Саске…
Твоë имя было пятнышком света, державшим меня от погружения в могильную тьму. Умирающая душа, разлагающаяся уже совсем очевидно, подбрасывала воспоминания, походившие на сказку. Наше счастливое детство, тепло и радость, что ты всегда дарил мне, искренняя любовь… От этого губы трогала искренняя улыбка, я будто бы вновь погружалась в те далëкие времена. Ты был совсем малыш… Я была человеком. Не было всей этой ненависти, крови и боли, что нас связывала сейчас. Порой я задумывалась: как всë сложилось, если бы я могла рассказать правду? Если… Хотя бы ты меня не ненавидел. Хоть небольшая искра прежней жизни осталась бы со мной сейчас, достойна ли я этого?Любви…
Это слово имело какой-то сказочный, фантастический флëр, если подразумевало взаимность. Я не могла думать ни о чëм другом, кроме как о собственной любви к брату, такому-то больному, разрывающему и отчаянному чувству к нему. Хотелось… Хотя бы раз обнять его, как в детстве. За один его взгляд без ненависти я бы запросто отдала всё свои годы жизни после резни.Саске… Саске… Саске…
Брат… Любимый
Я засыпала и просыпалась с мыслями о тебе, тлеющимися в едва бьющемся сердце. А между этим… Были странные обрывчатые видения, походящие на пëстрые мерцания в лихорадке. Его нежные объятия, прикосновения и взгляды, какие-то отчаянные поцелуи двух сумашедших, но любящих друг друга людей. Я просыпалась в слезах каждый раз, плакала много и часто, сердце рвалось от того, что совсем скоро придëтся причинять боль единственному дорогому и любимому человеку.Если бы я могла… Если бы знала… Если бы было иначе…
***
Я помню, что в тот день на сердце не было даже отголосков покоя. Помню, как оно дрогнуло, стоило увидеть тебя, пришедшего ради одного — убить. Помню этот адский холод в твоих глазах, жуткую решимость во всëм твоëм существе, дикую, опасную силу, давящую на меня. Ты был… Таким взрослым не по годам, таким убийственно гордым и сильным, каким-то незнакомым мне мужчиной… Но исключительно родным, отчего на душе что-то теплилось, едва ощутимо… чуть заметно тлела искорка. Я любила тебя отчаянно и безусловно — даже таким, с ощутимым запахом гнили, который пропитал всех членов клана. И тебя… По моей вине. Битва с тобой казалась какой-то нереальной, происходящей в кошмарном сне. Было слишком тяжело — даже не физически, а морально поднимать руку на того, к кому сердце питало самые искренние чувства. Гендзюцу, Цукиëми, иллюзии… Я старалась ускользнуть от реальности, от сражения в миры, которые сама контролировала. Но даже там было невозможно тяжко подбрасывать тебе эти жуткие картины, врать и притворяться бездушной тварью, желающей каких-то совершенно жестоких вещей, слышать крик боли, от которого самой хотелось поскорее умереть. Была бы моя воля — сдалась и позволила прикончить себя одним движением катаны. Но нельзя. Нужно играть роль… Кому это ещё нужно? Возможно, лишь по инерции… Меня резко выкинуло из своей же иллюзии. Что? Ты смог побороть Цукиëми? Подняв голову, я старалась вглядеться в твой размываюшийся силуэт, сумея уловить кровавый огонь шарингана в твоих глазах. Саске… Я горжусь тобой, ты стал совершенно сильным. А я? Мозг судорожно пытался выбрать нужное решение, необходимо продолжить битву. Но что остаëтся делать? Разум говорил только одно: Аматэрасу. «А что… Если он не успеет уклониться? Что-либо придумать? Если не справиться? Если действительно погибнет?» — паника накрыла меня с головой, голова закружилась, и я упëрлась руками вперëд, чтобы не упасть. Я не могла дышать, сердце колотилось как сумасшедшее, всë тело била крупная лихорадочная дрожь.Я не могла. Я слишком любила.
— Сдашься, Итачи? — твой голос доходил до меня, словно сквозь толщу воды. — Сейчас всë закончиися, ты найдëшь свою смерть. Я не могла пошевелиться, слыша твои приближающиеся шаги. Ты присел на корточки рядом со мной, резко потянув за волосы вверх, заставляя посмотреть тебе в глаза. Я чувствовала, что финал уже почти настал, и так многое хотелось сказать напоследок… Вцепиться в твою рубашку и бормотать в бреду слова любви, целовать твои щëки и губы, пока наконец свет навсегда не погаснет для меня. Это было невозможно. Вся моя бесконечная любовь разбивалась о твою всепоглощающую искуственную ненависть. — Что скажешь, перед кончиной, сестра? — ты грубо приблизил моë лицо к своему, опаляя его дыханием. — Я дам тебе пару слов. Я задохнулась. Слëзы жалко потекли из адски болевших глаз. Мои чувства… Моë самое сокровенное… Я не могла это больше держать. Дрожащей рукой потянулась к твоему лбу, едва ощутимо тыкнув в него, как в детстве, слегка улыбаясь.Я умирала на руках любимого человека.
— Прости, Саске. Другого раза не будет, — «я люблю тебя», — продолжил за меня внутренний голосок. Всезапная слабость накрыла меня, свет в глазах померк, будто мир выключили по щелчку пальцев. Не в силах контролировать тело, обмякла в родных руках, всë ещё слыша, чувствуя, ощущая… — Мертва? — твой голос лишился силы и дерзости, была в нëм какая-то дрожь, какое-то… Скрываемое сожаление. Твои руки задрожали, притягивая меня чуть к себе. В одно мгновение я ощутила твоë судорожное дыхание и губы, накрывшие мои, что не в силах уже были шевелиться. Так странно, мокро, хаотично… Но тепло откликнулось едва ощутимо внутри. Ты замер, что-то почувствовав, резко отпустил, и я упала, как рассыпавшиеся бусины с порванной нити ожерелья, почти не чувствуя боли от удара об пол. — Жива… — лязг катаны послышался сверху, но ничего не произошло. Тишина… Может, это и есть смерть? Нет… Я услышала краем ускользающего сознания удаляющиеся шаги. Всë стихало. Жизнь неумолимо покидала меня. Было так странно получить этот внезапный жест любви от тебя, но я была бесконечно благодарна: умирала почти счастливой.Люблю тебя… Всегда.
Забытье.