Stargirl / Starboy

Louis Armstrong — La Vie En Rose

Середина августа стала приносить все больше дождей в Форкс, и Каллены вновь зажили активной городской жизнью. Каждый был чем-то занят почти ежедневно, но только Карлайл прибегал к новым отговоркам на работе. С того момента, как он узнал о даре Арлетт, из его головы не выходила мысль о тренировках. Он прекрасно помнил свое обещание девушке, что тренировать ее будет сам лично. Поэтому теперь он выкраивал каждый возможный момент, чтобы заниматься с шатенкой. Эдвард укоризненно смотрел на отца, когда тот в очередной раз уводил Гейз в лес. Но блондин не поддавался его упрекающему взгляду. Как говорится, хочешь сделать хорошо — сделай это сам. Арлетт все также игнорировала Мэйсона, и до сих пор не обмолвилась с ним словом. Парень решил не разжигать в доме пожар еще большего масштаба, и не распространялся о ситуации у озера. Поэтому для остальных было загадкой, почему уже почти две недели Гейз с безмолвным недовольством реагирует на любую фразу или просьбу, которую адресуют ей Розали или Эдвард. С Хейл вампирша почему-то тоже держалась холодно. В какой-то мере они отстранились потому, что блондинка старалась очень навязчиво наладить контакт, иногда пропуская фразы с оправданиями Эдварда. Хоть девушка и сама пострадала от его «пыток», все же она отпустила эту ситуацию, а вот Арлетт упорно помнила и обижалась. Гейз стала сухо отвечать на ее отвлеченные вопросы, прекратила ходить с ней на озеро, а на охоте убегала абсолютно в другой край леса, оставляя блондинку одну. Розали было невыносимо больно. Арлетт стала для нее опорой, защитой, другом, в конце концов. Уязвленная психика Хейл просто не могла справиться с тем, как сестра ее отвергала. Девушка стала чаще плакать в ванной, стоя под потоками воды, ей некому было выговориться и получить поддержку. Элис хоть и источала веселье и жизнерадостность — была явно не тем человеком, кто мог разделить ее горе. У нее был Джаспер, а у Розали была только Гейз. Тренировки проходили почти одинаково. Каждый раз Карлайл говорил девушке сосредоточиться и направить всю силу разума на какой-нибудь приказ или действие. Но итога не было. Хотя один все же был, ее глаза зажигались алым, когда она начинала напрягать разум, но более этого ничего не продвигалось. Блондин не умел ее злить, а это было кажется единственным, что так легко могло заставить ее выпустить силу наружу. Не в его характере было говорить гадости или намеренно причинять боль, для получения эффекта. В очередной раз они стоят на залитой солнцем поляне в глубине леса. Деревья закрывают их от лучей, но блеск кожи все же виден в некоторых местах. Карлайл вновь стоит в паре метров от нее, а девушка, глаза которой окрасились красным, стоит напротив и напряженно вглядывается в его лицо. — Арли, просто хорошенько подумай о том, что я должен сделать, — спокойно и вкрадчиво повторяет Каллен. Идею с прямым приказом они сразу отмели, потому как произнося что-то вслух Гейз не вкладывала никакого напряжения. Поэтому теперь она отчаянно прокручивала в голове приказ «упади на землю», но итога никакого. — Это бессмысленно, — резко выдает девушка, мотая головой и переступая с ноги на ногу. Она уже начинала злиться от постоянных тщетных попыток, которые длились часами.- Ослу понятно, что ничего не выйдет. — Нужно пытаться еще. Получилось раз — получится и другой. А там дело автоматизма, — блондин поддерживал ее, как мог, но ясно осознавал, что без должного повода она не достигнет такого же результата, как на озере. Он не мог позвать Эдварда, не мог своими силами помочь ей — это был тупик. Арлетт в отчаянии садится на большой валун и зарывается руками в длинные волосы. Из-за постоянных тренировок у нее стала чаще болеть голова, поэтому шатенка отказалась от любых причесок, кроме распущенных. Голова начинала тяжелеть даже сейчас, казалось, на нее что-то давит. О своих ощущениях Гейз не говорила Карлайлу. Она прекрасно видела, как он расстраивается от постоянных неудач, а от ее головной боли станет на одну проблему больше. Мужчина вздохнул и подошел к сидящей вампирше. Он прекрасно понимал, как она устала, но тренировки были необходимы. Каллен протягивает ей бутылочку с алой жидкостью. После первых двух тренировок он заметил, что от усталости у нее просыпается голод, и лучше заглушить его сразу, продлевая время обучения на добрых сорок минут. Арлетт приняла бутылку в руки и сделала пару глотков. Напряжение в голове стало медленно отпускать, и вроде как даже не все так плохо. Как только Арлетт собралась сделать еще глоток, ее отвлек голос со стороны. — Как успехи? — напряжение в голове вдруг резко отпустило, уступая место раздражению и злости. И чего он тут опять забыл? — Как и несколько тренировок ранее — никаких, — удрученно ответил Каллен, всматриваясь в фигуру Эдварда, стоящую на соседнем валуне, среди сосен. — Пришел позлорадствовать? — не глядя в его сторону, спрашивает Гейз, и отпивает еще немного из бутылки. — Не имею такой привычки, — Мэйсон спускается с камня одним прыжком и приближается к родне, не пересекая границу в два с половиной метра от Арлетт. Это уже стало привычным делом не приближаться к ней, иначе испепеляющий взгляд и недовольный вздох.- Просто вышел на охоту и учуял кровь, — шатен кивает на бутылку в руках Арлетт, а она же в этот момент соизволила посмотреть на него. От этого взгляда сразу захотелось укрыться. — Иди куда шел, — голос Гейз был сейчас слегка грубее, чем обычно. На секунду она вспомнила, как менялся голос матери, когда та выделывала что-то, что ее не устраивало. Он становился таким же, на тон ниже и выражал каждой ноткой все недовольство. Арлетт постаралась скорее прогнать воспоминание из головы. В последние недели она вообще держала свои мысли под контролем, ей всегда казалось, что их могут узнать. — Нет, — это слово прозвучало так твердо и неожиданно, что даже блондин взглянул на Мэйсона с удивлением, а Гейз изогнула бровь в недовольстве. — Что это значит «нет»? — презрительно сказала Арлетт, немного сжав бутылку в руке. — Я никуда не пойду. Мне и здесь отлично, — невозмутимо ответил парень и присел на давно поваленное дерево, уже покрытое мхом и слегка подгнившее. — Если ты забыл, мы договаривались, что ты не будешь меня тренировать, — Гейз встает с камня и делает пару шагов в сторону брата. Тот старается сохранить невозмутимый вид, что получается отлично. — А я тебя и не тренирую. Просто посмотрю, — он лукаво усмехается, чем еще больше злит шатенку. — Эдвард, не доводи ее, — устало произносит Карлайл. Ему сейчас совершенно не хотелось тратить время на их разборки, все равно это ни к чему не приведет.- У нас мало времени, и результата никакого. Ты только отвлекаешь, — впервые мужчина так в открытую говорил кому-то из членов семьи о своих реальных чувствах. Все же тщетные попытки развить силу Арлетт доводили и его до раздражения. Так что обычно учтивый глава семьи сейчас готов был высказать все. — Так и не будет этого результата, — решительно сказал парень, встав с бревна.- Твои уговоры не действуют, потому что ей плевать. Ты не вызываешь у нее никаких чувств. Она должна понимать с кем и ради чего сражается, — Эдвард говорил довольно порывисто, ведь сам помнил, как развивал свой дар. Если кто-то был ему безразличен, он просто не мог прочесть его мысли. И только после долгих чтений заинтересовавших его людей, он смог научиться и на других. — И что ты предлагаешь? Снова довести ее до бешенства? — блондин немного повышает голос. Обычно его не раздражали советы других, ведь он никогда не считал себя самым умным. Но в данный момент слова Мэйсона заставляли нервничать. — Да! Именно! Ты не заставишь быка участвовать в корриде пока он не будет зол! Ты не заставишь собаку кидаться на вора или убийцу, пока она не научится злиться на них! Ты можешь и дальше сдувать с нее пылинки, но не разбив яиц, омлет не приготовишь. Как только последняя фраза слетела с его губ, парень почувствовал, как его горло сдавило, будто кто-то сильной большой рукой схватил его, в попытке задушить. Он отчетливо ощущал, как мышцы начинают гореть от сжатия, а артерии на шее неприятно пульсировали. Шатен переводит взгляд с Карлайла на Арлетт и видит сосредоточенные алые глаза, которые прожигали в нем дыру. Шатен хватается за горло, но на нем, как и ожидалось, ничьей руки нет. Мэйсон пятится назад, запинается о ветки давно упавших деревьев и падает на спину. Блондин перед падением срывается к сыну и подлетает, когда тот уже на земле. Общеизвестно, что вампира невозможно задушить, а вот свернуть шею или оторвать голову было возможно. Но сейчас Эдвард явно ощущал, как задыхается, как лицо распирает от прилившейся крови. На самом же деле он все так же бледен и лишь напряженная мимика выдает что-то совсем неладное. Когда Каллен наконец осознает причину таких потуг, он оборачивается и глядит на Гейз. Но вместо просьбы остановиться, он замирает в ужасе. Алые глаза становятся еще более алыми, а по щекам шатенки сказываются кровавые слезы. Небольшая струйка намечается и под носом. Рука ее все также напряженно сжимает бутылку с кровью. Мужчина торопливо вскакивает, и подбежав к вампирше, трясет ту за плечи. В панике он абсолютно не соображал, что нужно делать. От небольшой встряски она хмурится и наконец переводит напряженный взгляд на блондина. Черты ее лица смягчаются, а за спиной Карлайла слышится хриплый и жадный вздох. Под ногами у нее что-то глухо звякнуло, и запах железа окутал всю поляну. Кровь медленно впитывалась в сырую землю, а бутылка слегка треснула, от удара по небольшому камушку. Гейз оглядывается вокруг, пытаясь поймать реальность за хвост. Мужчина ослабляет хватку и оглядывается на Мэйсона. Тот понемногу приходит в себя, рука больше не сжимает его шею, но боль все еще держится в мышцах. Он переводит взгляд вновь на шатенку. Трясущимися руками вампирша медленно проводит по щекам, размазывая кровь по коже. Она смотрит на свою руку и мурашки проходят по спине. Она не понимала, откуда взялась кровь. Все, что она делала — это представляла, как здорово было бы сжать шею Эдварда в своей руке, причинить ему боль, заткнуть его. Неожиданно голова начинает жутко болеть, будто в темя и виски забивают гвозди. Кровавой рукой Арлетт хватается на голову, пачкая волосы подсыхающей жидкостью. — Арли, что ты чувствуешь? — беспокойно спрашивает Каллен, не зная к кому кинуться первому. Но судя по шороху за спиной, Мэйсон и сам пока отлично справлялся. — Голова раскалывается, — чуть ли не плача отвечает девушка. Она сжимает волосы в кулаке и из глаз вновь льются слезы, но уже не алые, а чуть розоватые. Карлайл аккуратно усаживает Гейз на тот же валун. Девушка же сжимает волосы второй рукой и раскачивается из стороны в сторону, как в трансе. Боль была невыносима, хотелось выть, рвать волосы на голове, спрыгнуть со скалы — лишь бы боль отступила. Каллен оглядывается на Эдварда, который стоял чуть поодаль и с беспокойством глядел на сестру. Боль в шее понемногу отпускала, а тревога за состояние Арлетт нарастала с каждой секундой. — Это стояло разбитых яиц? *** Через пару недель тренировки стали более регулярными, ведь Гейз с неохотой, но все же позволила Эдварду заниматься с ней. Как ни надеялся шатен, взаимоотношения это между ними не наладило. Арлетт продолжала игнорировать брата, разговаривая только во время схватки и по пути в лес. Время от времени к ним присоединялся Карлайл. Ему хотелось помогать чаще, для лучшего самочувствия Гейз, да и просто быть на подхвате, в случае головной боли, которой заканчивалось каждое применение дара. Блондину очень не нравился тот факт, что Гейз буквально училась причинять боль своей нынешней родне. Но взглянув на ситуации с холодной головой, он понимал, что она еще не так сильно успела привыкнуть к новой семье и для нее не имеет такого значения их страдания. Но факт остается фактом, он создавал убийцу, причем довольно бесчувственную, способную по желанию причинить боль и муки даже тем, кто к ней добр. И чем он отличается от Вольтури? Прогресс был заметен. Арлетт уже научилась удерживать напряжение довольно долго, перед тем, как появлялась головная боль. Кровавых слез и потеков из носа больше не было, чему Каллен был крайне рад. Улучшилась и скорость подчинения. Теперь всего за полминуты она могла сосредоточиться и подчинить себе Мэйсона. Проблема была лишь в том, что только на шатене это и работало. Как Гейз ни старалась, использовать силу на Карлайле она все еще не могла. И вновь слова Мэйсона оказались правдой: девушка не могла делать больно тем, кто не вызывал у нее неприятные эмоции или воспоминания. Каллен до сих пор не мог понять хорошо это или плохо. Сама же Гейз начала испытывать свои способности даже вне поля боя. Она временами пыталась заставить Розали сделать что-нибудь. И к удивлению шатенки выходило отлично. Как-то раз Хейл очень настойчиво пыталась привлечь внимание Арлетт какими-то незамысловатыми разговорами. Вампирше это так наскучило, что она не глядя дала блондинке строгую команду найти себе занятие поинтереснее. Говоря по правде, она и сама не осознала, как это у нее вышло. Она не напрягалась специально, а Роуз в ту же секунду резко оборвалась на полуслове и развернувшись вышла из комнаты. Притом не было видно, чтобы та была обижена или обескуражена таким отношением. Через пять минут Гейз застала сестру на кухне, та зачем-то натирала бокалы под удивленными взглядами Эсми и Джаспера. С Джаспером тоже выходило отлично, хотя они и контактировали очень мало. Как-то парень решил придраться к тому, что она положила ноги на журнальный столик в гостиной. Гейз рявкнула ему, чтобы тот заткнулся и успокоился, и блондин молча присел в кресло, с лицом не выражавшим больше раздражение. Арлетт очень повезло, что никого в гостиной больше не было, иначе возникли бы вопросы. Силы нарастали, она это чувствовала, но были и побочные действия, о которых она никому не говорила, но их замечали и без слов. После тренировок в лесу, помимо головной боли, которая стала проявляться реже, на девушку накатывала ужасная усталость. Приходя в дом, ее до жути клонило в сон, и пару раз она не выдерживала и все же проваливалась в дрему. Зато после сна голова становилась легкой, и ничего больше не напоминало о недавнем напряжении. Карлайл заметив это, и после короткого разговора заверил ее, что проблем во сне не видит, такая сила требует много энергии, которой даже у вампира может не хватать. Жизнь семьи шла слишком напряженно. Все в доме замечали немую ненависть Арлетт, как и странные изменения в ее поведении. Но вампиры старались не разжигать пламя еще сильнее, опыт уже был. Когда Розали пришла в их семью, то им пришлось побороть любопытство и не расспрашивать ее о прошлой жизни. Знал лишь Карлайл и Эдвард. Все были осторожны потому, что никому не хотелось доводить ее до еще больших слез. Опухшие глаза блондинки они лицезрели каждое утро. А вот Гейз они не донимали по другой причине. Она вселяла беспокойство. Ее молодость конечно вязалась со злостью и резкостью в поведении, но было что-то еще. Проявилось оно почти вместе с даром. Всем в доме стало страшно ляпнуть лишнего в ее сторону, казалось, любое неверное выражение могло закончиться плохо. Один раз Джаспер даже решился спросить, уверен ли Карлайл в том, что обратил психически здоровую девушку. На что получил сдержанный ответ. В начале сентября приближался день рождения Розали. Впервые девушка была настолько не рада наступлению этого дня. Вся атмосфера в доме, да и в жизни, вызывала только вновь набегающие слезы. Хотя Хейл всегда любила свой день рождения. Родители дарили ей самые лучшие подарки, накрывали богатый стол, все были рады поздравить девушку, а она сама радовалась больше всех такому вниманию. Новая семья с той же теплотой готова была отметить день рождения. Элис еще за месяц до этого прожужжала все уши блондинке о том, какую вечеринку та может устроить. И Роуз была воодушевлена этим, даже с радостью ждала наступление осени. Но после ссоры с Гейз ее энтузиазм стал падать. В голову то и дело закрадывались мысли о том, что с родными день рождения она не отметит больше никогда, а единственный человек, в котором она нашла успокоение оскалился на нее и даже не участвовал сейчас в общей подготовке. Как и ко дню рождения Эдварда, сейчас было закуплено уйма продуктов. Эсми уже поинтересовалась, какой торт Розали хотела бы на праздник. Элис еще неделей ранее начала бегать по магазинам в поисках нарядов для себя, именинницы и Арлетт. Когда Элис радостно поинтересовалась у сестер какие платья те хотели бы, Гейз вновь показала зубы и рявкнув, что ей нет никакой разницы, вышла из гостиной. После этого даже веселая девушка стала немного поникшей. Ей стало очевидно, что непонятная ссора между Арлетт и Розали все еще не исчерпана. В знаменательную дату выдался довольно теплый сентябрьский день. Листья на немногочисленных лиственных деревьях уже понемногу желтели, но солнце продолжало немного греть землю. Отмечать было решено на открытом воздухе возле дома. Ближе к закату, который теперь наступал немного раньше, все были заняты подготовкой праздничного стола. Мужчины, разодетые в парадные рубашки, таскали стулья и посуду на улицу. Женская же половина суетилась на кухне. Эсми завершала приготовление торта для виновницы торжества, украшая его кремом. На матери семейства было атласное, чуть обтягивающее, зеленое платье с обрезанным рукавом и небольшим пояском на талии. Элис прикупила себе голубое платье в горошек, с завязками вместо закрытого ворота и расклешенной юбкой. Розали настоятельно попросила у сестры прикупить ей не слишком откровенный наряд, поэтому была одета в черное платье с элегантным воротничком на пуговицах и рукавом три четверти. Для Гейз же было выбрано бордовое платье с коротким рукавом и небольшим вырезом. Элис не преминула заметить, что у Арлетт довольно красивая грудь и небольшой вырез ее только украсит. Все леди этого дома сделали себе прически, навели марафет, нанесли макияж и после приготовлений на кухне, наконец красовались за столом. Оглядывая собравшихся, Карлайл улыбался и мысленно поражался, как ему удалось объединить под одной крышей таких красавиц. Все дамы за столом были прекрасны и непонятно: то-ли они всегда были такими, то-ли бессмертие показало их полную красоту. За столом велась оживленная беседа, хоть и Арлетт всем своим видом показывала, как ей не нравится происходящее. Она уныло ковыряла вилкой салат и цедила белое полусладкое вино, которое ей очень понравилось еще в день рождения Эдварда. Глядя на нее, каждый на секунду замолкал, сбиваясь с мысли, поэтому члены семьи старались меньше смотреть на Гейз. Эдвард, Элис и Карлайл как могли разряжали обстановку интересными историями, шутками и воспоминаниями. И это у них отлично выходило. Из проигрывателя играла музыка. Карлайл прикупил пару новых пластинок для этого вечера, чтобы как-то наладить атмосферу вечера. Но в ход уже шли и давно купленные записи, которые еще не успели приесться членам семьи. Элис вытянула Джаспера потанцевать под свою любимую зажигательную песню. Парень конечно не любил танцев, но ради нее с улыбкой готов был стерпеть пару минут. Карлайл с мягкой улыбкой повел Эсми из-за стола, чтобы поддержать веселье дочери. Вскоре Элис на глаза попалась Розали, с грустной улыбкой сидящая за столом, и та вытянула блондинку на танцы, наконец отпуская Джаспера. Уитлок облегченно присел на стул, не отрывая взгляда от шатенки, что крутилась в танце. За столом остались лишь два угрюмых персонажа. Эдвард может бы и не поник так, если бы пересилил свой характер и отправился веселиться со всеми, но к танцам душа не лежала. Напряжение сразу прошлось по позвоночнику, когда он пересекся взглядом с Гейз. Та сидела со скрещенными руками на груди, и выглядела как обычная девушка подросток, которую родители буквально заставили присутствовать на семейном празднике. Ее злобный взгляд доставлял уйму неудобств, поэтому Мэйсон отвел взгляд. Это вызвало легкую усмешку на губах Арлетт, и та решила поскорее запить ее вином, а то решат, что она остыла и перестала обижаться. Возможно она и перестала бы, но только теперь хотелось на зло всем портить вечер унылой миной. Вечер продолжался, на улице стало медленно темнеть. Карлайл зажег фонари в саду и атмосфера стала довольно приятной. Холода никто не чувствовал, но Эсми для антуража решила накинуть на плечи вязаный платок. Очередная пластинка закончила свою игру, и Эдвард вызвался принести другую из дома. Он решил взять Луи Армстронга, хотя заслушали они ее до дыр, сейчас душа лежала к нему. Через пару минут из проигрывателя начал разливаться голос певца. «La vie en rose». Это была одна из любимых песен родителей Арлетт. Они могли вечно ее слушать весенними вечерами. Именно весенними, потому что мама настаивала, что эта песня о легкой и нежной любви, которая бывает только весной. Вслушиваясь в мотивы знакомой песни, Гейз овладела дикая тоска по прошлой жизни, когда отец был жив и ей самой не приходилось переживать о чем-либо. Теперь уже мужчины приглашали девушек танцевать. Карлайл первым увлек Эсми в танец, а Джаспер дождался пока Элис переведет дух после головокружительных плясок и вывел свою возлюбленную. Эдвард хоть и не был настроен на романтику, по взгляду Розали понял, что ей нужен этот танец, просто чтобы отвлечься от дурных мыслей. За столом осталась лишь Арлетт, погруженная в свои мысли. Ей стало даже легче, когда все увлеклись медленными движениями, оставляя ее в стороне. Девушка прикрыла глаза, чтобы слезы не появились, хотя это им и не мешало, стало только хуже. Открыв глаза, она посмотрела на членов семьи, две пары с нежностью смотрели в глаза друг другу. Маккензи и Альсина танцевали также, не отрывая взгляда. Шатенка не могла больше смотреть на это и перевела взгляд на вышедшую Луну, которую слегка прикрывали ветви высоких деревьев. Но слезы вопреки всем стараниям так и продолжали просачиваться. Когда после проигрыша началось вступление певца, девушка уже не могла выносить этого и как можно незаметнее выбежала из-за стола. Вампирская скорость позволяла быстро прошмыгнуть в лес. Как только она скрылась за деревьями и осознала, что сейчас ее никто не увидит, влага полилась из глаз. Слезы катились по щекам, обжигая своей солью лицо. Туфли на каблуке, которые настоятельно посоветовала надеть Элис, сразу начали вязнуть в рыхлой земле, замедляя Гейз. Та сразу же сбросила их с ног и побежала быстрее. Музыка отдалялась и звучала тише, но мотивы были еще слышны, чем вызывали в груди сильнейшую боль. Арлетт бежала вперед, цепляясь за ветви деревьев, все повторялось вновь, как и в день побега из дома. Темный лес вновь нагонял жути. Ей вспомнилось, как еще совсем маленькой она играла с соседскими ребятами. В пешей доступности от их дома находился один из многочисленных лесов Форкса. Мальчишки были старше ее, и им нравилось пугать маленькую дурочку. Они рассказывали ей страшные истории о монстрах этого леса, которые были огромными и кровожадными. В один летний день они стояли у кромки леса и решили напугать Арлетт еще сильнее. Ребята побежали в лес с криками и воплями веселья, а девочка осталась одна. Но упрямый нрав не давал возможности просто пойти домой. Так что Арлетт ринулась в лес за ними, но те то-ли специально прятались, то-ли действительно убежали так далеко, но как она не носилась, найти их не могла. Куда бы она не повернула — всюду были деревья, шорохи и треск, но ни одной живой души. Пробегав так в поисках обратного пути около часа, девочка уже думала, что теперь-то ее точно съест один из монстров. Но тут ее из далека окликнул родной голос отца, который узнал от тех самых теперь обеспокоенных мальчишек, что Арлетт потерялась в лесу. Детишкам повезло, что Альсина не слышала этого, иначе устроила бы им ту еще взбучку. Когда отец уже нес ее на руках к дому, она плакала горючими слезами, прижимаясь к нему и все твердила обещания, что больше никогда не пойдет в лес без него. Маккензи лишь слабо улыбался и поглаживал дочь по спине. Он всегда прощал ей оплошности, если видел, что она о них горько сожалеет. А она никогда больше не повторяла прошлых ошибок. Еще одно возникшее воспоминание об отце больно кольнуло в груди. Теперь ей больше не страшно, ей только невыносимо тоскливо от всего этого. Дорогу до малого озера она выучила наизусть, но туда она не пойдет. Девушка держала путь к большому озеру, ей хотелось, чтобы что-то большое и необъятное смогло впитать ее печаль. Добежав до большой воды она устало упала на каменистый берег и расплакалась еще сильнее. Память кричала ей об отце, и этот крик старался вырваться наружу, но она его упорно глушила, зажимая рот рукой. Только сейчас она в полной мере осознала, что эта рана никогда не затянется. Она стала вампиром, она убила отчима, она сбежала из дома, оставив мать лить слезы над ее фотографиями. Но не это стало поворотным моментом. Ее жизнь закончилась, когда отец погружался на дно, в последний раз глядя на нее. Дыра в сердце Арлетт была пробита именно тогда, а теперь ей остается только тешить себя мыслями о прошлом. Она слепо сжимает в руках края платья, но это не приносит облегчения, и ее руки начинают царапать камни на берегу. Волны озера тихо бились о берег, звезды в небе горели очень ярко, сопровождаемые растущей Луной. Сквозь помутневший от слез взгляд она смотрит вверх, но все плывет. В момент она слышит шум шагов по камням и не успевает обернуться, как ее за плечи кто-то хватает, падая слишком близко. Она чувствует кто это, но сил отогнать его от себя нет. Когда танец закончился, Эдвард сразу взглянул на место, где пару минут назад сидела Гейз — оно пустовало. Другие тоже с опаской взглянули туда и сразу оцепенели. Они не думали о чем-то плохом, но поведение шатенки весь вечер нагнетало обстановку. Мэйсон сам вызвался найти ее, хотя Карлайл предупредил, что это может кончиться плохо, тот все же пошел. Он чувствовал ее мысли, но они так быстро обрывались и путались, что поймать след было тяжело. Теперь же парень сидел рядом с ней на каменистом берегу и обнимал за вздрагивающие плечи. Ее волосы растрепались, ноги были босыми, а по лицу текли черные струйки. К счастью шатен понял, что это не кровь, а просто потекшая тушь, но глаза ее были алыми. Арлетт не упирается, а поддается его объятиям и кладет голову на плече, как когда-то делала с отцом, в моменты плача. — Все хорошо, Арли. Я рядом, — он слышит ее тихие всхлипы и гладит по голове.- Я знаю как тебе тяжело, но…- он не успевает договорить, как она резко отстраняется и начинает подниматься на ноги. Эдвард встает следом. — Ты ничего не знаешь! — кричит Гейз и теперь ее глаза источают ярость. Девушка отходит на пару шагов назад, стараясь быть дальше от брата. Слезы продолжают заливать лицо мутной темной жидкостью.- Он был единственным, кто заботился обо мне по-настоящему! — тыльной стороной ладони она со злостью вытерла слезы с лица. Она злилась на все, теперь и печали не было, только гнев на судьбу и свою гадкую жизнь.- У меня было все, а теперь я осталась ни с чем, — чуть спокойнее продолжила она. — Мои родители умерли перед моим обращением. Я, как и ты, остался один, — тихо сказал Мэйсон, вспоминая своих собственных родителей, как те мучились от испанки вместе с ним, и тогда он ясно понимал, со всем отчаянием, что останется вскоре один доживать последние дни. — Она забыла его, — будто и не слыша слов Эдварда, сказала Гейз, но по тому, как тих стал ее голос, стало понятно, что она приняла во внимание его слова.- Прошло полтора года, и она бросилась на шею к другому. Я была обузой, Эд, — она шумно вздыхает и поднимает голову к небу. Наконец она перестала злиться на него, обида куда-то ушла. Шатен подошел к ней ближе и заметив, что Арлетт не собирается отступать, аккуратно обнял девушку, выражая свою поддержку. Слезы катятся градом с ее лица, когда она чувствует себя в крепких объятиях Мэйсона. Ее давно никто не обнимал, наверное пару лет точно. Мать была скупа на нежности, а если и обнимала, то это не доставляло такого умиротворения, как объятия отца. Постепенно ее плач начал стихать, а Эдвард все также продолжал обнимать сестру. — Когда это закончится? — тихо спрашивает Арлетт, но слышит протяженное молчание. Он не знал, что ей сказать, здесь не было правильного ответа.- Эта боль когда-нибудь уйдет? Я больше не могу это терпеть, — на ее глаза вновь наворачиваются слезы, но девушка пытается подавить их, что выходит откровенно плохо. — Я не знаю когда, но она стихнет, — спокойно отзывается Эдвард, чувствуя, как собственные глаза начинает щипать.- Сейчас тебе очень больно, это я знаю. Но завтра снова взойдет солнце и тебе станет немного легче, а послезавтра еще немного легче. Это часть твоей жизни и она осталась позади. Больше сдерживаться Гейз не могла. Она вновь утыкается лицом в его грудь и шатен чувствует, как влага впитывается в рубашку. Ему плевать на пятна туши, потому что сейчас по его щеке пробегает одна единственная слеза, которая падает с подбородка на волосы Арлетт. Он понимал, что сейчас происходит что-то важное. Лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу.