***
Время уже позднее. Цифра на часах уже давно перешла 22:00. Ким Сынмин возращается домой, чтобы продолжить работать
Парень плетется по темной улице. Народу нет, а в домах горит свет, почти во всех окнах. Все его сверстники, наверное, не парятся о своей жизни и продолжают ее. Но Сынмин в свои 25 лет, принял решение, что работать учителем младших классов - мечта всей его жизни. И сейчас, идя домой, он понимает, что никакая это не мечта. Он даже выспаться не может нормально, еще и один ученик, вечно энергичный и с самой, блять, наитупейшей фамилией, как минимум для Кима. Фамилия Хван его до безумия бесит, напоминая о прошлом. Но конечно же он отпустил, как он думает***
— Боже, опять эти зеленые тетради для контрольных, что ж такое то, - совершенно отчаивается Ким, понимая, что до часов 2 ночи он будет проверять тетради, а до 3 готовиться к завтрашним занятиям. Как бы парню не хотелось, ему приходится садиться за этот чертов стол и проверять эти тетради с контрольными. Кто вообще наговорил Сынмину, что дети - цветы жизни, а учить их - одно наслаждение? Тем более, как он сам в это поверил. Может, юноша чего-то не понимает, но вечно орущие и активные школьники создают только дискомфорт для его ушей и мозга. Отказаться уже нельзя, на ближайшие 4 года - это официально его класс.***
Закончив ближе к половине второго ночи, раньше, чем обычно, Ким принялся готовиться к урокам на завтра. Их не много, все же дети, первоклассники. Но кто-то после уроков останется, будет дз вместе с учителем делать, директор без причины задержит, чтобы сказать очередной бред, что его класс самый худший. Более взрослые и мудрые учительницы, с огромным опытом, начнут читать лекцию, как плохо он выглядит, какие синяки и вообще не его это дело - учить детей. Все как обычно, Сынмин уже привык к подобному, за этот месяц подобное поведение окружающих стало рутиной. Поэтому готовиться надо было и морально и физически.***
К пол четвертого все готово, темы для уроков, презентация, какая-то игра, чтобы дети были увлечены. И так же самое главное, родительское собрание. Да, наконец впервые за месяц Ким нашел время для него. Завтра наконец он договорится с родителями на счет поездок, каких-либо мероприятий и просто познакомиться с ними. С мыслями о завтрашнем дне, Сынмин сел на кровать, доставая табак из своей сумки и поджигая сигарету. Внезапное желание послушать lovv66, а точнее определенную песню. И он все же включает ее.Курю там, где мы спали
Я еще на полу в этой спальне
Кто вокруг меня? Я их не знаю
Еще я не понимаю и не знаю..
И да, эта песня так же напоминает о прошлом. Ой как. Даже те же сигареты напоминают о том, что было всего-то 5 лет назад. Всего-то.. Потушив сигарету и выкинув бычок, Сынмин засыпает под эту песню, предварительно поставив будильник на 6:30 утра.***
И вот звенит этот вонючий будильник, напоминая, что уже через два часа Киму нужно стоять возле раздевалки, ожидая своих учеников. А перед этим нужно все подготовить, как и старинный компьютер, который работает через раз в электронной школе, а презентацию тем более кое как потянет. За минут 15 Сынмину удалось провести ванные процедуры, учитывая и душ. Далее парень пошел сушить волосы, заболеть из-за мокрых не особо хочется. Да и отгул на больничный брать тоже. 20 минут вполне достаточно, чтобы уложить волосы идеально и наконец отправиться на кухню. Самый лучший момент этого утра, когда юноша наливает себе быстрорастворимый кофе и достает сэндвич с ветчиной, ибо не хватает уже времени. Часы показывают 07:07, отличное время, чтобы загадать желание. Конечно же Сынмин загадал, чтобы по дороге на работу, какой-нибудь большой камень свалился ему на голову, и Ким умер. Самые обычные пожелания. Закончив свой мини завтрак и одевшись в поглаженную еще вечером новую одежду, но обязательно официально-деловую, чтоб поменьше лекций он услышал сегодня, он наконец выходит из дома.***
Время 8:34 и вот, все дети уже собрались, не считая одного. Того самого, от чьей фамилии триггерит. Мальчика, кстати, зовут Хван Виен. Внешность прекрасная, лисьи глазки и пухлые губы. Прям как у него. И это еще больше отталкивает. Кима выводит из мыслей женщина пожилых лет, по всей видимости - бабушка мальчика, своими извинениями о опоздании. Он просто смущенно кивает и замечает точно такую же особенность во внешности, что и у Виена. Ким выдыхает, понимая, что от воспоминаний правда не сбежать. К этому времени мальчик уже готовый, прощается с бабушкой, и весь класс направляется в кабинет.***
Уроки проходят спокойно, компьютер работает просто на ура. Дети не особо буянят, даже на перемене тихо обсуждают что-то, играются в игрушки, новые антистрессы. Сынмин в шоке от новых увлечений, но ему же лучше, ведь он может спокойно подготовиться к следующему уроку. А по окончании учебного дня, часть детей уходит в продленку, вторую часть забирают домой, а третья сидит в классе, чтобы дождаться собрания и родителей после него. На первой парте, перед Кимом, сидит девочка - Пак Чохи, у которой недавно было день рождение, и она рассказывает, как провела его. И учителю правда интересно. Ему нравится болтать с детьми, когда те такие спокойные и рассказывают с искрами в глазах. Хорошая подготовка к собранию. — Слишком хорошо проходит этот день, не учитывая утро, — подумал юноша.***
Но, как бы хорошо не проходил день, всегда в нем есть что-то плохое. Так же и у Кима, на собрании. Он приготовился, знал уже что предложить, какие поездки, какие праздники и что на них. Он был готовым ко всему. Ожидая родителей своих учеников, Сынмин спокойно сидел у себя. Дети уже убежали встречать своих родных, провожая до кабинета. И вот повторяется утренняя ситуация. Все родители, ну или бабушки у кого-то, уже сидят в кабинете и ожидают последнего. Отца или мать Виена. Сынмин молится всем богам, что он увидит не того, кого бы очень не хотел. Но нет, он видит как раз его, который заходит в кабинет и оборачиваясь, сам впадает в ступор. Он узнал. Как и Сынмин узнал. Спустя 5 чертовых лет. Сейчас в дверном проёме стоит никто иной, как Хван Хенджин. Человек, который можно сказать, испортил Сынмину студенческую жизнь, бросив его на произвол судьбы. И Киму все сразу становится понятно, почему, что, где и как.***
Честно сказать, не один Сынмин все собрание, как на иголках. И самое трудное, что Хван смотрит точно ему в глаза. Словно пытаясь прочитать, чего там надумал Ким. Но видит он только злость и ненависть, как надеется учитель, конечно же. Хенджин же видит немного иное, чуть больше, чем простая злость или ненависть. Кое как Сынмину удается завершить это собрание, и он собирает вещи, в ожидании, пока все выйдут. Но один человек не выходит уже долгое время. Ким, понимая кто это, все равно поднимает голову и смотрит в глаза. Временно зависает, вспоминает как выглядил тот раньше и понимая, что он не особо и изменился, кроме цвета волос. — Минни.. — слышится от Хенджина, тихим шёпотом, как кажется Сынмину. — Ким Сынмин, — поправляет того учитель, собираясь уже прогнать того. — Ты все еще злишься, верно? — спрашивает Хван, уже зная ответ на поставленный вопрос. У Сынмина такое чувство, будто он сейчас заплачет. Он пытается злится, но выходит только грусть, а это совсем не злость. Ком поселился в горле, пару секунд младший молчит, стараясь сдержать эмоции, но только Хенджин собирается что-то вновь сказать, он начинает. — Ты серьезно? Злюсь ли я? — делает недовольное лицо Ким, — Да я, блять, чертовски зол. Ты изменял мне, после чего бросил из-за ребенка, которым была беременна, по всей видимости твоя жена сейчас. И ты удивляешься, что я злюсь? Сынмин проговорил все на одном дыхание, будто скорость чтения у него проверяют. Он хочет плакать, очень. Совсем как тогда.5 лет назад
— Минни, ложись спать, пожалуйста, — тяжело вздохнул Хван. — Но я не хочу без тебя, иди сюда, умоляю, — строил щенячьи глазки младший, чтобы Хенджин наконец пришел к нему в кровать. — Ты слишком зависим от меня, не думаешь? — посмеялся Хенджин, но все таки пришел к своему любимому. — Я что шутки тут шучу? — строго посмотрел Ким. — Не в коем случае, просто ты такой забавный, — мило улыбнулся тому старший, — А теперь ложись спать. Люблю тебя. Хван поцеловал того в висок и укрывшись одеялом, тоже прикрыл глаза. Как все таки приятно засыпать с Сынмином на его же кровати. — Я тебя тоже, — хоть парень и уткнулся в плечо, Хенджин мог услышать в его словах улыбку и радость. Пока младший засыпал, он успел надумать множество планов на завтрашний день. Но, основная проблема ждала его утром. Когда он проснулся один в кровати, найдя записку на тумбочке, где было красивым почерком написано: "Люблю тебя" и подпись Хвана. Проверив социальные сети, Сынмин понял, что оказался в чс везде. Абсолютно. Спросив у друга Хенджина, тот не дал нужной информации, кроме как слов, что старший улетел в другой город ранним рейсом. Значит он прекрасно знал до этого, когда точно улетит, но дал младшему надежду. Наверное, эта ситуация стала самым тяжелым горем, когда около года отношений тебя бросают, даже не сообщив об этом. Записку Сынмин положил в тумбочку, в самый дальний угол, чтобы никто ее не увидел.Конец флешбека
— Изменял? — удивился Хенджин, — Каким бы мудлом я не был, но я никогда тебе не изменял. — Как ты объяснишь тот факт, что бросил меня ты 5 лет назад, а ребенку твоему 6? Каким блять образом? — уже истерил Ким. — Таким, что это не мой ребенок, — после слов старшего, у Сынмина в глазах читалось недопонимание. Как это не его? — Это ребенок моей старшей сестры - Йеджи. Она не смогла придти из-за работы, поэтому пришел я. У учителя в глазах будто взорвалось что-то. Он все собрание думал, что ему изменяли во время отношений, а все оказалось по-другому?.. — Но ты все равно бросил меня, даже не сказав причину. Ты, черт возьми, даже не сообщил, что бросаешь, — уже не выдержал младший, плюхнувшись на свое кресло и зарываясь руками в уложенные волосы. У Сынмина потекли слёзы. Стоп, слёзы? Он и правда не выдержал и заплакал, он слишком скучает. По тем временам. Сейчас смотря на Хенджина, он увидит всю ту же улыбку по утрам и его ярко красные волосы. И о боже, он отдал бы все, чтобы вернуться в то время и не дать ему уйти. На данное действие Кима, старший тоже не выдержал. Он подошел и обнял, спокойно, прям как раньше в нужную минуту. И Сынмин не хотел его отпускать, как бы не обижался за тот случай, он все еще любит. Парень обнял в ответ, немного впиваясь ногтями, показывая свою обиду. Все это время ему не хватало именно объятий Хенджина. — Я улетел из-за родителей, мне очень стыдно, что я тогда не предупредил. Мне выпал выбор на карьеру, благодаря родителям опять же, или на тебя. Я жалею, что выбрал не тебя, — честно признался Хенджин, щипя от еще больше впившихся ноготков в спину. — Сукин ты сын, чтоб ты еще раз так сделал, — крыл матом того Ким, но отпускать не собирался. Может он и выглядит жалким, настолько легко простив Хвана, но и пусть. Слава богу, он понимает, что если отпустит сейчас - позже будет хуже. Какая бы обида и злость сильная не была, любовь всегда сильнее. Этим вечером парни направились в квартиру Сынмина.***
Можно сказать, Ким закинул старшего на кровать, не дав и сказать слова или раздеться. Та самая кровать, и те сигареты. Хван конечно же все помнит и понимает, насколько Сынмин был привязан, что спустя пять лет до сих пор живёт в этой квартире. — Твою мать, Сынмин, погоди чуть, пожалуйста, — пытался отдышаться от напора младшего Хенджин. — Я слишком долго ждал, уж прости, — потянув Хвана за воротник к себе, Сынмин притронулся к его губам своими. Не спрашивая разрешения, надавливая языком на зубы, чтобы тот соизволил открыть свой рот, Ким сплел их языки, попутно снимая толстовку старшего. Тот перестал сопротивляться и начал наслаждаться. Парень, сидящий на бедрах любимого отстранился первым. Именно тогда Хвану и удалось перехватить инициативу на себя, вновь впиваясь в губы и залезая своими руками под рубашку младшего. Ладошки легли на талию, до синяков сжимая ее. От этого действия Хенджина, младший выгнулся и немного сдулся, отдавая все таки роль главного Хенджину. — Хоть растянуть тебя позволишь? — с усмешкой спросил Хван. — Заставлю, если ты сейчас же не продолжишь, — язвил Ким. Долго ждать не пришлось, руки старшего поднялись на уровень груди, лапая ее без какого либо смущения, прокручивая то один сосок, то второй, то сразу оба. Сынмин уж очень соскучился по прикосновениям любимого, от чего был более чувствителен. А Хенджину нравилось смотреть, как изгибается младший, сидя на его бедрах. Хван убрал руки от груди, чтобы растегнуть верхние пуговицы. Ким лишь жалобно простонал, но мгновенно изменился в лице, когда почувствовал чужое дыхание на своей шее, ключицах. Хенджин примкнул к его шее, где-то оставляя поцелуи, а где-то ярко красные засосы, а то и укусы, после чего зализывал их, извиняясь. — Пожалуйста, давай быстрее, — умолял того Сынмин. Он слишком долго ждал, чтобы сейчас тянуть этот процесс. — Ты слишком нетерпелив, дорогой — улыбнулся старший. Оставив последний поцелуй, Хван спустился ниже - к ягодицам. Сжав их не сильно, но ощутимо, на что вырвал стон изо рта младшего. Ему нравится слушать, как Сынмин стонет своим прекрасным голосом. — Хван Хенджин, пожалуйста, — хныкал Ким. — Хорошо-хорошо, — оборачиваясь по сторонам, страший продолжил, — Смазка есть? — В комоде. Хенджин полез в комод, ища смазку, ибо слюнями не особо хочется. Даже не особо, а совсем не хочется. Стараясь нащупать рукой хоть что-то похожее на тюбик, он находит лишь листочек. Уж слишком он его заинтресовал, что Хван достал его, дабы прочитать. — Ты до сих пор хранишь его? — удивился тот, когда увидел тот самый листочек, который оставил 5 лет назад. — Чертов Хван Хенджин, я сам все возьму пожалуй. Сынмин уже привстал, собираясь подойти к комоду, но руки лежащего парня усадила его обратно. — Сиди на месте, — приказным тоном сказал тот. Сынмин не Сынмин, если бы ослушался его. Поэтому принялся ждать. Долго не пришлось, поняв, что терпения у младшего осталось ноль, Хенджин мигом нашел тот тюбик, что не мог нащупать. И вылив немного на пальцы, приставил один ко входу Мина. Тому стало не по себе, от внезапного холода, но он не в коем случае не заставит старшего убрать руки. Спустя пару минут медленно, но верно, в анале Кима уже двигалось три пальца, а Сынмин сам же старался насаживаться на них. Он был готов. Он сам знал это, так же как и знал, что Хенджин это видит. Поэтому старший вытащил пальцы, а Ким немного отчаялся из-за пустоты внутри, которую в скором времени должен был заменить член старшего. — Презервативов нет, верно? — поинтересовался Хван. Сынмин на это только кивнул, не желая выдавить из себя и слово. Слишком возбужден, его можно понять. — Оседлаешь меня, куколка? — будто бы специально издевался Хенджин, зная, что парень оседлает его в любом случае, но спросил ведь. Терпение Кима на этом кончилось, поэтому он выхванил этот чертов тюбик и выдавил на половой орган старшего, размазывая по всей длине. Долго церемониться он не хотел с этим, поэтому резким толчком сел по основание с громким хлюпаньем и протяженным стоном. Дав себе привыкнуть под руками Хенджина, который старался отвлечь своего мальчика от больного процесса, младший продолжил потихоньку насаживаться, темп был минимальным, но Ким ускорялся все быстрее. — Настолько скучал? — ухмыльнулся Хенджин, сквозь стон. — Закрой рот, пожалуйста, — засмущался Сынмин. Комнату заполнили звуки хлюпанья смазкой и шлепки тел друг о друга, младший почувствовал, что уже достаточно размяк, чтобы не свалиться, а двигаться самому тем более. Совсем скоро, чувствовал он. Руки Хенджина вновь сжали его талию, вынуждая положить свои руки на плечи лежащего парня. Хван продолжил сам насаживать младшего на свой член, попадая по простате, слушая в такие моменты более громкие стоны. Ким дышал очень быстро, старший его совершенно не щадил, ведь сам хотел. Спустя пару толчков Сынмин почувствовал, что скоро кончит. — Хенджин, — протянул сквозь стон тот. А Хенджин понял без лишних слов. — Кончай, малыш. Ровно три более глубоких толчка и Сынмин кончил, сжимая Хвана внутри до безумия. Отчего тот, будучи на пике, излился глубоко внутрь младшего. Хенджин вышел из него, сперма стекала обратно по члену. Оба тяжело дышали, пытаясь восстановить дыхание. Сил на душ у обоих нет, утром будут себя за это ненавидеть, но главное, что сейчас хорошо. — Я люблю тебя, Минни, — поцеловав младшего в щеку, произнес Хван. — Я тебя тоже, — уже посапывая ответил тот, — Только посмей опять утром сбежать, я тебя удушу, черт возьми. На это старший лишь посмеялся, прижал к себе Кима и укрыл, засыпая.