Связанные тьмой

      Пальцы впивались в бёдра до боли, словно я могла убежать. Вторая рука сжимала талию, заставляя приникнуть к сильному телу. Ночная прохлада ласкала кожу мягче, чем это делал мужчина, жадно сминающий мои губы своими. Холодный поцелуй ввёл в ступор. Я потерялась, не зная, как реагировать. Я ожидала от него чего угодно, кроме этого.       Попробую вырваться, и мы точно свалимся с чёртовой крыши, разбудив всю академию. Не дай Шепфа кто-то узнает о ночном визите нашего врага.       Ненависть к Мальбонте покалывала в груди. Как и должно было быть. Как было правильно. И будет правильно всегда.       Я попыталась издать звук, сказать, чтобы он остановился. Кажется, мужчина совсем не понимал, что делал. И он ощутил вибрацию моего голоса, так и не прорвавшегося сквозь наши стиснутые губы. Не отстранился, но замедлился, будто вдруг осознал: он не на поле боя. Ни к чему такая прыть. В его руках была я, а не враг, требующий непоколебимости и жестокости. Не сейчас.       Иголки всё кололи грудь, пока я не ощутила его язык, аккуратно скользнувший по верхней губе, словно пробуя её на вкус, а заодно что-то новое для себя, не столь бескомпромиссное. И тонкая сталь поплавилась, превратившись из иголок в лаву.       Я тогда ещё не знала, сколько душ он погубит, навечно стерев с лица небес. Знала бы — не позволила ненависти рассеется, уступив место трепету и пульсирующему желанию слиться с ним, дать наполнить себя не только силой, но и собой.

10 лет спустя

      Я прожигала его строгий профиль, словно от моего взгляда он мог действительно вспыхнуть. Речь Чумы была резкой, местами слишком импульсивной. Иногда её голос скатывался в угрожающий шёпот, от которого по моей спине пробегали мурашки. Я старательно пыталась сосредоточиться на словах Чумы, а не мыслях о Мальбонте, который отныне свободно разгуливал рядом, словно не было тех ужасов войны, что он принёс своим появлением.       — …а пока я буду отсутствовать… — послышался над моим ухом притворно мягкий голосок всадницы, — Мальбонте займёт моё место.       Слова болезненно забрались в мозг. Такое решение вполне ожидаемо. Кому ещё под силу удержать целую академию бессмертных, если не ему? Однако я понимала, чем это может грозить. Сила Чумы казалась куда больше силы Мальбонте, но я не видела в ней той холодной рассудительности, которой обладал полукровка. Именно поэтому он внушал больше страха, хоть и тоже прислуживал ей.       Мужчина стоял всё также прямо, глядя куда-то вперёд, словно нас всех здесь просто не существовало.       — Ты же позаботишься о моих зверушках? — тихо спросила Чума, взглянув на Мальбонте снизу вверх. Она была ниже и её страшной силы взрывать тела по щелчку пальцев не хватало, чтобы подмять под себя полукровку, как она сделала с другими могущественными бессмертными. Всадница провела пальцем по его подбородку, желая обратить на себя внимание. Он не поддался. — Я не слышу, — уже истерично прикрикнула она, и её голова вдруг дёрнулась в мою сторону. Не дождавшись ответа, она продолжила. — Мне нужно, чтобы ты уделил особое внимание моим некоторым игрушкам.       Женщина чуть улыбнулась, словно заигрывала со мной, чем определенно позабавила Мальбонте. Он кивнул, едва взглянув на меня, но этого мгновения было достаточно, чтобы я начала представлять ужасы, что могут ожидать меня в её отсутствие. У полукровки есть причины ненавидеть меня. На войне пришлось тяжко. Я действовала жестоко, уподобляясь противнику. Уж не знаю, почему полукровка решил доверить мне свою историю, но я её слушать не стала. Признаюсь честно, думала об этом, но понимала, что уже завтра он нападёт на академию, будет много смертей, а я не хотела, чтобы моя рука дрогнула, когда я столкнусь с ним лицом к лицу на поле боя. Мне удалось сбежать раньше, чем он это понял, и прихватить с собой ключик, который Мальбонте по неосторожности решил продемонстрировать мне и рассказать, что тот не ранит меня, благодаря его силе во мне. Ключ удалось уничтожить общими стараниями учителей и учеников, поэтому, когда полукровка одержал победу, мне пришлось скрыться. Он бы мне этого не простил.       — Ты можешь идти, — наконец прозвучал мужской голос.       Всадница цокнула и дёрнулась. Она оглядела присутствующих и задумалась. Я выдохнула, понимая, что нас ждёт очередной спектакль. Уже была рада вернуться в комнату Люцифера и сидеть на холодном полу в наручниках. По крайней мере, я смогу без лишних мыслей обдумать своё положение и, может, найти какое-то временное решение. Чума выставила вперёд палец с острым ноготком и медленной походкой двинулась вдоль рядов, касаясь каждого бессмертного на пути. Они шипели, стонали и жмурились, когда до них доходила очередь. Возле меня она задержалась. Помедлила, прежде чем оставить незначительную царапину. Боль прожгла и забралась в тело. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не издать ни звука. Всадница почти шагнула дальше, но выставленная вперёд нога вдруг замерла.       — Что? — она взволнованно сдвинула брови, словно я сделала что-то не так. — Ни к чему это притворство, — шикнула раздражённо. Её ладонь обхватила мою руку, все пять ногтей впились глубоко в кожу, отравляя меня чумной заразой до самых костей. Рука почернела.       Она ожидала от меня определённой реакции, и если днями ранее я пыталась хотя бы казаться послушной, следуя дурацким правилам её игры, то сейчас во мне родилось поистине глупое желание подпортить ей настроение перед отлётом. Кто знал, может, я уже не увижу её. Казалось, что мои дни сочтены, а борьба бессмысленна и это всё — лишь предсмертная агония, из которой уже не выбраться, но я вспомнила войну. С неба сыпались бессмертные, как подбитые на охоте птицы. Надежда погибла вместе с Мими, но я стояла на своих двоих, готовая к смерти от руки Мальбонте, как когда-то он того обещал, однако конец, в какой-то мере даже ожидаемый, не настиг меня. Остатки нашей армии сложили оружие, когда шансов на победу не осталось. Я выжила тогда, скрываясь в самых неприятных местах и справлюсь сейчас.       От боли дрожало всё тело. Я думала, что вот сейчас рухну на глазах у всех, но мне удалось устоять и даже подавить крик, так охотно рвущийся наружу. Чума зарычала. Я вполне была готова, что от злости она заставит моё тело надуться в шарик и лопнуть, окрасив место вокруг меня в красный, но она этого не сделала, только раздражённо обернулась в сторону Мальбонте, на лице которого возникло странное выражение.       — Сделай с этим что-нибудь, — прошипела всадница и двинулась дальше.       Внутри ещё распространялась смертоносная зараза Чумы, но боль утихала и стала почти терпимой, однако рука осталась чёрной, обугленной, как огня. Я попыталась пошевелить пальцами, но ничего не вышло. Возможно, если с меня не снимут этот собачий ошейник, то мне не удастся восстановиться, и зараза отравит всё тело, но мне казалось, что всаднице не хотелось моей смерти, только страданий. Выдохнув и собравшись с духом, я расправила плечи. Пусть те, кто всё ещё трясётся от одного вида этой женщины, поймут, что она не так могущественна, какой кажется.       Я надеялась увидеть в глазах бессмертных хоть толику восхищения, надежды, но все, как один, глядели себе под ноги, не желая испытывать того, что испытала я. На меня был направлен лишь один взгляд. Прямой, внимательный, полный тьмы, но одобрения, взгляд. И я уставилась в ответ, приняв очередной вызов. Мы смотрели друг на друга слишком долго, словно испытывая.       Пока внутри меня скручивались в хаотичные клубки множество неразличимых эмоций, я не заметила, как Чума растворилась в воздухе. Мальбонте отвернулся первым, шагнув куда-то в сторону.       Локоть сжала сильная рука.       Люцифер.       Что ж, мне определённо нужен был отдых перед предстоящим. Может, он даже позволит мне исцелиться. В любом случае я найду способ, как это сделать, потому что с одной рукой бороться будет сложнее.       Он потянул меня прочь, не проронив ни слова, но не успели мы выйти из зала, как по обе стороны от нас возникли две высокие фигуры.       — Милое представление, — подметил Кристофер и толкнул меня плечом. Если бы я его не знала, то посчитала бы это дружеским жестом, но, увы, мне доводилось разговаривать с братьями-полукровками. Они ничем не лучше Мальбонте.       — Чума сказала наказать её сегодня особым образом, — послышался голос второго брата, который засучив руки в карманы, бесшумно двигался с другой стороны. — У меня есть пара идей, — снова произнёс он и уже преградил нам дорогу. Люцифер остановился и раздражённо взглянул на меня, как на какую-то обузу, которую вынужден таскать за собой в качестве наказания. Будто и не он вовсе вызвался мучить меня.       — Дарю её вам на вечер, — отмахнулся демон и резко отпустил меня, подтолкнув к одному из братьев. — Развлекайтесь, — сказал, прежде чем уйти. Астарот дёрнул меня за ошейник, словно какое-то непослушное животное и обнажил белоснежные зубы в коварной улыбке. По телу прокатилась очередная волна страха. У меня не осталось сил и свободы воли, а эти двое явно были настроены на весёлую ночь.