студии / House Of Rising Sun

      Шарль выволок из багажника такси чемодан и забросил на плечо большой рюкзак. Он приехал в Милтон-Кинс из центрального Лондона, чтобы встретиться с Пьером, но за несколько лет так и не сделал себе ключ от его квартиры – пусть съёмной, но постоянной. Пьер сказал, что закончит в шесть вечера и они поедут домой, но пока возле неприветливого здания кинк-студии «Ред Булл» стояла только его машина, которую можно было идентифицировать с трудом, ведь всем сотрудникам выдавали корпоративные «Хонды».       Не то чтобы Шарля что-то удивляло. Встречаясь с Пьером, он знал нравы руководства «Ред Булла» – там редко выполняли собственный график, и планируемое окончание съёмок в шесть ровным счётом ничего не означало. Он написал Пьеру в вотцап, но тот предсказуемо не ответил – да и как взять в руки телефон во время работы? Шарль мог бы пойти в одно из ближайших кафе или поискать в переписке номер Дэни – бывшего партнёра Пьера по съёмкам и соседа по квартире, который уже ушёл из «Ред Булла» и открыл в Лондоне свой бизнес. Но он хмуро и задумчиво уставился на неприметные двустворчатые двери, которые даже ничем не выделялись, кроме небольшой вывески. Это был «Ред Булл», так что спокойно пить кофе в ожидании Пьера – не выход. Например, он не мог сказать наверняка, что Пьер сейчас находится в добром здравии.       В Маранелло всё было не так. Никто посторонний не мог попасть на территорию огромного комплекса сквозь красные ворота с эмблемой в виде гарцующей лошади. На входе в главное здание – суперсовременное, построенное с учётом всех новинок архитектурного дизайна – нужно было показать уже другой пропуск. Один раз Шарль забыл эту карточку, и не пустили даже его. К счастью, Карлос тогда нужен был на работе позже и привёз пропуск, а он полчаса восседал на ступеньках в ожидании.       Тем удивительнее, что возле здания «Ред Булла» не было никакого блокпоста. Шарль потянул на себя дверь и втиснулся внутрь прямо с чемоданом – но и там не нашёл ничего вроде регистрационной стойки, где у него попросили бы показать паспорт или хотя бы представиться на словах. Всё напоминало безлюдный больничный холл, и он даже засомневался, туда ли попал. Но спустя секунд пять откуда-то с верхних этажей послышались душераздирающие крики боли, и Шарль замер, прислушиваясь. Ещё пары раз ему хватило, чтобы понять, что это не Пьер, а потом он устроил чемодан с рюкзаком возле кожаного дивана и столика, заваленного распечатанными фотографиями звёзд студии с откровенных фотосессий, и тихо пошёл дальше. Пьер пока так и не ответил.       С каждым шагом территория становилась более обжитой – исчезли даже крики, которые были, видимо, кульминацией какого-то сюжета. Несколько дверей с табличками «идёт съёмка» – практически как в «Феррари». На пересечении трёх коридоров и лестницы стояло ещё несколько диванчиков, как в атриуме, со стороны слышался плеск воды – видимо, рядом находились душевые. В принципе, всё было не совсем так, как представлял и чего опасался Шарль. Да, не очень приветливо и не слишком уютно, и тусклый свет старых длинных шумящих ламп мог бы быть поярче. Но по крайней мере с потолка не свисали цепи, а по стенам и полу не текли реки крови – даже бутафорской.       Шарль подпрыгнул от неожиданности, когда одна из дверей открылась, и оттуда торопливо выскочил высокий молодой человек азиатской внешности, спешно кутаясь в халат. Он скользнул по Шарлю безразличным взглядом и направился в сторону, видимо, душевых. Визуально Шарль помнил его по тем немногочисленным видео, которые смотрел – кажется, он даже снимался с Пьером. Но имя вылетело из головы, хотя было очень простым. Потом из-за дверей потянулся персонал, и никто не замечал Шарля – до тех пор, пока в коридоре не появился крепкий парень в высоких армейских ботинках и одних лишь латексных трусах, которые, видимо, натянул в последний момент перед тем, как выйти. В руке он сжимал кожаную плётку, и Шарль надеялся, что красные следы на ней – фикция. Этого коротко стриженного типа с прозрачно-серыми ничего не выражающими глазами он помнил хорошо. Макс Ферстаппен. Главная звезда студии «Ред Булл», закрепившаяся в доминирующей позиции. И он снимался с Пьером намного чаще, чем этого хотел бы Шарль. У них действовало правило не ревновать к партнёрам, но это не было даже ревностью – просто у Пьера уже остались несколько шрамов после того, как Макс чересчур постарался над ним.       — Красавчик из «Феррари», – произнёс он неприятным скрипучим голосом, шагая вперёд. – Какого хрена ты делаешь на моей студии?!       — Твоей студии? – Шарль открыто смотрел ему в глаза, не боясь и не удивившись выпаду. – Насколько я помню, это студия некоего доктора Марко.       — Ты припёрся на мою студию! – голос стал громче и выше, в нём пробивались истерические нотки. – Раз ты здесь – давай же, давно пора попользовать тебя по-настоящему!       — Тебе нужно посетить психотерапевта, – выговорил Шарль, глядя на него так, будто видел перед собой кучу фекалий. – И желательно поскорее.       Макс резко подался вперёд, но Шарль не отступил, и они почти стукнулись лбами, потому что были примерно одного роста.       — Я бы хорошенько вытрахал из тебя всю эту французскую дурь!!! – заорал Макс ему в лицо.       — Я монегаск, – заметил Шарль почти чопорно.       — Ты просто сраный красавчик из никчёмной «Феррари»!!! И тебя там трахают недостаточно крепко! – с этими словами Макс поднял руку и попытался провести ручкой от хлыста по его лицу, но Шарль перехватил его запястье и оттолкнул от себя.       — Шарль, Макс! – они были готовы начать драку, когда Пьер сбежал с лестницы, а за ним семенил какой-то ребёнок. – Прекратите! – он вклинился между ними, растаскивая в разные стороны, и, как ни странно, выглянуть из-за его плеча и заехать кулаком оппоненту по лицу пытался Шарль, а не наоборот. Макс понял, что к сопернику пришло подкрепление, и быстро отступил назад.       — Я с тобой не закончил! – прокричал он, обращаясь к Шарлю, но это было пустой угрозой. Шарль даже не стал отвечать. Он только казался мягким и покладистым – на самом деле отлично умел за себя постоять, но так же быстро остывал.       — Всё хорошо?.. – Пьер схватил его за руку, выглядя обеспокоенным. – Он тебе ничего не сделал?!       — Мне – нет, – Шарль наконец улыбнулся и коротко поцеловал его в губы, постепенно успокаиваясь – тем более окончательно удостоверился, что Пьер сегодня снимался не с Максом. – Вот так. А то мы даже не поздоровались.       — Точно. Извини, мы просто начали съёмку сильно позже… Это Юки – находка доктора Марко из Японии, – он указал на того, кого Шарль посчитал ребёнком. Теперь можно было приглядеться, и это всё-таки оказался не мальчик, а юноша, просто очень невысокий – он едва доставал им до плеча. – Юки, это Шарль – мой парень.       Шарль протянул ему руку, и Юки пожал её как-то неохотно. Он мгновенно сделал вывод, что маленький японец влюблён в Пьера, но от этого факта оставалось только посмеяться про себя.       Наконец они вдвоём направились к выходу из студии – Шарль нашёл свои вещи там, где оставил, и покатил чемодан к машине Пьера. Потом упорно ломился на водительское сиденье, за несколько дней так и не привыкнув к правостороннему движению, и, смеясь, уселся на пассажирское.       — Извини, – повторил Пьер, заводя машину. – Я не мог прочитать твои сообщения. Юки сильно опоздал – у него в квартире заклинило дверь, он запаниковал, звонил всем подряд и поднял на уши всю студию. Оказалось, просто закрылся на тот замок, который никогда не использовал.       Отсмеявшись, Шарль спросил:       — Стесняюсь спросить, а что именно вы снимали с Юки? – он редко интересовался подробностями работы Пьера по понятным причинам, но сейчас не удержался. Тот вздохнул.       — Пару недель назад он купил себе йо-йо – ну, знаешь, эту дурацкую игрушку на верёвочке, – Пьер оторвал левую руку от руля и продемонстрировал характерные движения. – И постоянно с ней ходил. И натыкался на доктора Марко на каждом углу. В итоге тот не выдержал и… ну, ты понимаешь, куда он пообещал засунуть ему это йо-йо.       Шарль поднял брови даже слишком быстро и слишком выразительно.       — И это почётное право досталось тебе, так?       — Ага, – беззаботно ответил Пьер, выкручивая руль. – Там даже было какое-то подобие сценария.       — Я не понимаю ваше творчество, но это всё-таки лучше, чем Ферстаппен.       Ехать было не очень долго, но они встали в небольшую пятничную пробку. Шарль удобнее откинулся на сиденье и смотрел куда-то сквозь Пьера рассеянным взглядом, одновременно радуясь и расстраиваясь, что тот одет в ветровку с длинным рукавом. Он боялся увидеть новые шрамы и в то же время считал, что лучше узреть их быстрее, чем откладывать.       Они были слишком юны, когда Пьер пришёл на кастинг в «Ред Булл», и чересчур мечтательны, желая взлететь в порноиндустрии до небес. Но Шарль хотел работать исключительно в «Феррари», и Пьер знал, почему, чудом вытащив его из затяжного состояния уныния после гибели Жюля Бьянки – восходящей звезды итальянской студии. Шарль любил его, но был подростком и из-за разницы в восемь лет не получал в ответ ничего, кроме искренней дружбы. Прошёл не один месяц, прежде чем он смог оправиться, переключиться и узнать, что такое взаимная любовь. Они с Пьером прекрасно ладили с раннего детства и уже больше пяти лет встречались, хотя в последнее время – через расстояние.       Поэтому Шарль был чертовски рад его видеть и потянулся за поцелуем, когда они поднимались в лифте. Через пару секунд Пьер мягко отстранился, но продолжил обнимать его.       — Подожди ещё немного, chéri, – прошептал он. – Думаю, Дэни ещё дома.       Пьер позвонил в квартиру, и им действительно открыли изнутри. Шарль пожал руку и Дэни, которого вообще-то звали Даниилом – но никто в Европе не мог произнести имя на русский манер правильно, и он согласился на нейтральное Дэни, а сейчас складывал вещи в спортивную сумку.       — Как и договаривались – не буду вам мешать, – он застегнул молнию и посмотрел на Пьера, который застыл в какой-то неопределённости, стащив только одну кроссовку.       — К кому ты пойдёшь?! – выпалил Пьер, поняв, что не знает этого.       — Сейчас у меня тренировка по боксу, – Дэни взглянул на часы. – Не переживай, у меня есть друзья в зале. Я договорился, чтобы меня приютили.       Пьер закрыл за ним входную дверь, вымыл руки и прошёл за Шарлем, который уже докатил чемодан до его комнаты и сел на застеленную кровать, сложив пальцы в замок.       — Он же раньше уходил к кому-то из ваших? В прошлые разы, когда я приезжал.       — Да, к Алексу, – Пьер устроился рядом. – Но к нему теперь нельзя – он съехал со съёмной квартиры и живёт с парнем, они купили свой дом. И этот парень не знает, где он работает.       Шарль присвистнул, представив такой расклад.       — Даже не знаю, кому из них не повезло больше. Алекс… – он зацепился за простое имя. – Кажется, я его сегодня видел. А может, и слышал, – Шарля заметно передёрнуло.       — Наверняка. Он сегодня снимался с Максом.       Голос Пьера был совершенно будничным, но Шарлю пока не хотелось терзаться внутренними несогласиями. Он слишком долго ждал этой встречи, а стычка с Максом Ферстаппеном не добавила телу успокоения. Он обнял сидящего рядом Пьера за талию, пробираясь рукой под футболку, другой касаясь щеки. Поцелуй был требовательным, показывающим, что он больше не желает ждать.       — Надеюсь, Юки и его йо-йо тебя не слишком утомили?.. – шепнул Шарль, легко прикусывая мочку его уха.       — Нет, – рассмеялся Пьер. – Но пойдём сначала в душ.       Они оставили всю одежду где-то по пути, шагнув в ванную комнату уже обнажёнными и включая воду вслепую, рискуя ошпариться. Стоя под тёплыми струями воды, Шарль жадно целовал его шею и плечи. Наконец можно было отпустить себя после долгого дня, который начался очередной фотосессией «Феррари» для какого-то британского журнала, а продолжился обедом со спонсорами. Сперва вжать Пьера в кафельную стену душевой, потом – уложить на постель и продолжать, слушая его стоны и наслаждаясь. Они улыбались друг другу, когда Шарль из последних сил толкался в тёплое тело. А потом просто переплели объятия, не особо понимая, кто где находится.       Пьер выпутался из тёплого кокона первым, накрылся одеялом и потянулся к телефону, который лежал где-то на краю кровати. Шарль устроился головой у него на груди и краем глаза видел, что тот делает, хотя не ставил цели непременно это узнать. Пьер пояснил всё сам.       — Понятия не имею, к каким друзьям пошёл Дэни, – заявил он, открывая его профиль в инстаграме. – А мы всегда всё друг другу рассказываем.       Пьер отправился в прямом смысле изучать каждого подписчика. Шарль сперва насторожился, но потом мысленно махнул рукой. Ему бы тоже не очень понравилось, если бы Карлос пошёл куда-то, не предоставив ему подробностей, чтобы он мог не волноваться. Кстати, Карлос уже должен был вернуться со своего свидания – обещал написать и рассказать, как всё прошло. Так что Шарль тоже отправился на поиски телефона – для этого пришлось пройтись по квартире, потому что он лежал в кармане джинсов, которые валялись возле входа в ванную. Он вернулся и удобно подложил под голову несколько подушек, пока Пьер занимался расследовательской деятельностью.       «Всё здорово, – писал Карлос. – Всё просто здорово. Конечно, не без мелочей, но я всё время вспоминал твои слова про любовь с первого взгляда. Это и правда очень яркая вспышка. Мы завтра договорились поиграть в гольф, а послезавтра пойдём гулять по городу».       Шарль широко улыбнулся, искренне радуясь за друга. Карлос как никто заслуживал этого, потому что был один, хотя Шарль не понимал, как это возможно. Ещё он видел – хотя, скорее, чувствовал на ментальном уровне – что Карлосу нужно о ком-то переживать и заботиться. Он начал набирать сообщение в ответ, когда тот прислал ещё одно:       «Ландо как будто боится прикосновений. Я заметил ещё с первой встречи, и это показалось мне странным. Учитывая, что мы видели на его роликах…»       «Твоих прикосновений поначалу сложно не бояться», – Шарль продолжал улыбаться, вспоминая, как сам сперва шарахался от Карлоса – чуть ли не отпрыгивал, когда тот тянул к нему руки и вне съёмок, намереваясь обнять, потрогать или потрепать по плечу.       «Но у него не так, как у тебя. Ты просто выворачивался, а он как будто цепенеет. Только потом расслабляется, и то не сразу».       Шарль задумался, пытаясь вспомнить свои собственные ощущения. Разумеется, в силу профессии он не боялся тактильности. Просто партнёры по съёмкам – кроме Пьера, с которым они снялись в восемнадцатилетнем возрасте для пары видео на какой-то богом забытой крошечной студии – никогда не тянулись к нему после. И ему было непривычно. А Карлос, наоборот, во многом общался с миром через прикосновения. И когда они привыкли друг к другу, Шарль сам стал часто проявлять инициативу.       «У меня есть мысль, но она дурацкая. А может, у него просто никого не было?»       «После всех его видео?»       «Вот именно».       Шарль взглянул на Пьера, но тот с нахмуренным взглядом изучал фотографию какого-то мужчины в боксёрских трусах и перчатках. Он вернулся к телефону и Карлосу – тот как раз написал снова.       «Я совсем забыл, что ты с Пьером! Извини, что отвлекаю – про нас с Ландо можно поговорить и попозже».       «Пьер вычисляет, у кого ночует его сосед, так что пока я здесь», – ответил Шарль с весёлым эмодзи.       «Тогда, может, сыграем в шахматы?»       «Ага, давай. Если он вычислит раньше, чем мы закончим – подождёт».       Шарль открыл онлайн-сайт, на котором они играли в шахматы – часто по нескольку раз в день, в том числе дожидаясь съёмок и даже между дублями. Летом Сильвия подарила им шахматную доску и фигуры, но не забыла предупредить, что увлечение шахматами не должно идти во вред работе.       Пьер снова обратил на него внимание, как раз когда они закончили вничью первую партию.       — Есть два варианта, – недовольно заявил он. – Но дальше мне не понять.       Он всё-таки отложил телефон, но быстро взял его снова – заказать ужин, хотя Шарль спрашивал, есть ли в холодильнике какие-нибудь продукты, чтобы приготовить самим. Пьер ответил, что можно заняться чем-нибудь поинтереснее до появления курьера, и они снова слились в поцелуе – но уже менее нетерпеливом, а отвлеклись друг от друга только чтобы поужинать. Перед сном Пьер снова пролистывал инстаграм, но Дэни так и не сделал новых публикаций.       Очень ранним утром Шарль проснулся от холода. Конечно, они не потрудились принести второе одеяло, а за ночь Пьер умудрился умыкнуть себе всё целиком, пусть оно было довольно большим. Шарль всю жизнь считал одно одеяло на двоих самой неудобной вещью на свете, но в последнее время эта проблема вдруг испарилась. Он часто засыпал на плече у Карлоса до того, как закончится фильм, который они смотрят, ещё чаще они оставались рядом на ночь, вдоволь наговорившись, и всякий раз одеяла прекрасно хватало. А просыпались, каким-то непостижимым образом переплетясь руками и ногами. И всегда почему-то было очень удобно. И тепло.       Сейчас он замёрз и к тому же откатился во сне к самому краю кровати. Пьер лежал на противоположном к нему спиной, на расстоянии, и Шарль хотел просто забрать обратно половину одеяла, но взгляд застыл. Он видел новый шрам у Пьера под лопаткой – длинный несимпатичный белый след на гладкой коже. Стало еще холоднее, но лоб покрылся испариной. Ещё одна такая же отметина проходила над бедром и скрывалась в одеяле.       Шарль поднёс ладонь левой руки ко рту. Наверное, в их профессии было бы странно порицать насилие. Но это был его Пьер, шрамы выглядели жутко и давали понять, что в «Ред Булле» это насилие настоящее – там мало актёрской игры. Он знал это, но никогда не говорил Пьеру напрямую, чтобы не навредить его карьере. Сейчас Шарль протянул правую руку, собираясь коснуться этой отметки, но отдёрнул пальцы. Правда, как раз в этот момент Пьер зашевелился и открыл глаза.       — Ох, – он спохватился, увидев, что забрал всё одеяло, и тут же повернулся к нему. – Извини. Надо было будить меня сразу, – Пьер набросил на него половину одеяла и хотел прижать к себе, чтобы согреть, но только сейчас заметил неладное. – Шарль. Что-то не так?       Тот сел на постели, потирая виски. Пьер не понимал его взгляда – он был одновременно острым и таким мягким, будто Шарль собирался расплакаться.       — Когда ты уйдёшь из «Ред Булла»? – вопрос получился отрывистым, голос предательски срывался из-за смеси гнева и жалости.       — В чём де… а, ну конечно, – понял Пьер. – Ты увидел.       — Это был Ферстаппен? Скажи, это был он?!       — Да, да. Макс был в плохом настроении перед съёмкой. Перестарался.       — Ты говоришь об этом так спокойно! Если бы я знал вчера... Ответь на мой первый вопрос.       — Я не уйду из студии, если ты об этом. Я уже добился многого, и если я уйду сейчас... У меня полноценный контракт – как и у Алекса! Ещё немного – мне дадут премиум!       — Какой ценой тебе достанется этот премиум?! – почти вскричал Шарль. – В прошлый раз – вот это, – он провёл большим пальцем по его ключице, подчёркивая неаккуратно заживший глубокий порез. – Теперь – ещё, что будет дальше?! А если доктор Марко посчитает, что для рейтингов будет здорово отпилить тебе руку в прямом эфире, пока Ферстаппен тебя трахает?! – такие слова со стороны могли показаться преувеличением, но Шарль всерьёз думал, что это не так, когда речь шла о главном человеке в «Ред Булле». – Ну, а что?! Премиум-контракт же, как здорово!       — Шарль, – Пьер подвинулся ближе и обнял его, но тот никак не отреагировал на объятие. – Всё будет хорошо. Ты просто не работаешь у нас, ты многого не знаешь. Сниматься с Максом – это почти высшая ступень. Я стану лучше Макса, вот увидишь!       — Мне сложно представить, что в вашем с коллегами понимании означает стать лучше Макса, – едко проговорил Шарль. – Твой сосед же ушёл из «Ред Булла!» Живой пример перед глазами!       — Его выгнали! – голос Пьера стал негодующим. – Мне было с ним хорошо. Но раз это открыло дорогу к съёмкам с Максом и к возможности стать первым…       Шарль грустно покачал головой – его совсем не понимали.       — Пьер. Я люблю тебя и хочу радоваться твоим успехам. Но я не могу. Прости, – он несильно сжал его пальцы и выбрался из кровати, чтобы открыть наконец чемодан и найти шорты с майкой, которые можно носить дома. – Я пойду варить кофе. Если хочешь ещё поспать – спи, я не обижусь.       Он оделся и направился на кухню, а Пьер остался в постели, законно получив в распоряжение целое одеяло. Шарль засыпал в кофеварку молотые зёрна, налил воды и принялся ждать, усевшись за высоком стуле за барной стойкой у окна. За стеклом поднималось рассветное сентябрьское солнце – тусклое, как и всё в Англии, а он ненавидел Милтон-Кинс всей душой, словно это город был виноват в существовании здесь студии «Ред Булл».       Когда кофе сварился, Шарль нашёл его слишком горьким и понял, что переусердствовал с пропорцией, но вкус подходил к его настроению. Слова, сказанные Пьеру, были чистой правдой – он просто не мог смотреть большинство его работ, хотя обязательно глянет последние художества с Юки. Впрочем, иногда на «Ред Булле» умели в эстетику, пусть мрачную – Шарлю даже понравился фильм, снятый в полуразрушенном готическом особняке. Пьер вступил в этот замок одетым полностью в белое, а там ожидала жуткая обстановка и Макс, перемазанный кровью и держащий в руке огромный тесак. Атмосфера хоррора добавляла видео качества и убедительности, Пьер постепенно терял странные одеяния и заходил в логово маньяка. А потом «Ред Булл» снял две версии продолжения – лайтовая всё так же удерживала внимание и где-то одобрение Шарля, который в целом не порицал использования на съёмках цепей, верёвок и наручников. Но хард-версия оказалась по-настоящему кровавой, для самых отбитых зрителей-гиков. Конечно, для съёмок заготовили пакеты искусственной крови, но речь шла о Максе, и в следующую встречу с Пьером Шарль увидел этот ножевой след почти возле его шеи, на ключице.       Не то чтобы в «Феррари» их с Карлосом снимали только в миссионерской позе или коленно-локтевой. Но во всём был вкус, везде было место творчеству. После исторического фильма и успешной премьеры они планировали работать над роликом для Хэллоуина, где тоже будет заменитель крови. А если в их сюжетах встречалось связывание – то только красными шёлковыми лентами, струящимися по запястьям. Однажды, после особо удачного прихода вдохновения к сценаристам, Шарлю даже пришлось примерить платье – конечно же, красное, на тонких бретельках. Он сперва пытался протестовать, но это была идея Лапо Элканна – брата владельца «Феррари» и крайне эпатажного человека, за похождениями которого следила вся Италия. План пришлось реализовать, и в итоге с белыми кроссовками образ получился цельным, а их с Карлосом шествие по богатым интерьерам старинного особняка до огромной кровати с паланкином – эффектным. Особенно когда кадры менялись с разных камер.       Шарль плеснул в кружку ещё кофе – Пьер явно не торопился приходить, поэтому можно было допить всё. Он представлял эти дни абсолютно не так. Хотел побольше живых разговоров после того, как они несколько месяцев не виделись – но не о «Ред Булле». Хотел того понимания с полувзгляда, которое зародилось ещё в детстве. Но ничего не было, и сейчас он малодушно хотел домой, но не в Монако, а в Италию. Только Карлос прилетит туда лишь через два дня.