Грань между — The Door Between

      Гермиона устало прищурилась от рассветных лучей, пробравшихся сквозь щель между занавесками, что слегка колыхались от холода, заполнившего гостиную. Зевнув, она произнесла согревающее заклинание и плотнее натянула кожаную куртку на плечи.       Тело, казалось, побывало в мясорубке. Ночь, проведённая на жёстком мамином диване, совсем не прибавила бодрости. Несколько часов Гермиона ворочалась, и лишь под утро сумела погрузиться в прерывистый сон. Люциуса левитировали наверх в гостевую спальню, вновь привязали к железному изголовью кровати и оставили ночевать там. Гермиона ощущала его присутствие каждой клеточкой тела, будто он — инфекция, проникшая под кожу. Она ненавидела его. Ненавидела держать рядом с собой. Но не могла его отпустить.       «Сучье пророчество».       «Конец магии…» — Странный, глухой голос Лаванды всплыл в сознании. На карту было поставлено существование самого волшебства. И если ей придётся принести в жертву предателя, чтобы это остановить, значит, так тому и быть.       В доме по-прежнему стояла тишина, когда Гермиона решилась поднять затёкшее тело с дивана. Схватив расшитую бисером сумочку, она прошлёпала вверх по лестнице в ванную и напряжённо застыла, взглянув на раковину. В стаканчике стояли три зубные щётки. Голубая, оранжевая и ярко-розовая, которой она пользовалась во время летних каникул. Гермиона мимолётно задумалась: выбрали ли родители себе те же цвета, когда переехали? Там, где-нибудь, в тёплом и безоблачно счастливом месте?       «Мерлин, я надеюсь, они счастливы».       Мытьё в ванне, воду в которой она то и дело подогревала заклинанием, оказалось утомительной процедурой. Руны, вырезанные на бедре, оставались воспалёнными и припухшими, а кровь запеклась коркой, отчего Гермиона морщилась, начисто оттирая кожу. Наверняка и Люциус до сих пор испытывал боль, ведь его запястья были перевязаны всю ночь, а руна не залечена.       Гермиона убедила себя, что ей плевать, и принялась тереть ещё усерднее.       Переодевшись в джинсы и джемпер с высоким воротом, она наконец осмелилась проверить обоих мужчин. Люциус сидел у изголовья кровати, склонив голову на плечо, и продолжал спать. Губы слегка приоткрыты, грудь поднималась и опускалась с лёгкостью, которую может принести лишь сон. Он действительно был красив. Мужчина, с которым она танцевала. Мужчина, которого она целовала…       Гермиона прикрыла дверь, не желая терзаться лишними мыслями.       Сириуса не оказалось в комнате её детства, хотя простыни были скомканы. Наклонившись, она провела по ним рукой и обнаружила, что ткань стала жёсткой, пропитавшись солёными слезами.       «Никто не должен вот так узнать», — сокрушалась она, почувствовав резь в глазах, и даже на миг пожалела, что спасла Сириуса, а не подтолкнула его впёред. За Грань. Ведь там он встретился бы с Ремусом. С Тонкс. С Фредом, Грюмом… и Дамблдором — со всеми, с кем не успел попрощаться.       — Гермиона?       Шмыгнув носом, Гермиона спешно утёрла глаза и обернулась, увидев в дверях Сириуса, держащего поднос с одной тарелкой, судя по всему, овсянки и кружкой чая. Она решила не говорить, что предпочитает кофе, когда он прошёл внутрь и поставил поднос на матрас перед ней, а просто спросила:       — Спасибо. А как же ты?       — Уже поел.       Сириус облокотился на подоконник, и Гермиона невольно начала его рассматривать. Он тоже освежился, переоделся в выцветшие джинсы и футболку с Ведуньями, в ту самую, в которой она частенько спала. Гермиона залилась румянцем, когда осознала, что он наверняка учуял её запах своим анимагическим нюхом. Сириус глядел на неё в ответ покрасневшими глазами.       — Прости, — тихо произнесла она.       — За что? — Сириус нахмурился.       — Что вернула к жизни. Доверяла Люциусу. Втянула тебя в эту отвратительную историю, и не оставила выбора. Ты… ты меня едва знаешь, а я… я… — Гермиона тяжело сглотнула, едва сумев удержать накатившие слёзы. Снова.       — Ох, котёнок, — Сириус протяжно выдохнул, усевшись на кровать.       Отодвинув поднос, Гермиона откинулась назад, вытянув ноги на смятых простынях, и прислонилась к изголовью рядом с ним, но не касаясь.       — Я не расстроен. Скорее шокирован из-за всего случившегося. Знаешь, не каждый день тебя воскрешают из мёртвых. — Гермиона смешливо хмыкнула. — И я, уж точно, ни капли не жалею, что именно ты вытащила меня. — Сириус положил руку между ними ладонью вверх. Гермиона пожала её, поразившись мягко обжигающей магии, исходящей от кончиков его пальцев. — Но ты права, я и вправду не знаю тебя, Гермиона. Тебе было сколько… тринадцать, когда мы встретились?       — Четырнадцать. У меня день рождения в сентябре.       — Война занимала все наши мысли в то время. Но я всегда знал — ты вырастешь блестящей волшебницей. А теперь посмотри на себя, — прошептал он, нежно приподняв её подбородок, чтобы заглянуть прямо в глаза. — Ты уже не та девчушка, которую я помню.       Тревога Гермионы растаяла после его слов, произнесённых с лёгкой улыбкой. Скользнув зрачками по его губам, она вновь отвела взгляд, не желая и дальше испытывать судьбу, ведь он уже отнёсся ко всему произошедшему лучше, чем она надеялась.       — Ты меня не боишься?       Фыркнув, Сириус погладил большим пальцем её подбородок, а потом убрал руку, не переставая сжимать другой её ладошку.       — Да я просто в ужасе! Девятнадцатилетняя некромантка прячет меня у себя дома! — Гермиона расплылась в улыбке, и он усмехнулся, а затем продолжил уже со строгим выражением лица: — Как, мерлинова борода, тебе это удалось?       Гермиона отвела взгляд, уставившись на их сплетённые пальцы.       — Всё началось с исследования. Я неделями копалась в самых отвратительных книгах, пытаясь выяснить, где ты оказался и как туда добраться. В какой-то момент работа пошла на лад. Медленно, но я начала продвигаться, хотя то и дело попадала в тупик. В конце концов, мозаика начала складываться воедино, и… — Гермиона облизнула губы. Сириус пощекотал большим пальцем тыльную сторону её ладони, побуждая продолжать. — И я обнаружила ритуал, который использовали в древние времена, чтобы привязать жён к мужьям. Так я тебя и вытащила. Я связала себя с Люциусом перед тем, как попасть на Грань — то белое, светлое место, в котором ты застрял. Люциус вытащил нас обоих, а потом… — Гермиона заставила себя посмотреть в глаза Сириусу и снова почувствовала тревогу, увидев, что он хмуро сдвинул брови. — Знаю, неправильно было доверять Люциусу…       — Нет, дело не… — Сириус сжал губы в тонкую линию и рассеянно уставился прямо перед собой. — Ритуал, о котором ты сказала, звучит знакомо. Вроде бы мой отец частенько бубнил о нём, когда ссорился с матерью. Как же он называется?       — Ритуал Ретинакулы. Так называлась книга, в которой я его нашла. — Сириус замер. Гермиона высвободила руку и развернулась к нему лицом. — Что?       — Что Малфой рассказал тебе о Ретинакуле?       Гермиона нахмурилась, пытаясь воскресить в памяти тот день. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как они вместе сидели в библиотеке, и её мозг лихорадочно перебирал воспоминания, пытаясь отыскать нужное.       — Только то, что им пользовались его чистокровные предки. И что на книге раньше лежало проклятие, которое теперь снято.       — Больше ничего? — Взгляд Сириуса внезапно стал очень жёстким, а голос поразительно низким и твёрдым.       — Нет.       Резко подскочив с кровати, Сириус метнулся к двери, не успела она даже сообразить, куда он направляется.       — Сириус! — окликнула Гермиона, пока он летел по коридору. — Сириус, подожди! — Она попыталась поймать его за руку, но он отмахнулся от неё, как от комара, и рывком распахнул дверь гостевой спальни.       — Ты поганый ублюдок!       Люциус уже проснулся и с ленцой наблюдал за ними.       — Доброе утро, Гермиона, — с зевком протянул он, а потом перевёл взгляд на Сириуса. — И её дворняжка, весь вымытый и высушенный.       Рыкнув, Сириус рванулся вперёд, сжимая в руке внезапно появившуюся палочку. Гермиона мгновенно метнулась ему наперерез, встала у него на пути и упёрлась ладонями в грудь.       — Сириус, нельзя использовать магию!       — Чудесно, — процедил он, заталкивая палочку в задний карман. — Тогда я просто его побью.       — Нет, ты не станешь! — отрезала она, легонько толкнув его. — Объясни мне, в чём дело?!       Сириус, казалось, слегка остыл, хотя его плечи по-прежнему яростно вздымались от прерывистого дыхания.       — Спроси Малфоя, что ещё он знает про тот ритуал!       Гермиона закусила губу, но повернулась. Глаза Люциуса заискрились интересом.       — Ну? — Она прищурилась, уперев руки в бока. — О чём ты ещё солгал?       Люциус долго рассматривал её, скользя зрачками по фигуре. Гермиона покраснела, желая целиком завернуться в надёжную куртку Сириуса.       — Ложь — слишком тонкое понятие, моя дорогая. Возможно, ты просто недостаточно умна, и не задавала правильные вопросы?       — Ты жалок!       — А ты так очаровательна в гневе, милая. Надеюсь, ты понимаешь, что никогда не ощутишь с ним ничего подобного.       Гермиона призвала всю имеющуюся силу воли, чтобы вновь не расплакаться, но уже от разочарования.       — Просто скажи мне, Люциус.       — Я полагаю, — усмехнулся он, сжав пальцами свои оковы, — Блэка волнует, что Ритуал Ретинакулы, как бы так сказать… преследуется по закону? Видишь ли, всего столетие назад в каждом чистокровном доме хранился свой экземпляр этой книги. Уверен, у Блэков тоже имелся один. Потом, конечно, Министерство дало слабину, пошло на поводу у таких, как вы двое, и лишило волшебников права самим решать, какую магию считать приемлемой в семье. Визенгамот запретил эту книгу, как и всю ритуальную практику. На поместья совершались набеги. Книги сжигались. Насколько я помню, наказания за хранение или проведение ритуалов довольно суровые.       — Тогда почему книга до сих пор у тебя? Я думала, у Малфоев всё в порядке с чувством самосохранения.       Люциус фыркнул.       — А ещё у нас есть желание сохранить наши обычаи. Нашу историю. Когда эти глупые министерские сошки совершили налёт на поместье, я знал, что они будут искать только проклятые предметы.       — Итак, ты снял проклятие, — с горечью подытожила Гермиона. — А потом помог мне провести ритуал, отлично понимая, что это незаконно!       Люциус закатил глаза.       — Как и самовольное проникновение во владения Министерства, проведение несанкционированных экспериментов и некромантия, если кому-либо из волшебников она когда-либо удастся. Или, стоит уточнить, из волшебниц, — ухмыльнувшись, добавил он. — Уверен, результат весьма удивил бы моих предков.       Сириус тихо подошёл и встал рядом, невольно заставив Гермиону вздрогнуть. Заметив искорки магии в его вихрах, она поняла почему.       — Какое наказание за использование ритуала? — почти по слогам процедил он.       Улыбка Люциуса преобразилась в ухмылку.       — Зачем тебе знать, Блэк? Хочешь взять вину на себя? Осмелюсь предположить, цена за нарушение этого закона слишком хорошо известна нам всем.       Сириус побледнел.       — Поцелуй дементора.       — Уверен, они не станут мучить принцессу Гриффиндора до такой степени, — Люциус пожал плечами, взглянув на Гермиону. — Если сдашься им сейчас и заявишь, что я заморочил тебе голову, то отделаешься лишь выволочкой у Скитер. Но если продолжишь в том же духе, то… возможно, десять лет в Азкабане, а затем пожизненный запрет на любую уважаемую работу. Разумеется, без малейшего шанса вновь занять должность в Министерстве. Хотя, наверное, тогда тебе может пригодиться твой ротик. Я слышал, маглов…       Не успела Гермиона даже ахнуть, как Сириус заставил Люциуса умолкнуть, сдавив руками его шею.       — Сириус, прекрати! — закричала она. Ноги Люциуса дёрнулись в поисках опоры, но ничего не нашли, ведь Сириус приподнял его над собой.       — Ты мечтаешь, чтобы я тебя прикончил, да?! — взревел он и вновь впечатал Люциуса головой в железное изголовье.       Воздух словно трещал от потоков магии, вокруг молниями вспыхивали яркие белые нити.       — Сириус! — Гермиона выхватила палочку. Заклинание вертелось на кончике языка, но в последний миг она заколебалась. Если она заколдует Сириуса, он может случайно пустить в ход своё взбесившееся волшебство и натравить авроров. Разочарованно зарычав, Гермиона отбросила палочку в сторону и бросилась ему на спину, крепко обхватив руками грудь.       — Сириус, хватит! — молила она, пытаясь оттащить его назад. Лицо Люциуса посинело до фиолетового оттенка, он хватал губами воздух, в тщетной попытке вздохнуть. — Сириус, ты позовёшь авроров!       Вскоре он замер в её объятиях. Магия вновь улеглась, испарившись из воздуха. Сириус обмяк в кругу её рук, и Гермиона сделала шаг назад, пытаясь удержать их обоих в вертикальном положении. Отпустив его, она встала перед ним, спрятав за собой Люциуса, который кашлял и отплёвывался, пытаясь восстановить дыхание. Взяв лицо Сириуса в ладони, Гермиона заставила его посмотреть себе в глаза.       — Мне плевать, что он говорит.       — Но…       — Нет! — рявкнула она, крепче стиснув пальцы. — Мне плевать. И ты не обращай внимания. Он ничего не значит для меня, ясно? — настояла она, с трудом сдерживая слёзы, грозящие ручьём пролиться из глаз. — Но если ты случайно убьёшь его, неважно магией или своими руками, обречено не только моё будущее.       — Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, спросил Сириус.       Гермиона нервно сглотнула.       — Во всей этой суматохе я не успела рассказать тебе самое важное.

人 人 人

      Сириус слишком долго молчал. Гермиона наблюдала за ним с противоположного конца стола, лениво помешивая заново разогретую овсянку. Он комкал в руке листок пергамента, а потом аккуратно положил его обратно на стол.       — Малфой уже знает о пророчестве?       — Да, — ответила она тихим голосом.       — И ты считаешь, что он замешан в этом деле. Один из трёх дарителей. Значит, я третий?       — Похоже на то, — Гермиона замерла. — И сейчас яснее ясного, что я — «будущее». Даже до того, как мы провели ритуал, я уже отлично понимала, что иду по пути… тёмной магии. Проводила время с бывшим Пожирателем Смерти. Я осознавала, что мои поступки поставят под угрозу моё будущее.       Сириус поморщился.       — У тебя ещё есть шанс забыть обо всём. Как сказал этот выродок, ты можешь сдаться и заявить, что Малфой использовал «Империус».       — Даже если бы он мог, если бы сумел найти палочку и вернуть магию, я не смогла бы всё бросить, — несмело прошептала она. — На кону не только моё будущее. Конец магии. Звучит… эм, довольно катастрофично, тебе не кажется?       — Возможно, просто неудачное сочетание слов? — Сириус побарабанил пальцами по столу.       — Мы оба понимаем, что это не так.       Они замолчали. Гермиона отодвинула свой недоеденный завтрак. Оставшиеся строчки пророчества отказывались выходить из головы. Взглянув на Сириуса, она едва увидела его за пеленой слёз.       — Один из вас должен пожертвовать своей семьёй, а другой — жизнью, — прошептала она. — Но это ничего не значит. Пророчества можно интерпретировать по-разному. Детали меняются в зависимости от сделанного нами выбора. Может, если мы изучим трактования и достанем несколько книг по арифмантике…       — Брось! — Отодвинув стул, Сириус резко встал.       Пытаясь смахнуть ресницами мокрые капли, Гермиона наблюдала, как он отошёл и уставился в окно над раковиной.       — Я читала, что…       — Я сказал, прекрати. — Тон Сириуса задел её. Наверное, он заметил проблеск обиды на её лице, ведь в следующую секунду вздохнул и облокотился на стол. — Прости, Гермиона. Я… я не хочу, чтобы ты напрасно надеялась. Мне и тебе… каждому из нас ясно, что моя смерть станет решением этого уравнения.       — Ты не знаешь точно! — запротестовала Гермиона и подскочила, развернувшись к нему лицом.       — Брось, Гермиона. Помню, тебя мало интересовали гадания, но ты всё равно умная ведьма. Умнее меня. Мы читали одно и то же пророчество. Одна сторона хранит ключ. На второй висит замок. — Сириус ожесточённо вглядывался в её глаза, будто злясь на весь мир, что тот заставил его произнести эти слова. — Арка выплюнула меня. Я — грёбаный ключ, котёнок. И Смерть хочет меня вернуть.       — Нет, нет, не может такого быть!       — Послушаем ещё одно мнение? — Сириус протиснулся мимо неё. Гермиона побежала следом, но он стремительно взлетел по лестнице и шагнул в комнату для гостей, с грохотом распахнув дверь.       — Восхитительно, опять вы, — пробормотал Люциус, поворачивая к ним своё покрытое синяками лицо.       Не оставив ему и лишней секунды на размышление, Сириус схватил Люциуса за челюсть, проигнорировав его протестующий возглас.       — Ты готов отдать жизнь за это дракклово пророчество? — прошипел Сириус. Люциус попытался отвернуться, и он настойчивей прорычал: — Ты готов?!       Гермиона робко коснулась ладонью спины Сириуса.       — Сириус, поосторожней. Твоя магия. — Он неохотно отстранился, сердито глядя на Люциуса.       Тот вскинул подбородок, усмехнувшись.       — Я ни за что не пожертвую своей жизнью.       — Даже ради неё?       Люциус окинул Гермиону ледяным взглядом.       — Ни за что.       Ей вдруг показалось, Сириус опять попытается задушить его, но он просто повернулся к ней и прошептал: — Видишь?       — Я не могу, — выдохнула она и протянула к нему руку, собираясь сжать в кулаке футболку, но в последний момент одёрнула себя. — Сириус, я не могу вновь потерять тебя.       Сириус улыбнулся. Он выглядел сломанным. Нерешительным. Он заранее сдался.       — Считай, что мы выиграли нам ещё немного времени, любовь моя.       Гермиона закрыла глаза. Горячие ручьи потекли по щекам. Видимо, она вновь не смогла ничего изменить…       — Давайте обсудим остальное, — сказала она, открыв глаза, и глубоко вздохнула. Хотелось надеяться, что смерть Сириуса можно будет оттянуть на неопределённый срок. Она найдёт способ. У неё должно получиться. И Люциус больше не должен видеть её слёзы. — Похоже, что у этого «туннеля» два конца. Если взять за основу, что один — это Арка в Министерстве, то нам, скорее всего, придётся найти второй конец. Думаю, он во Франции.       — Во Франции? — переспросил Сириус.       — По словам Гарри и Рона, там уже несколько месяцев всё идёт наперекосяк. Волшебники исчезают без следа. Гарри рассказал, что число пропаж внезапно увеличилось, а потом сам сорвался в Париж.       — Когда мы провели ритуал.       — Наивно полагать, будто два этих явления никак не связаны. Магические совпадения довольно редки, если верить арифмантике.       Сириус промычал в знак согласия.       — Тогда решено. Едем в Париж. Всегда хотел увидеть Эйфелеву лестницу.       Гермиона грустно хихикнула, даже не пытаясь исправить пробел в его знаниях о культуре магглов.       — Знаешь, я слышала, Париж…       Люциус громко откашлялся, хрипя, как подыхающая кошка после того, как Сириус слишком много раз пытался его задушить.       Гермиона резко обернулась.       — Да, ты потащишься в Париж вместе с нами!       — Чудесно, — Люциус вскинул бровь. — А теперь, пока вы, двое умалишённых, совершенно не спятили, есть ещё один аспект в данном пророчестве, о котором не стоит забывать. — Он выжидающе уставился на них. — О, умоляю! Знаю, что ты пришла к тому же выводу, что и я. Когда дарители выкуют себя во плоти будущего.       — Мы не знаем, что это значит, — процедила Гермиона, стиснув зубы.       — О чём он, Гермиона?       Ухмылка медленно расползлась по избитому лицу Люциуса.       — Ты просто отказываешься видеть очевидное теперь, когда обстоятельства изменились. Ведь твоё бедное сердечко оказалось предано. — Люциус вальяжно потянулся, выгнув спину над кроватью. — Обычно я не эксгибиционист и не стремлюсь делиться, но во имя пророчества — готов сделать исключение. Хочешь, чтобы Блэк трахнул тебя первым, или я?       «Мерлин, только не снова!»       Гермиона ждала, что Сириус бросится на него, но он стоял пугающе неподвижно. Гермиона даже успела подумать, что он решил держать себя в руках — ради неё, — но потом заметила первую искру.       Крошечный огонёк раскалённой добела магии затрещал между его большим и указательным пальцами. Воздух вдруг стал горячим и неподвижным, словно само время замедлило ход. Или, может, просто изменилось его восприятие в мозгу? Как в миг автомобильной аварии или вспышки смертельного проклятия. Гермиона едва распахнула губы, когда на неё с грохотом обрушилась реальность.       Магия Сириуса взорвалась.       Струя яркого красного света устремилась вперёд. Разряд щёлкнул так оглушительно громко, что Гермиона отшатнулась, зажав ладонями уши. Заклинание срикошетило от груди Люциуса, впечатав изголовье кровати в гипсокартонную стену. Поднялось облако пыли, магический вихрь разлетелся по сторонам, и всё, что Гермиона успела сделать — это броситься на пол. Вниз со стен и с потолка посыпались куски штукатурки, отстукивая странной барабанной дробью.       — Гермиона! — Голос казался приглушённым, далёким. — Прости меня! Я не хотел… я не мог это остановить!       «Звенит… Почему всё вокруг звенит?»       Застонав, Гермиона попыталась сесть. Руки подняли её на ноги, и она рассеянно осмотрелась по сторонам. Блуждающий взгляд упал на кровать, которую отбросило прочь, а вместе с ней и Люциуса. Его глаза были закрыты, голова опущена на грудь.       — Нет! — воскликнула Гермиона, бросившись вперёд, а потом споткнулась, зацепившись лодыжкой за нечто, напоминающее обломок потолочного вентилятора, и едва заметила, как исчезли руки Сириуса.       Перед ней лежал лишь Он, этот проклятый мужчина, который должен помочь им спасти мир. Который стал для неё кем-то большим, пускай даже она презирала себя за это.       Обняв лицо Люциуса ладонями, Гермиона внимательно изучила его состояние, а затем вздохнула с облегчением, когда не обнаружила ничего, кроме старых синяков и ссадин.       «Просто в отключке».       — Гермиона, — окликнул её Сириус низким тоном. — Обсудим это в другом месте.       Неохотно покинув Люциуса, она подошла к окну и, встав рядом с Сириусом, пробежалась глазами по тихому городку, по-прежнему сладко спящему в столь ранний час.       — Я не… — Слово застряло поперёк горла. Из-за угла в конце улицы вдруг быстрым шагом выдвинулись шесть фигур в мантиях. — Ох, сраные авроры! — Сириус удивлённо обернулся. — Вот даже не думай упрекать меня за подобные выражения!       — Сейчас самое время послать всё в Морганов колодец, котёнок, — ухмыльнулся Сириус и, протянув руку, вытащил кусочек гипсокартона из её волос.       Гермиона немедля принялась за дело: хватала вещи и еду и запихивала их в свою крохотную сумочку, пока Сириус с благоговением наблюдал за происходящим.       — Заклинание Незримого расширения. Как-нибудь расскажу тебе, как с его помощью мы победили Волдеморта.       — Куда пойдём? — спросил Сириус, когда она вновь облачилась в его куртку, повесив сумочку через плечо.       Гермиона глянула в окно. Авроры продвинулись всего на несколько домов. Словно точно не знали, где именно произошёл магический всплеск. Тем не менее ей не понравилось, насколько они близки.       — Мы не можем трансгрессировать с Люциусом. Придётся просто сбежать и прятаться, пока они не уйдут. Двум взрослым мужчинам будет труднее скрыться на улице. Если я накрою Люциуса Мантией-невидимкой и буду левитировать, ты сможешь… — Не успела она оформить мысль в слова, как Сириус уже перевоплотился гигантским чёрным псом и, высунув язык, завилял хвостом. Шумно дыша, он смотрел на неё с оскалом, который, она могла бы поклясться, отчётливо напоминал хитрую улыбку.       — Хороший мальчик.       И они сбежали. Хотя их побег больше походил на прятки за мусорными баками и садовыми оградами. Впрочем, час спустя, Гермионе удалось затащить их троих в парк, в который она когда-то ходила на курсы парикмахеров. Но зимой все сидели по домам.       Только когда она рухнула на пожухлую траву, уложив неподалёку от себя бессознательное тело Люциуса, а Бродяга растянулся у неё на ногах, Гермиона в полной мере осознала, что они едва-едва не попались аврорам. Если Сириуса поймают — если поймают их всех, — всему миру придёт конец.       Сейчас Гермиона даже отчасти того хотела.       Но другая часть её души, которая помогла выиграть войну, та девчушка, которая потратила свою юность на битвы и сражения, знала правду. Нельзя сдаваться. Особенно сейчас, когда тяжесть целого мира так некстати обрушилась на плечи.       Шершавый язык лизнул щёку.       — Сириус… — Гермиона вяло улыбнулась.       — Да, котёнок?       Гермиона приподнялась на локтях, взглядом заставив его сползти со своих колен.       — Мы не можем сейчас поехать в Париж, — пробормотала она, а потом спешно наложила согревающие чары. Хотелось надеяться, что он взял с собой что-нибудь потеплее футболки, иначе ей придётся вернуть ему чудесную куртку.       Сириус вырвал травинку, ловко повертев стебелёк в пальцах.       — Я могу это контролировать. Не знаю, что тогда на меня нашло.       — Люциус решил тебя довести и не собирается останавливаться. Вдобавок виновата… стихийная магия. Неизвестно, что именно случилось, когда ты вышел из Арки, но это повлияло на твоё волшебство. Мы не можем рисковать ещё раз, иначе попадём за решётку, и миру действительно настанет конец.       Гермиона плюхнулась обратно на холодную землю. Люциус перевернулся на бок, и она застонала.       — Эй, не кисни, — прошептал Сириус и улёгся рядом на прошлогоднюю траву, ободряюще толкнув её плечом. — Ты права. Мы найдём способ разобраться с магией. Или помешать им выследить нас.       — Как? — обессиленно спросила Гермиона. — Все, кто мог бы мне помочь, либо мертвы, либо в Хогвартсе, либо точно запрут нас в камере Министерства. Нам нужен кто-то, кто способен разобраться в магических подписях и чарах отслеживания, но в моей телефонной книге никого уже не осталось, — с горечью закончила она.       — Телефонная книга?       — Магловская штука. Неважно.       Сириус вздохнул и закинул одну ногу на колено другой. Неловко поёрзав, он устроился поудобнее и начал вертеть палочку между кончиков пальцев.       — Сириус, будь осторожен… — Гермиона замолчала уставившись на мелькающее перед глазами яблоневое древко.       «Возможно, в моей телефонной книге всё-таки сохранилось одно имя?»