Words like violence
Break the silence
Come crashing in
Into my little world*
Enjoy the Silence — Depeche Mode
— Боже, я так заебался, — молодой парень, не снимая кепки, падает на стул рядом со столом и прикрывает глаза, укладывая сверху веснушчатую ладонь. Подобно ему, на соседний стул сваливается смуглый мужчина, попутно слабо ударяя друга по лбу. — Хватит ругаться, Джей, — Салим, следуя примеру Колчека, закрывает глаза, откидываясь на спинку. — Я тоже устал от этого дела, но ты и сам знаешь, что мы слишком долго работали над ним, чтобы просто так забросить. — Да, я всё понимаю, но мне надоело искать доказательства в такой херне, в которой всё итак, как на ладони, — Джейсон резко выпрямился и с силой стукнул по столу. — как, как нам доказать что Миллер — убийца? Мы проштудировали всё, подчистую! И опять, опять нам не выдают ордер на его арест! — парень вздёрнул руки к потолку, привлекая взгляды людей в офисе. — Ёбаные богачи, — сказав это, он снова обессиленно откинулся на спинку стула, потирая виски. Осман медленно прокатился на стуле ближе к напарнику, пару раз хлопая того по колену. Джейсон приоткрыл один глаз, смотря на добродушную улыбку мужчины и с трудом вдыхая душный воздух ноздрями. Место прикосновения тёплых пальцев жгло. Вероятнее всего, так было из-за какой-то природно-горячей кожи Салима. — Эй, не раскисай, — Осман наскоро убрал руку, от чего теперь пустующее колено как-то очень резко охладело. Вновь тепло улыбнулся. Не физическое тепло, так вот такое. Сука ты, Салим. — Пойдём сегодня в «Sunday's» и выпьем. Возьмём с собой последние из добытых документов и, возможно, что-то найдём. Хорошо, Джей? — мужчина скрепил ладони в замок и положил получившийся комок между разведенных колен, смотря на друга с такой надеждой, словно не выпить его звал для его же морального поддержания, а, к примеру, вымаливал у убийцы милосердия для всей своей семьи. Колчек фыркнул, облизнул высохшие губы и кивнул, с печалью в глазах смотря на груду папок на столе.***
В комнате было тихо. Так тихо, что Джейсон, казалось, слышал, как переговариваются тени в углах, пыль под диваном и, может, Зейн в комнате. Парниша, пройдя домой в совершенно убитом состоянии, лишь мимолётно поздоровался с другом отца, после чего сразу убежал к себе. Может спать, а может говорить с тишиной. Или говорить тишине. Колчек не знал. Он выпил раза в три больше Салима, но организм мужчины однозначно меньше привык к алкоголю, поэтому тот полетел куда-то по наклонной — в сторону барной стойки, а потом и пола — довольно скоро. Джейсон извинился перед барменом, забрал мужчину чуть ли не за ноги, засунул его в их рабочую машину и стал думать. Поняв, что выпившим ездить — весело, но веселья становится не так много, когда с тобой в машине ничего не подозревающий, в лю-лю пьяный главный криминалист Бостонского университета и, по совместительству, твой друг, Джейсон вызвал такси. Тяжелее всего было дотащить внезапно проснувшегося, но все ещё пьяного Салима. Для начала мужчина лез с «поцелуйчиками» и «обнимашками» с регулярностью десять раз за пятнадцать секунд. Густо краснеющий — точно из-за алкоголя! — Колчек продолжал свой путь с подобным недоразумением на руках вплоть до самой квартиры. Там все оказалось ещё сложнее. Тут Осман совсем разбушевался, а ещё откуда-то вернул точность движений. Теперь уж парня прилепили к стене и так сильно обнимали, что этот накаченный малыш начал материться на весь этаж со страха. Там даже не просто маты были — целые новые предложения, словосочетания, варианты всех возможных действий, которые Джейсон обещал Салиму воплотить в реальность завтра же — надиранием зада и затаскиванием глаз на яйца дело бы не закончилось. — Салим, отъебёшься сейчас же и будешь вести себя хорошо, то сделаю я тебе целовашку в щеку! Успокоился?! — А ты побудешь со мной, пока не усну? — Застланные пеленой, мутные от выпитого глаза смотрели слишком умоляюще. У Джейсона сначала руки зачесались, чтобы ударить по этой просящей морде, лишь бы такого выражения лица у Османа больше никогда не было. Потом, дёрнув мужчину, куклой висящего на руке парня, поставил того к стене, попутно открывая дверь, а коленом придерживая живот Салима, чтобы он не упал. Очень неудобная поза для, вообще-то, тоже пьяного человека — поднимать ноги выше собственной задницы оказалось неприятным испытанием, но руки были заняты, выбирать не пришлось. В квартире Осман, с ужасно удовлетворённым видом, словно кот, сразу же запрыгнул — упал — на диван. Похлопал рядом с собой, приглашая Джейсона сесть на мягкие подушки. Парень, обречённо осмотрев всю гостиную, выискивая пути отхода, медленно прошел к Салиму, усаживаясь чуть поодаль. Интересно, в нем педик просыпается всегда, когда он выпивает? Надо чаще его… Блять. Колчек вздрогнул от своих мыслей, затем зажмурился до звёздочек в темноте, надеясь прогнать навязчивые размышления, потом шлёпнул себя по лбу, выдавая тихое «пиздец». Внезапно, на его колени улеглось что-то очень тёплое, что-то источающее запах перегара и выветрившегося мужского парфюма. Медленно открыв глаза, Джейсон взглянул на мирно посапывающего Салима. Пиздец, как быстро вырубило. Колчек боялся двигаться. Старался дышать размеренно и медленно, не впуская воздух в живот. Страшился нарушить немую тишину. Умиротворенность, спокойствие, беззвучность, повисшие в комнате — Джейсон дрожал, думая об этом всём, о той ситуации, в которую попал. Его, как представителя вида «я никогда не влюблялся в человека своего пола», пугало всё, что он чувствовал. Трепет в груди он смывал водой в желудок, покраснение щёк списывал на хорошее здоровье, хотя, на деле, здоровье его уже много лет не в норме. Он и сейчас дрожит. На его коленях все ещё мирно лежит Салим. Только спокойствие бледное. И смуглая кожа тоже. На лбу пот. Глаза раскрыты слегка, но их все равно прикрывают подрагивающие ресницы. Джейсон опускает взгляд с лица мужчины на его грудь, на которой ткань перепачкалась в крови. — Джей, эй, — Осман облизывает пересохшие губы, приподнимая ладонь и укладывая её на плечо парня. — Эй, не стоит, не смотри. Я, блять не успею. — Это Миллер? — Да. — Я убью его. Сука, Салим, я сейчас позову подкрепление, — Колчек, с усилием отрывая ладонь от груди напарника, тянется к карману, окровавленными пальцами выхватывая телефон. Тот падает, Джейсон тихо матерится, сглатывает ком в горле и сжимает дисплей, поднимая его с пола и открывая контакты. Почему мы пошли сюда без подготовки блять. С рацией было бы быстрее. Колчек вскрикивает. Широко распахнутые глаза брызгают слезами, а телефон выпадает, с звоном падая на бетон у головы Салима. Наступает мертвая тишина. — Сукин… сын, — Парень сгибается пополам, цепляясь за свои короткие волосы, как за спасательный трос. — Стрелять в спину… тварь, — с глухим звуком подстреленный падает на пол, голова ударяется и по всему телу проходится новая волна боли. Колчек сквозь слёзы смотрит на макушку Салима. Он уже ничего не слышит. Миллер тоже. Ушёл. Джейсон собирает оставшиеся силы, тратя их на то, чтобы отползти назад и поравняться с бездыханным телом напарника. Синеющими пальцами он прикрывает веки Османа, аккуратно проводя ладонью по холодной щеке, покрытой щетиной. Тишина убийственная. Она давит на медленно уходящего в себя Колчека. Она бьёт по ушным перепонкам. От неё хочется плакать, потому что в этой глухой тишине все мысли громче и осознание, что Салима больше нет, становится только страшнее; она приобретает вид душащего демона, тени, которая просто нависает над умирающим Джейсоном. — Салим, эй, — Парень берётся за руку того, утыкаясь в уплотнившуюся кожу плеча. Он не чувствует смрад, распространяющийся по бесконечно пустому коридору, не чувствует своих слёз, даже не чувствует страха за Зейна, оставшегося один на один с жизнью. — Я хотел тебе… сказать кое-что. Прости… Сил не остаётся и Джейсон закрывает глаза. Последние слова он произносит только в своей голове, надеясь, что Салим в раю услышит их. Колчек сам уж точно в ад упадет. Я тебя, вроде как, полюбил. И больше нет ничего в этой смертоносной комнате. Потолок и пол в теряющемся сознании ломаются от тишины. Тело рядом пропадает. Боль скрывается за стеной молчания. Их не стало с разницей в десять минут.All I ever wanted
All I ever needed
Is here in my arms
Words are very unnecessary
They can only do harm**