***
Писк приборов точечными выстрелами простреливал висок, но Моракс готов был терпеть это маленькое неудобство ради изувеченного тела на белых больничных простынях. Жилистой ладонью он провел по взмокшему лбу Аякса, отбрасывая в сторону прилипшие пряди. Не описать словами, как же сейчас ему было больно. Казалось, если бы на него перенесли все раны Тартальи, он и то бы вынес. Но только бы не видеть всего этого. То, как небрежно обошлись с его любовью. Сколько шрамов оставили на идеальном теле, на веснушчатом, некогда улыбчивом лице. Только бы не видеть. Но продолжал смотреть, насилуя себя чувством вины. Очередная ложь Тартальи разбивалась о израненную душу. Разговоры о будущем, покупка дома, поиск себя и даже начало дружбы с Сяо. Все это было лишь очередной ложью, а он, как дурак, снова повелся и вот теперь перед ним лежит плод всей его веры. “Идиот”, - мысленно ругал то ли себя, то ли Аякса. И одновременно умолял, чтобы тот открыл глаза, чтобы увидел, как Чжун Ли преданно его ждет. Дверь в палату открылась и за спиной послышались чьи-то шаги, но интереса не было, а потому он так и остался статуей сидеть подле горе-возлюбленного. - Он не очнулся? На робкий голос Скарамуччи был лишь отрицательный кивок. И вздох сожаления шлейфом пронесся по палате, мешаясь с противным трещанием аппарата. Моракс продолжал молчать, ласково поглаживая безжизненное пожелтевшее лицо, почти скрытое за ротоносовой маской и увечьями. Вся его сгорбившаяся фигура говорила о том, что Аякс ни на секунду еще не открыл глаза, хотя прошли почти что сутки. Мягкой поступью Скарамучча и Кадзуха подошли к больничной кровати. Перебинтованные, с многочисленными фиолетовыми ссадинами, все еще пропахшие кровью, но живые. И Чжун Ли малодушно позавидовал. - Теперь все наоборот, да, Чайльд? - Безрадостно хмыкнул Скарамуча, вглядываясь в безжизненное лицо и проводя параллель с тем, как рыжий не так давно навещал его в соседней палате. На это замечание Чжун Ли сдавленно улыбнулся. Кажется это все, на что его хватило. - Он поправится. Вот увидите, Чжун Ли. Он не бросит нас. - Не бросит? Мы сейчас о Тарталье говорим? - Тяжело вздохнул мужчина. - Он всю свою жизнь только и делает, что пытается умереть. Его желание вот-вот исполнится. - Не говорите так, профессор, - голос Скарамуччи предательски дрогнул. - Надо же… надо верить. - Я уже не знаю, во что, - янтарные глаза прищурились и впервые взглянули на своих студентов. Ребята в момент ощутили всю тяжесть этого взгляда. - Я уже боюсь верить. Хотелось еще что-нибудь сказать, поддержать то ли Чжун Ли, то ли самого себя, но короткое касание до пальцев со стороны Кадзухи заставили подавиться невысказанным. Осторожно опустившись на стул поодаль от кровати Тартальи, Скарамучча подумал, что слова, верно, действительно излишни. Даже если они могут ранить и спасать, сейчас нужно что-то другое. Видимо, поможет лишь чудо. Сжимая в пальцах ладонь Кадзухи, которую не выпускал с момента, как забрал его из здания Тенре, он успокаивал себя тем, что сейчас Аякс боролся только сам с собой. И тем, что его “старший брат” сильный, он обязательно выиграет эту битву.***
Спустя еще сутки, которые Кадзуха и Скарамучча провели в шоковом молчании под одеялом, крепко прижимаясь друг к другу, в дверь постучали. От накативших флешбеков ёкнуло сердце, но шанс на то, что Хэйдзо в ближайшие несколько лет выберется из тюрьмы, в которую его направили прямиком с Рито, был ничтожен. - Я открою, - успокаивающе произнес Кадзуха и, нашарив в темноте толстовку, поплелся открывать дверь. Щелканье дверного замка мгновенно сопроводилось эмоциональным возгласом Итэра и Скарамучча был чертовски рад его услышать. Дрожь в теле не унималась - то ли холодно, то ли тревожно, но внутри разлилось тепло, когда в комнату ввалилась вся компания. - Ну тебя и отделали, Архонты, - чуть ли не плача выкрикнул Итэр, который тут же ринулся к своему другу и слишком сильно сжал в своих объятиях, причиняя ощутимую боль. - Вы просто… вы… - не мог он угомониться, а Скарамучча в протесте пытался вырваться из цепкой хватки и тихонько посмеивался. - У меня трещины в ребрах, отпусти. - Трещины?! Тебе просто сказочно повезло, что я сейчас не кидаю землю на твой гроб, скотина, - дрожащим голосом продолжал восклицать блондин, но все же послушно выпустил хрупкое тело из рук. - Откуда вы знаете, что случилось? - Шутишь? – Слишком сдержанно произнесла Люмин, которая явно держалась изо всех сил, чтобы не разрыдаться за братом. - Вся Инадзума уже знает. Весь Тейват знает! - Значит, у Нахиды снова аншлаг… - проговорил Скарамучча, переглядываясь с Кадзухой. Если все узнали, то яростные фанаты Чайльда уже стояли у окон больницы. - Почему вы нам не сказали? Мы бы помогли! - Продолжал сыпать Итэр. - Ага, импровизированный отряд самоубийц, вот потеха была бы там, - на выдохе произнес Кадзуха. - А ты, ты… Ты хоть знаешь, что Снежная готова тебе голову оторвать за то, как ты обошелся с Пьеро? - Да плевать я хотел, - пожав плечами, Каэдэхара опустился на диван подле Скарамуччи, сжав его колено. - Два мудака, - констатировала Бэй Доу, которая непривычно молчала все это время и на удивление была трезвой. Она все еще стояла в проходе, скрестив на груди руки и обреченно качала головой. На это заявление Кадзуха лишь поджал губы, мол, “ну, так вышло”. От этого жеста девушка пришла в неистовство и, сгребая с подлокотника дивана пепельницу из пивной банки, швырнула ее в сторону лучшего друга, нарочно промахиваясь, но заставляя зажмуриться. - Ну вот, теперь я весь в пепле, - фыркнул Кадзуха, отряхивая с себя бычки. - Мудак. - Больше всех переживала, да? Несколько раз моргнув, чтобы прогнать слезы, Бэй Доу коротко кивнула, но все еще не сдвинулась с места, пронзая взглядом строгой матери Скарамуччу и Кадзуху в окружении близнецов. - Да ладно, все же обошлось, - пролепетал Итэр, начиная беспокоиться за друзей. На это девушка сорвалась со своего места, заставляя компанию вздрогнуть, и одним движением схватила лодыжку Кадзухи. Тот от неожиданности завалился на спину, чуть прижав собой Скарамуччу и недоуменно смотрел на Бэй Доу. - Нравится? - Указала она на браслет. - Меня даже не посадят. - Сколько? - Два года отработки и сидения на жопе ровно. Это просто подарок, а не наказание, учитывая, что я человека убил. Если буду хорошо себя вести, то освободят досрочно. - Расскажи мне как ты будешь хорошо себя вести, - закатила глаза Бэй Доу и, как по щелчку, сменила гнев на милость. - Ладно, идите ко мне. Я просто в шоке, что мы могли вас потерять. - Махнув спутанными волосами, она опустилась на край постели рядом с ребятами. - Выглядите отстойно. - Ты бы Чайльда видела, - тихо отозвался Скарамучча. - Он все еще в коме, да? - Да, Нахида обещала позвонить, как его состояние изменится. В лучшую или… худшую сторону, - подавился окончанием собственной фразы. - Но он справится. Даже я справился, значит он тоже должен. Ни я, ни Чжун Ли не простим его, если он сдастся. В этот вечер им было не до веселых разговоров. Все попытки сменить тему прерывались молчанием, которое ясно давало понять, что всем нужно время. Им бы обсудить диплом, университет, ближайшие мероприятия в их баре, но все не то, все не складывалось, и вновь они возвращались к теме последних дней. Даже Итэр, истратив весь запас своей истерии, лишь молча втыкал в тусклый свет настольной лампы на стене. Боязно поглядывал то на Кадзуху, то на Скарамуччу, будто они снова могут попасть в беду и он их больше не увидит. Кадзуха был на удивление спокоен. Если Скарамучча продолжал трястись в треморе и беспокойно жмуриться, словно в нервном тике, то он сохранял хладнокровие. Складывалось ощущение, что произошедшее выкосило в нем все чувства. И стоявшее перед глазами кровавое месиво из головы Пьеро уже не впечатляло. Чрезмерное спокойствие ставило под сомнение психическое состояние парня. Его рвало на части содеянное, но внешне он хранил невозмутимость. Скарамучча знал, что однажды настанет день, когда Кадзуха сможет освободиться от всего этого, улыбнется искренне и радостно и, быть может, станет самим собой. До тех пор оставалось лишь быть рядом.***
Дни сменялись стремительно и неделя прошла, как мгновение. Посеревший от усталости и ожидания мужчина все также стерег пробуждение Аякса. На часы смотреть не было толку, время для него остановилось. Определение дня суток для Чжун Ли - три раза звонить сиделке и Сяо, которого он не посмел приводить в больницу и по которому очень сильно скучал. Отмазывался, мол, Тарталья заболел и ему нужен уход. Сяо, как взрослый мальчик, все понимал. Он всегда все понимал. Больше, чем какой-либо другой ребенок. Да что ребенок, Сяо понимал лучше некоторых взрослых. За это понимание Моракс был ему благодарен. Обещание, что скоро они вместе с Аяксом вернутся домой, конец звонка, ожидание и новый звонок. Каждый день палату навещали Скарамучча и Кадзуха. Беспочвенных слов поддержки они не говорили, за это он тоже был благодарен. Ребята просто садились позади него и тоже ожидали. А когда уходили, Моракс начинал говорить. Рассказывал Тарталье о том, как за окном светит солнце, хотя инадзумская серость в ноябре была совсем далека от действительности. Он рассказывал о том, как Сяо ждал его и это - было чистой правдой. Поглаживая тонкое запястье, говорил о вкусной еде, которую они совсем скоро смогут приготовить, как они будут втроем гулять, словно настоящая семья. - И будет первый снег. Твой любимый снег, Аякс. Тебе осталось лишь проснуться. Но Чайльд не просыпался. Так началась следующая неделя, за ней еще. Чжун Ли уже не мог постоянно сидеть у кровати, так как нужно было заниматься с Сяо. На детские вопросы о Тарталье отвечал с трудом и очень не хотел показывать мальчишке высохшее тельце в рубцах и трубках. А еще его гложил страх. Моракс все бы отдал, чтобы Тарталья вышел из этой бездны, но как же не хотелось, чтобы первое, что увидел Аякс - белые стены и пустота. А потому, укладывая Сяо спать и отдавая последние деньги сиделке, вновь садился на автобус до конечной и поднимался на второй этаж в уже до боли знакомую дверь. Одним воскресным вечером Чжун Ли понял, что остался без работы. Его слишком долгое отсутствие великодушно прощали, но только первое время. Сегодня на почту пришло письмо о том, что в кратчайшие сроки ему следует написать заявление на увольнение по собственному желанию. Разрешили не отрабатывать. Сжимая в руках заблокированный телефон, Моракс безучастно продолжал наблюдать за тем, как вновь рушится его жизнь. - Прошел месяц, Аякс. Тебе не кажется, что ты слишком долго позволяешь себе вот так лежать? - Поджав губы, хрипел Чжун Ли, барабаня пальцами по сенсорному экрану. - Знаешь, меня, кажется, уволили. У меня еще остались деньги на то, чтобы поддерживать нашу жизнь с Сяо и твою. Парадокс, твои же деньги и остались, что ты мне переводил. Мне придется искать новую работу. Надеюсь, ты не расстроишься, что мы будем видеться реже. - На это оставалось лишь грустно усмехнуться. - Твоя мать… Она так и не ответила на звонки. Я пытался до нее достучаться, но, кажется, она отказалась от тебя в тот момент, когда ты начал жить со мной. Прошел месяц, твои рефлексы все еще не вернулись и я не знаю, сколько мне тебя еще ждать. - Голос дрожал, а пальцы лишь сильнее сжимали телефон. - Ох, ради всего святого, что я такого сделал, Аякс? Почему ты не можешь просто открыть глаза? Я не знаю, сколько еще выдержу. Я не такой сильный каким ты меня представляешь. Тарталья, издеваясь, молчал. Чжун Ли поймал себя на мысли, что начинает привыкать к такому состоянию любимого человека, как бы ужасно это ни звучало. Он находил утешение в том, что мог с ним разговаривать, что раны на его теле затягивались и иногда, любуясь родными веснушками, позволял себе целовать того в лоб. Начало декабря было тоскливым. Под ногами неприятно чавкала жижа и Моракс, вновь придерживаясь своего пути, снова торопился к Аяксу. Еще немного и он будет делать это реже, потому что вчера на глаза все же попалась заманчивая вакансия. Накинув на плечи привычный белый халат, Чжун Ли вежливо поздоровался с проходящими мимо медсестрами - во всей больнице его уже знали и даже заносили в палату чай с угощениями. Чувствовать себя “как дома” не хотелось, но постепенно приходилось. И вот он садится на край кровати и берет в свою ладонь длинные пальцы, которые когда-то его ласкали и прижимали к себе. Чжун Ли снова начал говорить. О чем-то отвлеченном на этот раз. Рассказал об успехах Сяо в речи и как они недавно ходили на прогулку в парк. В красках Моракс описывал каждый листочек, каждую пролетающую птицу, а затем разрыдался. Так, как не позволял себе этого никогда в жизни. Тонны усталости давили на его сгорбленные плечи, делая из статного мужчины измученного потерянного человека. Прижимал родные руки к себе, представляя, как Тарталья вытирает его слезы и не дает захлебнуться в этой печали. От постыдно нахлынувших чувств легче не становилось, лишь жжение в груди распространялось по всему телу. Взгляд за окно, а там - снег. Огромные хлопья внезапно посыпались с неба, завораживая своим легким полетом от мимолетного порыва ветра. А потом Моракс чувствует, как кончики пальцев, которые он прижимал к свои губам, чуть дернулись. Не веря ощущениям, зажмурился, словно пытаясь согнать с себя иллюзорную поволоку. Снова взглянул на бледное лицо. И веер ресниц слегка вздрогнул, вселяя в Моракса надежду. - Аякс? - Сорванным шепотом произнес любимое имя и ресницы парня снова дрогнули. - Аякс, ты слышишь? Ты же слышишь, да? - Маниакально хватаясь за его руки, Моракс всматривался в то, как чуть морщится лоб, и в один рывок дотянулся до кнопки вызова медсестры. - Архонты, скажи, что ты здесь, умоляю. Он продолжал зацеловывать подрагивающие пальцы и неверяще смотрел на того, кого в мыслях хоронил каждую ночь. И был первый снег.***
- Ты уверен, что тебе пригодятся все эти вещи? - Скептично Кадзуха оглядывал комнату, которая была завалена шмотками Скарамуччи. - Я тебе больше скажу, Дотторе привезет мне еще два чемодана из дома. - Почему нельзя ходить в одном и том же, просвети меня? - Закатил глаза Каэдэхара, подходя со спины и кладя подбородок на плечо парню. - Потому что я хочу быть красивым, - повернул тот голову и осторожно чмокнул в кончик носа. - Ты итак красивый. Говоря уж совсем откровенно, я предпочитаю тебя без одежды. Лицо Скарамуччи тут же залилось румянцем. Кажется, он никогда к этому не сможет привыкнуть. Как только Кадзуха вновь занялся своими коробками, скидывая в них все, что могло бы им пригодиться, он продолжил аккуратно и дотошно складывать вещи. На глаза попалась та самая толстовка, в которой прошли самые ужасные сутки в их жизни. “И почему не выкинул?” - Задумался Скара и, разглядев на ткани застывшие пятна, невольно завис в воспоминаниях. Прошло два года с разгрома карьеры самого знаменитого модного агентства “Фатуи”. После смерти Пьеро и облавы сбежавших богачей, что были причастны к произошедшему, тут и там стали появляться интервью с молодыми моделями и теми, кто уже завершил карьеру. Каждый из них обнажал грязные тайны перед всей аудиторией, совершенно не опасаясь, что за эти тайны поплатятся жизнью. Ажиотаж не стихал еще очень долго и остальные модельные агенства по всему Тейвату подверглись жесточайшим проверкам. Ни один регион не хотел повторить позор Снежной и Царицы, которая получила внушительный срок по многим статьям, включая убийства, незаконный денежный оборот, шантаж, уклонение от выплат и взятки. Тело Пьеро было доставлено на родину, а Панталоне, осознав, что его лицо мелькало из каждой статьи, пустился в бега. Через полгода его нашли под другим именем в одной из деревень Снежной и также привлекли к ответственности. Тарталья, который на тот момент проходил реабилитацию, лично свидетельствовал против него, накидывая статьи за изнасилование и умышленное причинение вреда. Когда Аякс очнулся, то первое, что он увидел - слезы Моракса. И так сильно хотелось их стереть, но пальцы с трудом сгибались и разгибались. Оставалось лишь обнимать влюбленным взглядом, мысленно успокаивая. Спустя длительное время Тарталья наконец покинул стены больницы. Еще через несколько месяцев в компании Чжун Ли и Сяо гордо смотрел на то, как Скарамучча принимает из рук ректора свой красный диплом. Чайльд в тот день так громко себя вел, вызывая неодобрительные взгляды, в частности от Райден, что Скарамучче было неловко. Но сейчас, вспоминая свой выпуск, лишь улыбался. К сожалению, долго оставаться в Инадзуме Аякс не мог, продолжая мучаться от кошмаров и ловя периодические панические атаки. Пообещав, что их пути еще обязательно пересекутся, он приобрел дом в Ли Юэ. - Мы нашли для Сяо специальную школу. А еще там отличный специалист по неврологии. Нахида посоветовала мне этого Бай Джу. Представляешь, даже Чжун Ли о нем наслышан! - Лучезарно улыбался Тарталья в их последнюю встречу, будто всего того, что с ним происходило, и не было вовсе. В этом был весь Аякс. Если не знать о том, сколько всего было им пережито, можно было бы подумать, что он в порядке. И хоть красивое лицо теперь исполосовано шрамами, Тарталья по-прежнему заряжал. Скарамучча напоследок крепко обнял своего друга и радостно подумал о том, что этот человек наконец-то получил то, что заслуживает. Рыжая макушка скрылась за дверью такси, которое тотчас унесло его в сторону аэропорта, где уже ожидали Сяо и Чжун Ли. Было меланхолично-приятно вспоминать о том, как человек, который из последних сил спасал чужую задницу, наконец обрел свое счастье. И пусть они сейчас переписываются каждый день, Скарамучча чувствует, как его не хватает. Кадзуха все это время работал в магазине. За неимением других кадров, хозяин закрыл глаза на то, что Каэдэхара отбывал свое наказание по статье. Диплом он сдал с горем пополам и не без помощи Скарамуччи. Разум Каэдэхары все еще блуждал где-то в том дне на пирсе острова Рито. Об учебе думать не хотелось от слова совсем. Его все же отпустили досрочно, хотя Сара и жаловалась Райден на то, что ее офис забит гневными письмами из Снежной, в которых содержалась сотня завуалированных угроз. Узнав о том, что ребята собираются покидать Инадзуму, женщина лишний раз напомнила о том, чтобы те и не думали соваться в тот холодный регион. - Там свои законы и их будет уже не обойти, - сообщила она, когда подписывала нужные бумаги, которые означали свободу Каэдэхары. Напоследок Сара дружелюбно улыбнулась и попросила больше не влипать в подобные ситуации. Скарамучче оставалось ответить на это лишь ехидной ухмылкой и фразой, что следующего подобного раза они точно не переживут. На вопрос о Хэйдзо капитан комиссии лишь развела руками. - Его отец был уволен за то, что допустил такую халатность. Мы пересмотрели полностью весь персонал и ограничили доступ ко многим делам. Мальчишка умный, я делала на него ставки. Очень жаль, что теперь он по ту сторону. Честно? Давно о нем ничего не слышала. Кажется, к нему иногда приходит одна девушка. Кокоми вроде бы. После этой информации Скарамучче отчего-то полегчало. Не то чтобы он испытывал сострадание или вроде того. Напротив, был рад, что тот понес наказание за собственный эгоизм. Но воспоминания о том, как Хэйдзо ему завидовал и по какой причине проявлял ненависть, были все еще свежими. Узнав о том, что есть хоть одна душа, которая его не покинула, Скара испытал невероятное чувство облегчения. Нахида на протяжении долгого времени наблюдала за всей компанией. С особым рвением она выхаживала Тарталью, игнорируя его ленивые мурчания, когда он пропускал очередную терапию. А стоило Скарамучче хоть немного подшутить над Аяксом, женщина тут же его осаживала, грозясь капельницами и отводя в сторону весов. Тогда становилось не до смеха и приходилось выворачиваться и убеждать, что в стационаре больше нет необходимости и что его ремиссия теперь будет с ним до гроба. Рукхадевата также уделила внимание Дотторе и Райден. Позднее Скарамучча узнал, что Нахида теперь желанный гость в их доме. Дотторе даже по секрету рассказал, что она постепенно подбивает маму на клинику и реабилитацию. К сожалению, как бы они ни старалась, тяга Эи к джину с водой так и не исчезла. А после событий на Рито она бездумно мешала все с антидепрессантами, усугубляя свое ментальное здоровье. Однако прошло время, и пусть Скарамучча появлялся дома лишь в свободное от учебы и Кадузхи время, Райден, находящаяся под постоянным присмотром Дотторе и Нахиды, самостоятельно изредка стала просить о помощи. Для нее это вообще было несвойственно, поэтому можно было с уверенностью сказать, что дело принимает более позитивный оборот. Первое время Скарамучча переживал, что когда они с Кадзухой уедут, мама не справится. Но то, как Дотторе ее поддерживал и выхаживал после очередных приступов, вселило надежду, что он наконец может сепарироваться от нее. Что же касается друзей, то Люмин после диплома сразу же улетела в Фонтейн, как и грозилась Итэру когда-то в метро. Перед ее отъездом ребята закатили огромную тусовку в том баре, где они постоянно собирались. Тогда Люмин сильно напилась и плакала навзрыд за столом, но как только ей позвонил Дайнслейф, истерика прекратилась и она вновь стала строить планы на будущее. На это представление близнец лишь закатывал глаза и ходил курить каждые пять минут. Скарамучча не знал, какой разговор состоялся у них потом дома, но после этого Итэра будто подменили. Стоило Люмин уехать, как тот за считанные дни будто бы повзрослел лет на двадцать, больше не шутил так смело и глупо, больше не смеялся так часто и невпопад. А через год он все же ушел на службу в отряд сопротивления. Видимо, Люмин была права, когда говорила, что брат не сможет без нее. Итэр привык полагаться на сестру и всегда шел за ней, но был слишком привязан к Инадзуме. Когда их пути разошлись, ему стало ощутимо тяжело. Кадзуха на это говорил, что близнец справится и вообще в нем не сомневался. Кажется Каэдэхара был единственным, кто не сомневался в Итэре. Утверждал, что это его личное испытание и тот обязательно его пройдет, станет сильнее и в следующий раз Люмин не узнает своего брата. В это очень хотелось верить. Бэй Доу была частым гостем у них с Кадзухой в квартире. Ей было очень одиноко после того, как компания постепенно стала рассасываться по своим углам. Она пока была еще в поисках себя, а потому диплом служил ей подставкой под пиво. Забив на архитектуру, она решила не экспериментировать со своей зоной комфорта и устроилась работать в бар. В последние несколько раз, когда девушка приходила в гости, разговоров было все меньше, а ее пальчики то и дело ловко набирали кому-то огромные полотна. Когда Кадзуха попытался поинтересоваться, что там у нее за новый друг, она густо покраснела, а день назад сообщила, что тоже собирается покидать Инадзуму. Говорит, нашла подругу в Ли Юэ и хотела бы с ней встретиться. На вопрос Скарамуччи о том, насколько это нормально - просто взять и сорваться по зову неизвестного человека в другой регион, они в голос с Кадзухой ответили, что это вполне нормально. На это ему не нашлось, что ответить. Эти двое стоили друг друга. Скарамучча боялся, что его сломает период без друзей, но сейчас, держа в руках толстовку, анализировал произошедшее, то, как сложились их судьбы и к чему его готовит новая жизнь. Ведь через несколько дней они будут в Мондштадте, и их там уже ждет дом в районе Спрингвейла, на который Кадзуха так старательно зарабатывал. Не без помощи Скарамуччи, который распродал часть своих вещей, но ему все же удалось купить билеты и внести сумму за аренду жилья. Правда, лишь за три месяца, потому что Каэдэхара точно не сможет усидеть на месте дольше. Скарамучча предвкушал, как совсем скоро увидит поля, чистые озера, побывает во всех местах, где когда-то ходил его любимый человек и почувствует вкус настоящей свободы. А что дальше? Горы Ли Юэ и встреча с Тартальей? Леса Сумеру и возможность снова попробовать на вкус столицу, не вспоминая о своем неудачном путешествии, потому что рядом будет Кадзуха? От осознания того, что весь мир теперь открыт, захватывало дух и это чувство подавляло горечь от расставания. А потом они снова вернутся в Инадзуму. Тогда он расскажет маме и Дотторе о всех местах, в которых побывал. Но это будет не раньше, чем восстановится состояние Каэдэхары. Скарамучча все еще надеялся, что тот снова сможет встать на лонгборд и отпустить прошлое. - Скара, если ты будешь так долго гипнотизировать кусок тряпки, то мы не успеем собраться до утра и опоздаем на самолет, - послышался голос Кадзухи, который отнес в коридор уже не первую коробку. - Просто думаю, что, наверное, ты прав. Мне не нужно столько вещей. - О, да неужели, - ехидно усмехнулся тот, забавно сморщив носик. - Еще слово и я передумаю, - предупредил Скарамучча, но тут же оказался в объятиях, а затем опрокинутым на диван. - Это точно не поможет идти делу быстрее. - Он глупо улыбнулся, подставляя свое лицо легким поцелуям. - Хочешь, я помогу тебе собрать все твои вещи и мы уложимся в сорок минут. - Ты просто все выбросишь, да? - Верно, - хохотнул Кадзуха и вновь склонился над любимым лицом. Будто завороженный, разглядывал столь родные черты лица. Пальцами откинул со лба отросшие иссиня-черные пряди все с тем же запахом ванили и нежным движением заправил за ушко. - Ты такой красивый, - осторожно прошептал в губы, которые были такими податливыми и теперь целовали так часто. - Я люблю тебя, Кадзуха, - прикрыв веки, в тон ему прошептал Скарамучча, шумно выдыхая, когда теплые ладони вновь коснулись его лица. - Точно? - Точно.