В сумраке перед рассветом

– Увидимся! – Кэйа махнул рукой, улыбаясь своей очаровательно-прохладной улыбкой, и за Розарией закрылась дверь. Кэйа повернулся обратно к барной стойке и рассеянно огляделся вокруг. По притихшей в столь поздний час таверне все еще тут и там были разбросаны, словно капли завершающегося дождя, уже изрядно набравшиеся завсегдатаи. В уголке заезжий бард бряцал по гитарным струнам и приглушенно напевал незатейливую заморскую песенку. Звуки гитары, разношерстные голоса, скрип стульев и подошв по деревянному полу, редкие взрывы охрипшего пьяного смеха, шелест одежды и звяканье бокалов обволакивали привычной, даже родной музыкой и успокаивали, заставляя мозг Кэйи все глубже погружаться в блаженную полудрему. Выпив сегодня не меньше пяти бокалов «Полуденной смерти» («Смотри, чтобы после такого я не нашла тебя завтра в полдень мертвым на ступенях храма!» – пошутила Розария, когда он заказал то ли пятую, то ли шестую порцию), Кэйа чувствовал, что ему все сложнее сфокусировать взгляд: лица полуночных посетителей превратились в беспорядочные мазки на картине небрежного художника, фартук бармена стал белым барашком в лабиринте деревянных полок, а волосы Дилюка заплясали уютным костерком в неверном свете угасающих ламп. Уходить не хотелось. Кэйа положил на барную стойку согнутую в локте руку и опустил на нее отяжелевшую голову. Водя пальцами по запотевшему бокалу с остатками «Полуденной смерти», стал отстраненно наблюдать за барменом и Дилюком. Бармен неторопливо протирал бокалы и расставлял склянки и бутылки по своим местам на полках, а Дилюк сверял какие-то бумаги, как всегда угрюмо хмурясь. Прохладный сквознячок вдруг лизнул капитана кавалерии по затылку, и над головой раздался негромкий и мелодичный женский голос: – Доброй ночи. Ягодный напиток с мятой, будьте любезны. Бармен кивнул и принялся выполнять заказ, а Кэйа, не поднимая головы, скосил сиреневый глаз и попытался сфокусировать взгляд на новой гостье. Высокая, чуть полноватая и потрясающе красивая девушка опустилась на соседний стул и изящным движением руки откинула гриву густых изумрудных волос за плечи, разбросав блестящие локоны по спине. Зеленое одеяние искательницы приключений удивительным образом портило ее великолепную фигуру, пряча стройные ножки под грубой тканью, совершенно не подходящей столь нежной коже, не давая окружающим насладиться видом округлой маленькой груди и упругой мягкости животика. Хорошо, что в форму приключенцев не входит какая-нибудь дурацкая маска, иначе нельзя было бы увидеть даже последнюю доступную взгляду отраду для уставших глаз капитана кавалерии – мягко очерченные пухлые губы с прячущейся в уголках задорной смешинкой. Пожалуй, Кэйа мог бы провести остаток ночи, любуясь прекрасной незнакомкой, в его хмельном воображении превратившейся из обычной девушки в лесную нимфу или богиню, а может, и в саму Веннесу. – Мы знакомы? Кэйа моргнул и вынырнул из своих сладких грез. Девушка смотрела на него в упор блестящими в полумраке карими глазами, красиво оттененными смуглым тоном кожи, и, кажется, ждала ответа на какой-то вопрос. Кэйа оторвал неподъемную голову от барной стойки, медленно выпрямился и не спеша сделал глоток из своего стакана. – Простите? – проговорил, наконец, слегка осипшим голосом. – Вы уже несколько минут нагло пялитесь на меня. Вот я и спросила: мы с Вами знакомы? – девушка потянула через соломинку свой напиток и слегка сморщила слишком маленький, чуть вздернутый носик. Дала знак бармену и попросила добавить немного ягод. – Я бы запомнил, – хмыкнул Кэйа и протянул незнакомке мозолистую ладонь в черной митенке. – Кэйа, капитан кавалерии Ордо Фавониус и действующий помощник магистра Джинн. А Вы?.. – Люси, начинающая искательница приключений, только приехала в Мондштадт, – девушка пожала протянутую руку и обворожительно улыбнулась. – С таким рукопожатием Вы вскоре займете место Сайруса, а может, даже станете верховодить всеми приключенцами Тейвата, – усмехнулся Кэйа, одним глотком допив остатки своего коктейля и дав знак бармену сделать еще. Мелодичный смех Люси ласковыми колокольчиками влился в уши капитана и теплой волной опустился в пах. Приятно, когда девушка смеется над твоими шутками, даже если они не очень удачные. На мгновение Кэйа поймал хмурый взгляд Дилюка, негромко отдававшего распоряжения своему бармену и, очевидно, собиравшегося покинуть таверну. Но тут Люси снова что-то спросила, и Кэйа напрочь забыл обо всем остальном. Спустя еще одну «Полуденную смерть» и два ягодно-мятных напитка, несколько остроумных шуток капитана кавалерии без кавалерии и искательницы приключений пока без приключений, парочку двусмысленных намеков с той и другой стороны и секундное касание мягкой ладонью колена Кэйи собутыльники покинули таверну и, глупо хихикая и нетерпеливо целуясь за каждым поворотом дороги, ушли в квартирку Альбериха. Столь терпкое и сладостное приключение, пусть и всего лишь на одну ночь, никто из них упускать не собирался. …В предрассветном звездном сумраке тень Люси, скользившая по мостовым Мондштадта, казалась особенно длинной и черной. Оставив мирно посапывавшего Кэйю плыть в пучине блаженных грез среди вороха простыней, смятых и еще влажных после их, стоит признать, умопомрачительных любовных игрищ, девушка выскользнула из его квартирки, оставив одежду искательницы приключений валяться на полу, но прихватив с собой кое-что другое в качестве сувенира. – Капитан кавалерии и помощник магистра рыцарей! Ха! Как ребенка-потеряшку, – ухмыльнулась Люси и подбросила на ладони украденный у Кэйи Глаз Бога. Спрятала льдинку под более привычное, чем дурацкая зеленая форма, фиолетовое бюстье, поправила небрежно накинутый впопыхах побега плащ с меховой оторочкой манжет и уже достала маску, как вдруг услышала за спиной негромкий басовитый смех. – А ты разве не знаешь, что в Мондштадте за потерянными детьми присматривает Полуночный герой? Девушка резко развернулась и в ужасе застыла, увидев в тени каменной арки внезапно вспыхнувшие огненные искры чьих-то смутно знакомых глаз. Но, с детства приученная к битвам, Люси быстро взяла себя в руки, приготовилась к бою, напряглась и стала украдкой осматриваться в поисках пути к отступлению. – Как ты..? – начала она в попытке отвлечь мужчину разговором. – Я нашел искательницу приключений, которую ты убила ради ее одежды. Подлый поступок, хотя что взять с Фатуи. Мастер Дилюк медленно и уверенно вышел из тени под звездный свет и ловким движением достал из ножен на спине безупречный двуручный меч с молочно блестящим лезвием, инкрустированным замысловатым серебряным узором. В миг, когда по бледному лезвию промчалась юркая искра, а в безразличных глазах хозяина таверны вдруг зажглось мрачное пламя, Люси кристально ясно поняла, что ее задание провалено, а она сама даже не сможет об этом доложить. В полупустой комнате, пронизанной прощальным мерцающим светом тусклых предрассветных звезд, слышался только мирный шепот листвы старого дерева, росшего под окнами дома. Дилюк беззвучно открыл незапертую дверь и остановился на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку и неверным теням. Давно он не заходил в эту комнату, однако тут ничего не изменилось: повидавшая всякого мракобесия простая деревянная кровать, стул у распахнутого окна да шкаф в углу за дверью. Нет ни украшений, ни сувениров, ни книг, даже какого-нибудь ковра или светильника. Убогое для такого павлина, как Кэйа, жилище. Прислушиваясь к глубокому мерному дыханию помощника магистра, Дилюк быстро подошел к кровати. Из-под смятых простыней выглядывали только смуглая ступня и синяя макушка. Подталкиваемый внезапным порывом, Дилюк осторожно отодвинул край простыни, и спокойное точеное лицо Кэйи, чуть ухмыляющееся во сне, осветилось блеклым с проседью ультрамарином новорожденного дня. Губы Рагнвиндра тронула давно забытая улыбка. Он положил ледяной Глаз Бога рядом с подушкой, горячей ладонью легко коснулся щеки брата. – Я всегда буду тебя защищать, – произнес одними губами и бесшумной тенью покинул дом. Когда уверенные шаги Дилюка смолкли, проглоченные пустотой безмолвных улиц, в тихой и пустой сумрачной комнате еле слышным шепотом прозвучал ответ: – Спасибо, – и дрожащие холодные пальцы сжали возвращенный Глаз Бога, немыслимым образом еще сохранивший тепло пламенной ладони брата.