Её цветок

Гуй Чжун была невыносимой. Сидела, мастерила что-то, весело смеясь, и взгляд сам собой приковывался к этой прекрасной улыбке. А ещё спорила с ней постоянно, подшучивала, придумала это «Мадам», и весело смеялась на её надутое лицо. Пин смотрела и прикрывала глаза. Красива и невинна, как глазурная лилия. Прекрасный цветок, Богиня. Её невозможно было не любить. Они часто спорили, скорее дружески, чем по злобе. Общались часто. Гуй Чжун любила слушать, как Пин играла на гуцине. Закрывала сверкающие глаза и тихо покачивалась в такт лившейся песне. А она взгляда отвести не могла, лишь пела иногда, чтобы песню дополнить. А когда та заканчивалась, слушала восторжённые комментарии от Гуй Чжун, и смущённо ворчала. Любила она её. Сказать не могла, боялась, но любила. Она была её цветком, который оберегать хотелось от всего, спрятать от мира и только солнцу да росе к бутону и нежным лепесткам прикасаться позволить. Но не могла Пин так сделать. Кем была она? Лишь бессмертный адепт. А Гуй Чжун? Архонт, Богиня Пыли, прекрасный цветок Долины. Не одна она её любила. Моракс тоже любовался. Не любил её так, как любила Пин, но был привязан сильно. Сам по себе Властелин Камня не понимал, что чувствовал, людские эмоции для него были неясны, а она, бывало, завидовала ему. Было бы ей лучше, если бы она не знала, что за щемящее чувство кипит в груди. А может, всё было бы хуже. Гуй Чжун цвела, разнося своё тепло всей долине. А они любовались ею, помогали. Но ничто не вечно. Даже Боги. Война Архонтов забрала её. Несправедливо, жестоко отобрала их солнце. Тонкая фигурка обратилась в камень, а после рассыпалась пылью. Поднялся ветер, разнося лучшую из них по всей долине. Пин не плакала, не могла. Боль душила, а слёзы не шли. Не было времени. Много товарищей погибло в войне, многих она хоронила. Но только из-за неё сердце порывалось вырваться из груди и пасть на землю, где была она. Мораксу тоже было тяжело. Ходил, неприкаянный, будто потерял всю свою стать. Они иногда садились вечером рядом, провожая очередной день, и глядели на глазурные лилии, вспоминая. Пин нечего было ему сказать, лишь молча утешала, давя тихие крики. Война закончилась, но радости это не принесло. Она… Ушла. Сбежала к людям, что выстраивали новый Ли Юэ на обломках старого, да так и осталась там, наблюдая, как растёт Гавань. Моракс и старые друзья не винили её, навещали. А её косы теряли свой цвет, серебрились. Кожа морщилась, глаза тускнели. Бессмертие потеряло для неё свою ценность, она не жалела. Лишь тихо ждала конца с каждым десятилетием. Ждала, и ждала, и ждала… И так и не смогла забыть. Растила глазурные лилии, любовалась ими и вспоминала прекрасный силуэт, что так сердцу был любим. Боль с годами притупилась, но тоска сьедала сердце, и видя с каждым днём всё больше серебристых прядей в волосах, она прикрывала выцветающие глаза и улыбалась. Не знала Пин, было бы ей легче, если бы призналась, рассказала Гуй Чжун свои чувства. Может, камень бы спал с души, а может, было бы лишь хуже, и душу жгла бы горечь. Но глазурные лилии всё цвели, мягко покачиваясь на ветру.