Теория хаоса

–Я нахожусь в гармонии с собой и своими мыслями… Сидя в позе лотоса посередине своей комнаты, Сонхва произносит давно заученную наизусть мантру. –…Мой разум чист, я полон энергии и готов к новым свершениям… Дым лавандовых благовоний медленно поднимается вверх, заполняя пространство и создавая около Пака подобие облачка. –…Ничто и никто не может нарушить мой покой. Я — цветок лотоса, плывущий по спокойной и тихой реке на закате… Громкий и длительный звонок в дверь заглушает музыку для медитации: Сонхва глубоко вздыхает и открывает глаза. –Сука ёбаный в рот блять… Приходится встать и идти в прихожую, потому что следом за звонком следует агрессивный стук. И, к сожалению, Пак уже знает, кто стоит за дверью. Открыв дверь, внутрь вваливаются два парня с огромными пакетами в руках. –С увольнением!!! — кричат они прямо в лицо хозяина квартиры и вешаются ему на шею. –Так, ну всё… Бля, Уён слезь с меня… Сан, ты ногу мне отдавил… Сонхва пыхтит, выбираясь из жарких объятий своих лучших друзей и принимает пакеты, сразу замечая в них помимо еды бутылки с шампанским. Заметив слегка хмурый взгляд хёна, Уён тут же поясняет, снимая ботинки: –Я помню, что ты не любишь брют, поэтому взял полусладкое. — парень подмигивает, и Пак тут же впадает в ступор. –Да я просто… –Мы опять прервали твою медитацию?.. — Чхве виновато хлопает глазами. Он всегда был эмпатом, и эта черта в нём Сонхва очень нравится. — Прости нас… Но мы откупимся вкусняшками. В честь праздника, как говорится. –Ничего страшного, Сани. Сонхва приглашает парней пройти с ним на кухню. Он не ждал гостей, но в глубине души чувствовал, что эти двое точно придут. Ведь всегда приходили, когда подворачивался подходящий случай. Тихая квартира моментально оживляется, начинает вкусно пахнуть, и хотя Пак не любитель шума, он чувствует себя уютнее, чем в обычные дни. –Я уже предвкушаю весёлый вечер. — говорит Уён из-за плиты и стреляет глазами на Сана. –На что ты намекаешь, дурень?! –Снова опьянеешь быстрее всех. –И что с того? –Опять будешь валяться в ногах у Сонхва и умолять его не бросать нас. –В такие моменты он напоминает мне котёночка. — говорит Сонхва, а сам краснеет, то ли от тёплого воспоминания, то ли от душного воздуха. –Если хочешь, чтобы я валялся у твоих ног, Чон Уён, просто скажи. –Как хочешь, дорогуша. Сонхва, может расскажешь уже свою чудесную историю увольнения из детского сада? –Ей-богу, Уён потерпи, для этой охуительной истории хёну наверное надо пропустить пару бокальчиков. –Я вообще не особо хотел пить… — к Паку тут же обращаются два настороженных взгляда, и он закатывает глаза. — А да похуй. Наливайте. Две бутылки вместе со стряпнёй Чона уходят на раз-два. Покрасневший, но уже полностью расслабленный, Сонхва крутит в руках пустой бокал. –Заебало это всё. –Дети? — подперев рукой голову, спрашивает Сан. –Не дети. А шум от них. Понимаете… Я люблю порядок во всём, но невозможно держать себя в руках, пока по помещению носятся двадцать спиногрызов, крушащих всё на своём пути. –Ты же вроде и в яслях немного работал, да? — Уён отпивает немного из бокала. — Там должно быть поспокойнее. –Там ещё хуже… — в глазах Пака сразу мелькает ужас от одного только воспоминания. — За ними глаз да глаз нужен, потому что пока ты вытираешь лужу за одним, второй засовывает себе в ноздрю колёсико от машинки… Сплошной хаос. –Да… Звучит реально хреново. — Сан щурится. — Но давайте согласимся — мы были такими же засранцами в детстве. –Да ну тебя… –Я помню, как Сонхва сломал мой велосипед и плакал два дня, хотя прекрасно знал, что я больше переживаю за его разбитую коленку, чем за сраный велик. — Уён подключается к разговору, хитро улыбаясь, а Пак лишь закрывает лицо рукой. –О да, давайте вспомним все кринжовые истории детства! — воодушевлённо восклицает Сан. — Не стесняйся, Сонхва, мы же чуть ли не с пелёнок вместе. Мы росли вместе, играли вместе, бегали голожопыми вместе, мы… Мы даже какали вместе! –Я помню… — Сонхва тихо смеётся в ладонь. –И вообще, раз ты не любишь хаос, как тогда мы до сих пор дружим? — Чон хлопает парней по плечам. — Ни одну нашу встречу невозможно назвать спокойной. –Терплю вас как-то… «Потому что люблю» — чуть не добавляет Сонхва и потирает пальцами переносицу. –Хва, ты ведь знаешь о теории хаоса, да? –Не душни, Сан-а… — отмахивается Уён. — Мы и так все знаем, что ты изучал физику. –Любой порядок стремится к хаосу… — произносит Сонхва, поднимая взгляд на Сана. –Вмешательство породит только больший хаос. Но из хаоса рано или поздно может получиться новый порядок. Сонхва едва фокусирует взгляд на парнях, и понимает, что голова конкретно кружится. Мысль, преследующая его уже невероятно долгое количество времени ярче вырисовывается картинкой перед глазами, и алкоголь в крови только усугубляет ситуацию, хотя он и старается держать себя в руках. –Я люблю вас. –Мы тоже любим тебя, хён. Нет, не так. Это звучит, как самая обыкновенная фраза для круга близких друзей, но точно не так, как следовало бы её озвучить во время признания. «Они меня не понимают» — думает Сонхва, и решает оставить этот разговор на потом. –Хва, две бутылки на троих, и ты так поплыл? — Уён ухмыляется и касается горячей щеки старшего. — Стареешь. –Он просто устал. — Сан встаёт со своего стула и перебирается на колени к Паку, обнимая того за шею. — Ничего страшного. Сейчас сможешь немного отдохнуть и искать новую работу. –Кстати, у тебя ведь день рождения на носу. — Чон придвигает стул ближе к Сонхва и кладёт голову ему на плечо, поглаживая рукой коленку Сана. — Что ты хочешь, чтобы мы тебе подарили? –Ничего не нужно, правда. Давайте просто сходим куда-нибудь втроём или спокойно отметим дома. –Спокойно? Шутишь что ли? –Ну может и не спокойно… Не важно, но не нужно ничего дарить. Просто придите. –Он врёт. — Чхве хихикает куда-то в шею старшего, из-за чего у него пробегают мурашки. — Подарим ему набор лего «звёздные войны» с кучей новомодных припиздей, и будет счастливее любого ребёнка. –Вы слишком хорошо меня знаете, меня это иногда пугает… –А ты не пугайся. — Уён гладит Пака по волосам. — Пойдёмте фильм посмотрим. Сонхва ничуть не возражает, когда парни ведут себя в его доме, как в своём собственном, потому что привык к этому. Его дом — их дом тоже. Первый раз сердце Пака ёкнуло, когда он увидел налитые кровью от злости глаза Уёна, когда тот, будучи ещё семиклассником, дрался, чтобы защитить старшего от хулигана из девятого класса. Чон знал, что в любой момент мог упасть на землю, он знал, что его спокойно могут отпинать до повреждения внутренних органов, но все равно стоял на ногах и не отступал. Второй раз сердце Сонхва ёкнуло, когда после этой же драки Сан обеспокоенно и заботливо обрабатывал разбитую бровь Пака и дул на рану, чтобы не щипало. Его пальцы, зажимающие проспиртованный кусочек ваты, слегка дрожали — Чхве сильно переживал за друзей. Уён ходил рядом из стороны в сторону, прижимая к скуле кулёк со льдом, взятый из рук Сана. –Хён, я убью любого, кто посмеет обидеть тебя или Сана. В тот день Сонхва понял две вещи. Первая — это то, что кроме Сана и Уёна в этой жизни у него никого не будет ближе. Вторая — он безумно и крепко влюбился. Сразу в обоих. Это было странным чувством, немного пугающим. Сперва Сонхва даже подумал, что он просто переволновался и был под впечатлением, но сомнения развеивались каждый раз, стоило только парням поближе подойти к нему или прикоснуться. Только когда они были втроём, Пак чувствовал полноценность — без кого-то одного будто нарушалась химия. Друзья детства стали смыслом его жизни. Сейчас, когда парни обнимают Сонхва с двух сторон за просмотром фильма, создаётся иллюзия, что они все чувствуют одно и то же. В такие моменты кажется, что они уже давно друг другу во всём признались и спокойно живут бок о бок, не боясь ничего. Алкоголь в крови тоже даёт о себе знать — Пак может позволить себе гладить руки Сана и Уёна, и никто не будет возражать. С одной стороны он чувствует себя пьяным и слегка возбуждённым кринжулей, а с другой стороны это хорошая возможность посидеть с любимыми, тесно прижавшись друг к другу. Он даже не пытается сфокусироваться на фильме пока рядом парни такие сонные и тактильные, но вскоре он начинает слышать тихое посапывание с одной стороны — Сан начинает засыпать. –Сани, фильм ещё не закончился. –Я не сплю… — бурчит Чхве, вновь закрывая глаза. –Да в жопу этот фильм. Скучный. Зря я его выбрал. — Уён потягивается и кладёт подбородок на плечо Сонхва. — Пойдёмте спать. Все вместе на одну кровать, как в детстве. –Может тогда уже съедемся втроём? Чего кота за яйца тянуть. — слова сами вырываются из Пака: хотя он и пошутил, осознание серьёзности того, что он сказал, приходит к нему только через пару секунд. –Конечно съедемся. А то как-то неприлично — двадцать лет вместе, и до сих пор не съехались. А вот Сонхва не понимает, шутит Уён или нет. Младший встаёт с дивана, и Пак замечает его игривую улыбку, почти заигрывающую, но он привык не обольщаться — Чон флиртует чуть ли не с каждым, кто ему хоть немного нравится. –Кто понесёт меня на ручках, того я поцелую. — Сан падает головой на бёдра Хва, заставляя того усмехнуться. –Уён, бери его за ноги, а я сверху — потащим его в спальню. Придётся ему нас обоих целовать. –Хитрые негодяи… — Чхве наигранно дуется, пока парни поднимают его с дивана и несут к выходу. — Нельзя ногами вперёд, дураки! Вскоре безвольное тело Сана уже лежит на белой простыне. Сонхва заваливается рядом между ним и Уёном, и почти сразу начинает накатывать сонливость. –Зачем тебе такая огромная кровать? Ты же один живёшь. — спрашивает Чхве, находясь уже в полусне. –Для особых случаев. –Например для бурного секса? — Уён тыкает Пака в бок и улыбается. –Например для ваших неожиданных ночёвок, засранцы… Спокойной ночи. Сонхва поворачивается в сторону уже спящего Сана, гладит того по волосам, и чувствует, как рука Чона медленно скользит по его талии и слегка приобнимает. Затылком он ощущает горячее сонное дыхание, и становится слегка жарко. –Спокойной ночи. Засыпать между двумя горячими телами приятнее, чем одному. В очередной раз Сонхва думает: «Может это правда любовь?..» — объятия, разговоры и шутливые заигрывания кажутся достаточно правдоподобными, чтобы поверить во взаимность с двух сторон, но Пака по-прежнему терзают сомнения. Он много раз думал о том, как бы они занимались любовью вместе: как бы ему не было стыдно, но мокрые фантазии вырисовывались в ужасно разнообразных вариациях. Он и сам не знает, как бы он хотел сделать это. Кажется, в любых позициях он получил бы удовольствие — главное, что с ними. И как бы он не пытался отвлечься от чувств к друзьям — ничего не выходит. Когда-нибудь он точно решится рассказать всё как есть, но не сейчас: сейчас ему достаточно домашних посиделок и дружеских обнимашек. Пока Сан по-кошачьи прижимается к его груди, а Уён настойчиво, но приятно обнимает со спины, Сонхва чувствует явно что-то большее, чем просто трепет и привязанность. Эти двое устроили в его сердце и жизни настоящий хаос, и чёрт его знает, когда вместо хаоса будет порядок и спокойствие. Спится на удивление лучше, чем обычно. Утро встречает Сонхва лёгкой прохладой — Уёна с Саном рядом нет. Простынь, где они лежали, ещё слегка тёплая, а значит они встали совсем недавно. Пак решает, что скорее всего эти ранние пташки тусуются где-то на кухне, и в их отсутствие решает провести свой утренний ритуал медитаций. –Я нахожусь в гармонии с собой и своими мыслями… Сонхва прерывается: на пару секунд ему кажется, что он слышит голоса по ту сторону двери, но всё же решает меньше обращать на это внимание. –…Мой разум чист, я полон энергии и готов к новым свершениям… Голоса становятся громче — парни на кухне явно о чём-то спорят и не заботятся о тишине. Пак начинает злиться, что плохо сказывается на медитации. –…Ничто и никто не может нарушить мой покой. Я — ёбаный цветок лотоса, плывущий по невъебически спокойной и тихой реке на закате… — с кухни раздаётся грохот, за которым следует отборная брань. – Да вы блять издеваетесь?! Пак вскакивает с места и мчится на кухню. Увидев его, парни замолкают и становятся в стеночку, будто что-то пряча. –Ну и какого хуя здесь происходит?! Уён и Сан переглядываются и кидаются на старшего с объятиями, целуя в обе щеки. –Доброе утро, Хва! –Мы соскучились! –Прости если немного шумели… –Ага. Сонхва пытается отлепить от себя младших, и внезапно замечает осколки на полу, которые они пытались скрыть. –Вы разбили мою любимую кружку. После этих слов парни сами выпускают Пака из объятий, виновато опуская глаза. Сонхва смотрит то на них, то на кружку, и понимает, что… ни капли не обижается. Вообще. Хотя его медитация вновь прервана шумом, любимая кружка разбита — он почему-то больше не чувствует злости. –Прости нас. Мы уберём всё и сделаем тебе завтрак. — Уён отходит к осколкам и начинает бережно их собирать. — Продолжай медитацию, мы больше не будем шуметь. –Да, прости нас ещё раз. — Сан кладёт руки на плечи старшего. — Мы опять бардак развели, и не даём тебе покоя с утра. Да вообще никогда. –Сани, похер на кружку, всё в порядке. — Пак берёт руку Чхве в свою, едва заметно поглаживает пальцы и тут же отпускает: этот жест кажется слишком интимным. Сан улавливает некую печаль во вздохе Пака, и это наводит его на одну мысль. –Мы слишком часто доставляем тебе неудобства?.. –Какие неудобства?.. — Сонхва давится воздухом. — Я люблю вас любыми! Вы мои… лучшие друзья, и ничто не заставит меня любить вас меньше. –Ты же влетел в кухню, как фурия. — Уён складывает осколки в пакет и оставляет на столе, после чего подходит с улыбкой ближе, почти облизываясь. — Слушай, а ты секси, когда злишься. –О боже… — Сонхва смущённо отводит взгляд. — Ладно, в пизду эту медитацию. Это было минутное помутнение рассудка, мне не стоило злиться из-за пустяка. –Шрек учил не держать в себе! — Сан слегка щипает Пака за бок. — Уён же сказал — ты секси. –И вообще у тебя день рождения послезавтра, так что можешь делать всё, что хочешь, и просить всё, что хочешь. И вновь объятия втроём, исцеляющие и выгоняющие весь негатив из мыслей. Сонхва даже становится немного неловко за то, что ворвался на кухню, повысив голос. –Кажется, я голодный… — Сонхва слегка отстраняется и сразу натыкается на игривый взгляд Чхве. –Сейчас Уён любезно приготовит нам завтрак. — Сан пихает Чона локтём в бок, чтобы тот начал шевелиться. — А потом нам вдвоём нужно будет поехать кое-куда. –Да, есть одно дельце. Уён ставит на плиту сковородку и заговорщически подмигивает Чхве. Сонхва кажется, будто они что-то скрывают от него, но решает не заострять на этом внимания. После завтрака парни прощаются с Паком и уходят, как и говорили. В квартире сразу становится слишком тихо, и в кои-то веки Сонхва это не нравится. Любимая генеральная уборка не помогает расслабить мозг и хотя бы пару часов не думать над тем, что на самом деле лучший подарок на день рождения — это быть трахнутым лучшими друзьями. Несбыточная мечта. Только если они не напьются до беспамятства, конечно. И два дня проходят неожиданно быстро. В ночь перед днём рождения Сонхва даже не задумывается над тем, каким будет его утро. А утром его будят две пары чьих-то тёплых рук, и до него сначала не сразу доходит… –Вставай, соня, уже 10 утра. Проспишь свой день рождения. –Вставай, иначе мы сожрём твой торт. –Уён, блять, вот ты не можешь без своих приколов, да? Пак размыкает глаза и видит перед собой давно знакомые лица, такие любимые и родные, но он не может понять только одного. –Вы блять как ко мне домой зашли, придурки?.. –Мы ещё сто лет назад сделали дубликаты твоих ключей, но это сейчас не важно. — Сан нежно улыбается и смотрит на Уёна, пытающегося зажечь свечи на торте. — Ты стал на год старше, а значит сегодня никакой грусти, никаких ругательств, только мы втроём и сюрпризы, которые мы для тебя приготовили. –Сюрпризы?.. –БЛЯ! Уён со вскриком роняет шоколадный торт на идеально белоснежный пододеяльник и закрывает руками глаза, будто то, что он натворил, от этого исчезнет. Чхве вздыхает, смотря то на торт, то на ошарашенного Хва, и берёт кусочек с одеяла, с неловкой улыбкой протягивая старшему. –С днём рождения, любимый хён. Сонхва не сдерживается и заливается смехом, заставляя тем самым парней смеяться вместе с ним. Становится всё равно на пододеяльник, который теперь хрен отстирается — он счастлив. После утренних водных процедур Сонхва и стирки постельного белья парни сажают старшего на диван в гостиной и липнут с двух сторон. –Итак, да начнутся сюрпризы. — Уён протягивает Паку небольшую коробочку. — Открывай. Бережно открыв коробку, Сонхва достаёт изнутри свою любимую кружку, которую всего два дня назад разбили младшие. Он проводит пальцами по трещинкам, не веря, что они действительно сами склеили каждый осколочек. –Мальчики… — Пак растроганно вздыхает, обнимая Сана и Уёна. –Теперь точно не разобьётся. — Чон выхватывает из рук Сонхва кружку и начинает ей размахивать. — Я тебе зуб даю — не разобьётся. Я её швырял и на пол, и в стену, даже Сану в голову хуйнул, и то не разбилась, а ты знаешь, какой у нас Сан крепкий орешек. –Об свою голову бы лучше хуйнул, дебила кусок. — Чхве закатывает глаза и протягивает Сонхва другую коробку, но в разы больше. — Это твой следующий подарочек. Пак разворачивает обёртку и видит до боли знакомый и любимый логотип конструктора. Он уже не может сдержать своих эмоций. –«Звёздные войны»?! Ребят, этот набор как моя почка стоит… — Хва почти хнычет, снова обнимая друзей. –Для тебя нам ничего не жалко. — Сан шутливо целует Пака в щёку, заставляя её сразу же покраснеть. –Не стоило так тратиться на меня, правда… Я был бы самым счастливым, даже если бы вы просто пришли в гости. –Не скромничай. Это ещё не всё, что мы приготовили на сегодня для тебя. –Не всё?.. –Мы едем в парк аттракционов! — Уён спрыгивает с дивана. — Сегодня мы за всё платим. –Но… у меня день рождения, по идее я должен платить… –Замолчи свой рот и одевайся, мы платим за всё. Сонхва чувствует себя более чем неловко, пока Сан расплачивается своей карточкой за сладкую вату и билеты. Парни всегда делали необычные сюрпризы на день рождения друг другу, но сегодняшний день кажется каким-то особенным. Под призмой влюблённости похождения по аттракционам и милая совместная фотосессия в фотобудке кажутся тем, что обычно делают парочки на свиданиях. Только они не парочка — они троечка. Сегодня младшие будто гораздо ближе к нему: Сан иногда кладёт голову ему на плечо, Уён невзначай касается его талии — они делают так всегда, но сегодня сердце Сонхва стучит почему-то быстрее, чем обычно. Он окончательно убеждается в том, что они неделимы. Парни успели обойти парк вдоль и поперёк, покататься на всём, что только можно, ругая Пака каждый раз, когда тот начинает ныть, что не достоин такого дорогого удовольствия. Солнце начинает стремиться к закату, и последний запланированный аттракцион так и остаётся неиспробованным. –Бля, пожалуйста, не надо… –Пойдём, Сонхва, пойдём! –Пацаны, я боюсь… –Давай-давай, мы же на колесе обозрения были, это одно и то же. –Американские горки и колесо обозрения это не одно и то же! Сопротивляться бесполезно, и парни уже сидят в страшной вагонетке. Они постепенно движутся вверх, ближе к обрыву, и Сонхва мысленно отсчитывает секунды до сердечного приступа. Мгновение до спуска, и Пак уже не чувствует кончиков пальцев на ногах. –С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, ХЁН!!! И состав вагонеток устремляется вниз с сумасшедшей скоростью. Сонхва от страха поначалу не слышит даже своего крика, но в какой-то момент он входит во вкус, и даже отрывает руки от перекладины на виражах и петле. Несколько минут проходят быстро, но короткое время катания не спасает Пака от лёгкой дрожи в теле. Из-за этого младшим приходится придерживать его за руки, выходя с аттракциона. –Хва, ты чего дрожишь? Постарел что ли? Пока Чхве продолжает держать Сонхва за руку, Уён стоит прямо напротив лица старшего, поправляя его растрёпанные волосы. На его лице появляется очаровательная улыбка, а последние лучи закатного солнца слишком идеально ложатся янтарным светом на его смугловатую кожу. У Сонхва после горок ещё не выветрился адреналин, и создаётся ощущение, что он слегка под кайфом. Сейчас подходящий момент. Откуда взялась эта смелость он не знает, но понимает, что если не скажет сейчас — не скажет никогда. –Я… Я думаю, что сейчас прекрасный момент, чтобы поблагодарить вас за такой потрясающий день. Вы всегда были рядом в самые прекрасные и самые ужасные моменты моей жизни и… Я уже много лет чувствую, что… –Прости, Хва, подожди немного. — Сан отпускает его руку и касается плеча Уёна, взглядом будто намекая на что-то. — Можно я поговорю с Уёном наедине пару минут? Это очень важно. –Да, конечно. –Прости ещё раз, мы скоро вернёмся! –Ничего страшного, я подожду. Сан утаскивает Чона за руку куда-то через толпу, и вскоре они пропадают из поля зрения, завернув за угол тира. Сонхва остаётся стоять на месте в жуткой растерянности, потому что ему вновь не удалось донести свои чувства, так ещё и парни смылись куда-то непонятно зачем, оставив его в одиночестве среди кучи людей. Взгляд, которым Сан смотрел на Уёна показался Паку взволнованным и трепетным. Раньше Сонхва казалось, что эти двое встречаются втайне от него, но он сразу отметал эти мысли — он был уверен в том, что они бы сказали ему об этом сразу. Хва теряет счёт времени, задумавшись, и чьи-то руки, касающиеся его талии со спины, сперва пугают его, пока он не оборачивается. Он сразу натыкается на проницательный взгляд Чхве: парень выглядит слишком серьёзно, Уён чуть позади выглядит так же, но почему-то слегка растрёпанный, и это добавляет немного тревожности в его облик. –У нас есть ещё кое-что для тебя. Мы уже заказали такси до твоего дома. Младшие буквально тащат Сонхва до выхода, держа его за руки. Пак остаётся в полнейшем недоумении, даже не представляя, что они опять задумали, но не сопротивляется. В машине приходится потесниться втроём на заднем сидении, потому что парни вновь захотели сесть по обе стороны от старшего, как обычно. Уён с Саном на удивление молчат, и Сонхва это слегка настораживает, хотя он и пытается сделать вид, что всё нормально. На улице уже стемнело, в городе включились фонари, и Пак так сильно увлекается наблюдением за дорогой через лобовое стекло, что не сразу замечает руки на своих бёдрах. Первая стадия — отрицание, поэтому Сонхва сперва не верит ни осязанию, ни зрению, но это действительно происходит. Он поворачивается к Сану, но тот никак не реагирует, продолжая смотреть в окно и касаться чужого бедра. Он поворачивается к Уёну, но и тот не подаёт виду, продолжая поглаживания. Оба молчат, и Пак совсем не понимает, какого-то хрена сейчас происходит, но решает принять их правила, потому что… ему приятно. Он решает никак не реагировать на происходящее, будто так всё и должно быть, хотя пульс подскакивает чуть ли не до ста двадцати. Ощущения кажутся какими-то нереальными, будто всё происходит в приятном сне, ведь… так же не может быть? Разве друзья касаются друг друга вот так? Сонхва кусает губы, когда чувствует, что руки начинают сжимать бёдра чуть настойчивее, и не знает, куда себя деть. Ему становится жарко, и как бы он не пытался контролировать себя — он начинает чувствовать нарастающее возбуждение. До дома остаются считанные минуты, которые превращаются для Пака в самую ужасную пытку. В какой-то момент Уён перемещает руку на внутреннее бедро старшего и медленно ведёт ею вверх, ближе к паху, из-за чего из Сонхва неожиданно вырывается вздох. –Всё в порядке? — вежливо интересуется водитель, и Пак тут же проклинает себя за несдержанность. –Всё в порядке, просто немного укачивает. По приезде к дому Сонхва чувствует огромное облегчение, но после выхода из такси надолго расслабиться ему не удаётся: Уён с Саном сразу ведут его в его собственную квартиру. Всё кажется очень подозрительно, и произошедшая ситуация наводит его на мысль, что это всё не просто так. «Да ну нет… Нет, этого не может быть, это бред…» — думает Пак, пока они заходят в тёмную квартиру и начинают снимать обувь и верхнюю одежду. Закончив с этим, Уён берёт Сана за руку и внезапно приближается к лицу Сонхва, касаясь пальцами его скул. –Нам нужно кое-что… –Стоп! — Сонхва нервно смеётся, слегка отстраняясь, потому что понимает, что всё происходящее — нихрена не двусмысленно. Последняя частичка здравомыслия пытается дать о себе знать в попытке спастись от того, о чём он думает. — Мне это… Мне в уборную надо, подождите! Пак почти бежит до ванной и закрывается в ней изнутри, включая в полный напор холодную воду, чтобы умыться. –Это не может быть то, о чём я думаю, ведь так?.. Сонхва чувствует, как с каждой секундой всё больше сходит с ума. В брюках стало тесно, и он благодарит всех богов за то, что парни не врубили свет в коридоре и не увидели это непристойное безобразие. Самое ужасное, что он не понимает, это очередная жестокая шутка или они действительно пытались заставить его возбудиться. Пак глубоко вдыхает и выдыхает, закрывая воду в кране. Он уверенно подходит к двери, пытаясь выглядеть спокойно, и он не знает, чего ему стоит ожидать, когда он выйдет наружу. Но едва закрыв за собой дверь, Сонхва замечает во мраке Чона, стремительно сокращающего расстояние до него. Пак не может двинуться с места, и ему кажется, что сердце его совсем уходит в пятки, когда лицо младшего оказывается слишком близко. –Уён!.. Чон целует напористо: сжимает талию старшего двумя руками и заставляет прижаться ближе. Сонхва мгновенно теряет над собой контроль, почти сразу обхватывая шею Уёна и позволяя ему углубить поцелуй. Пак настолько увлекается процессом, что забывает о кое-чём важном, и ему приходится отстраниться, тяжело дыша. –Подожди, а где Сани? –Я здесь. Чхве будто из ниоткуда возникает сбоку и по-кошачьи соблазнительно улыбается, затягивая Сонхва в томный поцелуй — более тягучий и неторопливый. Хва не замечает, как оказывается прижатым спиной к стене, и вскоре Сан отстраняется, оставив на последок короткий поцелуй в уголке губ. Пак смотрит то на одного, то на другого, как растерянный котёнок. –Я не понимаю… Уён и Сан с улыбкой переглядываются, после чего Уён накрывает губы Чхве своими, слегка касаясь пальцами его подбородка. Сонхва наблюдает за этим, как будто в пьяном ступоре, и через несколько секунд парни целуют старшего в щёки. –Мы ведь все чувствуем одно и то же, так? — Сан убирает с лица Пака упавшую на глаза чёлку. — И я не про дружбу сейчас говорю. –Я всё ещё не понимаю… У Сонхва весь мир внутри переворачивается: неужели они втроём всё это время играли роли лучших друзей, когда могли бы уже давно снять эти маски и открыться друг другу? Почему сегодня… Почему именно сейчас?.. –Сонхва, я тебя люблю. — Уён осторожно поглаживает щёки старшего. — И Сан тебя любит. Мы все втроём друг друга любим, и мы все это знаем. И не смей отнекиваться, ты больше всех пытался делать вид, что между нами кроме дружбы ничего не происходит, хотя мы прекрасно видели все твои чувства, которые ты зачем-то пытался скрыть. –Но как вы поняли?.. –В твоих глазах всё видно. — Чхве опускает взгляд вниз и плотоядно улыбается. — И в штанах тоже. Пак сразу понимает, о чём идёт речь, и ему становится стыдно. Ещё стыднее становится от того, что от поцелуев он возбудился ещё сильнее, и это слишком заметно. –Ты не убрал наши руки, когда мы касались тебя в такси. — Уён опускает ладони, скользя ими по шее и плечам Сонхва. — Ты молчал, и тебе это даже понравилось. Мы всегда дивились твоей выдержке, и сегодня окончательно решили поставить все точки над «i». Потому что нам так же, как и тебе было трудно жить с этим чувством. –Треугольник — самая устойчивая фигура. — Сан наклоняется ближе к уху Сонхва, переходя на шёпот. — Мы втроём — одно целое. Рука Чхве накрывает возбуждение старшего, и Пак от неожиданности слегка вздрагивает, запрокинув голову назад. –Пожалуйста… –Я знаю, хён. Мы чувствуем и хотим того же, что и ты сейчас. — Уён накрывает своей рукой руку Сана, находящуюся на ширинке Пака, надавливает чуть сильнее, и Сонхва хватается за плечи младших, не в силах стоять. — Мы сделаем это только с твоего позволения. –Вы никогда не спрашивали разрешения, чтобы что-то сделать. — Хва томно улыбается и подаётся бёдрами вперёд, в надежде заполучить больше прикосновений. — Что вам мешает в этот раз поступить точно так же? –Что ж, хорошо. Значит наступил особый случай для твоей огромной кровати. Сонхва не верит, что всё происходит наяву, пока младшие буквально заталкивают его в спальню. Чхве толкает старшего, чтобы тот упёрся спиной в грудь Уёна, и Пак, не удержавшись, первым тянется к губам Сана. Его тело обвивают четыре руки, но ему мало: на секунду выпутавшись из объятий, Сонхва притягивает Чона ближе, чтобы разделить поцелуй на троих. Трепетные интимные касания, которые Пак не мог подарить и почувствовать столь долгое время, кажутся чем-то волшебным из другой реальности. Он бы никогда не подумал, что неозвученные чувства и желания, вырывающиеся наружу после заточения внутри, могут ощущаться настолько хорошо. Сан шумно дышит и начинает расстёгивать пуговицы на рубашке Пака, касаясь губами каждого миллиметра постепенно оголяющейся груди, пока Уён кусает шею старшего. С каждой пуговицей Чхве опускается всё ниже, пока окончательно не садится на колени перед Сонхва, поглаживая его бёдра. –Пожалуйста, скажите, что мы теперь вместе. — как в пьяном бреду шепчет Пак. — Мне нужно это услышать, прошу… –Хва. — Уён поворачивает голову Сонхва на себя. — Мы вместе. Пожалуйста, не думай, что это только на одну ночь. Посмотри на Сани. — Сонхва смотрит вниз и видит, как Сан медленно расстёгивает его брюки. — Думаешь, он бы сидел перед тобой вот так, если бы не любил тебя до дрожи в коленях? Думаешь, он бы поцеловал меня сегодня за тиром, если бы не хотел быть вместе с нами и закончить этот вечер здесь? И я бы точно не оставлял отметины на ваших шеях, если бы не хотел, чтобы все знали, что вы мои. Спустив с Сонхва брюки и освободив его от нижнего белья, Сан обхватывает рукой возбуждённый член и сразу погружает головку в рот, начиная мучительно медленно посасывать её. Сонхва бы точно упал, если бы не Уён, придерживающий его для равновесия. Пак рвано дышит и прикрывает глаза, не в силах смотреть на то, что Чхве вытворяет внизу. –Тебе нравится, как Сан делает это? — Чон шепчет на ухо старшему, вызывая табун мурашек. От Сонхва ему удаётся получить только короткий кивок. — Думаю, он может сделать тебе ещё приятнее. Не стесняйся, посмотри. Сонхва решает открыть глаза и всё-таки осмелиться взглянуть вниз, но сделав это, он получает очередной дисконнект с реальностью. Уён зарывает пальцы в волосы Сана и направляет его, заставляя взять член глубже. Хуже становится, когда Чхве поднимает на Сонхва свои слегка мокрые кошачьи глаза: в этот момент его сведённые к переносице брови слегка приподнимаются, и Пака от этого бросает в дрожь. Он никогда бы не подумал, что и без того сексуальный Сан может выглядеть ещё сексуальнее — это плаксиво-вожделеющее выражение лица он теперь вряд ли когда-нибудь забудет. Чон тем временем снимает с себя футболку и помогает Сонхва снять рубашку. Чёрная ткань падает на пол, и скорее всего утром Уён получит за это по башке, но сейчас Паку слишком хорошо, чтобы думать о помятой одежде. Внезапно Хва заставляет Сана оторваться от минета и встать, после чего ведёт парней к своей кровати, параллельно снимая с себя оставшуюся одежду. Толкнув Уёна спиной на постель, он указывает ему слегка отодвинуться дальше, и вместе с Саном подползает ближе, принимаясь расстёгивать джинсы Чона. –Сани, давай теперь мы сделаем Уёну приятно. –Да с удовольствием. — Чхве облизывается, помогая Сонхва стянуть с ног джинсы с бельём. –Блять, вы невыносимые… Уён сдавленно стонет, стоит двум горячим языкам коснуться его члена. Чувства непередаваемые, а зрелище и того красочнее: губы в унисон скользят по всей длине, языки ласкают вены и иногда переплетаются друг с другом в поцелуе. Чон выдерживает только пару минут этих сладостных мук, потому что понимает, что на пределе. –Мы обойдёмся ласками члена или всё-таки перейдём к чему-нибудь большему? — Уён гладит парней по волосам. –Сначала надо решить один вопрос. — Сан чмокает Пака в губы. — Хён, ты как вообще? Сверху или снизу? –А… М… Не принципиально. –Тогда, думаю, ты не будешь против быть между мной и Уёном. Уён, не хочешь побыть сегодня сверху? –С удовольствием. –Тогда достань пожалуйста всё нужное из сумки на полу. –Чего?.. — Сонхва удивлённо смотрит на Чвхе, пока Уён вылезает из-под него. –Я всегда был готов к этому моменту, и вот он настал. А сумку мы закинули в комнату, пока ты побежал в ванную. Сан снимает с себя футболку, ложится на спину и тянет Пака на себя, чтобы снова нежно поцеловать. Сонхва больше не стесняется касаться его и даёт волю своим желаниям. У Сана красивое сильное тело. Сан мог бы запросто уложить любого, кто посмеет сделать ему или его близким какую-то подлость, но сейчас гораздо лучше видно, как проявляется его внутренняя нежность и чувствительность: его дыхание трогательно сбивается от каждого прикосновения, и мышцы нетерпеливо сокращаются от каждого поцелуя. Сонхва слегка дёргается, когда Уён передаёт ему в руки пузырёк с лубрикантом и приближается сзади, кладя ладони на его талию. В его сердце снова хаос. Подготавливая Чхве пальцами, Сонхва прогибается и под каждым прикосновением Уёна сзади. Кожа покрывается мурашками, пока Чон оставляет мокрые поцелуи на каждом позвонке, спускаясь губами от шеи, между лопаток и к самой пояснице, параллельно сжимая бёдра старшего. Сан сдавленно стонет на третьем пальце, обвивая руками шею Пака, и притягивает ближе. –Я готов, Хва, пожалуйста… –Сани, потерпи немного, я ещё не подготовил Сонхва. –Не нужно. — тихо шепчет Пак, снова стесняясь. –Что? Почему?.. –Я накануне в ванной… Ну вы поняли… Сонхва заливается краской, но Уён лишь вновь бережно поглаживает его кожу на бёдрах, и всё стеснение вмиг улетучивается. Миллиметр за миллиметром проникая в Сана, Пак с трудом собирает крупицы самообладания, что у него остались. Младший выгибается ему навстречу, сразу насаживаясь до самого основания. От непривычной, но приятной узости из груди вырывается рваный стон, а спустя пару секунд Сонхва уже почти готов заскулить, когда чувствует Уёна, пристраивающегося сзади. Пак делает на пробу первый толчок. Выходя из Сана, он насаживается на Уёна и от непривычки выгибается и сильнее впивается пальцами в талию Чхве, но тому это наоборот даже нравится. Они держат неторопливый темп, двигаясь в унисон, чтобы по максимуму прочувствовать друг друга, и Сонхва теряет всякую надежду на то, что он не сойдёт с ума сегодня ночью. Он чувствует себя словно между двух огней, в буквальном смысле: по телу распространяется жар, и он как в бреду выстанывает имя того, кто лежит под ним, и того, кто берёт его сзади. –Сонхва… Сан сжимает старшего изнутри, когда тот задевает простату, и Пак уже сам почти теряет сознание от одновременного стимулирования сразу двух чувствительных точек. Уён сзади кусает его между лопаток и сдавленно рычит, ускоряя и усиляя толчки, а Сонхва не знает, куда себя деть: ему настолько хорошо, что он даже не может выбрать, толкаться ли ему в Чхве или сильнее подмахивать бёдрами Уёну. Губы, кажется, уже искусаны в кровь, вырывающиеся гортанные стоны уже невозможно сдерживать, чтобы не напугать соседей, и Пак слышит, как Сан под ним уже начинает задыхаться от приближающейся разрядки, царапая старшему плечи. Пара сильных толчков — и он высоко стонет, изливаясь на живот и даже не прикоснувшись к себе. Сонхва целует Сана в шею, и через пару мгновений Чон выходит из него, опрокидывая на спину, рывком притягивает к себе за бёдра и снова резко заполняет старшего, начиная уже беспощадно втрахивать разгорячённое податливое тело в кровать. Сан подползает ближе и обхватывает его член рукой, двигая ей в такт толчкам Уёна, и Пак почти взвывает, когда его берёт крупная дрожь, после чего он обильно кончает в руку Чхве. Уёну хватает ещё пять секунд, он выходит из Сонхва и пачкает семенем низ его живота, а потом падает на кровать между парнями, тяжело дыша. Эйфория постепенно отпускает, и на её место приходит осознание того, что произошло. Это не сон — Сан с Уёном лежат рядом, они втроём держатся за руки, прижимаясь ближе друг к другу, пока дыхание приходит в норму. Это всё было наяву, и боже — Сонхва так этому рад. –Даже не вздумайте засыпать, пока мы не сходим в душ. — Пак удивляется, что собственный голос звучит хрипло и так… удовлетворённо. –Хён, если мы пойдём в душ втроём, то ты вряд ли отделаешься поцелуями. — Сан хихикает, и Уён притягивает парней ближе к себе, чтобы обнять. Сонхва никогда не чувствовал себя более счастливым, чем сейчас.

~~~

–Кто последний до дерева — тот лох! Уён бежит через поляну, уверенно лидируя, но слегка спотыкается, что становится роковой случайностью — Сану удаётся его обогнать, а следом за Чхве его обгоняет и Сонхва. В конечном итоге, к дереву Чон прибегает последним. –Ну и кто сегодня лох? — Сонхва игриво приподнимает бровь, оперевшись спиной на ствол. –Ну я лох, и что? Уён наигранно закатывает глаза и садится на траву у дерева рядом с Саном. С другой стороны от Чхве садится и Сонхва, кладя голову ему на плечо. Несмотря на выходной день, в парке довольно тихо и безлюдно. Прекрасное время чтобы насладиться тёплым весенним днём с любимыми. –Мне предложили работу. — Пак вздыхает. — Менеджер по продажам. –Ты как-то невоодушевлённо об этом говоришь. — Сан поворачивается к старшему. — Тебя что-то беспокоит? –Я буду втюхивать клиентам продукцию, а меня будут ненавидеть за навязчивость и посылать нахуй. –Не переживай, любимый. — Уён перекидывает руку через плечо Сана, чтобы погладить Пака по волосам. — Даже если весь мир будет стоять против тебя, брат, у меня всегда будет стоять на тебя, брат… –Уён, ты ну прям пиздец романтичный. Сонхва уютно. Спустя месяц он наконец-то стал ощущать, что не нужно переживать. Он постепенно привыкает к тому, что теперь они почти всегда и везде вместе: живут, гуляют, спят, занимаются любовью. Ему комфортно даже без медитаций — их теперь заменяют утренние поцелуи и объятия. Сперва казалось, что его дом взорвётся от переизбытка энергии и хаоса, но… …Хаос всё-таки пришёл к порядку. И Сонхва безумно счастлив от того, что в его жизни всё наконец-то спокойно.