Куколка

      Они еще какое-то время сидели в тотальном молчании. Старались не двигаться. Словно боялись спугнуть эту атмосферу легкости и комфорта, которая их так внезапно окутала. И непонятно, сколько бы они и дальше так просидели, если бы не вновь начавшийся дождь, который вынудил двинуться дальше.       Поднялся сильный ветер, который заставил Скарамуччу задрожать от пробирающейся под одежду прохлады. Не успел он проклясть все на свете, как на плечи заботливо опустилась олимпийка, укрывая от дерьмовой погоды. Парень в недоумении покосился на Кадзуху, который остался в одной растянутой футболке.       - Тебе нужнее, - сказал Каэдэхара прежде, чем Скара начал привычно протестовать. - Я ни разу не бывал в Снежной, но однажды мы с родителями переехали в деревню у подножья Драконьего Хребта. - Спрятав руки в карманах своих широких штанов, он медленно, чтобы подстроиться под темп спутника, то и дело отталкивался от асфальта, стоя на своей доске. - Кажется, после этого периода, я привык к холоду. Климат Инадзумы сейчас для меня комфортный. - Продолжал делиться, пока Скарамучча жадно вслушивался в его слова.       Изумрудная ткань пропахла Кадзухой и его дешевыми сигаретами. Запах дурманил и Скарамучча, укутываясь в одолженную кофту, прилагал максимум усилий, чтобы скрыть свою глупую улыбку.       - Видимо, так и должно быть. Чувство комфорта, когда возвращаешься на свою родину. Хоть я и не помню Инадзуму, мне здесь нравится. Архитектура в центре необычная, но родная. Люди здесь тоже другие, интересные.       - Так ты местный?       - Ну, я здесь родился. Как мама полностью восстановилась после родов, они с отцом сгребли меня в охапку и сели на ближайший рейс до Спрингвейла. Это район вблизи Мондштадта. Мне там нравилось, - улыбнулся Каэдэхара, вспомнив что-то явно теплое и приятное. - Потом мы вернулись, я поступил в начальную школу. Родители тем временем занимались продажей нашего дома. Как только сделка была совершена, мы вновь отправились изучать Мондштадт.       Скарамучча невольно позавидовал. Кадзуха не был богатым, но был свободным, а потому, казалось, счастливым. Он побывал в разных уголках Тейвата благодаря своим родителям. Ему явно есть, что вспомнить. Все, что мог вспомнить Скарамучча о своем детстве - это вечные тренировки, домашнее задание, составление планов и расписаний на месяц вперед.       - Несмотря на то, что я приехал в Инадзуму, чтобы здесь осесть, я бы хотел побывать там снова, - мечтательно продолжал Кадзуха. - И очень надеюсь, что с тобой, - перевел он взгляд на парня и снова улыбнулся.       От нахлынувшего тепла екнуло сердце. И Скарамучча тоже не смог сдержать ответной улыбки. Почему-то от этих слов сейчас его глаза горели.       - Правда?       - Правда, - сквозь сдержанный смех повторил Каэдэхара. - Хоть после диплома.       - Звучит слишком красочно, - скептично проговорил Скарамучча на его уверенные слова.       - Поверь, это намного легче, чем научиться кататься на лонгборде. И, если ты будешь рядом, то я не вижу никаких причин сидеть на одном месте.       - Тогда… - резко остановившись, Скарамучча схватил парня за руку, заставляя его соскочить с доски. - Пообещай мне, что после диплома мы уедем. Ты заберешь меня и не оставишь. Пообещай, что покажешь мне все места, в которых ты побывал, - как-то по-детски и наивно залепетал он, впиваясь в ладони Кадзухи и заглядывая в его удивленные от такого порыва глаза.       - Обещаю, Скара, - тихо проговорил Каэдэхара, не смея отвести глаз от этого красивого лица, на которое надоедливо падали капли дождя.       - Точно?       - Точно, - вновь произнес он сквозь тихий смех, перехватив ладонь парня и притягивая ее к своей щеке.       Прикрыв глаза, он с нежностью потерся о нее и у Скарамуччи почти подкосились ноги. Подхватив доску в одну руку, а второй удерживая ладонь мальчишки, которая еще недавно касалась его лица, Каэдэхара вывел их из парка.       Дождь снова усилился, накрывая их непроглядной стеной и заставляя пуститься в бег до ближайшего маркета, чтобы спрятаться под облупленным козырьком. Наконец, оказавшись хоть под каким-то навесом, они могли перевести дух. Пошарив по своим карманам, Кадзуха вытащил красно-белую пачку и с недовольством прошипел от того, что та все же намокла. Когда ему удалось выудить одну относительно сухую сигарету, оставшаяся пачка полетела в урну под тяжелым взглядом сожаления.       - Физические нагрузки не для тебя, да? - Засмеялся Кадзуха, заметив, как темноволосый, оказавшись под карнизом, моментально сел на корточки и пытался восстановить сбившееся дыхание.       - Отвали. Просто ненавижу бег, - пробубнил Скарамучча, борясь с жжением в груди. - Вообще-то я, как модель, поддерживал свою форму и ходил в зал. Но бег… - Поднял он голову на Кадзуху, страдальчески прикрыв глаза.       - А что сейчас? Не ходишь? - Слегка нахмурил тот брови, фокусируясь на конце влажной сигареты, которую все это время пытался поджечь.       - Совсем недавно перестал. Мне типа… тяжело, - тихо произнес Скара, пытаясь встать, но его тут же повело в сторону от того, что в глазах потемнело.       - М? - вопросительно посмотрел Каэдэхара, делая затяжку и выдыхая в противоположную от Скарамуччи сторону.       - Поговорим об этом как-нибудь потом?       - Как знаешь, - кивнул Кадзуха, догадываясь, что эта тема сейчас была не самой приятной.       Скарамучча был слишком увлечен им. Когда Каэдэхара, сидя с ним на скамейке в парке, попросил оставить свою исповедь на потом, он понял, что именно хотел сохранить парень. И о какой химии шла речь, кажется, он тоже начинал понимать. Сегодня рядом с Кадзухой юноша впервые не ощущал себя марионеткой. А нить, что тянулась от парня с таким красивым именем, казавшаяся поначалу ему вредной и неправильной, в итоге стала спасательным тросом.       Сохранить в памяти этот путь от парка в размышлениях о будущем и в нежном немом понимании друг друга оказалось важнее, чем выпотрошить свою душу. Они все успеют, но сейчас Скарамучче нужен был глоток свежего воздуха и крепкая рука Каэдэхары, чтобы почувствовать себя по-настоящему свободным от всех своих проблем. И разговоры о том, как во время последней тренировки его ноги свело судорогой, о том, что сил в его теле больше не осталось даже на минимальные физические нагрузки, что с каждым днем его органы подвергаются дистрофии, а сам он умирает, были сейчас пошлыми и лишними. И Кадзуха понял его. Вновь без лишних слов, на интуитивном уровне. С этой химией им действительно не нужны были слова. Поэтому, наверное, было так приятно просто помолчать. Мысленно они давно друг другу во всем признались.       Впечатав бычок в поверхность урны, Кадзуха выдохнул из легких дым и озадаченно посмотрел на Скарамуччу, когда тот спросил, что им делать дальше.       - Я вот и думаю, - закусив изнутри щеку, он выглянул из-под навеса и на него моментально упало несколько крупных капель. Стерев их с лица, он вновь взглянул на парня, который тут же усмехнулся. - Не хочу показаться каким-то засранцем, который на первом свидании тянет пассию к себе домой, но дождь, кажется, надолго затянулся. А куда-то зайти посидеть, боюсь, я не смогу тебе предложить, - смущенно усмехнулся Каэдэхара, запустив пальцы в свои мокрые волосы и откидывая их с лица. - Я еще ни одной смены не успел отработать, а у Бэй Доу много занять не получилось, - пожал он плечами.       - Свидание? - Изогнув бровь, переспросил Скарамучча, будто услышал только это слово.       - Ну, мы гуляли в парке, держась за руки, ты краснеешь почти от каждого моего слова, а я жесть как хочу тебя поцеловать, - ухмыльнувшись, с легкостью произнес он, заставляя Скарамуччу вновь покраснеть и спрятать свое лицо в промокшем насквозь рукаве олимпийки. - Не знаю, что у тебя, но у меня сегодня свидание, - вновь выглянул он из-под карниза. - С очень красивым и милым парнем, - будто издеваясь, нарочно растягивал слова, вглядываясь в тучи.       - Заткнись, - все еще пряча лицо, выпалил Скарамучча, шуточно хлопнув того по лопаткам.       - Пошли, переждем у меня, здесь пройти всего несколько домов. Потом провожу тебя до дома, - хохотнул Кадзуха, явно наслаждаясь тем, как Скара вжался в его спину лицом, пытаясь справиться с приступом смущения.       Они действительно добрались очень быстро. Идя по серым улицам с ободранными вывесками, Скарамучча и подумать не мог, что буквально через парк расположен его богатый район. Но в этом убогом квартале он чувствовал себя счастливее и живее, чем у себя в комнате посреди люксовой косметики и брендовых шмоток. Несмотря на короткий путь, вода с них стекала ручьями, когда Кадзуха наконец нашел ключи и открыл входную дверь. И Скарамучча невольно засмотрелся на просвечивающую сквозь мокрую футболку чуть подкаченную спину парня, за которой хотелось спрятаться и которую хотелось крепко обнять.       “Свидание. С ним. Свидание”, - не переставал думать он, входя в узкий коридор пропахшей табаком квартирки.       - Слушай, я не ожидал, что у меня будут гости. Понимаю, что ты, наверное, не привык к таким помойкам, но у нас нет выбора, - скидывая ключи на тумбу, Кадзуха поставил к стене лонгборд и, шлепая по обшарпанному паркету мокрыми ногами, тут же открыл все окна, впуская в квартиру запах мокрого асфальта.       - Я постараюсь это пережить, - закатил парень глаза, с трудом развязывая шнурки на своих ботинках дрожащими пальцами.       Справившись с обувью, он с удивлением отметил, что даже его высокая платформа не спасла его ноги от такого ливня. Парень передвигался по городу исключительно на машине Дотторе и уже давно отвык от подобных случаев. Выпрямившись и переступая с ноги на ногу, он не знал, куда себя деть. Подумав о том, что стоять в коридоре, наверное, совсем тупо, он интуитивно нашел комнату и, войдя в нее, вновь застыл. Кадзуха уже успел переодеться в сухие широкие шорты и сейчас, стоя с оголенным торсом, натягивал на себя белую футболку.       - Ну, что встал? - произнес Каэдэхара, уже переодевшись в чистую одежду и выводя его из ступора. - Не знаю, что тебе подойдет, но надень пока вон ту футболку и штаны, - указал он на приготовленную одежду, которая аккуратно лежала на незаправленной кровати. - Специально для тебя нашелся какой-то детский размер. Не брендовые шмотки, конечно, но что есть.       - Ты весь день издеваться решил? - Процедил сквозь зубы, стягивая со своих плеч олимпийку.       - Я подумаю, - потрепав Скарамуччу по мокрой макушке, он скрылся в коридоре. - Поставлю пока чайник. Крикни, как будешь готов, - произнес уже из-за стены.       Стаскивая с себя промокшие насквозь шмотки и оглядываясь на бедный интерьер, который в довесок украшался пепельницами и пивными банками, Скарамучча рефлексировал на тему сегодняшнего дня. Буквально утром он хотел умереть и был обижен на весь мир. А вот тот же день, только несколькими часами позднее. И он сидит со стянутыми с задницы штанами в маленькой прокуренной квартире, но окутан заботой и нежностью, которые ему никто и никогда не давал. Это все сбивало с толку.       Свист чайника заставил очнуться и продолжить стаскивать с себя мокрые шмотки. Видимо, за своими рассуждениями он долго просидел, тупо уставившись в одну точку. Но Кадзуха не смел его потревожить. Дожидался на кухне и бесконечно курил, судя по едкому запаху, пока Скарамучча собирался с мыслями и пытался привести себя в порядок. За это он в который раз поблагодарил парня.       Трикотажные теплые штаны оказались на резинке и с затяжками, которые Скара тут же по максимум утянул на своем впалом животе.       “Повезло”, - подумал он. В мокрых джоггерах ходить совсем не хотелось, а что-то другое для его тощей фигуры едва ли нашлось бы у Кадзухи. Натянув сверху сухую футболку и стащив с ледяных ног промокшие носки, он сгреб в охапку свои вещи и стал более осознанно знакомиться с интерьером, чтобы понять, куда деть промокшее барахло. Однако, единственным вариантом оставалось - спросить у хозяина квартиры.       - Кадзуха, а куда вещи-то деть? - Чуть прикрикнул и с кухни послышались шаги.       - В ванную неси, там веревки есть.       Он стоял в проеме, облокотившись головой о сколотый косяк. Зажав меж пальцев тлеющую сигарету, Каэдэхара болезненно оглядел одногруппника. Как-то поморщившись и, мотнув головой, будто отгоняя от себя какие-то посторонние мысли, юноша поспешил отвести глаза.       - Приходи потом на кухню, - сдавленно произнес Кадзуха, скрываясь за углом.       Скарамучча сначала не сразу понял причину такой резкой смены настроения. Но за всеми этими шутками и нежными взглядами он совсем забыл о том, что еще утром скрывал свои позорные отметины. И сейчас, когда слишком широкая футболка Каэдэхары почти что спадала с его костлявого плеча, он позволил дорогому ему человеку увидеть на себе чужие следы.       “Шлюха”, - моментально пронеслось в голове голосом Хэйдзо. Тело передернуло от возникшей вдруг ненависти. В этот момент Скарамучче стоило титанических усилий покинуть комнату.       Он развешивал одежду специально медленно, будто оттягивал момент встречи с парнем на кухне. Но Каэдэхара был терпелив, а Скарамучча обещал все объяснить. Кажется, от разговора все же не уйти.       Было по-настоящему страшно. Не так, как с Пьеро. Кадзуха точно не причинил бы ему физической боли. Просто, кажется, у Скарамуччи начала появляться своя цель. Сегодня он для себя понял, что всю свою жизнь единственное, чего он по-настоящему желал - это чтобы его принимали и любили просто за то, что он существует. А не потому что он полезный, красивый, послушный и прочее. Кажется, он всегда этого хотел, просто ему запрещали об этом вспоминать.       За стеной сидел Кадзуха, который, наверное, мог бы стать важной шестеренкой в механизме его новой жизни. Но прямо сейчас все могло оборваться. Ведь его пометили, присвоили. Быть может, Каэдэхаре станет противно так же, как сейчас было противно от себя Скарамучче.       “Наверное, поэтому он предложил оставить разговор. Не тупой, догадывался, в чем дело. Просто хотел создать себе очередное хорошее воспоминание, чтобы потом больше ко мне не возвращаться”. - Насиловал себя парень разъедающими мозг мыслями, наблюдая за тем, как дождевая вода ритмично капает с его одежды на пожелтевший акрил ванны.       Подумав, что скрываться больше нет смысла, Скарамучча медленно вошел в маленькую кухню. На столе уже стояли две кружки с остывшим пакетированным чаем. Вновь не зная, куда себя деть, он просто встал у стола и уткнулся пустым взглядом в человека, который сейчас мог его либо спасти, либо окончательно уничтожить.       - Сахара не было, - прохрипел прокуренным голосом Каэдэхара, собирая свои влажные волосы в привычный хвост.       - Отлично. Я пью без сахара, - почти шепотом проговорил тот, не сводя глаз с Кадзухи.       - Я готов тебя выслушать. Сядь, пожалуйста.       Еле кивнув головой, Скарамучча подхватил табурет и, на удивление Кадзухи, сел не на противоположной стороне стола, а перед ним. Так, чтобы их взгляды могли беспрепятственно пересекаться, а колени соприкасались друг с другом. Руки модели привычно дрожали. То ли от голодного тремора, то ли от волнения. Может, все вместе. Каэдэхара лишь накрыл их своими ладонями, чтобы хоть немного унять эту дрожь.       - Кажется, я здорово облажался…       И, в последний раз собравшись с мыслями, Скарамучча рассказал ему обо всем, что так сильно душило долгое время. Кадзуха терпеливо молчал. Впитывал каждое слово, разделяя каждый момент. В его взгляде не было ни капли осуждения и это помогало раскрываться. Без слез и истерик, просто исповедь того, кто только учится жить и на первом же шаге поскользнулся. Он говорил много и честно. Говорил о том, как неприятно ему было по началу излишнее внимание Кадзухи. О том, как он слишком быстро начал видеть его во снах, представлять его, мечтать о нем. И что все это было для него запретным, наказуемым. Говорил о том, как Дотторе, которого он считал отцом, увез его в Сумеру и предал. О слишком добром, но глупом Чайльде, который не смог вовремя остановиться, и о Пьеро с Панталоне, которые над ним измывались всю ночь. А еще о том, что до сегодняшней прогулки он хотел, чтобы его переехала машина и как теперь рад, что этого все же не случилось.       На моменте, когда Скарамучча с явным отвращением рассказывал, как его насильно целовали, хотя он так хотел отдать себя Кадзухе, в груди парня неприятно защекотало. Это его. Это должно было принадлежать ему. Этот первый поцелуй человека, которого он представлял рядом с собой двадцать четыре часа в сутки, должен был достаться ему. Было ощущение, что какой-то незнакомец зашел в его дом, наследил и лег в кровать, изрядно ее испачкав.       Уперевшись локтями в поверхность стола и склонившись над ним, Кадзуха запустил пальцы в свои пепельные волосы, откидывая непослушные пряди назад и гипнотизировал идиотский узор на скатерти, пока Скарамучча, судорожно вздыхая, сжимал его колено своими пальцами и продолжал рассказывать.       Он обнажал себя полностью, будто говорил: “вот он я, посмотри, какой я жалкий”. Когда Скарамучча наконец замолчал, он почувствовал облегчение. Одновременно вместе с облегчением его внутренности скручивало от спазма из-за того, что Кадзуха, сгорбившись над столом, все это время молчал.       “Скажи что-нибудь. Скажи что-нибудь или я не выдержу”, - молился Скарамучча, крепко сжимая пальцами чужое колено. Но тот упорно продолжал игнорировать его немую просьбу, словно не мог переварить услышанное. Скара чувствовал, как эта тишина разрушала его сильнее, чем что-либо.       - Ты все еще хочешь меня поцеловать? - Спустя, казалось бы, вечное молчание, хрипло произнес Скарамучча, горько усмехнувшись.       - Честно? - Наконец Кадзуха поднял на парня полный боли взгляд, не отрывая ладоней от головы и путаясь пальцами в своих непослушных волосах. - Безумно, - и Скарамуччу будто ударили под дых.       - Даже если я такой жалкий и безвольный, что позволил к себе так относиться? Тебе должно быть противно.       - Ты снова слишком много на себя берешь, - устало выдохнул Кадзуха, подтягивая к себе остывшую кружку с чаем. - Ты мне не противен, Скарамучча. Мне противны те, кто тебя окружал. Видишь ли, я просто не могу никак понять одну вещь… - Поморщился он, подбирая подходящие слова. - Как, будучи человеком, можно подавлять чувства другого и заставлять делать ужасные вещи. Для меня это странно: осознавать, что такое вообще существует и совсем рядом. Наверное, мне еще ни разу не встречались плохие люди, поэтому сейчас ты пошатнул мой мир. В который раз, - тихо проговорил он, вновь утыкаясь бездумным взглядом в орнамент скатерти. - Я думал, такое бывает только в кино или книгах, - покрутив в руках кружку, сделал небольшой глоток. - А еще мне горько от того, что меня не было рядом. Что я тебя боялся и не проявил никакой инициативы, если не брать в расчет те пьяные сообщения, - вновь усмехнулся Каэдэхара. - Ты, наконец, открылся и стал еще красивее в моих глазах, Скарамучча. И мое желание забрать тебя и никому больше не отдавать лишь усилилось. И я буду целовать тебя столько, сколько ты захочешь, стоит тебе лишь попросить.       - Даже сейчас?       - Даже сейчас, - повторять его наивные вопросы начинает входить в привычку.       С ноткой истерики и облегчения Скарамучча тихо рассмеялся. Глядя на то, как темноволосый щурится в улыбке и, запуская пальцы в растрепанные волосы, в облегчении прикрывает глаза, Кадзуха тоже рассмеялся. Нервно, неосознанно. Будто они оба сейчас сходили с ума. Все казалось каким-то нереальным. Особенно в тот момент, когда Скарамучча плавно приблизился к его лицу. Уперевшись одной рукой в стену, а колено уместив на краю табурета между ног, он склонился над губами Кадзухи, сбивая напрочь его дыхание.       - Это просто безумие, что все это происходит, - прошептал он в губы, по которым от его прерывистого дыхания прошелся электрический ток.       - Это уж точно, - сквозь нервный смешок в тон ему шептал Кадзуха и, укладывая свободную ладонь Скары себе на грудь, чтобы тот чувствовал, как сильно от такой близости бьется сердце, накрыл его губы своими.       Скарамучча не умел целоваться. За свои двадцать три года ему ни разу не приходилось. Он действовал по инерции. Ощущая ладонью бешеное сердцебиение Каэдэхары, он плавно и нерешительно сомкнул в легком касании губы. Когда Кадзуха вплел свои пальцы в его спутанные на затылке волосы, перехватывая инициативу, у него будто бы отнялись ноги. Мягкость парня бессовестно лишала Скарамуччу рассудка. Каэдэхара на секунду отстранился, чтобы сделать вдох, и тот тягостно вздохнул в его приоткрытые губы.       - Забудь о том, что с тобой было. Вот это - твой осознанный первый поцелуй, - тяжело дыша, Кадзуха прикрыл глаза и коснулся кончиком своего носа лица Скарамуччи с такой нежностью, что у того вновь сбилось дыхание. - И он навсегда останется со мной. Никто этого не посмеет у нас отнять.       - Еще, - чуть ли не постанывал Скарамучча, сжимая футболку на его груди. - Кадзуха, дай мне еще.       И он послушался. Усаживая это хрупкое тело на своих бедрах и обхватывая его лицо своими руками. Утягивая в новый поцелуй, чтобы он смог распробовать, чтобы он знал, каково это, когда тебя любят. Невесомо Кадзуха очерчивал овал лица кончиками пальцев. Ласково, как только он умел. Скарамучча был уверен, что так целовать мог только Кадзуха. Чтобы до мурашек по телу, чтобы внутри все будто бы взрывалось. Он крепко прижимался к Каэдэхаре, который ловил каждый его выдох, каждое постанывание своими губами и вновь утягивал в эйфорию. Вновь отстранившись, чтобы набрать воздуха, Скарамучча увидел, как же сейчас расширены зрачки парня, когда он смотрел на него. И по тому, каким вокруг все было контрастным и нереальным, он был уверен, что его глаза сейчас были такими же затуманенными.       - Пошли, - хрипло простонал Кадзуха, снимая с себя свою одержимость.       Скарамучча поддался. Теперь не только мыслями, но и телом. Переплетая свои пальцы с его ладонью, он, словно под флейту, завороженно ступал босыми ногами за Каэдэхарой, который увел его в комнату, успевшая за это время погрузиться в полумрак. Опустившись на край дивана, Кадзуха не сводил взгляда, наполненного любовью и обожанием, утягивая Скарамуччу на себя, заставляя вновь вжаться ладонями в его грудь и чувствовать, что же он с ним делает. Грудную клетку должно было уже раздробить от столь частого сердцебиения.       Кадзуха был осторожным, когда проводил ладонями по выступающим ребрам сквозь ткань футболки. Будто боялся сломать или причинить боль. Он бы никогда себе не простил, если бы позволил себе что-то подобное. Поэтому контролировал свое желание впечатать этого божка в хлипкий диван и брать его полностью и без остатка. Он никогда так не сделает, пока Скарамучча его не попросит, а потому сдержанно, насколько это вообще было возможно, утопал в его жадных бесконечных касаниях. Кадзухе нравился этот неумелый поцелуй больше всех, что у него были до этого. Скарамучча был напористым, от этого еще более желанным. Он то и дело вздрагивал, когда пальцы Каэдэхары вновь проходились по его оголенному участку тела. Зацеловывая острые скулы, Кадзуха хотел спуститься к шее, вдыхая его вечный запах химозной ванили с кожи, который уже успел смешаться с запахом его любимых сигарет, но тот заставил остановиться.       - Стой, - с явной неохотой вдруг произнес Скарамучча, плавно прерываясь, - не целуй шею. Прошу, не касайся, пока на ней чужие засосы. Я хочу, чтобы ты целовал меня только чистого, - сдавленно прохрипел он, явно желая, чтобы Кадзуха расцеловал с такой же нежностью все его тело, а не только губы и лицо. Но не поверх позора, который ему оставил Пьеро. Только не так.       - Хорошо, - легко улыбнулся парень, осторожно заправляя прядь его волос за ухо. - Как скажешь, - тихо произнес он, чуть приподняв голову и вновь поддев кончиком носа его подбородок.       Кадзуха, все еще тяжело дыша, придвинулся к стене, увлекая за собой Скарамуччу и прижимая его спиной к своей груди. Он уткнулся носом в макушку парня, жадно вдыхая его запах, словно теперь пытался дышать лишь им. С робостью, сохраняя легкость своих движений, Кадзуха оглаживал его предплечье, и, дойдя до пальцев, сплелся с ними своей рукой.       - Скара, что ты чувствуешь сейчас? - Лениво произнес Каэдэхара, прикрыв глаза.       - То, чего еще никогда в жизни чувствовал, - устало, но с толикой нежности в голосе ответил он, не раздумывая. - А ты? - Спустя непродолжительное молчание поинтересовался он.       - Чувствую, что влюбляюсь и ничего не могу с этим сделать, - тихо ответил Каэдэхара, поглаживая его косточку на тыльной стороне ладони своим большим пальцем и чувствуя, как сердцебиение Скарамуччи вновь участилось. - Останься, - прошептал он в макушку, заставляя того покрыться мурашками.       - Останусь.       Скарамучча, не знал, на какой вопрос дал сейчас ответ. Должен он остаться лишь на ночь или может навсегда. Мысленно он ответил одним словом сразу на два вопроса. Все, что он искал всю свою жизнь, все, что ему действительно было нужно, чтобы быть по-настоящему счастливым - обнимало его со спины и окутало своим теплом.       “ А знаешь, что было самым прекрасным? Он тоже любил меня. И это было моим самым большим богатством”, - голос Чайльда назойливо засел у него в голове. Парень не заметил, как уснул. И, кажется, сон был таким же приятным, как и последние события этого пасмурного дня.

***

      Скарамучча вновь проснулся без будильника. Рядом спал Кадзуха, согревая его своими объятиями. Парнишка с большим усилием заставил себя не будить его, но очень хотелось коснуться этих приоткрытых губ, убрать с лица алую прядку и снова расцеловать его лицо. Обреченно вздохнув, он все же решил, что оставит свои эгоистичные желания на потом, когда Кадзуха проснется.       Осторожно, пытаясь не разбудить, Скарамучча убрал со своего торса его крепкие руки и, поежившись от холода, поднялся со скрипящего под их весом дивана. Они так и не закрыли вчера окно. Пахло свежестью и какой-то едой из ларька напротив, который готовился к открытию. Медленно и почти бесшумно он стащил с тумбы свой телефон и добрел до кухни. Взгляд упал на остывший чай. Им удалось отлично согреться и без его помощи.       Отпив слишком крепкий ледяной чай из кружки, которая предназначалась ему, он разблокировал телефон и моментально поморщился от количества пропущенных звонков и висящих сообщений в мессенджере. Словно вчерашний вечер - это осознанный прекрасный сон, а теперь реальность вновь пыталась его затянуть в дела, которые больше не имели значения, но в то же время не отпускали. Тяжело вздохнув, он сел на край табуретки и, вновь смочив пересохшее горло чаем, принялся пролистывать сообщения.       “Итэр, Дотторе, куда же без него”, - хмыкнул парень, - “... и мама”. Последнее его заинтересовало, обычно их переписки велись сугубо по делу. Скрепя сердце, он нажал на вкладку с сообщениями от нее и на него вылилось полотно ее истерики.       mom: Скарамучча, где ты?       mom: Скара, я волнуюсь, пожалуйста, перезвони.       mom: Если ты завтра не вернешься, я буду обращаться в полицию. Зачем ты так поступаешь?       mom: Тебя уже ищет Дотторе, прошу, возвращайся домой.       На это оставалось лишь горько улыбнуться. Неужели должно было произойти что-то дерьмовое, чтобы она стала наконец волноваться о его существовании. Долго не решаясь, он устало потер глаза и все же нажал на кнопку вызова. Трубку сняли почти после моментально.       - Скара! - Истерично выпалила в трубку Эи, захлебываясь в слезах и вводя парнишку в ступор.       - Привет, мам, - отстраненно ответил он. - Все хорошо, почему ты плачешь? Я у друга, я же сказал, что уйду гулять.       - Где ты? - Не унималась мать. - Дотторе заедет, скажи только, где тебя забрать.       - Не нужно меня забирать, - поморщился парень. - Я в полном порядке, я у друга, - процедил он.       - Какого друга, Скарамучча? Что ты делаешь со своей жизнью? Что ты со мной делаешь? Возвращайся! - Истерично продолжала командовать Райден.       - Что я делаю? - Наконец не выдержал и повысил голос. - Пытаюсь не повторить твоих ошибок. Я вернусь домой, успокойся. Но позднее.       - Скарамучча, возвращайся…       - Мама, успокойся, прошу, - устало прошептал сквозь поток неразборчивых рыданий в трубке, не забывая о том, что за стеной спал Кадзуха, которого так не хотелось будить. - Я приду вечером, не надо за мной пускать свою шавку, - с холодом отчеканил он и, не дослушав дальнейшие пьяные всхлипы, сбросил звонок, пожалев о том, что вообще позволил этому диалогу состояться.       Подняв голову, он заметил заспанного Кадзуху, который, приглаживая волосы, с беспокойством смотрел на парня и сел на второй табурет.       - Все в норме? - Спросил он у Скарамуччи, во взгляде которого застыл привычный холод.       - Да, - кивнул он, начиная оттаивать от вида Каэдэхары. - Просто… она поняла, что начинает терять контроль. И, кажется, ей это совсем не нравится, - криво ухмыльнулся, чуть качая головой.       - Это нормально.       - Все, что она делает - это вне нормы. Жаль, я раньше не понимал этого.       - Мама есть мама. Сколько бы тебе ни было лет, она всегда будет контролировать. Какие бы убеждения у нее ни были относительно тебя, ей на тебя не плевать - это главное, - спокойно произнес Кадзуха, делая глоток остывшего чая и почему-то его голос действовал, как успокоительное. - Ты ее не перевоспитаешь.       - Я не хочу домой, - с презрением прошипел Скарамучча, вглядываясь в серый пейзаж за окном. - Я вообще не хочу ко всему этому возвращаться. После того, что было вчера я уже ничего не хочу от прошлой жизни. - До побеления костяшек он сжимал в своих пальцах телефон, который вновь ожил в звонке.       - Скара, ты не сможешь войти в новую жизнь, пока есть незавершенные дела. Так или иначе тебе придется с этим разобраться.       - Я могу тебя попросить быть рядом? - Метнул он взгляд надежды на парня.       - Разумеется, - его губы растянулись в улыбке и Скарамучча вновь засмотрелся, обретая покой. - Мы обязательно подумаем, как решить все твои проблемы, которые ты умудрился себе приобрести за такой короткий промежуток жизни. Но сейчас предлагаю начинать собираться, иначе опоздаем на пары. Нам с тобой еще перед ребятами объясняться за вчерашнее. - Встав со своего места, Каэдэхара подошел к парнишке и, приподняв его за подбородок, легко коснулся его губ.       - И почему мы вообще должны отчитываться перед кем-то?       - Не поверишь, задаюсь тем же вопросом, - он легонько стукнул указательным пальцем по кончику его носа, заставляя улыбнуться.       Такой домашний Скарамучча казался нереальным. Эта небрежность и горящие глаза были дороже всего на свете. Кадзуха навсегда сохранит его в своей памяти и не позволит кому-либо еще любоваться им.