ambrosia

Дазай Осаму встречает существо А5158 в ничем не примечательное воскресенье. Или, скорее, он должен встретиться с существом А5158. Дазай медлит с вызовом, тратит время на то, чтобы намазать абсурдное количество масла на свой тост в попытке смыть тусклый, пепельный привкус пищи во рту, бездельничает в своих покоях, раскладывая свои книги по стратегии в порядке убогости содержащихся в них идей. Для таких людей, как он, нет установленного графика работы — они слишком неотъемлемы от работы костяка страны, слишком важны, чтобы их можно было использовать в рутинных задачах, слишком умны, чтобы их можно было оставить наедине с самим собой. Так что он не может жаловаться на то, что его тащат на работу в выходные. Хорошо. Он может жаловаться, но это будет встречено либо безвольной дрожью масс, либо презрительными насмешками тех, кто думает, что они впереди. Именно в такие моменты он больше всего скучает по Одасаку. Одасаку выслушал бы его жалобы, не высказав ни слова в ответ, похлопал бы его по спине, когда он жаловался на зловоние войны и на то, что пятна крови трудно счищать с его формы. Одасаку был бы жив. Дазай прерывает этот ход мыслей своим следующим шагом, кожаные каблуки его ботинок стучат по мощеной дорожке, ведущей к подземным застенкам, где содержатся военнопленные, у которых еще нет постоянного статуса. Захваченных мужчин-людей продают лабораториям, которым нужны испытуемые на наркотики, повышающие способность человека к борьбе; захваченных женщин продают группам по торговле людьми за рубежом по сильно завышенным ценам. Сверхъестественные существа — вот это немного менее скучные штучки. Никто не доверяет сверхъестественным существам, если только это существо не заключило полноценный контракт — и в большинстве случаев даже тогда. Сверхъестественные существа обладают силами и способностями, которые не могут быть объяснены человеческим пониманием, и поэтому их следует избегать любой ценой. Это не мешает людям делать всё возможное, чтобы поймать их. Дазай достигает последних ворот перед клеткой А5158. Акутагава был его тенью все это время, в течение последних сорока трех врат. Это самое глубокое из известных Дазаю мест, где когда-либо находилось существо. A5158, должно быть, нечто совершенно иное, если Йокогама готова прибегнуть к таким мерам предосторожности при работе с ним. Йокогама выигрывает войну десятилетиями, и с постоянной победой приходит чувство расслабленности, права на что-то, типа тщеславия. Путь завоевания Йокогамы ужасно небрежен, и Дазай начинает хотеть, каждый божий день, просто умереть и исчезнуть с лица земли, потому что всё причиняет боль, всё пусто, всё ужасно. ...Одасаку был единственным светлым пятном, но нет войны, если нет бессмысленных смертей, и Одасаку — один из многих миллионов, которые будут сметены за пределы сносок истории. Акутагава кашляет, когда система сканирует Дазая, прежде чем дать ему разрешение войти в последние врата. — ...Дазай-сан. Мори-сан попросила меня передать сообщение. — И? — A5158 будет вашей единственной миссией, пока не будет сообщено иное. Дазай усмехается. Тогда A5158, должно быть, настоящая находка. Но Мори не посылал Дазаю никаких досье, так что Дазай действует вслепую. Насмешка Дазая превращается в ухмылку. Его это устраивает. Дазаю не помешало бы немного потренироваться, чтобы он не умер от скуки, потому что это был бы довольно ужасный путь. Врата 44 открываются с дрожащим стоном, тяжелые магические обереги сильно давят на окружающий воздух. Дазай стоит спокойно, в то время как Акутагава начинает поэтапно разблокировывать двери. Требуется две минуты, чтобы полностью снять защиту и впустить Дазая. Дазай зевает в середине скучного ожидания, когда ему наконец удается войти в клетку для A5158. Учитывая все намёки, которые он накопил по пути сюда, Дазай действительно ожидал чего-то другого. «A5158 был описан как страшный черный зверь, который опустошал всё, представ в виде чёрного огня» «Свидетелями А5158 были по меньшей мере сто человек, но у большинства случается психический срыв, когда они пытаются сообщить дополнительные подробности» «A5158 был единственным существом за всю историю Йокогамы, которого потребовалось запечатать под 44 врат» «A5158 была классифицирована как ведьма, что в переводе с йокогамского означает "мы не знаем, что это, черт возьми, такое на самом деле"» Исходя из этого, Дазай ожидал чего-то вроде адской собаки с десятью щупальцами. Существо, стоящее прямо сейчас перед Дазаем… это A5158. У него красивое лицо, которое, без сомнения, является самым красивым лицом, которое Дазай когда-либо видел, а он повидал немало дам. У него дикая рыжая грива, вьющиеся рыжие локоны, обрамляющие его прекрасное лицо, мало чем отличающиеся от того, как львиная грива венчает голову хищника. У него маленькое, гибкое тело, которое, кажется, переливается золотом, когда он дышит – на его руках, торсе и ногах четко обозначены мышцы. У него ногти, выкрашенные в темно-фиолетовый цвет, такой, что они кажутся почти чёрными, блестящими и острыми, когда они поблескивают при тусклом освещении камеры. У него есть ряд острых белых зубов, в настоящее время оскаленных на него, а розово-красные губы оттянуты в стороны, когда он рычит на Дазая. У него пара ярких голубых глаз, похожих на океаны на фотографиях, которые видел Дазай, до того, как по всему миру бушевали все войны. — Кто ты такой? — Дазай спрашивает существо с любопытством, потому что А5158 не похож на свирепого, вызывающего психические расстройства чёрного зверя, который фигурировал в отчётах. Дазай сначала заподозрил бы оборотня или иллюзиониста, но Дазай знает, что у Агентства эксклюзивный контракт с такими существами, и они скорее убьют себе подобных, чем позволят им разгуливать по вражеской территории. Раздается визгливый звук, земля вибрирует, как будто сами камни и стены трясутся от страха. Дазай стоит на своем. А5158 пристально смотрит на него. Дазай поддерживает их зрительный контакт. А5158 первым отводит взгляд. Розовые губы шевелятся. Его голос, кажется, резонирует в голове Дазая. — почему я вообще беспокоюсь, не похоже, что этот глупый человек вообще может понять меня, это чертовски глупо, я не должен был верить той плачущей девушке, должен был знать, что это ловушка, и теперь я здесь, готовый к тому, что люди будут таращиться на меня, пытаясь понять, что я такое, и что теперь эта глупая куча бинтов с глазами скумбрии будет пялится на меня так, как будто он... подожди, ты меня слышишь? — Неужели у всех существ, подобных тебе, нет фильтра на твои слова? — Дазай наклоняет голову, наблюдая, как расширяются эти голубые глаза. — Кроме того, почему это я именно «с глазами скумбрии»? — Ты меня слышишь? — Стал бы я спрашивать тебя о твоих не очень креативных оскорблениях, если бы я тебя не слышал? — О, да пошёл ты. Дазай напевает, садясь на землю перед A5158. Он далек от симпатии к сверхъестественным существам — ему просто наплевать на них, — но у него такое чувство, что А5158 не из тех, кто внезапно набросится и убьёт Дазая, если тот сядет слишком близко. Однако А5158 недовольно шипит, когда их колени соприкасаются, когда они сидят, скрестив ноги, на холодном твердом полу. — Никто больше не может тебя услышать? — Они бы все убежали и сошли с ума, — А5158 морщит нос. — Ты уже сошёл с ума, поэтому на тебя это не действует? — Мм, хорошая догадка. Дазай рассматривает существо перед собой. Сверхъестественных существ было нелегко победить и захватить в плен, но на протяжении большей части истории их было довольно легко классифицировать. В конце концов, их формы выдают самих себя. Существа, которые черпают энергию из природы, в основном сияют вечнозеленым: например, феи, нимфы и эльфы. Существа, которые черпают энергию из желаний, ярко-голубые, как джинны, сирены и русалки. Существа, черпающие энергию из древних, глубоко укоренившихся верований, мерцают золотом: например, фениксы, драконы и кицунэ. Существа, черпающие энергию из чистоты, одеты в белое: единороги, серафимы и призраки. Существа, которые черпают энергию из двух форм, имеют оранжево-коричневое свечение: как големы, оборотни и кентавры. Гораздо реже встречаются существа, которые светятся красным, фиолетовым или черным — до такой степени редко, что у человечества нет большой уверенности в их точной классификации. Существа, которые черпают энергию из крови и катастроф, предположительно, купаются в красном. Существа, черпающие энергию из манипуляций и тьмы, предположительно помечены фиолетовым цветом — предупреждающий знак для любого, кто хотел бы заключить контракт с дьяволом. Говорят, что существа, черпающие энергию из неизвестного источника, облачены в черное — и нет ничего, что люди презирают и боятся больше, чем неизвестность. И в легендах существа, обладающие серебристо-серой искрой, являются богами. Дазай никогда не видел существа более красочного, чем А5158, и у него прослеживается тот редкий момент взаимопонимания с людьми, которые не смогли классифицировать это существо. — Они сказали, что ты ведьма. Это стандартный термин, используемый в Йокогаме для обозначения существ, которых они не в состоянии классифицировать. Йокогама всегда была жадной, но под командованием Мори она становилась все более жадной — к территории, к славе, к знаниям. Дазай удовлетворенно улыбается, когда думает о том, что Мори был поставлен в тупик этим существом и у него не было другого выбора, кроме как использовать мозги своего лучшего стратега. — Я не знаю, кто я такой, — говорит A5158, качая головой, его вьющиеся рыжие локоны колышутся от движения, как пульсирующие волны. — Разве не ты должен был меня классифицировать? В конце концов, люди десятилетиями возились со многими вещами… — Как ты можешь не знать, кто ты такой? — и снова колени Дазая натыкаются на колени существа, когда Дазай слегка наклоняется вперед, упираясь локтями в середину бедер. — Есть ли другие существа, такие же глупые, как ты? А5158 выглядит невозмутимым, изгиб его розово-красных губ излучает неудовольствие. — Почему ты так настойчиво пытаешься вывести меня из себя? Ты так сильно хочешь, чтобы я продемонстрировал свою силу? Дазай напевает, наблюдая, как мерцание золота, казалось бы, обволакивает тело А5158 и прилипает к нему при каждом малейшем движении. — Я ничего не могу поделать с тем, что у тебя так много недостатков, чиби. — чиби? — Потому что ты маленький. — Ты—!!! Я могу легко убить тебя, ублюдок! Ах, его удивительно легко вывести из себя. Дазай радостно хлопает в ладоши. — Это замечательно! Можешь ли ты сделать это безболезненно? О, и, пожалуйста, преврати мой труп во что-нибудь действительно красивое, чтобы все захотели заказать десятки картин в мою честь! — Ха? — Глаза А5158, кажется, светятся, когда он тоже наклоняется вперед, почти до тех пор, пока не оказывается нос к носу с Дазаем. — Ты серьезно? Ты действительно хочешь умереть? — Зачем мне лгать об этом, чиби? — Люди лгут всё время. — Однако я не обычный человек для тебя, — беспечно говорит Дазай. A5158 качает головой. Его голубые глаза почти как глубокие воды, манящие Дазая утонуть в них. — Ты до боли человечен. И это то, что ты ненавидишь больше всего, не так ли? Дазай поднимается на ноги быстрыми, отрывистыми движениями, практически отпрыгивая от существа, которое смотрит на него с чем-то ужасно близким к пониманию. Дазай — не тот человек, которого можно понять. Одасаку действительно понимал его больше всех, но этого было недостаточно. Дазай, иногда, — всё время, — думает, что он даже сам себя не понимает. Дазай сталкивался с людьми — людьми, которые погибли от его рук, по его планам — сталкивался со сверхъестественными существами — существами, которые погибли от его рук, по его планам. Дазай сталкивался лицом к лицу с феями, эльфами, джиннами, сиренами, русалками, фениксами, кицунэ, единорогами, серафимами, призраками. Дазай был лицом к лицу с дьяволом. Никто из них не смог даже пробить брешь в психике Дазая, никто из них не понимает. — Мы закончили, — говорит Дазай так холодно, как только может, полы его пальто развеваются за ним, когда он стремительно выходит из камеры. Как раз перед тем, как он пересекает порог выхода из ворот 44, A5158 окликает его. — Я действительно не знаю, кто я такой, — пауза. — Но я бы предпочел, чтобы ты называл меня «Чуя» вместо «чиби». Дазай не поворачивается лицом к А5158. — Что заставляет тебя вообще думать, что я вернусь сюда, чтобы называть тебя так? А5158 смеется, и сила пульсирует вокруг Дазая, как будто клетка протестует против усилий сдержать А5158. — Считай это предчувствием. Дазай усмехается и широкими шагами выходит за ворота. — Дазай-сан! Акутагава выглядит облегченным — такое странное выражение на его лице, — когда Дазай выходит обратно в коридор. За ним стоит отряд Черных ящериц, набор элитных рыцарей, специально обученных иметь дело со сверхъестественными существами. — Мм, что там с приветственным комитетом? — Дазай-сан, ваши жизненные показатели внезапно исчезли, когда вы вошли во Врата, — торопливо объясняет Акутагава, подавляя желание кашлянуть между словами. — К тому же, окрестности— Дазай поднимает руку, чтобы остановить доклад Акутагавы. Дазай оглядывается по сторонам и присвистывает, оценивая ущерб. Похоже, что простое открытие ворот 44 позволило энергии A5158 немного просочиться наружу. Этот «кусочек» энергии, по-видимому, достаточно катастрофичен, потому что барьеры вокруг ворот были повреждены, каменные стены выглядят так, как будто по ним прошлись вражеские боеприпасы в том плачевном состоянии, в котором они находятся в настоящее время. Такое количество разрушений впечатляет, хотя и немного варварски. Он не почувствовал такой силы A5158, находясь в непосредственной близости от существа, но это означает только то, что, возможно, сила существа более эффективна на дальних дистанциях. Дазай также не может сбрасывать со счетов возможность того, что сила, которая струится в его венах, «Неполноценный человек», способна свести на нет действие силы А5158. Дазай также должен обдумать слова и действия существа из предыдущих — казалось, он был удивлен, что Дазай смог понять его слова. Кроме того, он, по-видимому, был застигнут врасплох ловушкой, расставленной плачущей девочкой. Дазай делает знак Акутагаве и отряду Черных Ящериц следовать за ним — они делают это молча, безропотно, потому что Дазай — правая рука Мори. Дазай в данный момент не интересуется политикой. Ему предстоит провести много исследований.

***

Это странное чувство. Дазай проводит всё своё время бодрствования, жертвует всеми, кроме двух часов сна, ночует в Национальной библиотеке и не может найти никакой зацепки относительно личности или классификации A5158. Дазай даже попытался найти «Чуя». A5158, очевидно, сверхъестественное существо, но оно также выглядит чересчур по-человечески. С А5158 сняли какой-либо плащ или одежду, когда Дазай встретился с ним, и Дазай не видел никаких татуировок, отметин, хвостов, крыльев или чего-либо ещё, что могло бы помочь предоставить ему информацию. У A5158 даже нет шрамов, и Дазая бесит, что по сравнению с ним у него, кажется, более человеческая кожа. Дазай не получает никаких заданий в течение недели, которую он проводит, исследуя A5158. Должно быть, это действительно важный проект для Мори, раз он действительно дал ему столько пространства и передышки. Дазай обнаруживает, что идет к воротам 44, спустя восемь дней после того, как он вышел из камеры А5158. Тело A5158 покрыто рваными ранами, шрамов пока нет, потому что все его раны всё ещё сильно кровоточат. Что-то близкое к гневу вспыхивает где-то глубоко внутри Дазая. — Что здесь произошло? У А5158 хватает наглости пожать плечами. — Кто-то ещё пришел сюда, чтобы попытаться классифицировать меня. Хм, скорее, много кого-то. Наверное. Все они были ужасно похожи на меня. — У тебя нет целебных способностей? — спрашивает Дазай, снова садясь перед A5158. На этот раз он не подходит достаточно близко, чтобы их колени соприкасались, потому что удалять кровь с одежды довольно муторно. Колени А5158 покрыты кровоточащими рубцами. — Я действительно не могу контролировать свои силы. Дазай не думает, что это даст ему ответы, которые он ищет, но он все равно пытается. — И эти силы — это...? А5158 снова пожимает плечами. — Я действительно не знаю. Дазай вздыхает о бесполезности этого существа, когда дело доходит до самосознания. А5158 закатывает глаза, прежде чем подпереть щеку ладонью, положив локоть на окровавленное колено. — Я думаю, что становлюсь более могущественным, когда меня окружает природа? Но это, возможно, потому, что тогда я не был скован человеческой магией и технологиями. Я столкнулся с той плачущей девочкой, которая звала свою мать, и я попытался помочь ей, но в тот момент, когда я попытался, я почувствовал ее желание убить меня, поэтому я отпрыгнул. И угодил в ловушку, как идиот. Это много информации, но на самом деле она не очень полезна для Дазая, поскольку не помогает сузить круг того, что за существо такое этот А5158. — Что с тобой будет, если ты не сможешь меня классифицировать? — Я, наверное, умру. — ХА?! — Но все человеческие существа в конце концов умирают, не так ли? — Ты действительно странный. Большинство людей и существ, которых я видел, хотят цепляться за жизнь. Даже те, кто утверждает обратное, всё ещё хотят этого, пусть совсем чуть-чуть. Но ты… ты другой. — Я говорил тебе, не так ли? — ухмылка Дазая самодовольная и резкая. — Я не такой, как обычный человек. А5158 продолжает лежать щекой на своей ладони. — Ты даже не знаешь, что на самом деле хочешь жить. Дазай ничего не может с этим поделать. Он на самом деле разражается смехом. — Ах, ты смешной. Я? Хочу жить? Ты действительно глупый, не так ли? А5158 лениво пожимает одним плечом. — Ты ещё глупее, потому что даже не знаешь своего собственного сердца. — Ты даже не знаешь, кто ты, существо. — На самом деле мне это не нужно. — О? Голос A5158 соответствует его приподнятой брови. — Пока я знаю, чего хочу и в чем нуждаюсь, я не буду вдаваться в детали… Дазай наблюдает за глазами существа, за плоскостями его лица. — Ты лжёшь. — Ха? — Тебя беспокоит то, что ты не знаешь, кто ты такой. Ты просто уже смирился с этим. У улыбки А5158 вырастают зубы. — Как я и думал, ты действительно интересный.

***

Их встречи продолжаются, один час превращается в два, три, четыре каждый день. Это ни на йоту не приближает Дазая к классификации существа, но это вносит определенный вид покоя и понимания в жизнь Дазая. Акутагава даже осмеливается приветствовать его всякий раз, когда они проходят мимо друг друга, и Дазай не испытывает желания наказать молодого человека за то, что он ведёт себя слишком фамильярно. Доходит до того, что Дазай ловит себя на том, что слегка улыбается, подписывая документ ручкой с синими чернилами, потому что это напоминает ему о яркой синеве глаз чиби. — ...Ты родственник инкубов? — Дазай заканчивает тем, что спрашивает об этом во время своей следующей походки к воротам 44. Чиби морщит нос при этих словах, выглядя странно обиженным. — С чего ты вообще взял, что я состою в родстве с такими позорными существами? Ты пытаешься вывести меня из себя?! — Ой? Значит, у тебя с ними какое-то соперничество? — Не соперничество… Я просто… Ненавижу их методы. Заставляя других испытывать искусственные эмоции только для того, чтобы они могли их пожинать, это просто оставляет неприятный привкус во рту. Это звучит искренне. Дазай запихивает этот лакомый кусочек информации в свой разум, но это не помогает ему понять, почему он внезапно почувствовал себя намного легче после разговора с ним. — Хм. Если подумать, ты ведь ничего не ел, не так ли? — Я думаю, что твой босс хочет уморить меня голодом, чтобы заставить раскрыть свои силы. Прошло четыре месяца с тех пор, как Дазай приезжал сюда. Четыре месяца без пищи возможны только для ряда существ — большинство из них гибриды, сверхъестественные существа с зеленой или белой аурой. Мысль о том, что чиби находятся в той же категории, что и единороги, забавна, и это никак не связано с существами, привязанными к природе. Значит, чиби, скорее всего, гибрид? Но на нем нет никаких отметин… — Ты снова пялишься на меня. — ...Хм, я просто пытаюсь выяснить, станешь ли ты еще меньше от голода ~~~♪ — Убирайся нахуй отсюда, ты, ублюдок.

***

Это продолжается почти год. На данный момент Дазай может снять печати врат 44 даже во сне, мышечная память уже установилась. Это было его рутиной в течение нескольких месяцев — просыпаться, брать еду, идти к чиби, возвращаться в казарму, спать, и снова по кругу. Внешний мир остается скучным, а люди — ужасными, но эти чувства сдерживаются за воротами. Это почти увлекательно, то, насколько легко он может чувствовать себя, просто находясь в присутствии чиби. Но, конечно, всё, что Дазай хочет сохранить, у него всегда отнимают. За день до встречи с A5158, которая длилась целый год, Дазай обнаруживает, что ворота 44 окружены не только отрядом Черных ящериц, но и Исполнительным комитетом. И если присутствуют обе силы… — Доброе утро, Дазай-кун, — приветствует его Мори с улыбкой. Его длинный бордовый шарф по краям намок от крови. На его костюме тоже есть полосы крови. — Так мило с твоей стороны присоединиться к нам! Дазай уже нюхал кровь чиби раньше, так что он должен знать, принадлежит ли ему кровь на лице Мори, но прямо сейчас Дазай не может думать. Ему удается выдавить напряженное признание присутствия Мори: — ...Босс. Мори все еще улыбается. — Ты будешь рад услышать, что теперь ты освобождён от своей миссии по борьбе с A5158. — ...Даже несмотря на то, что я не смог классифицировать его? Мори машет рукой, как бы отмахиваясь от своего беспокойства. В указанной руке поблескивающий скальпель. — Неудачи случаются даже с лучшими гениями. Это вообще не проблема, Дазай-кун. Слово «неудача» покалывает кожу Дазая, но он проглатывает это раздражение и заставляет свое лицо оставаться холодным и собранным. — Вы ведь не знаете, что он такое, не так ли? — Это вообще не имеет значения, — говорит Мори, все еще с той ужасной улыбкой. — Нам удалось успешно снизить его мощность и найти покупателя, так что, в конце концов, это обычный бизнес. Но единственный раз, когда кто-то покупает сверхъестественное существо, — это если оно нейтрализовано и классифицировано— Дазаю не нравится, когда его держат в неведении. — Что такое A5158? — Мы не знаем, — говорит Мори, но его голос не звучит обеспокоенным. — Ты не зря морил его голодом в течение года, — указывает Дазай, но Мори машет той же рукой со скальпелем. — Оно не голодало, — поправляет его Мори. — О, глупый я. Я забыл тебе сказать? Он питается человеческими сердцами. Дазай был в камере чиби каждый день в течение почти года. Он уже знает его запах — Дазай заметил бы, если бы он пожирал человеческую плоть. Если не— — ...это существо, которое набирает силу в зависимости от того, что оно ест. Нет такого существа, как это. Дазай провел своё исследование. Он знает факты. И Дазай — Дазай, которого мучили скука и пустота, который несет в себе родословную семьи, заключившей сделку с дьяволом в обмен на ничтожную способность до некоторой степени противостоять сверхъестественным силам, который больше не является полностью человеком, — имеет пустое сердце. Чиби питался этой пустотой целый год, нейтрализуя её. — Ты действительно слишком умен, и это для твоего же блага, Дазай-кун. Дазай не вздыхает, не делает ничего безрассудного, например, не крадет скальпель и не перерезает им горло Мори. — ...Когда мы его продадим? — Покупатели прибудут завтра, — Мори прячет скальпель обратно в карман пальто. — Ты заинтересован в том, чтобы попрощаться с этим существом? Дазай улыбается, пусто и опустошённо, как и планировал Мори. — Было бы невежливо не накормить нашего гостя до того, как его отправят, не так ли?

***

— Почему ты мне не сказал? Сидящий на земле А5158 пожимает кровоточащим плечом. Его рыжие волосы местами слиплись, голубые глаза потускнели от бессилия, золотистое тело побледнело от потери крови. Оно истекает кровью каждый день в течение почти года, потому что у него нет никакой силы исцелять себя, потому что в сердце Дазая ничего нет. Губы А5158 открываются и закрываются, но не издают ни звука. Дазай опускается на колени рядом с ним, лужа крови пропитывает одежду Дазая. Это не имеет значения. Дазай кладет руку на то место, где находится сердце существа. Кожа мокрая от крови и пачкает рукава его пальто. Это не имеет значения. — Ты действительно самое глупое существо, — бормочет Дазай, начиная тщетно вытиратт ручьи крови с тела другого. Это только делает его ещё краснее, чем когда-либо. Руки Дазая дрожат, когда он прикасается к таким же дрожащим губам. — Почему ты мне не сказал? Имеет ли это вообще значение на данный момент? Дазай кормил Чую ничем, и теперь Чуя тоже превращается в ничто. — Чуя, — говорит Дазай, имя впервые слетает с его губ. Мысли Дазая путаются, и это отвратительное чувство. Сердце Дазая колотится в груди, и это ужасно громко, удары отдаются эхом в его ушах. — Ты... ты можешь завладеть моим сердцем. Мне оно не нужно. Ты можешь его получить, так что... так что бери. Возьми его и убегай отсюда. Чуя моргает на него своими вечно голубыми глазами. Тусклость в этих глазах отступает, сменяясь сиянием звезд, которое кажется серебристо-серым. Ошеломленный их блеском, Дазай может только ахнуть, когда Чуя тянется к его шее и тянет его вниз, чтобы Чуя мог прижаться кроваво-красными губами к его губам. — Спасибо, — шепчет Чуя в их кровавый поцелуй, его острые, как кость, зубы впиваются в губы Дазая. — Я обещаю хорошо заботиться о твоем сердце.

***

Дазай просыпается с ощущением, что его тело швыряют, как безвольную тряпичную куклу. Он снова на уровне земли, но его окружают обломки и разномастные куски скалы. У него такое ощущение, будто его обожгли, а в груди что-то сжалось. — Не двигайся, — инструктирует его Чуя, и у Дазая возникает желание размахивать руками, просто чтобы противоречить. Странно слышать голос Чуи ушами, а не в голове. Также несправедливо, что у Чуи такой прекрасный голос — он действительно является вершиной физического дарования. — Твоему телу нужно восстановиться. — Ты действительно съел мое сердце? — Дазай задается вопросом. Его руки кажутся слишком тяжёлыми, поэтому он не может дотянуться и попытаться похлопать себя по груди, чтобы проверить, действительно ли она выпуклая. — Да, — лицо Чуи выглядит ещё красивее под солнцем. Дазай запоздало осознает, что его голова лежит на очень обнаженных коленях Чуи. — А потом я скормил тебе своё. Дазай морщит нос. — Это звучит отвратительно. Чуя легонько ударяет его по голове. — Ты съел мое сердце и называешь это отвратительным? Неблагодарный кусок дерьма — вот кто ты такой. У Дазая перехватывает дыхание. Единственное существо, которое он не рассматривал в своем исследовании, — это бог, а согласно легендам, боги якобы не способны раскрыть свою истинную природу никому, кто не является их избранником, так что— — Ах. Я действительно хорош, не так ли? — Мне не нравится выражение твоего лица. — Лжец. Тебе нравится это лицо, — настаивает Дазай. — Я слишком хорош — мне удалось соблазнить бога! — Я не бог, — говорит Чуя, нанося ещё один легкий удар по его лицу. — Я гибрид. Дазай хмурится. Это не имеет смысла. — У тебя нет никаких отметин на теле— — и ты это знал, потому что довольно бесстыдно пялился на меня, не так ли? — ...значит, ты не можешь быть гибридом. Чуя кладет руку на сердце Дазая, а другую — на щёку Дазая. Его глаза выглядят ярко-голубыми, с серыми крапинками в центре. — Я гибрид бога и человека. — ...Ох. Руки у Чуи тёплые. Дазай чувствует себя так, словно его сжигает заживо нежный взгляд Чуи. — ...Итак, я заимел себе бога. — Ты не заимел меня, тупица, — протестует Чуя, но он краснеет. — ...по крайней мере, пока. — Но мы действительно обменялись сердцами и все такое! — Дазай задается вопросом, сможет ли он каким-то образом сделать это снова. Он думает, что будет интересно проснуться для акта поедания сердца бога. — Разве это не похоже на пожизненный контракт или что-то в этом роде? Щёки Чуи краснеют еще сильнее. Дазай сияет. — Значит, это все-таки так! — Как это «так»?! — Как брачный контракт, — уточняет Дазай и наблюдает, как румянец Чуи становится ярче. Поскольку Чуя обнажён, Дазай может видеть, как румянец стекает по шее и верхней части груди Чуи. Это удивительно очаровательно, чего не должно было случиться, потому что плечи и торс Чуи покрыты кровью. — Это только первая часть контракта, — бормочет Чуя, румянец совсем не спадает. Дазай прислоняется щекой к окровавленной ладони Чуи. — Так это только часть церемонии принесения клятвы? Ах. Мы завершим это позже? Чуя вздрагивает, как будто в него ударила молния. Прежде чем Дазай успевает прокричать о том, что он может так эффективно читать мысли Чуи, Чуя наклоняется и заглушает его дразнящие слова поцелуем. Возможно, Дазай и не проснулся немного раньше, но теперь он почти уверен, что чувствует вкус сердца Чуи в их поцелуе. На вкус как амброзия.