Кто, если не мы?

- Пап, - услышал Костя, стоя на кухне и моя посуду, которой скопилась целая раковина, - я дома. И тут же, несмелое: - Мы дома. - Мы – это кто? Шум воды прекратился. Отец вышел, с неизменной сигаретой в углу рта, на ходу вытирая руки полотенцем. Сын стягивал кроссовки ногу об ногу. Костя обычно ворчал на него за то, что он портит обувь, но сегодня все внимание его было приковано к тому, кто пришел с Игорем. Это был паренек, невысокий худощавый, с темно-русой челкой, падающей на глаза. Симпатичный, если б мордашка не была вся в крови. «Бровь рассекли», - заметил Костя, попутно прикидывая, нужно ли зашивать или срастется само. У него был достаточно богатый опыт – не только из-за работы в милиции, но и вечных дворово-школьных разборок Игорька. - Пап, это Петя, знакомься, - с порога буркнул Игорь, который до последней минуты надеялся, что отец, как обычно, на работе. Петя что-то пробормотал приветственное, зябко поводя плечами. На нем была тонкая для сырой питерской погоды ветровка. - Идем умываться, - Игорь подтолкнул знакомого в сторону кухни. Петя удивленно глядел на ванную за занавеской. Там они долго плещутся, Игорь ищет в шкафчике над ванной вату, перекись. - Пап, зеленка есть? - Не надо, я что, потом зеленый ходить буду, - заявляет Петя. И тихонько шипит, когда перекись пощипывает ранки. - Ужинать будете? Костя ставит на стол тарелки. - Ага. Пап, пускай Петя ночует у нас, ладно? Моя кровать широкая, поместимся вдвоем. - А что, жить негде? - Ну… так получилось, - Игорек явно смущен. Петя молчит изредка зыркая в сторону отца черными цыганскими глазами.       Пахнет макаронами с тушенкой, Костя еще с армейских времен предпочитает покупать ее, а не возиться с котлетами или гуляшом. Да и не умеет, если честно. Считает – мясо, оно и есть мясо. - Петь, ты ешь. Голодный же. Отец замечает, как заботливо говорит это сын. Петю уговаривать не надо. Пока они налегают на ужин, Костя смотрит на нежданного гостя. И думает, кого он напоминает. Вопросы вертятся на языке, но он не спешит их задавать. Пускай сначала поедят, чаю выпьют. А тогда и побеседовать можно. И по поводу травм, и отсутствия места для ночевки. Игорь заваривает чай, ставит чашки. Петя прячет руки на коленях, но Костя успевает заметить сбитые костяшки. - Ладно, - ужин доеден, чай выпит, и посуда вымыта сразу, а не сложена в раковину до лучших времен, - что случилось-то? - А что? – это уже Петя дерзко, как кажется Косте. - Как-то нечасто бывает, чтоб сын приводил домой кого-то с побитой физиономией и оставлял на ночевку. Игорь пожимает плечами, умоляюще глядит на отца. И Костя понимает, что если отправит этого Петю домой, то Игорь пойдет с ним. На улицу, в подвалы или еще куда-нибудь. Так что он велит Игорьку слазить на антресоли за запасной подушкой. Когда-то на ней спал Юра. «Юра…» мелькает в голове, и снова Гром-старший вспоминает ту перестрелку, ствол у виска Смирнова, отчаянно-молящие глаза. Он выстрелил в себя. Хотя целился в Костю. А потом, спустя секунду, тот ствол поднес к виску, и… Грохот выстрела, кажется, до сих пор звучи в ушах, когда вспоминаешь об этом. Отец зажмурился на миг, будто прогоняя воспоминания. - Игорь, туалет там? - Ага. Петя ушел в указанном направлении. Сын, так и стоявший с подушкой, сказал: - Он в той же Академии учится, что и я. Только я на втором курсе, а он на первом. И вот в общежитии… с ребятами не сложилось. - Бывает, - пожал плечами Костя. Петя вернулся в комнату. - Ты сам откуда? - Из Москвы. Хазин. - Постой-постой… сын Юры Хазина? - Ага, он самый. Так что можете быть уверены, вас не обворую, и вашего сына с пути истинного не сверну. И ухмыляется разбитыми губами. Из трещинки снова сочится кровь, Петя быстро слизывает ее. - Уверенным быть ни в чем нельзя. Ты в Академии учишься? - Да, перевелся сюда, а поступал в Москве. - Значит, решил начать самостоятельную жизнь? - Можно и так сказать. И Петя Хазин снова ухмыльнулся.       Константин помнил Юрия – приходилось встречаться когда-то по работе, пару раз ездил в Москву в командировки, оставляя сына на Федора Ивановича и тетю Лену. Юра тогда произвел не самое приятное впечатление. Так бывает – вроде бы тебе лично человек ничего не сделал, а воротит от него, словно от ведра мусорного, что неделю не выносили. Чуйка Грома не подводила, а тут она просто кричала, что Хазин человек гнилой. Хотя, мало ли что они с Петей не поделили. Судя по всему, Хазин младший – тот еще «фрукт», тоже с гнильцой. Ночью мальчишки ворочались, шептались и всячески мешали отцу спать. Так что часам к трем Костя не выдержал и ушел курить на кухню. Долго стоял у окна, глядя на редкие окна, где горел свет. Кому-то тоже не спится. Петя стал жить у них. Как утром сказал Игорь отцу: - Пап, ты все равно на работе денно и нощно пропадаешь! А Петьке и правда помочь надо. Кто, если не мы? И Гром-старший махнул рукой. Живет и живет. По утрам мальчишки шли в академию, вечерами порой гуляли допоздна. Приходили, наскоро ели ужин, и купались в душе в той ванной за шторкой. Костя порой слышал возню там, в кухне, сдавленные смешки и даже легкие стоны. Сомнений, что в ванной эти двое не только моются, не оставалось. Но Игорю было уже девятнадцать. Петя только стал совершеннолетним, так что особо возражать не было смысла. В подоле не принесут. И что они делают страшного? Дрочат друг другу? Так возраст такой. И засыпали в обнимку до утра – так что Костя перестал вслушиваться в звуки, доносившиеся с их кровати. «Гори оно все», - думал он, прежде, чем заснуть. Однажды Костя проснулся от сдавленных криков. Игорь тоже открыл глаза. Петя кричал во сне, отбивался от кого-то, закрывал лицо руками и бормотал: - Папочка, прости, я больше не буду… Костя пошел на кухню, налил тепловатой воды из чайника. А Игорь обнял Петю, успокаивая. Тот открыл глаза, непонимающе уставился на обоих. - А… что такое? - Ты так кричал, - сказал Игорь, - снилось что-то? - Не помню. Он залпом выпил воду и снова рухнул на подушку. На следующий день у Пети началась рвота и поднялась температура. Он вяло отбивался от предложения вызвать врача. И сказал, что с ним такое бывало уже, и что само пройдет через пару дней. Константину некогда было возиться с мальчишкой, он и Игорю сказал – мол, не вздумай пропускать занятия, скоро сессия. Хотя, судя по всему, тот утром выходил из дома, ждал, пока отец тоже отправлялся на работу и возвращался к Пете. Однажды Костя вернулся, обнаружив, что забыл документы дома. Он ожидал чего угодно – что эти двое будут заниматься любовью. Или чего похуже. Но вопреки ожиданиям, Петя был дома один. Он лежал на боку и тоскливо смотрел в стену. - Петь, может, все-таки врача? - Не надо, - Петя взглянул на него красными воспаленными глазами, - я скоро выздоровею и пойду на занятия… И может, найду жилье. - Да живи, ты не стесняешь нас. Костя сел на край кровати, потрепал мальчишку по отросшим волосам – так всегда делал в сыном, когда тот болел. И вот тут… Петю будто прорвало. Он уткнулся в подушку, сжимая ее уголки в руках. Плечи затряслись от беззвучного плача. - Знаете… вы лучший отец в мире. Игорьку так повезло с вами. А вот мой… вы просто не знаете, и хорошо, что не знаете… Слова вырывались вперемешку со слезами и всхлипами. - Он… так и сказал, что я не нужен ему. Я уехал на следующий день после дня рождения. Заранее документы подготовил, чтоб перевестись в Питер, видеть его не мог уже. Костя, молча, гладил спину и плечи Пети. - Ладно б лупил, как нормальный отец нормального пацана. Нет, он… запирал в кладовке, а у меня клаустрофобия, я задыхаться начинаю. А он считал, что это блажь… Если б не Игорек… Он буквально завыл в голос. - Пап, что тут у вас случилось? Игорь влетел в квартиру с пакетом, откуда торчал длинный багет. И подлетел к кровати, обнял Петю, обхватил его, прижал к себе. - Тише-тише, я с тобой. Тот всхлипнул и уснул на руках Игоря, вздрагивая всем телом. Костя укрыл Хазина пледом. И пошел заваривать чай. Время все расставит по своим местам.

***

*** - Кость, - позвал Федор Иванович, - смотри, у нас гости. Гром оторвался от пропалываемых грядок и подошел к калитке. Там рядом с Федором Ивановичем стояли Игорь и Петя. - Что, соскучились? Или случилось чего? - Ничего не случилось, - ответил Игорь. А Петя добавил: - Мы приехали, подумали, вдруг чем-то помочь надо. - О, рабочие руки всегда пригодятся, - обрадовано сказал Прокопенко, - и забор поправить, и крышу в баньке подлатать. - Да что ж дети голодные стоят, - из кухни вышла тетя Лена, - небось, проголодались в дороге. И все взрослые сделали вид, что не заметили, как Игорь быстро обнял Петю, прежде, чем идти мыть руки под дачным гремящим рукомойником.