- Бабочка на ладони -

      В этот раз была его очередь идти на обход территории. Андрюха вон и так задремал прямо во дворе, после суточного наблюдения за округой. Спасибо Господи, сегодня весь день было тихо, а вот нервы были уже у каждого на исходе от постоянной тревоги и тремора в ожидании удара снаряда или шума приближающегося танка. Они то с Андреем люди привычные, но вот девчонок было жаль, старушку ту безвинную и Петра Сергеевича. Да и вообще, после гибели Оксаны моральный дух у них в команде поубавился — все словно в отчаяние впали, не видя никакого выхода из их очень непростого и опасного положения. Обстановка в подвале давила на нервы, угнетала, вот Анатолий и нашёл спасительный предлог выйти на свежий воздух чтобы сменить Андрея, а заодно немного проветрить голову, подумать — решить наконец что делать дальше, как выбраться из этого ада и…найти её. Боже, сколько раз он умирал на месте, находя здесь в каждом дворе трупы: приближаясь, холодея от ужаса и понимания того, что на месте очередного бедолаги может оказаться она, становилось дурно, плохо, невыносимо. Так, что порой дышать становилось тяжело, а ноги подкашивались от шока и заведомо сильного стресса. Из груди срывались лишь всхлипы и рваное дыхание, дрожали руки, а зрение отказывалось фокусироваться из-за солёной плёнки на глазах. — Только не она, прошу… Хосподи, только не она… — на губах лишь молитва, затем словно плеск холодной воды прямо в лицо долгожданное облегчение и горе одновременно. Не она. Кто то другой…кто также отчаянно цеплялся за жизнь. Оборванная жизнь, это всегда горе, всегда боль и скорбь, но Анатолий не мог не радоваться тому, что это всё обошло его стороной. Наверное. Ведь если его Лены здесь нет…нет среди убитых, значит с ней всё в порядке и она жива. Спаслась, и теперь в безопасном месте ждёт его, так же как он сам, моля Всевышнего о воссоединении. Ему бы успокоиться на этом, но не мог он. Сердце было ни на месте — ныло, тянуло маялось, словно давая знак, посылая импульс по всем нервным окончаниям до дрожи. Именно оно, это предчувствие и заставляло его искать, искать и искать, ни в коем случае не сдаваясь. Мужчина вышел во двор, достал из кармана потрёпанную пачку сигарет наверное недельной давности и только когда вытаскивал пальцами сигарету, ощутил как дрожат руки — ни в первой. После того взрыва с ним случалось такое с плавной периодичностью, а тут ещё стресс и переживания. Одно на другое наслоилось, из-за чего приходилось неимоверными усилиями собираться с силами, сжимая и разжимая кулаки в попытке успокоиться. Вот Андрюха, храпит без задних ног, уронив голову на сложенные на деревянном маленьком столике руки. А вот он так не может, с недавних пор. Даже если захочется уснуть, не сможет. В воспалённом мозгу тут же вспыхивают отрывки самых страшных кошмаров с участием его любимой голубки. Толя не знал, было ли это результатом его контузии или проделками истомившегося по любимой сердца, но факт оставался фактом. Стоило немного задремать, как тут же подсознание услужливо показывало ему весь ужас, который он так боялся испытать на яву: на месте очередного убитого старика или женщины обязательно оказывалась Лена. Её прекрасное, круглое как Луна лицо с румяными щёчками, было бледное как мел, со следами копоти, чувственные губы покусаны и едва приоткрыты, а очи, к которым он так любил прикасаться губами были сомкнуты навсегда. Только от этого становилось больно сделать вздох, хотелось кричать, а по вискам стекали капли холодного пота. Он смутно помнил, что звал её по имени, держал в ладонях лицо, целовал куда придется, прижимал к груди и всё просил, просил, просил очнуться, не слыша при этом собственного голоса, словно находился под толщей воды. Но вот остальные всё прекрасно слышали, а Татьяна потом рассказывала, что они с Андреем с трудом смогли его разбудить. Что он задыхался, звал «Лену» и умолял её вернуться. После этого, Анатолий зарёкся вообще думать о сне, а если и удавалось ненадолго отключиться, то делал он это лишь в одиночестве, неподалёку от подвала, дабы не показывать более своих слабостей. И только лишь Андрюха, настырная его душа, всегда оказывался рядом, искренне желая помочь и поддержать. Ведь только он знал о периодических приступах контузии, что мучили мужчину, накрывая в самые неожиданные моменты, категорически не желая оставлять его в одиночестве. Солнце потихоньку заходило за горизонт, а его розовые всполохи смешно и несуразно путались в светлых волосах парнишки, создавая необычный контраст. Парнишки, что стал ему теперь пуще родного брата. Младшего… Которого он никогда не хотел. Да все они: Татьяна, Наташа, Анна Васильевна, Петр Сергеевич, маленький Ванька — всё они стали ему по своему близки и за каждого из них, он не задумываясь отдаст свою жизнь, если понадобится. Лишь бы только все живы остались. Анатолий смешно фыркнул, заметив как Андрей наморщил нос, слегка поёрзал на лавочке, в попытке найти удобную позу, что опять же показалось мужчине комичным. — Крепко спит, значит совесть чиста и душа невинна. Безгрешна. — про себя тихонько произнес Толя, намереваясь подойти ближе и разбудить его. Не успел он и двух шагов сделать, как голову внезапно пронзила боль, оглушающая, острая и резкая. Перед глазами тут же одно белое зарево, а в ушах звенящий шум. Сил терпеть не было, Толя опустился на колени, сжимая ладонями виски и крепко зажмурился, пытаясь игнорировать этот режущий шум, вместе со стучащей пульсацией, отдающейся в затылке и грохочущим стуком сердца в такт. Именно сейчас стук казался таким громким, заполошным, быстрым и не ритмичным, что сердце могло в любую секунду просто пробить ему ребра. Обычно приступ длился недолго, всего с минуту, но в таких условиях и она могла показаться вечностью, так что Толя лишь надеялся, перетерпеть его до того, как от его сдавленного стона проснется Андрей. Только стенаний и кудахтанья наседки ему сейчас не хватало. *** — Голубка, подожди меня! Аккуратнее, сейчас ведь промочит тебя машина проезжающая! — Толя с улыбкой бежал за весело смеющейся Леной по тротуару набережной, в следующий миг цепко поймав беглянку за руку. — Попалась! — он нежно обнял ее за округлую талию и притянул к себе, чтобы прижаться к её пахнущим дождём губам своими. Девушка охотно приняла поцелуй, позволяя любимому полностью взять контроль на себя. Его губы были такими властными, такими терпкими на вкус, а уж в сочетании с её дрожащими от ветра устами и вовсе млела, таяла, словно восковая свеча под огнем. Да, безрассудно — они знакомы всего две недели, одну из которых лишь переписывались по интернету, а к её исходу, Лена сама приехала из России к любимому в Донецк, перед этим поселившись в Марьинке у своей бабушки. Да, глупо и по ребячески, но с ним ей было надёжно, спокойно и тепло. Военный, капитан-десантник сразу покорил её сердце своей твердой уверенностью, внутренней силой и изысканной манерой ухаживать. Она даже не думала, что остались ещё такие мужчины, что способны буквально небо с землёй поменять местами ради любви. Вот Толя был именно такой. — Ты вся дрожишь, губки вон какие холодные. — в доказательство своего наблюдения, Анатолий ещё раз нежно поцеловал любимую в губы, ненадолго задерживаясь на верхней, затем приник губами к носогубной складочке и чмокнул в кончик носа. — Мм…я просто волнуюсь наверное, — тихонько шепнула ему Лена, целуя в слегка заросший щетиной подбородок. — никак не верится, что вот он, ты, что свиделись. Толя легко улыбнулся, взял её руку в свою, затем поцеловал ладонь, прислонив к своей груди: — Вот он я, Лучик. Чувствуешь, как бьётся? — он вновь наклонился к её губам, не сводя с них взгляда. Лена лишь кивнула в ответ, поглаживая его по центру груди, сквозь ткань белой, уже намокшей от дождя футболки. Именно из-за того, что она была мокрой, казалось что её вообще небыло от того отчётливее было ощущать каждый контур, каждый изгиб чуть смуглой груди любимого. Она подалась немного вперёд, улавливая запах дождя и освежающего одеколона скорее всего с запахом морского бриза — так пах её возлюбленный. Слегка поводив носиком возле его шеи, Лена вдруг обняла его так, что Толя лишь тихо поражённо выдохнул. — Ты чего, Голубка моя? Я здесь, рядом с тобой. Бог мой, тебя всю колотит. — он встревоженно обнял любимую, поглаживая её по спине. — Толенька, милый мой, пообещай мне, что мы будем вместе. Пообещай, что с тобой ничего не случится. — залепетала Лена, всхлипывая и прижавшись губами к его виску. — Я тебе клянусь, любимая. Всё будет хорошо. Мы всегда с тобой будем вместе… *** Как и ожидалось, прошла всего минута мучительной боли, когда всё наконец рассеялось, а ещё немного затуманенному взору предстало до ужаса обеспокоенное лицо Андрея, который склонился над ним, заботливо держа за плечи. Проморгавшись как следует, Толя отнял руки от головы, лишь убедившись, что в ушах перестало звенеть, а черепную коробку буквально разрывать от боли. — Ты меня напугал, в курсе? — Андрей опустился рядом, садясь задницей на землю, согнув ноги в коленях. Эта его фраза, сказанная с неким укором и искренним беспокойством опять же позабавила и не хило так удивила Толю. — Не в первый раз… Мужчина все же подкурил ту самую сигарету, что уронил во время приступа, выпуская порцию дыма изо рта. — Так же нельзя, Толь. — тихо сказал Андрей, качая головой. Предчувствуя дальнейшее развитие диалога, Анатолий его перебил: — Уж как есть, боец! Отставить сопли! Кажется он рявкнул резче, чем планировал, так как Андрей мигом притих, вжав голову в плечи. Затем ровно через минуту воцарившейся между ними паузы, он не смело спросил: — Слушай, а кто такая Лена? Ты опять звал её… — он резко смолк, наткнувшись на пронзительный взгляд старшего и стыдливо опустил глаза. Анатолий почувствовал себя крайне неуютно от того, что уже дважды за эти две минуты вогнал парня в ступор своей резкостью. По этой причине, он решил ему открыться, так как доверял больше, чем другим. Глубоко вдохнул — выдохнул, затянулся сигаретой и промолвил: — Это самый родной мой и близкий человек. Пётр Сергеевич вон, сына своего здесь ищет, а я ищу свою невесту. — он повернулся и взглянул на Андрея, что таращился теперь на него во все глаза. — Не поверишь Андрюх, мне как голову то обнесло сейчас, так я впервые не хотел в себя приходить, — тоскливо полуулыбнулся Толя уголком губ. — потому что Голубку свою увидел… ***