беззащитным и понимает, что его могут использовать. Арсений касается его ладони, сжимая её и продолжает двигаться, не отстраняясь ни на секунду. И Шастун кончает, прикусывая губу, чтобы сдержать крик. Попов отодвигается. Он всё ещё на коленях и вроде бы не спешит подниматься. Антон плюхается рядом с ним, сразу же жалея об этом. Он немного не рассчитал силу удара и теперь колени гудят тупой болью. Арсений уворачивается от поцелуя, просто утыкается в его шею, пока Антон тянет руку в его штаны. Попов сам расстёгивает свои брюки. Когда-нибудь Шастун хочет снимать этот элемент одежды с него самостоятельно, да и все остальные. Арсений ужасно горячий. А ещё влажный, возможно, это просто у Антона так вспотели ладони, но Попов чертовски возбуждённый и возбуждающий, кажется, у кого-то встаёт по второму кругу. Антон надрачивает ему, как обычно делает это сам: в среднем темпе, чтобы насладиться процессом. Спускается к мошонке, оглаживая её, и поднимается к самой головке, играясь пальцами с крайней плотью. Он касается губами его макушки, а дальше целует куда попало: в волосы, в лицо, в шею, под последние поцелуи Арсений больше всего ластится, похоже, ему нравится, а Антону очень нравится его реакция, поэтому он продолжает: ищет самые чувствительные места. На полу холодновато, а ещё жёстко, и Шастун не представляет, как Арсений стоит так уже минут пятнадцать. Хочется избавить его от такой участи, но Антон не знает, как ускориться. Ему очень нравится этот темп, который сейчас. Тяжёлые вздохи Арсения, его попытки накрыть ладонь и сжать сильнее. Шастун даёт это нажатие, вырывая стоны, но Попов тут же утыкается в его шею, не издавая ни звука. Антон наконец-то добирается до губ, сжатых в тонкую полоску. На них всё ещё чувствуется его собственный вкус, но это лишь сильнее заводит, в мозгу возникают вновь все эти картинки и Шастун даже тормозит на несколько мгновений, а затем размыкает языком рот Попова и принимается вылизывать, чтобы показать, что всё прекрасно. Арсений зажмуривается и позволяет делать с ним всё это. Ладонь Антона прибавляет темп, он чувствует, как чужое тело дрожит, предвещая скорую разрядку. — Антон, — стонет Арсений ему в губы и изливается в руку. Он совсем недолго сидит расслабленным, а потом резко начинает собираться. И если тот сейчас сбежит и потом он получит от ворот поворот, то Шастун не согласен. Он вытирает руку об нашедшуюся тряпку и хватает историка за запястье, тот пристально смотрит, не понимая, что от него хотят. — Подождёшь меня на парковке? — просит Антон, осознавая, что выйти им нужно по-отдельности, да ещё и в туалет зайти, чтобы привести себя в порядок. Арсений выходит без проблем, а вот Антон натыкается на Серёжу, который многозначительно хмыкает и спрашивает. — Ну, и кто счастливица? Шастун машет на него рукой. Матвиенко ещё не готов к правде, как и все остальные. Антон выходит на парковку и, не замечая чужого автомобиля, злится на себя, что отпустил так просто, но Арсений находится у самого выхода. — Я сегодня без машины, — поясняет он. — Я тебя подвезу, — говорит Шастун. — Только не предлагай остаться, ведь я же правда останусь. — обещает Арсений, и Антон берёт это на заметку. Возможно, сейчас слишком рано для ещё большего сближения, но когда-то гипотетически это возможно. В данный момент между ними неловкость и из-за чего понятно. Всё же поспешили, но предпосылки, естественно, кроются в предыдущих действиях. Арсений вновь начинает говорить, нарушая напряжённое молчание. — Помнишь, ты спрашивал, когда я на тебя запал? — тянет он, а потом признаётся, — С первого взгляда, Антон. Шастун невольно улыбается, но скорее своей тупости, а ведь у них всё ещё давно могло сложиться. Но парень переводит тему, спрашивает адрес, чтобы не пугать этого человека своей настойчивостью, хотя кто тут кого пугает. Они перебрасываются ещё парой фраз и подъезжают к месту жительства Арсения. Тот благодарит его за всё и прощается поцелуем. — Арс, — под конец решается Антон, — Сходишь со мной на свидание? — Конечно, — Попов улыбается, а потом на мгновение серьёзнеет. — Только подальше от нашего района, а то ещё узнают в школе и нам хана. А вот и расчётливый Арсений возвращается, и Антону такой тоже нравится, так же как и его остальные амплуа. После этого дня Шастун перекраивает все свои планы на отпуск. Кажется, здесь у него появляется одно очень важное дело. Ему остаётся только доработать этот месяц, а потом пригласить куда-то Арсения, и куда — уже не важно, в принципе, главное, чтобы вместе. А Попов, конечно же, согласится, ради чего он ждал эти два года? А чуть позже Арсений передаст Антону записку всего лишь с несколькими словами: «Лонгвью» «Юганская Обь» «Барнаул» «Ля-Тортю» «Юрюзань»