***
«Долгие рыдания Скрипок осени Ранили моё сердце...» − П. Верлен***
Он всегда любил Вену осенью. Его первая поездка в этот город состоялась в возрасте тринадцати лет, когда Майкрофт, посещавший какую-то скучную конференцию в рамках своей стажировки в Вестминстере, взял его с собой на неделю. Вдали от родительских строгостей и в ожидании начала своего первого семестра в Итоне Шерлок проводил каждый день, исследуя и изучая город. И, конечно, слушая музыку. Музыка. Казалось, что она была повсюду в Вене, пронизывая сами структуры города и в каждом его вдохе. Была ли это химическая реакция, заставлявшая его сердце биться немного быстрее, когда он останавливался послушать бесплатный концерт или даже просто насладиться игрой уличных музыкантов? Возможно, когда он поступит в Итон, он сможет воспользоваться лабораторией, которую Майкрофт обещал ему предоставить, чтобы провести эксперимент на эту тему. Лаборатория была одной из тех вещей, которых он с нетерпением ждал в Итоне. Жизнь там должна была быть лучше, чем в деревенской начальной школе, которую посещали сплошь идиоты. Утром своего последнего дня в Вене он наугад выбрал уличное кафе и сел за столик, залитый золотистым солнцем, которое помогало согреться после лёгкого прохладного ветерка. Официант только что принёс ему кофе и гугельхупф, когда перед кафе появилась молодая женщина в длинной цветастой юбке и накрахмаленной белой блузке. Уличный музыкант, сразу решил он; несложный вывод, учитывая футляр с инструментами в её руке. Конечно же, она поставила маленькую плетёную корзинку с несколькими монетами внутри на тротуар, прежде чем достать скрипку и начать настраивать её. Шерлок добавил ещё сахара в крепкий кофе и откинулся на спинку стула, чтобы слушать. Музыка была великолепной. Шерлок был совершенно очарован, хотя и признавал, что большая часть того, что делало всё это таким идеальным, несомненно, заключалась в том факте, что он сидел на солнышке в венском кафе, совершенно один, ел вкусный кекс и пил больше кофе, чем когда-либо позволила бы мама. И что никто не насмехался над ним. Не издевался над ним. Для своей третьей пьесы она начала играть «Les caquets» Болоньи, ту самую композицию, над которой Шерлок работал в течение нескольких месяцев. Это было признано одним из самых сложных скрипичных соло, и именно поэтому он решил овладеть им. Её выступление не было идеальным, хотя не все бы заметили. Он заметил, но всё равно восхищался её талантом. И лишь немного ревновал. Солнечный свет, гугельхупф с его смесью ароматов какао, ванили и лимонной цедры, не идеальная, но всё же возвышенная музыка − всё это сделало утро одним из лучших, которые Шерлок мог припомнить за долгое время. Его настроение было настолько хорошим, что даже встреча с Майкрофтом в Грихенбейсле на шикарном ужине прошлой ночью не смогла его испортить. Что ещё более удивительно, даже чтение «Таймс» в ожидании приезда брата и то, что идиоты из Скотланд-Ярда объявили утопление Карла Пауэрса несчастным случаем, не подорвало его настроения. Очевидно, их совершенно не заинтересовала анонимная информация, которую он им отправил о пропавших кроссовках. Его хмурый взгляд на Майкрофта, когда он, наконец, прибыл, опоздав и не извинившись, был скорее для проформы, чем из-за настоящего раздражения. − Ты знаешь, Бетховен часто обедал здесь, − небрежно сказал Майкрофт, открывая своё меню. − Я знаю, − ответил Шерлок, хотя на самоме деле не знал. Майкрофт только ухмыльнулся. Позже они вместе возвращались в отель прохладным вечером, под усыпанным звёздами небом, ловя по пути обрывки музыки из различных кафе и заведений. Завтра они улетят домой, а потом он отправится в Итон. Но Вена той прекрасной осенью навсегда останется для него счастливым воспоминанием, чем-то золотым и сладким.***
Тот первый визит был давным-давно. Он едва мог даже вспомнить того мальчика, того, кто ел торт и боготворил музыку. Который быстро понял, что не все идиоты в мире учатся в деревенской школе. Напротив, они были повсюду, даже в Итоне и Кембридже, и все они ненавидели его. Что было прекрасно, потому что он тоже ненавидел их всех. Теперь в Вене снова была осень, и тот мальчик, который жил когда-то давно, вернулся. Старше и, если не мудрее, то, по крайней мере, менее наивен. На самом деле меньше всего, лишённый всего, что имело значение. Он был в этой ужасной одиссее уже два года и начинал бояться, что она никогда не закончится. Когда он мог, он избегал разговоров с Майкрофтом, который только лгал и уверял его, что всё выглядит благоприятно для его возвращения в Лондон. Скоро. Шерлок больше не верил ему. Но иногда разговор был необходим. Сегодня ночью над головой не было звёзд. Был только холодный ветер и время от времени пронизывающий дождь. Было поздно, все заведения были уже закрыты, так что музыка не просачивалась наружу, чтобы он мог её услышать. Он сгорбился в дверях затемнённого книжного магазина, сжимая в руке одноразовый телефон, который ждал в GPO некоего Ларса Сигерсона. Он включил телефон и теперь просто ждал до семнадцати минут первого. Телефон зазвонил точно в назначенное время. Конечно. − Мне нечего тебе сказать, − сказал Шерлок, отвечая; его голос был хриплым как от простуды, которой он страдал в течение нескольких недель, так и от простого неиспользования. Иногда я не разговариваю целыми днями... Воспоминание пришло из ниоткуда, внезапная атака, и он почувствовал это как физический удар. − Тогда ты можешь просто слушать, − резко сказал Майкрофт. − Твой транспорт будет доставлен по зашифрованному адресу, я только что отправил его, в 01:00. Не опаздывай. − Куда я поеду? - спросил Шерлок, совершенно не заботясь об этом. − Сербия. − Майкрофт мог бы сказать «Брайтон» из-за эмоций в его голосе. Но следующие слова, которые он произнёс, были странно приглушёнными. − Ситуация там... опасная. Шерлок издал резкий, горький лающий звук, напоминающий смех. − Ох, хорошо, брат мой, потому что до сих пор всё это было чрезвычайно скучно. Как скука от ножевого ранения в Токио. − Он мог бы продолжать, но не стал, потому что это было бы бессмысленно. Именно в этот момент откуда-то поблизости донёсся слабый звук. Играла скрипка, что-то мягкое и меланхоличное. Шерлок прислонился головой к двери и закрыл глаза. − Шерлок, ты меня слушаешь? − голос Майкрофта был резким. − Я устал, − прошептал Шерлок. − Я так устал, боже. − Это он не произносил десятилетиями. Последовала пауза, прежде чем Майкрофт заговорил снова, более мягко. − Я знаю, Лок, я знаю. Но у меня есть все основания думать, что Сербия станет концом того пути, по которому ты прошёл. − Я тебе не верю. − Он всё ещё мог слышать музыку. Майкрофт вздохнул. − Ты сам выбрал это, − напомнил он своему брату. − Ты решил, что спасение твоих друзей − это всё, что имело значение. Что ж, это было правдой. − Как там... все? − Он редко спрашивал. Может быть, потому, что он боялся услышать ответ. − Прекрасно, насколько я знаю. Не отвлекайся на сантименты. Врагу будет всё равно. − Майкрофт стал резким. − Тебе следует отправляться на рандеву. Шерлок не попрощался; он просто нажал на кнопку, чтобы завершить разговор. Сначала он расшифровал адрес, отправленный Майкрофтом. Затем он удалил чип из телефона. Выпрямившись, он подошёл к бордюру и бросил чип в канализацию, почти думая, что слышит, как тот приземляется с мокрым шлепком. Сам телефон он раздавил ботинком, прежде чем выбросить останки в ближайшую мусорную корзину. Когда он начал идти в нужном направлении, Шерлок обнаружил, что всё ещё слышит скрипку; что она, на самом деле, становится громче. Затем он обнаружил, что музыка доносится из единственного освещённого окна над небольшим кафе. Окно было приоткрыто совсем чуть-чуть, будто музыкант или, возможно, сам инструмент надеялся на аудиторию. Он остановился перед зданием, чтобы на мгновение прислушаться. Наконец он понял, что музыка, которую он сейчас слышит, была той же самой пьесой Болонье, которую он слышал в Вене много лет назад. Пьеса, которую он в конце концов освоил сам. Несмотря на мнение Майкрофта по этому поводу, возможно, совпадения действительно существовали. Его озябшие пальцы медленно двигались в такт, беззвучно постукивая по стене. Внезапно он вспомнил, что время идёт, и поэтому после ещё одного долгого прослушивания своего частного концерта он снова отправился в путь. Сначала он подумал, что дождь вернулся, но потом Шерлок понял, что это был не дождь, а слёзы, которые, как он чувствовал, катились по его лицу. Это был первый раз, когда он заплакал с того дня на крыше в Бартсе. Когда музыка позади него стихла и, наконец, замерла, Шерлок проигнорировал слёзы и просто продолжил идти, осторожно ставя одну ногу перед другой. Двигаясь к месту встречи. В сторону Сербии.