«Забег с препятствиями»

Первые его поползновения в свою сторону я заметил еще в нашу памятную встречу в поезде. После той самой игры, стоя в одних трусах в холодном тамбуре, я пытался дрожащими руками прикурить сигарету, но такое вроде бы простое действие оказалось для меня непосильной задачей. Проклиная в полголоса все, что только можно, да и графа заодно, я всерьез подумывал, что проще бросить курить, чем зажечь эту чертову сигарету. А потом совершенно неожиданно появились руки в белых перчатках и в несколько мимолетных движений разожгли злополучный фитиль. — Спасибо, — улыбаясь, пробормотал я, вглядываясь в выступающего вслед за своими руками седовласого юношу. — Да ничего особенного, — он тоже улыбнулся. Я специально повернул голову так, будто всматриваюсь в мелькающий за небольшим окном пейзаж, но краем глаза продолжал внимательно следить за этим экзорцистом. Это было так забавно — видеть, как он старается сделать вид, будто я его совсем не интересую. И я совершено не чувствовал на себе любопытного взгляда. Вот совершенно. Но от чего-то очень хотелось выпрямиться как следует, продемонстрировать свое тело — а я прекрасно знал, что даже старые семейники и разные носки не испортят впечатления от главного моего достоинства — но сделать это значило бы прервать такую забавную игру. То, что мальчишка оказался экзорцистом только подогревало мою заинтересованность в нем. Вот интересно, он уже знает о ноях? И если знает, как отреагирует на мой второй облик? Даже странно, что мое альтер-эго его так заинтересовало, ведь в облике ноя я намного... презентабельнее, да. Об этом мне постоянно твердит моя дорогая племянница. Но поезд уже начинает замедлять свой ход, и, значит, мне скоро сходить. Еще час назад я бы этому обрадовался, а сейчас так хотелось поиграть еще с этим... малышом. В его глазах азарт и наглость плескались напополам со смущением, и мне так понравился этот коктейль, что захотелось сделать что-нибудь совершенно сумасбродное. Естественно, с его участием. Но уже слышались крики моих друзей, и времени хватило лишь на то, чтобы выбросить сигарету, прижать мальчишку к двери и поцеловать его. Мальчишка оказался настолько ошарашен, что первые мгновения лишь растерянно хлопал ресницами, пока я ласкал его губы, стараясь проникнуть внутрь. А вот когда он, наконец, прикрыл глаза и попытался мне ответить, тогда-то я и понял — вот именно сейчас! Именно сейчас я должен отстраниться, потрепать его по волосам и шепнуть на ухо какую-нибудь глупость на подобие "надеюсь, что мы еще свидимся, малыш". Что я и сделал. Вот теперь он меня точно не забудет. После, на перроне, уже снова одетый с легкой руки седовласого экзорциста, подарив ему на прощание свою колоду карт, я провожал взглядом уходящий поезд и понял, что забыл спросить, как же его зовут. Но тут же решил, что буду называть его "малышом", ведь подобное прозвище чертовски ему идет. Вторую и третью наши встречи я вспоминать не люблю. Ну, в одной он меня не узнал. И я очень обиделся на то, что мне, такому шикарному ною... мужчине предпочли какого-то лохматого и небритого шахтера. Самолюбие у меня все же есть. Правда, о том, что я только что убил его коллегу и вообще позиционировался на тот момент лишь как "враг", я вспомнил чуть позже. Намного позже. Когда меня уже занесло, и я чуток увлекся и оторвал мальчишке руку. И оставил тиза в его груди. Пришел в себя я где-то через полчаса и, поняв, что немного переборщил, вернулся назад. Но его там уже не было. Обидно. Но пришлось смириться с собственной вспыльчивостью. И как я уже говорил, третью нашу встречу я вспоминать тоже не люблю. Потому что тогда несло нас обоих. Причем, со страшной силой. В этот раз чуть не убил меня малыш — расквитался засранец. Было очень больно, кстати. Хотя это стоило того взгляда, когда он понял, что тот шахтер-картежник из поезда — это я. Там были и шок, и обида, и ярость и что-то еще, что в обычной ситуации я бы назвал смущением, но тогда оно как бы не вязалось в общий калейдоскоп чувств. Хотя, когда Роад обронила в его присутствии, что "Тики ты тоже нравишься, Аллен", нечто похожее промелькнуло вновь. Тогда я вновь задумался — а что если мальчишка действительно ко мне неровно дышит? Но продолжить эту мысль помешали мои неудачные шутки, его неудачные друзья и рушившийся Ковчег за спиной. Но Роад позже шепнула мне на ушко, что Аллен был преисполнен желания забрать мою побитую тушку вместе с собой, но, к сожалению не успел. Не в курсе, что это такое со мной приключилось, но отходил я потом долго. И пока я был практически заперт в имении моего дорогого и назойливого братца, страдая от безделья и необходимости изображать из себя галантного дворянина, Роад же и развлекала меня новостями из жизни Аллена. Его допрос, приставленный надсмотрщик из Воронов, мелкие миссии... — сам того не желая, я знал о каждом шаге малыша. — А знаешь, я виделась с ним во Франции, — сообщила дорогая племянница, усаживаясь ко мне на колени. — И? — И он поинтересовался, в порядке ли ты. — Серьезно? — я даже отложил книгу, которую любезный Граф всучил мне для повышения моего уровня "образованности". — Да. Он спросил это так неожиданно, а когда понял, что сказал, так мило засмущался, — Роад явно была в полнейшем восторге от происходящего. Я лишь покачал головой, но мысленно уже поставил себе заметку докопаться до сути. А когда даже Лулу холодно поинтересовалась у меня, в курсе ли я, почему некий седой экзорцист спросил у нее "Где Тики?", игнорировать происходящее уже не оставалось никакой возможности. — Итак, господа, раздаем карты, — насмешливо тяну я некоторое время погодя в одном захудалом баре. Малыш не верит своим глазам — он беспокойно озирается на своего надсмотрщика, сидящего за барной стойкой, но тот знает лишь портрет моей ноевской стороны, но никак не человеческой. А Аллен меня прекрасно узнал, это видно по его напряженному взгляду, но покерный стол очень удачно разделяет нас, не позволяя ему натворить глупостей. И наличие людишек обеспечивает мне некую "неприкосновенность" — ведь не станет он затевать драку в многолюдном месте? — Вскрываемся, господа, — я делаю вид, что не узнаю его, совершенно не обращаю внимания. Аллен даже попытался лягнуть меня ногой под столом, но попал по другому игроку. Пока тот ругался по чем зря, а Аллен судорожно извинялся, я изо всех сил старался не улыбаться. Исчезнуть до того, как он хватится меня, тоже оказалось довольно легко — малолетний шулер выиграл и тем самым вызвал волну недовольства со стороны проигравших, и пока они обвиняли его во всех смертных грехах, я спокойно ушел. Игра становилась все интереснее. Выдержав атаку слишком назойливого братца, я все же смог воспользоваться его связями в Ватикане и подбросить экзорцистам информацию о своем местонахождении. Через несколько дней, надев лучший свой костюм и отряхнув цилиндр, я отправился гулять по улицам Парижа. Спустя три часа, осмотрев все витрины и выпив рекордное количество горячего шоколада и кофе в многочисленных кафе, я уже стал сомневаться, что информация достигла нужных ушей. Но вот, за углом сначала мелькнула смутно знакомая рыжая шевелюра, а потом и седая. Шпионы, акума их за ногу, хотя бы догадались капюшоны надеть на голову. Их же за километр заметить можно. Малыш уверенно шел за мной, не забывая держаться на расстоянии и предпочтительно в тени. Как же это мило. Поплутав по городу еще с час и убедившись, что он разделился с рыжим книжником и этим надоедливым блондинистым Вороном, я уверенно шагнул в первую же попавшуюся подворотню, прекрасно зная, что он заметит этот маневр и последует за мной. — Преследуешь меня, малыш? — ласково шепчу я ему на ухо, обнимая со спины. Вид растерянного Аллена, нашедшего вместо искомого субъекта лишь пустой закоулок, настолько развеселил меня, что я не выдержал и выскользнул из своего укрытия в стене. Но малыш уже начинает отбиваться, что, конечно, является приятной изюминкой в наших отношениях, но сейчас как-то не хочется. — Какой же ты нудный... — легонько кусаю его за ухо, и Аллен удивленно замирает в моих руках. Вот сразу бы так. Развернуть его лицом к себе и толкнуть к стене оказывается делом нескольких мгновений. — Что ты за... — начинает закипать он, но я знаю такой прекрасный способ заткнуть его. Иначе ведь все испортит, даром что экзорцист. А его губы мягкие и сладкие. В прямом смысле сладкие — наверняка только что слопал пирожное или пирог. Руками чувствую дрожь, исходящую от экзорциста, и это тоже подбрасывает адреналина в кровь. Ведь мы враги, а его так сильно тянет ко мне, что он преследует меня как полоумный, и засечь нас могут в любую минуту. Но мне, если честно, наплевать. Все что имеет значение — это худой мальчишка, дрожащий в моих руках и отзывающийся на любое прикосновения. И так радует, что благодаря моим способностям мне не обязательно избавлять Аллена от многочисленных слоев одежды, чтобы добраться до его кожи. Я провожу ладонью по впалому животу, Аллен пораженно охает, а где-то рядом кричат его имя. С сожалением отрываясь от игры, я все же успеваю растворится в ближайшей стене за секунду до того, как в переулок вбежит его рыжий дружок-экзорцист. Краем уха я слышу обрывки фраз, что-то вроде того "ты весь красный, ты не заболел?", и вполголоса смеюсь. Да уж, наверняка заболел. Иначе бы не нарывался с такой частотой на объятия врага. Но меня все устраивало. До определенного момента. Через N-ное количество таких же "случайных" встреч и минутных поцелуев, я понял, что меня уже не удовлетворяют прижимания Аллена к вертикальным поверхностям и его возмущенно-смущенные взгляды. Моему телу вполне очевидно хотелось уже завалить его в горизонтальную позицию и удостовериться, что никто на этот раз нас не отвлечет. До сих пор помню, в каком шоке был Аллен, почувствовал через слои тканей мое возбуждение. — А что? — ухмыльнулся я, пожимая плечами и продолжая гладить его бедро. — Вполне ожидаемая реакция для взрослого мужчины... или таким детям, как ты знать не положено? — Я не ребенок! — шипит он, а уши-то покраснели! Покраснели! — А не боишься, что тебя за это могут посадить? — С моим послужным списком совращение малолетки будет выглядеть мелким недоразумением. — Я не маломпхх...! Хоть бесконечные поцелуи мне уже и надоели, иногда я очень им благодарен. Но как бы ни была интересна наша игра, войну на дворе еще никто не отменял. И Аллен становился все злее и дерганее в моих руках, а я начал осознавать, насколько же попал. Полностью это осознание пришло ко мне месяц спустя, когда Аллен отстранился от моей руки и тихо, опустив глаза, заговорил о какой-то деревушке, облепленной акума таким кольцом, что даже генералы не рисковали туда соваться. А там остались еще люди... дети... — Малыш, — обреченно вздыхаю я, откидываясь на кровать в снятом мною номере и понимая, что в очередной раз она нам не пригодится, — у меня и так шрамов от тебя хоть отбавляй, решил добавить новый? — Я хочу спасти их! — кричит он, сжимая кулаки, но я спокоен как удав. — Возможно, там и спасать некого. — Но ты же не знаешь точно! — Не знаю. И не узнаю. Кровать рядом со мной медленно прогибается, и я чувствую все его страхи и переживания как свои. Он медленно берет мою ладонь и кладет на свою грудь. Голую. Удивленно моргаю и все же перевожу на него взгляд. Вот чем он мне нравится – это тем, что по его лицу можно читать как по открытой книге. Только иногда и врезать сильно хочется за это же. Вот как сейчас. И как он только умудряется во время покера держать каменную мину? — Малыш, что бы там себе не удумал, немедленно забудь об этом. Ты за кого меня держишь?! – я злюсь, и он прекрасно это видит. Только вот отчаянье в глазах никуда не пропадает. — За ноя…? – бормочет он. Я обреченно вздыхаю и притягиваю его к себе, глажу по волосам и проклинаю тот день, когда опустился до подобных соплей. Ведь даже не трахнул его по-человечески, не давал никаких обещаний, не произносил никаких громких слов. Только почему-то все эти железные и логически построенные доводы сейчас ровным счетом ничего не значат. — Я всего лишь пешка в руках Графа, малыш. Как ты – в руках Ватикана. Это не изменить. И я не могу ничего изменить, прости… Это был наш последний спокойный вечер вместе. Знаю, что Аллену потребовалось много сил и искусного шантажа, чтобы выбить его для себя, но ничего так и не случилось. Мы просто лежали рядом, пытаясь не вспоминать, что через несколько часов опять придется убивать и защищать то, во что веришь. В принципе, так и случилось — пустыня, третьи и массивная атака на Черный Орден. И меня как назло послали именно за группой с Алленом. Ох, давно я не видел такого взгляда. Злого, отчаянного и без капли каких-либо чувств… ко мне. Не знаю, как этому малолетнему шулеру так удается, но я так не могу. Поэтому-то и отвожу его в сторону, а там останавливаю вскинутой вверх рукой. — Вот только попробуй сейчас выкинуть один из своих фокусов, — рычит он, направляя на меня свой меч, а меня с чего-то разбирает на смех. — Успокойся, — прихожу я в себя и подмигиваю ему, — и не собирался. Естественно он сразу же делает обиженную моську. Вот если бы не вся серьезность происходящего, я обязательно бы еще его подразнил. Хотя… почему бы и нет? — Малыш, — в мгновение ока я приближаюсь к нему и, схватив за подбородок, целую, — выживи ради меня. Естественно он тут же отпихивает меня и замахивается своим мечом, но я уже отпрыгиваю назад, во врата, которые должны привести нас к Графу. Ну, по крайней мере, появились мы эффектно и никаких подозрений насчет того, чем занимались, не вызвали. …вот только с какого хрена я подобное ляпнул? Но самоанализ приходится отложить на потом. И мысли «хочу ли я, чтобы Аллен стал 14-тым?», «не хочу ли я этого?». Я был бы безмерно счастлив, если бы он принял приглашение Графа и пошел с нами, но… Сдавленный кашель Мудрости возвращает меня землю и не остается ничего иного, как молча и без лишних мыслей наблюдать за разворачивающимся спектаклем…

***

— А знаешь, малыш, я тебя практически ненавижу. Я всего-то и хотел поиграть с симпатичным мальчиком… И это ты виноват, не спорь даже. Кто тебя заставлял за мной бегать, а? Ведь если бы не хотел, не мчался бы как полоумный туда, где меня видели. Думаешь, что я ничего не знаю? Я все знаю. Вернее, знает Роад, а она милая и отзывчивая девочка. И не криви так лицо, даже если я не вижу его, все равно знаю, что ты сейчас закатил глаза и скалишь зубы. Вон, прямо как твой голем. И мозг у вас видимо один на двоих. А Роад все равно молодец. Если вежливо попросить, что угодно сделает. А ты жуй, жуй, не отвлекайся. И так дохлый как рыба… -Тебе же нравятся рыбы? Аллилуйя! Наконец-то узник собственных убеждений подал голос. — Нравятся. Но их я ем. А ты мне нужен для другого. — Это для чего же? – смачный кусок пирога летит прямо в золотого голема, и тот, разинув пасть, проглатывает его. — Слушай, а он у тебя отожрался… — Не отвлекайся, Тики, зачем я тебе нужен? – в голосе сомнение, но какого лешего ты тогда так беззаботно откидываешься на мою спину? — Ты все еще должен мне секс. — И все? — Ты ешь, ешь, там еще пирог есть. — Так все же? Чего ты хочешь? — Какой же ты нудный… — вздыхаю я. – Я хочу снова ловить на себе жадные и возмущенные взгляды. Хочу, чтобы ты бегал за мной по всему земному шару. Чтобы сыпал колкостями во время игры в покер. Хочу, черт возьми, разрываться от желания убить тебя и желанием защитить! — А сейчас что? – хмыкает он. — Сейчас тебя хочется только откормить. У тебя не спина, а сплошные кости! Я бы, конечно, с легкостью освободил тебя от кандалов и забрал с собой, но ты ведь не позволишь. Ты у нас… — …идеалист? — …идиот. — Так что тебя держит? – в голосе вызов, но его рука уже давно накрыла мою, а я притворяюсь, что не заметил. И что вопроса не услышал – тоже. А правда, что же меня держит..?