Семь дней лета с пришельцами

      В Южном Парке лето длилось всего неделю и могло наступить в любое время между июнем и августом. Все помнили девяносто девятый год, когда лето пришло в апреле, и так же все помнили, что лета не было вообще в 2004-м, 2009-м или 2010-м. Но когда лето всё же наступало, то ровно на семь дней, и была ужасная жарища, до и после которой шли ливни и снегопады. В этом году лето пришло в первую субботу июня. Стэн проснулся, почувствовал, как его потная спина липнет к простыням, продрал глаза и подумал: блять.

ДЕНЬ 1

      Стэн откопал на дне шкафа свои единственные неспортивные шорты, которые валялись там вместе с уродскими майками и джинсами, из которых он вырос, и они до жути отдавали плесенью, но он всё равно их напялил. Он не знал, куда деть волосы, если не под шапку. Он стоял перед зеркалом в ванной и смачивал их в третий раз, когда Кайл написал ему: «мы пойдём к пруду, даже если это убьёт нас нахуй».       Он вытер руки и ответил: «там будет весь город». «да, и я буду сражаться с ними за каждый квадратный сантиметр этой мерзкой воды. встретимся через 10».       Стэн глянул в зеркало. «20 мин, мои волосы выёбываются».       Ответ от Кайла пришёл, пока он чистил зубы. «10. нормально всё с твоими волосами».       Кайл не постучал в дверь, потому что он никогда не стучал. Когда Стэн вышел на улицу, Кайл сидел на тротуаре возле своего красного велика. На нём были, как и следовало ожидать, спортивные шорты — маленькие спортивные шорты, по крайней мере, короче, чем шорты Стэна, которые доходили до колен, — и доисторическая футболка с Террансом и Филиппом. Его плечи были такими бледными, что резали Стэну глаза. Кайл не поднимал глаз от телефона, и Стэн на миг замер на крыльце.       Кайл был прекрасен, как картины Пикассо: это было не для всех, но были люди, которые посвящали всю жизнь его работам. Красота субъективна, и потому Кайл был прекрасен. Когда он улыбался, можно было сосчитать зубы. У него торчали уши. Его волосы топорщились лохматым облаком цвета лисьего меха, огня, ржавчины. Линия носа изгибалась немного вниз. У него были такие острые, резкие скулы, что о них можно было резать стекло. Стэн готов был смотреть на него до самой смерти, и теперь он стоял перед его домом в прошлогодних спортивных шортах, расставив ноги по обе стороны от сидушки велосипеда.       Стэн постарался не замечать узел в груди и подошёл, ведя свой велосипед за руль.       — Доброе утро, — сказал он. — Хотел бы я сдохнуть.       Кайл прищурился и посмотрел на него.       — Доброе. Когда я последний раз видел тебя без шапки?       Стэн провел рукой по волосам. Они были жёсткими и грубыми, и с последней стрижки прошло уже порядочно. Они завивались под ушами.       — Дома. Иногда.       — Буквально только когда ты спишь.       — Это и есть иногда.       — Да нормально они выглядят, не парься.       — Я хожу в шапке не потому, что мне не нравится, как они выглядят, я просто… хожу в шапке.       — Как скажешь, чувак, — Кайл пожал плечами и поправил лямки рюкзака. — Я захватил тебе полотенце.       — Ой. Я забыл своё.       — Я знаю. Поехали, там будет толпа, если не поторопимся.       Кайл разогнался вниз по улице, и Стэну пришлось яростно крутить педали, чтобы не отстать. В воздухе пахло травой и липким асфальтом, по канавам тёк растаявший снег, и почти в каждом доме, мимо которого они проезжали, стайки детей играли с газонной поливалкой. Но Стэн смотрел на Кайла — на то, как двигались его худые бёдра, на его голые руки, капли пота на его шее. Смотрел в сторону, смотрел снова. Пытался думать о чём-нибудь ещё. Пытался выключить ту часть, которой хотелось смотреть. Не получалось. Смотрел снова.       Стэн нуждался в Кайле так же, как хотел когда-нибудь иметь свою квартиру. Сколько он себя помнил, он хотел маленький, светлый уголок, который можно назвать своим; без родителей, без соседей по комнате, только он и четыре стены и всё, что он любит — всё в одном месте. Его мечты не были заоблачными, но вряд ли они сбудутся: квартиры стоят денег, а когда Стэн будет зарабатывать достаточно, чтобы жить один? С чувствами к Кайлу было так же: несмолкаемый гул желания, который был с ним так давно, что он не знал, когда это началось, но это было так просто и так недостижимо, что жить без этого стало привычкой. Это просто воздушный замок.       Его чувства к Кайлу иногда обнажались, смутные и пугающие, как движение, которое замечаешь краем глаза в пустой комнате. Он видел голую грудь Кайла через рукав майки, и они возвращались. Он видел чистую, неразбавленную радость на его лице, когда он рассказывал смешную шутку, и видел морщинки вокруг его глаз, когда он смеялся, такой живой и настоящий, и вспоминал: ах да, точно, я люблю его. Опять это. Он не думал об этом постоянно, но иногда мысли обрушивались на него. О квартире он тоже не думал каждый день, но когда вспоминал, то терялся на сайтах с недвижимостью, судорожно искал подработку и пытался придумать, что делать. Он глотал столько объявлений о сдаче квартир, что забывал, кто он и где находится и перед глазами всё плавало, как от передоза.       Но, в конце концов, в Южном Парке не было однушек, и редко бывало, чтобы Стэн смотрел на Кайла и ловил его взгляд в ответ.       На Старковом пруду было ожидаемо отвратно. В воде и на берегу было полно народу, целые семьи, и повсюду слышался резкий и навязчивый звук, какой всегда исходит от толпы перегревшихся, недовольных людей. Стэн и Кайл большую часть дня просидели на мелководье, по бёдра в воде, отбрыкиваясь от пиявок и первоклашек. Кайл мазался солнцезащитным кремом так часто, будто за это ему платили, а у Стэна сгорели плечи. Кенни объявились после полудня и поменялись с ними: половину выдохшегося косяка на бутылку тёплого лимонада «Снэпл», а потом утонули в самой глубокой части пруда, потопленные табуном четвероклассников. Стэн с Кайлом видели Картмана, в джинсах и футболке, на другом берегу с кем-то, кто, как они в конце концов решили, был похож на Баттерса и кто был почти без одежды.       — В школе на этой неделе будет просто ад, — Кайл зевнул и откинулся назад. Он лежал в грязной воде, опираясь на локти. — Пятьдесят ссаных подростков в огромной бане, и все потные до жопы.       — Не напоминай, — Стэн повернулся к Кайлу и похлопал глазами. Он всё ещё был немного под кайфом, и мир казался мягким и размытым по углам, ласковым, неторопливым и тихим. Он снова посмотрел вниз. Его колени торчали из воды, как брёвна, все в песке, и вокруг них на воде покачивались водоросли. — Уже скучаешь по снегу?       — Прошло всего часов десять, так что нет, — Кайл поднял ногу над водой и чуть не вмазал какому-то ребёнку по лицу. Между его пальцами застряла ряска. — Хорошо, когда есть что-то новое. Даже если оно отстойное.       Зной ещё не спал, когда они уехали. От жары кружилась голова, и вдобавок они пропахли потом и прудовой пеной. Они бросили велики на углу магазина и купили по палочке фруктового льда, который быстро и бесследно таял, а потом поехали домой долгой дорогой и крутили педали нарочно медленно.       — Одна неделя лета, и это уже слишком для меня. Даже один день, — сказал Кайл, пытаясь удержаться на велике и облизывая фруктовый лёд. — Не знаю, как я буду жить где-то ещё. Где-то, где есть нормальное лето.       — Точняк, — Стэн держался позади Кайла и немного левее, в слепой зоне, которую он нашёл, годами наблюдая за Кайлом исподтишка. Его футболка на лопатках пропиталась потом, а шея порозовела после целого дня на солнце. Волосы распушились от жары и влажности, и на голове был взрыв. — Ты собираешься… переехать куда-нибудь?       — Чел, мы это уже обсуждали. Я пропущу год, потом пойду в колледж. Универ. Не знаю, куда-нибудь.       — Тебе не важно, куда?       — Никто не становится кем-то в Южном Парке, — сказал Кайл, не отрывая взгляда от переднего колеса своего велика. — Никто знаменитый здесь не родился. Мы порождаем неудачников, чувак. Неважно, куда я уеду, мне просто нужно уехать.       — Ага, точно, — у Стэна упало сердце; не то, чтобы он не понимал этого с детства, но думать в таком свете о своём унылом будущем и о радужном будущем Кайла — это совсем другое. Липкий красный фруктовый лёд тёк по его костяшкам. — И ты пока не решил, куда?       — Ты же знаешь, что нет.       Они всегда говорили о том, чтобы свалить из Южного Парка, так, будто это была абстрактная идея, будто они не в выпускном классе и половина их одноклассников не грезила о переезде. Иногда Стэн волновался, что застрянет в Южном Парке навечно. Иногда — что он не застрянет в Южном Парке навечно. Кайла, казалось, не беспокоило ни то, ни другое.       В тысячный раз с начала выпускного класса Стэну хотелось спросить: можно мне поехать с тобой? Он намекал, что хотел бы, но Кайл никогда не отвечал прямо. Он предпочитал думать, что ни один из них не хочет навязываться, но на самом деле он боялся, что Кайл не хотел его видеть. Они дружили всю жизнь. Как будто ему никогда не надоест.       — Ты тоже секретничаешь, куда поедешь, — сказал Кайл. Он обернулся — палочка фруктового льда торчала у него изо рта — и улыбнулся Стэну. — Мы расстанемся? Какие плэнли, Стэнли?       Он сказал это так легко и игриво и, блять, кокетливо, что Стэн чуть не откусил себе язык. Иногда общение с Кайлом превращалось в шутливую поросячью латынь из близости и перехваченных взглядов, когда рядом не было никого, чтобы перевести всё в шутку; разговоры без слов, тайный язык. Я знаю ты знаешь я знаю мы знаем.       Кайл улыбнулся через плечо и чуть не въехал в сосну на обочине. Чудище Стэна подняло голову. Вот он. Парень, которого я люблю.       — Не знаю, — сказал он. — Я думал, в Денвер. Или останусь. Не знаю.       Кайл не оборачивался.       — Твоя фантазия ограничивается Денвером и Южным Парком?       — Наверно. А твоя?       — Может, Нью-Йорк. Или Торонто.       — Восточное побережье.       — Да, и что?       Стэн улыбнулся и пожевал пластиковую палочку от фруктового льда. — Очень похоже на тебя.       Кайл ловко переехал через бордюр. — На тебя тоже.       В ту ночь Стэн уснул, уставший как собака и измотанный жарой. Посмотрел на часы: 1:12 ночи.       Когда он в следующий раз открыл глаза, то стоял прямо, и ступням было дико холодно, и кто-то орал.       — Вот почему мне не нравится ночевать у тебя. Как раз поэтому мне нихуя не нравится ночевать у тебя, Крэйг!       Дикий холод. Металл. Два голоса. Больше? Самый пронзительный голос на свете. Стэн повертел головой. Комната была небольшая и представляла собой ромб, вся хромированная и с замками и остроугольными металлическими балками, которые перекрещивались под потолком.       Картман стоял в паре шагов. Стэн протёр глаза, и пятна протанцевали под веками. — Какого хера?       — Пришельцы, — серьёзно сказал Картман и засунул руки в карманы своей поношенной пижамы. — Ты ничего не пропустил, спящая красавица, они ещё ничего не сказали.       — О Боже, нам…       — Никаких анальных зондов. Эм. Пока.       Стэн отвернулся. По другую сторону от него стояли Крэйг и Твик, голые.       Твик предусмотрительно укрылся за Крэйгом, уткнувшись лбом ему в затылок, а Крэйг просто стоял на месте, лениво почёсывая живот. У него был большой член, даже нежный, и дорожка жёстких волос спускалась по его животу к бёдрам. В искусственном мерцающем свете его бронзовая кожа слабо поблёскивала.       Он заметил, что Стэн пялился. Стэн открыл рот, не задумываясь, просто чтобы быстрее сказать что-нибудь.       — Почему вы голые?       Крэйг поднял брови. — А ты сразу после секса одеваешься?       У Стэна покраснели уши. — Точно.       — Не падай в обморок, Марш, это не секрет.       — Пять лет, — сказал Твик, всё ещё стоя позади и не поднимая головы.       — Пять? — спросил Стэн. — Вы же не…       — Мы не трахались, когда нам было по десять, Боже. Не поверишь, но не всё вертится вокруг секса.       — Отлично, что ж, — рявкнул Картман, — когда будете готовы, будет суперкруто не обсуждать сексуальную жизнь Крэйга и Твика и вместо этого придумать, как отсюда выбраться, потому что в отличие от вас троих я не горю желанием получить зонд в заднице.       Крэйг прыснул. — Пиздёж.       — Я не пи…       — Не надо, Картман, — огрызнулся Стэн.       — А, ты тоже, ты грёбаный педик!..       Из невидимого громкоговорителя откуда-то сверху послышался голос.       — НИКАКИХ АНАЛЬНЫХ ЗОНДОВ.       — Господи, — рассмеялся Твик.       — Что? — Стэн повертел головой. — Вы где?       Голос, высокий и мелодичный, продолжал как ни в чём не бывало.       — МЫ РАЗРАБОТАЛИ МЕТОДЫ СОВЕРШЕННЕЕ, ЧЕМ ПРЕДЫДУЩИЕ.       — Фистинг? — сказал Твик, и Крэйг поперхнулся смехом. Картман застонал.       — МЫ ОБНАРУЖИЛИ ФЕНОМЕН, ПРЕДСТАВЛЯЮЩИЙ ОПРЕДЕЛЁННЫЙ ИНТЕРЕС, И РЕШИЛИ ИЗУЧИТЬ ЕГО, ИСПОЛЬЗУЯ БОЛЕЕ СОВЕРШЕННЫЕ МЕТОДЫ.       — Методы связанные или не связанные с анальными зондами? — спросил Картман. Раздался щелчок, как будто опять включили громкоговоритель, но голос колебался. Динамик выключили и включили.       Секунду спустя голос сказал:       — ВЫ БЫЛИ СПЕЦИАЛЬНО ОТОБРАНЫ ИЗ ОПРЕДЕЛЁННОЙ ГРУППЫ В КАЧЕСТВЕ ПЕРВЫХ ПОДОПЫТНЫХ.       — «Подопытные» звучит не слишком многообещающе, — сказал Крэйг.       — ВАШ МОЗГ, — промычал голос. — ВАШ МОЗГ ИНТЕРЕСУЕТ НАС БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВАШИ ЖОПЫ.       — Ни один подросток такого ещё не говорил, — хихикнул Твик, и Крэйг снова усмехнулся и пихнул его локтем.              — МЫ БОЛЬШЕ НЕ СКАЖЕМ НИЧЕГО, ЧТО МОЖЕТ ПОСТАВИТЬ ПОД УГРОЗУ ИССЛЕДОВАНИЕ.       Стэн перепугался. — Что? Что это значит?       — ЭТО БЫЛА ВСТУПИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ, ЧТОБЫ УБЕДИТЬСЯ, ЧТО ПЕРЕМЕЩЕНИЕ ПРОШЛО ГЛАДКО.       — Гладко? Боже, мы что, могли сдохнуть?       — СЕАНС СВЯЗИ ОКОНЧЕН.

ДЕНЬ 2

      Стэн проснулся у себя в кровати. Голова раскалывалась, боль пульсировала за глазными яблоками, будто он перепил накануне, но трусы всё ещё были на нём, а это уже победа. Он выпил две таблетки аспирина и сходил в душ, и струи воды казались ему иголками, протыкающими плечи. Он выполз на кухню, поджарил тост и написал Кайлу: «что-нибудь странное произошло с тобой вчера». Кайл ответил: «думаю это самое зловещее что ты когда-нибудь писал мне с утра пораньше».       Он написал Картману: «живой?». Картман ответил: «к сожалению».       Когда Стэн вышел на улицу, щурясь на солнце, Кайл со своим великом уже был у бордюра.       — Выглядишь херово, — сказал он.       — И тебе доброе утро, козёл.       Кайл рассмеялся, и они поехали по улице, ещё по-утреннему тихой и пустынной. Влажность и жара со вчера только усилились, и низко над горами лежал туман.       — Из твоего сообщения я делаю вывод, что с тобой ночью произошло что-то странное, — сказал Кайл.       Стэну не хотелось врать, но ему стало страшно, что Кайл не поверит. Он рискнул.       — Что ты ответишь, если я скажу, что ночью меня похитили пришельцы? Вместе с Крэйгом, Твиком и Картманом?       Кайл вздёрнул брови.       — Скажу, что твои мокрые сны становятся пугающе детальными и тебе стоит прекратить мне их пересказывать.       Стэн вильнул и оказался слишком близко к Кайлу, и Кайл фыркнул и крутанул руль в сторону.       — Я серьёзно, чувак.       — Да? Тебе раньше снились пришельцы.       — Я могу определить, когда это сон.       — Никто не видел пришельцев с седьмого класса.       — Бебе видела одного на парковке возле Экодома на прошлой неделе.       — Угу, — Кайл выгнул бровь. — Представляю.       — Это была полная дичь. Они говорили какую-то фигню, типа будут изучать нас? Что нас специально выбрали, потому что им надо… что-то исследовать.       — Нихуя себе, это жесть.       — Сам знаю. Сделают нам лоботомию.       — Они говорили, что изучают?       — Не-а. Нас просто забрали на корабль, и они говорили через какую-то хрень, а потом сказали: «конец связи», и я больше ничего не помню.       — Боже, вам сто процентов засунули зонды в жопу.       — Они сказали, никаких анальных зондов!       — Я бы сказал то же самое, если бы хотел заставить кого-то думать, что я не собираюсь пихать им в жопу зонд, — сказал Кайл, и Стэн чуть не врезался в почтовый ящик.       — Жопная фигня, — сказали Кенни с чистосердечной верой в голосе, перекрикивая шум в кофейне. — Жопная фигня, инфа сотка.       — Это не жопная фигня, Кенни, захлопнись нахуй.       Кенни лизнули промокашку и окинули взглядом Картмана. Они всегда нелепо смотрелись рядом: Картман ростом за сто восемьдесят, а Кенни под сто шестьдесят в удачный день; Картман в футболке из «Холлистера», Кенни — в залатанной джинсовке.       — Картман, как единственный из нас, у кого в жопе действительно инопланетные железяки, ты не имеешь права высказываться по поводу жопной фигни.       — Пошёл ты!       — Кенни правы, — Кайл наставил на Картмана одноразовую вилку. — Ты не помнишь, как пришельцы вынули его, так что он точно всё ещё с тобой.       — Пошёл ты тоже!       Стэн и Кайл сидели по одну сторону стола, напротив Кенни, Картмана и Баттерса. Весь день они только и говорили, что о пришельцах и похищении.       — Не думаю, что это жопная фигня, — сказал Стэн. — Я… Я не почувствовал… жопной фигни. Вообще ничего не почувствовал.       — Ага, так бы ты и сказал, что жопа болит в понедельник утром, — сказали Кенни, и Стэн пнул их под столом. Кенни рассмеялись и спрятали руки под мышками. — Просто говорю. Ты бы не сказал. Ты предвзят, как Картман.       — Невозможно объективно относиться к анальным зондам. Картман кинул в Стэна плюшкой.       — Не было никаких зондов! И вообще заткнись, малявка импотентная!       — У меня тринадцать с половиной, жиртрест!       — А я о чём!       — Ради бога, заткнитесь оба, — Кайл пихнул Стэна локтем в бок. А ещё он поставил свою кроссовку вплотную к кроссовке Стэна, и Стэн честно старался об этом не думать.       — Какая разница вообще? Было и сплыло. Вы оба выглядите нормально. Кто их знает, что они делали, может, только в мозги ваши залезли и всё, раз они сами так сказали.       — Ты доверяешь пришельцам? — медленно спросил Стэн.       — Ну, почему бы и нет? Они не особо много нам сделали.       — Они зафигачили трёхметровую спутниковую тарелку Картману в жопу.       — Если этого недостаточно, чтобы им доверять, то не знаю, что тебе ещё надо.       Кенни оглушительно заржали, и Картман отвесил им подзатыльник.       — Заткнитесь, — сказал Картман. — Все заткнитесь. Вы мне надоели. Больше ни слова об этом. Баттерс, будь добр, поведай нам, как прошёл твой дебильный день.       Так что Баттерс начал рассказывать, как на английском Кевин Стоули читал вслух и сказал «каноэ» вместо «киноа», и кроссовка Стэна по-прежнему касалась кроссовки Кайла, и поэтому он всё прослушал.       Кайл хотел поиграть в баскетбол после школы, потому что им в кои-то веки не надо было сначала расчищать площадку от снега. Стэн сидел на краю площадки и царапал рисунки камнем на асфальте.       — Я понять не могу, почему именно я, Картман, Крэйг и Твик, — сказал он. — Я бы понял, если бы они взяли тебя, меня, Картмана и Кенни. Это понятно.       — Мы дружим с Крэйгом и Твиком, мы гуляли на прошлой неделе.       — Ну да, но мы не прям друзья-друзья.       — Не лучшие друзья.       — Ага. И потом, из всех людей, не кто иной, как ёбаный Картман.       — Пришельцы его обожают.       — Он просто самый ебанутый представитель человечества, до которого они могут добраться. Поэтому он постоянно оказывается у них.       — Вот именно.       Кайл бросал трёхочковый и сильно промазал, и Стэн хихикнул. Кайл бросил на него гневный взгляд и убежал за мячом.       — Так ты думаешь, это потому, что у вас есть что-то общее? — спросил он.       — Мне кажется, да. Они сказали, что нас специально выбрали, всех четверых.       — Что у вас с Картманом может быть общего с Крэйгом и Твиком?       — Ясен хуй, что мы не встречаемся, — сказал Стэн, смотря в землю.       Он подумал про Крэйга и Твика, которые встречались и были первыми в списке самых странных парней среди его знакомых. Крэйг был повёрнут на науке, дымил как паровоз и никогда не улыбался. Твик был дерзким, циничным и совершенно очаровательным; худшей чертой Твика был Крэйг. Они вели бокс для детей в спортзале началки по вечерам в среду и нажирались у Токена по пятницам и субботам. Они были неразделимы — и это было одновременно глубоко романтично и наводило на мысли о «Детях кукурузы».       — Крэйг и Твик вообще ни на кого не похожи, — сказал Кайл. — Это как… Как это называется у животных, когда паразит поменьше живёт за счёт паразита побольше, и это паразитизм, но он взаимно выгоден для обоих, и, если их разделить, они заболеют или умрут? Помнишь? Мы проходили по биологии в десятом классе.       Стэн поморгал в ответ.       — Нет.       Кайл щёлкнул пальцами.       — Симбиоз. Это оно.       — О чём ты?       — Ну. Крэйг много курит, — Кайл прищурился, прицелился в кольцо и бросил, вытягиваясь в полный рост и отрываясь от земли. Мяч описал аккуратную дугу и отскочил от щита. — А Твик закидывается так часто, что не замечает, что от Крэйга несёт дешёвыми сигаретами.       — Не думаю, что это называется симбиозом.       — Именно так и называется.       — Не говори гадостей про Твика, он классный парень.       — Я ничего про него не говорю, он мне нравится. Можно быть классным чуваком и закидываться коксом, одно другому не мешает. — Кайл рысцой побежал за мячом. — Я сказал только, что они с Крэйгом оба ебанутые и идеально дополняют друг друга, поэтому они будут вместе вечно.       — Думаешь?       — Конечно, кто ещё станет с ними встречаться?       Стэн чуть не ляпнул: «А кто станет встречаться с НАМИ?» Потому что он об этом задумывался. Они не были Твиком и Крэйгом, но Стэн ясно видел себя через пять лет, с девушкой или парнем, которые будут беситься, что он не может перестать говорить о Кайле. Кайл то, Кайл сё, почему тебе не жениться на нём нахуй, скажут они, и Стэн подумает: «Не то чтобы я не пытался».       Стэн смотрел, как Кайл опять пробует трёхочковый. Он промазал, усмехнулся самому себе и снова побежал за мячом. Потом он бросал из-под кольца. Стэн сидел на асфальте, вытянув ноги и опираясь на руки, и следил за движениями Кайла. Ему казалось, что он смотрел на него вечно, и он в который раз пожалел, что не умеет рисовать, — это звучало по-дурацки, но он хотел запечатлеть лицо Кайла, и падающий на него свет, и тени, и его неровные костяшки и ужасную стойку. Он подумывал заняться фотографией. Это было проще и не так сопливо, как рисование.       Кайл бросал из центра и получилось лучше, чем Стэн ожидал — мяч отскочил от края корзины. Удар мяча об асфальт эхом отразился от соседних домов. Кайл не пошёл за ним. Он смотрел на Стэна.       — Что?       — Что — что?       Кайл помолчал.       — Ты всё время на меня смотришь.       Стэн задержал дыхание. Прикрыл глаза и снова открыл. «Скажи ему!» — раздавалось в голове. — «Закат! Лето и это романтичный момент! Скажи СЕЙЧАС ЖЕ!»       Он поднял голову. Кайл стоял, уперев руки в боки, посреди баскетбольной площадки, капли тёплого летнего пота блестели у него над бровями, и он не отводил глаз. Стэн скользнул взглядом с его найков на его голые жилистые икры, маленькую футболку, по длинной шее — к глазам, жёлто-карим, как дешёвое виски.       — Ты ещё вытянулся, — сказал он.       Кайл вздёрнул брови.       — Правда?       — Мне так кажется. Когда ты последний раз мерил рост?       — Не знаю, в апреле?       — Парни растут до двадцати одного года или типа того. Нам надо помериться.       Кайл хитро усмехнулся. Сердце Стэна упало ему в ботинки.       — Если ты думаешь, что всё ещё растёшь, у меня для тебя плохие новости, Дэнни Дэвито.       Стэн фыркнул и откинулся на спину, широко раскинув руки.       — Иди ты, я тебя догоняю.       — Не поверю, пока не увижу. Цифры не врут, чувак.       — Мудак, — он перевёл взгляд на небо, кремово-оранжевое и пудрово-розовое, и немного коралловое. — Иди принеси свой тупой мяч.       Он слышал, как Кайл хмыкнул и его кроссовки затопали по площадке в сторону кольца.       — Пора закругляться, — сказал Кайл, помолчав немного. Его слова перемежались ритмичными ударами мяча об асфальт. — Завтра в школу и всё такое.       Стэн прикрыл глаза. — Ага.       Прежде чем лечь спать, Стэн обмотал шнурок вокруг лодыжки и привязал другой конец к ножке кровати, — просто на всякий случай. Он проснулся от дикого холода, привязанный к чему-то похожему на вертикально поставленные носилки, и пережжённый шнурок болтался у него на ноге.       — Блин.       — Вступай в наш кружок, — сказал Твик с другого конца комнаты. Вокруг ноги у него была повязана какая-то верёвка, тоже пережжённая. Твик тоже был привязан к какой-то хреновине, и всякие штуки крепились к его голове и соединялись проводками с устройством у него за спиной. Стэн наклонил голову и почувствовал, как натянулись провода.       — Что это за хуйня?       — Без понятия, — волосы Твика казались длиннее обычного и напоминали стог серебристого-жёлтого сена, а под глазами у него залегли тёмные мешки. Стэн подумал, что после второй такой ночи он и сам будет выглядеть не лучше. — Не думал, что они опять так сделают.       — На этот раз ты хотя бы в одежде, — сказал Стэн. Кто-то рассмеялся, и он обернулся. Это был Крэйг. Картман стоял на другом конце комнаты, напротив Крэйга, и вчетвером они образовывали крест, все привязанные к балкам на потолке.       — Эй, алё? — верещал Картман. — Здравствуйте, нахуй! Мне надоела эта ебанина, и мне давно пора в кроватку!       Крэйг закатил глаза. — Они тебя не слышат, жирдяй.       — Откуда ты знаешь? Почему бы им не слышать? Алё? Грёбаные тощие уёбки, лучше тащите свои мерзкие жопы сюда и объясните, какой настолько пиздатой работой вы, блять, заняты, что не можете отъебаться от четверых невинных пацанов!       — Невинных, — фыркнул Крэйг.       — Вполне себе невинных, — Картман подёргал провода, но ничего не произошло. — Блядская хуйня, — повторил он. — Если это какая-то поебень типа «реши загадку и спаси мир», как в фантастике, то нам должны хотя бы сказать об этом, а то это хуйня полная.       — Думаю, это оно, — сказал Твик. — Мы должны догадаться, почему мы здесь, и потом будет второй шаг. Может, мы спасители всего человечества.       Крэйг улыбнулся. — Или худшие из всех, кого они нашли.       — Нет, иначе Кайл бы тоже был тут, — ляпнул Стэн не задумываясь. — Он… плохой.       Картман грубо расхохотался. — Ты так не считаешь. Да ты готов топать десять километров по пустыне, если будет хоть малейшая надежда, что он даст тебе полизать свои немытые яйца.       — Он всё ещё мудила, он ржал, когда ты заболел СПИДом! — закричал Стэн. — Я имею в виду… Боже, проехали.       — Я слышал твоё «всё ещё», Стэн. — Картман расплылся в улыбке. — «Всё ещё мудила», ты имеешь в виду, несмотря на твои близкие отношения с его немытыми яйцами.       — Мерзость.       — Господи Иисусе, вы оба долбоёбы, — сказал Твик.

ДЕНЬ 3

      В этот раз Стэн проснулся на полу. Когда он вывел свой велик на улицу, Кайл уже сидел на крыльце. Он запрокинул голову и смотрел на него вверх тормашками.       — Ёлки-палки, ты выглядишь ещё хуже, чем вчера.       Стэн провёл ладонью по лицу. — Они опять нас забирали. Но мы тупо ругались всю ночь, блин.       — Да ты шутишь.       — Нисколько. Крэйг пытался поспать немного, но в целом мы просто слушали, как Картман орёт, чтобы они опять включили связь.       — Херово, чувак, — Кайл встал и отряхнул шорты сзади. Он забрал у Стэна велик. — Значит, пойдём пешком. А то ты въедешь прямиком в столб.       Было всего восемь утра, но солнце уже нещадно палило, и они еле волочили ноги по пути в школу.       — Сделаем крюк и выпьем кофе, — предложил Стэн. — Я скоро задохнусь.       Они свернули с главной улицы к кофейне Твиков. Колокольчик над дверью зазвенел, когда они вошли, и Твик, который дремал, распластавшись грудью по стойке, подпрыгнул от неожиданности. Рубашка на нём была наизнанку, из беспорядка на голове торчала заколка, но для него это было в порядке вещей.       Он заметил Стэна и отступил назад, к другой витрине.       — О Боже, я не… — он похлопал себя по груди и огляделся. — Ох. Нет, ага, я всё ещё здесь. Спасибо нахуй.       — Без шуток, ты всё ещё здесь. И если проторчишь тут ещё минут пятнадцать, то опоздаешь в школу.       — Я не пойду в школу, вы что, с ума сошли? Нас похищают постоянно, сейчас мне поебать на школу, честно говоря.       — Справедливо, чувак, — Кайл хлопнул Стэна по спине. — Один твой товарищ по внеземным посторонним предметам в жопе отчаянно нуждается в напитке силы. Знаешь, такая кипящая чёрная фигня.       Стэн клевал носом, пока не упёрся головой в кофемашину. — Клянусь тебе, нам не вставляли зонды.       — Ну да, конечно, — Кайл выудил из кошелька пятёрку. — Две кружки, будь добр. За компанию.       Твик пожал плечами и наполнил два бумажных стаканчика из кофейника, стоявшего на углу стойки. Кофе пенился и пар от него шёл, как от котла ведьмы. Твик подвинул им стаканчики двумя указательными пальцами и отмахнулся от денег Кайла.       — Всё нормально, — сказал он. — Я должен Стэну за кое-какие посторонние предметы в жопе. Супер круто повеселились вчера ночью.       У Стэна покраснели уши, и он поспешно сказал:       — Отъебись, — но его голос утонул в громком, оглушительном смехе Кайла.       Стэн с Кайлом сидели вместе. Длинные худые ноги Кайла торчали из-под парты, и он рисовал пришельцев на полях тетрадки. Стэн лежал на парте, упираясь в неё подбородком, и составлял список:

ВЕРОЯТНЫЕ ПРИЧИНЫ НЕОДНОКРАТНОГО ПОХИЩЕНИЯ ПРИШЕЛЬЦАМИ: НАКАЗАНИЕ ЗА ГРЕХИ НАШИ БОГ НАС НЕНАВИДИТ ПРИШЕЛЬЦЫ НАС НЕНАВИДЯТ ЮЖНЫЙ ПАРК БУДЕТ УНИЧТОЖЕН??? ЗДЕСЬ ЗАМЕШАН ТРАМП ЛЕТО — ОТСТОЙ ВЕСЬ ЭТОТ ПИЗДЕЦ — ОТСТОЙ

      Он зажал ручку между носом и верхней губой и посмотрел на Кайла. Тот склонился над тетрадью, вырисовывая длинные тонкие руки пришельцев и сложную конструкцию их бластеров.       Художник из Кайла был так себе, но ему нравилось рисовать. И Стэну нравились его рисунки. На уроках они перекидывались записочками со всякими набросками и закорючками, когда представлялся случай.       Стэн протянул руку и выхватил у Кайла тетрадку. Кайл просто улыбнулся и позволил ему сделать это, и Стэна накрыло волной восхищения и тошноты, как будто ему дали под дых.       Он набросал маленького Картмана, привязанного к конструкции на корабле пришельцев, и провода, идущие от его головы; добавил до смешного широко открытый рот и подписал «МНЕ ПОРА В КРОВАТКУ», а потом передал тетрадь Кайлу, которому пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.       Кайл написал: «пж скажи что он реально так сказал» и показал это Стэну, и Стэн кивнул. Кайл улыбнулся самой тупой и довольной улыбкой. Он дорисовал пару штрихов, как будто от Картмана воняло, и Стэн еле сдержал хохот.       — Стэнли, — позвал учитель, худощавый молодой человек, недавно окончивший колледж. — Что-то смешное случилось? Расскажи классу, вместе посмеёмся.       Стэн задумался.       Меня продолжают похищать инопланетяне, и я не спал двое суток. Там, где мы живём, лето длится всего семь дней. Я выпускаюсь через две недели, и я не готовился ни к каким экзаменам. Я люблю своего лучшего друга и не могу признаться ему.       — Ничего смешного, ха-ха, — сказал он.       В обед они с Кенни и Кайлом отправились искать Крэйга. Они нашли его в первом же месте, которое пришло им в голову: в курилке во дворе, и с ним был Твик. Они сидели на песке, и Крэйг облокотился на Твика, положив голову ему на грудь, а Твик поставил ему на живот кружку с кофе и аккуратно придерживал её. Стэна это устраивало, потому что, когда приходилось иметь дело с высокими людьми, он предпочитал, чтобы они сидели на полу. Крэйг и Твик оба были выше Кайла, который был уже на полголовы выше Стэна.       — Я думал, ты на работе, — сказал он Твику. Твик пожал плечами, и голова Крэйга подпрыгнула у него на груди.       — Я пришёл на обед.       — Мы пишем проверочную на последнем уроке, — сказал Крэйг.       — Может, я останусь на проверочную.       Стэн опустился на корточки, чтобы смотреть им в глаза. Кайл и Кенни тоже сели, и Кенни принялись что-то выводить палкой на песке.       — Угостишь сигаретой? — спросил Кайл Крэйга.       — Нет, — ответил Крэйг. Он полулежал с закрытыми глазами, поэтому не видел, как Кайл показал ему средний палец.       — Короче, я тут подумал, — начал Стэн. — Мы должны придумать план, как думаете?       — Думаешь, пришельцы вернутся?       — Мы ещё ничего не сделали, почему они должны перестать? Мне кажется, мы должны что-то понять.       — Я считаю, они просто высасывают наши мозги, — сказал Твик, взмахнув рукой. — Провода и прочая хрень. Думаю, они ради этого нас забирали.       — Не, чувак, по-моему… они что-то ищут. Иначе почему они выбрали нас четверых? И почему нас, какая такая хуйня объединяет нас с Картманом?       — Я стараюсь не думать об этом, — сказал Крэйг. Твик отхлебнул кофе и поставил кружку ему на голову. Крэйг улыбнулся.       — Готов поспорить, они хотят, чтобы мы говорили, — Твик протянул руку и перехватил сигарету у Крэйга, затянулся и отдал её обратно. — В фантастических фильмах всегда есть что-то типа ключевого слова. Или задания, но раз они нас привязали, то эта версия отпадает. Пацаны, вы смотрели «Куб»?       — Да, — сказали Кенни и Кайл.       — Нет, — сказал Стэн.       Твик всплеснул руками.       — Обычный научно-фантастический фильм. Гигантский куб смерти. Люди не знают, зачем они там находятся. Не помню, чем кончилось, но это было типа телевикторины.       Стэну надоело сидеть на корточках, и он вытянул ноги.       — Зашибись.       — Ну, давайте не отметать этот вариант.       — Мы не отметаем гигантский куб смерти?       — Нет. Я к тому, что в таких головоломках…       — Смертельных головоломках, — уточнил Крэйг.       — Да, смертельных… Давайте все голосовать против Картмана. Выкинем этого уёбка с острова.       — Само собой.       Крэйг открыл глаза и посмотрел на Стэна. — Сначала Картман. Не расслабляйся, Марш, мне уже надоело смотреть на твою рожу по восемь часов каждую ночь. — Он снова закрыл глаза. — А ты тут ещё и днём маячишь.       — О Боже, ладно. Мы уходим.       Они втроём встали и собрались уходить, но Твик жестом остановил их. Он забрал сигарету у Крэйга и спросил: «Я докурю?», и Крэйг сказал: «Конечно», даже не посмотрев. Твик молча передал сигарету Кайлу, и тот взял её, просияв.              — Увидимся ночью, — сказал Стэн на прощание.       — Блять, только не это, — ответил Крэйг.       В этот раз Стэн взял кабельную стяжку, чтобы привязать лодыжку к ножке кровати. Когда он проснулся на корабле, часть стяжки была расплавлена.       — Ошибка новичка, — сказал Крэйг и показал на ногу, на которой болтался один наручник с идущей от него аккуратно перерезанной цепью. С другого конца комнаты раздался стон Картмана, и Крэйг перевёл взгляд на него. — Что, жиртрест? Собираешься пошутить про геев? Про секс? Про гейский секс с наручниками? Флаг в руки, давай, блесни остроумием.       Картман принял возмущённый вид.       — Крэйг, не всё сводится к сексу. Знаю, тебе может быть трудновато это осознать, учитывая твой порочный, развратный образ жизни, но в мире столько всего интересного помимо…       — Заткнись! Я так устал от твоей морды, пиздец просто. Зачем они ставят нас напротив, это…       — Перестаньте! — закричал Стэн. — Я не хочу здесь всё лето торчать, нам надо подумать!       — Я согласен, если Картман пообещает захлопнуться хоть на какое-то время, — сказал Твик.       — Пошёл ты, я не собираюсь выслушивать оскорбления от грёбаного торчка!       — Третий класс, — выкрикнул Стэн. — Замолчите и вспоминайте. Мы все были в классе мистера Гаррисона, тогда все странности и начались, да?       — Ага, и кроме нас там было ещё человек двадцать, — сказал Твик. — И что? Всем известно, что этот класс был проклят, всякая хуйня в этом городе всегда связана только с нами.       — Боже, ладно, мы что-нибудь сообразим. Я не тупой, я помогу. — Картман закрыл рот и принялся напряжённо хмыкать и вздыхать. — Ну, если бы Крэйг не был чёрным, все здесь были бы белыми.       — Я перуанец, и иди нахуй, — огрызнулся Крэйг.       — Если бы ты не был толстым, все здесь были бы худыми, долбоёб!       — Иди в жопу, Твик, я не виноват, что твой парень — иностранец!       — Прекратите ради Бога, — Стэн попытался стукнуть ногой по колонне, чтобы привлечь внимание.       — Давайте, это не может быть так сложно. Мы выросли вместе, неужели нас ничего не связывает?       — Может, что-то, что мы сделали, — предложил Крэйг. — Все вместе.       — Перу?       — Там не было Твика.       Все четверо замолчали. Картман дёргал левой ногой и не собирался прекращать. Твик пялился на широкий, мёртвый экран между головами Стэна и Картмана. Крэйг, видимо, уснул. В голове Стэна кипели мысли.       — Может, это кто-то знакомый, — сказал он наконец. — Может, это всё не ради нас, а ради кого-то другого? Этот кто-то — нить, которая нас связывает.       — Опять же, — проворчал Крэйг, — нет ничего такого, что связывало бы только нас, а не десяток других пацанов.       — Может, мы вообще не в ту сторону думаем. Может, это как «Пила», и нам придётся убивать друг друга или что-то такое. Голодные игры для инопланетян.       — Они бы нам сказали. Им бы наскучило смотреть, как мы срёмся три ночи подряд.       — Мне тоже наскучило смотреть, как мы срёмся три ночи подряд.       — Давайте спать, — сказал Крэйг. — Мне плевать, что происходит. Твик прав, они просто воруют наши мозги. Нам не надо ничего делать. Я пиздецки устал. Давайте спать стоя.       — Как лошади, — добавил Твик.       — Да, как лошади. Спите стоя и заткнитесь нахуй.       Всякий раз, когда кто-то пытался открыть рот, Крэйг шикал на него. В конце концов, всем удалось забыться беспокойным сном.

ДЕНЬ 4

      Стэн проснулся ногами на подушке. День тянулся; уроки были невыносимы, обед — слишком длинным, а после школы он пошёл домой и помогал Рэнди растянуть навес на заднем дворе. Шэрон приготовила запеканку с тунцом, и после ужина Стэн занимался стиркой и после раскладывал носки по парам, сидя перед телевизором. Он выкрутил звук на максимум, чтобы не слышать, как Шэрон болтает с Шелли по скайпу. Он задремал посреди серии «Друзей», а когда проснулся, Шэрон сидела рядом на диване.       Она улыбнулась ему. Он потёр глаза и спросил:       — Сколько я спал?       — Минут двадцать, — она подняла пульт и пощёлкала каналы. — В последнее время ты выглядишь уставшим. Всё в порядке?       Он отпихнул бельевую корзину ногой в одном носке.       — Да, всё нормально. Просто, понимаешь. Экзамены. Лето.       Шэрон понимающе хмыкнула. Она переключила канал на тот, где шла «Сделка», и Стэн закатил глаза.       — Так мило с твоей стороны помочь отцу с навесом, — сказала она. — Он хочет успеть провести с тобой побольше времени до выпускного.       — Я никуда не денусь, мам.       — Ещё как денешься.       Раздался стук. Не успела Шэрон обернуться, как Кайл уже просунул голову в дверь.       — Здрасьте, миссис Марш, — услышав его голос, Стэн наклонился, чтобы Шэрон не заслоняла Кайла, и они улыбнулись друг другу. — А Стэн выйдет?       — Кайл, о Боже мой. Да, — Шэрон рассмеялась. Она сделала вид, что зовёт Стэна: «Пришёл сын Джеральда Брофловски, иди открой дверь!»       Стэн просиял и вскочил на ноги.       — Бегу, — он протопал к двери, всё ещё в одном носке. — Привет.       — Привет, — за дверью, так, чтобы Шэрон не могла видеть, Кайл держал початую упаковку из шести банок «Олд Мила». — Хочешь прогуляться?       Стэн вздёрнул брови. Держась одной рукой за ручку двери, он обернулся.       — Мам? Можно мне пойти погулять?       — Стэнли, ты выпускаешься через две недели. Разумеется, ты можешь пойти погулять со своим другом.       — Спасибо. Вернусь утром, — пошутил он, оставаясь совершенно серьёзным. Он помахал рукой, и она помахала в ответ.       Стэн нагнал Кайла на середине подъездной дорожки. Кайл вытащил одно пиво из упаковки и протянул ему.       — Как ты смотришь на то, чтобы влезть на рекламный щит за гаражами и посмотреть закат?       Стэн посмотрел на него уголком глаза; счастливый, и расслабленный, и только что из душа после тренировки по баскетболу, он был ещё более полон жизни, чем обычно. Стэн рискнул и сказал:       — Романтично.       Кайл открыл своё пиво и толкнул Стэна плечом.       — Сечёшь.       Стэн лез по скобам на рекламный щит «Ю-Стор-Ит» за Кайлом и заставлял себя не поднимать взгляд на его шорты. Не получалось. Металлический щит был ещё тёплым и жёг их голые ляжки, и они примостились на краю, свесив ноги.       Стэн поставил подбородок на перила.       — Спасибо, чувак, — сказал он тихо. — Здесь здорово.       Кайл сидел очень близко, но не настолько близко, чтобы они касались друг друга бёдрами. Беговые шорты Адидас, ребристые носки, баскетбольные кроссовки. Едва различимые веснушки на ляжках и ржаво-рыжие волосы на ногах.       — Мне показалось, тебе это нужно. А то похищения каждую ночь. Потное лето. Экзамены. — Кайл отсалютовал банкой пива. — За пришельцев.       Стэн чокнулся с ним своей банкой. — За пришельцев.       Они устроились в уютной тишине, и солнце лениво опускалось за горы. В воздухе чувствовалась прохлада, но металл был ещё горячим, и тепло с холодом смешивались в идеальную температуру, и Стэн чувствовал, как адреналин покалывает в кончиках пальцев — вечная подростковая жажда строить и рушить, жгучая и безрассудная. Он задержал дыхание. Он чувствовал, как сердцебиение отдаётся у него в глазах. Он чувствовал каждый вдох в лёгких Кайла. Он пил. Он ждал.       — Волнуешься из-за экзаменов? — спросил он.       Кайл пожал плечами. Он оторвал язычок от банки пива и щелчком отправил его вниз.       — Чуть-чуть. Не знаю. У нас ещё неделя на подготовку.       Стэн неопределённо хмыкнул. Ему не хотелось думать про экзамены, и он сам не знал, зачем спросил. Кайл допил пиво и кинул банку вниз. Он сказал:       — В раздевалке Токен рассказывал, как на математике, которая третьим уроком, у Клайда сползли штаны и жопа торчала, и Баттерс так сильно ударил его полотенцем, что аж след остался.       — А, я видел. Жопу Клайда, я имею в виду. Рэд сидела сразу за ним и прислала всем увеличенную фотку его жуткой задницы в снапчате.       — Жирная, да?       — Пухлая.       — Он влип. Задразнят.       Кайл был ближе, чем раньше, или виновато воображение Стэна. Он чувствовал жар его тела, и рукав его футболки задевал плечо Стэна. Он хотел, чтобы их колени касались друг друга, но не двинулся. Он свесил подбородок через перила.       — Я не хочу домой.       — Так не иди, — сказал Кайл. Он улёгся щекой на сложенные руки и сонно улыбнулся. — Лето же. Затаримся ещё пивом и будем сидеть здесь, как на ночёвке.       Стэн был так близко, что мог рассмотреть каждую из миллиона веснушек Кайла — их узор на веках и коричневые пятна на носу, где веснушки были рассыпаны слишком густо и сливались. Темнело, но его ресницы по-прежнему отливали зловещим, таинственным рыжим.       Вот примерный список того, что Стэн хотел сказать: Я бы поехал с тобой в Нью-Йорк. Дай знать, если я тебе надоел. Твой кондиционер для белья — мой любимый запах. Надеюсь, ты никогда не пострижёшься. Мне кажется, я люблю тебя. Я почти уверен, что люблю тебя.       Вот, что Стэн на самом деле сказал:       — Не хочу, чтобы тебя забрали пришельцы, — и затем: — Мне пора.       Кайл смотрел на него ещё пару секунд, тихо и задумчиво. Он наклонил голову и теперь упирался лбом в сложенные руки.       — Наверное, я останусь. Посмотрим, смогу ли я увидеть, как тебя будут забирать.       Болтая ногой, Стэн задел ногу Кайла и спросил:       — Как думаешь, они забрали бы тебя тоже, если бы мы были вместе?       Над горами небо ещё горело фиолетовым, а выше была уже чернота.       — Не, чувак, — Кайл поднял голову и снова посмотрел на него. — Кажется, это чисто твоё.       В этот раз Стэн даже не пытался привязывать ногу к чему-нибудь. Он был всё ещё немного пьян, когда очнулся на корабле напротив Твика, как и предыдущие три ночи. Он поморгал, и в голове немного прояснилось.       — И снова здрасьте.       — Не разыгрывай вежливость, блять, — выругался Картман.       — Меня уже тошнит от этого, — сказал Крэйг. — Меня уже тошнит от вас, ёбаные придурки.       — Я не собираюсь сидеть на жопе ровно. Пошло оно всё! Эй! — завопил Картман. — Слышите? Мы отказываемся это терпеть!       — Картман, заткнись, им всё равно.       — Мы знаем, что вам что-то нужно! — продолжал кричать Картман. — Мы не знаем, что именно, потому что мы дегенераты нахуй, так что просто скажите, ясно? Иначе мы не поймём!       Вокруг была тишина.       — Ты идиот, — сказал Твик.       Связь включилась с громким щелчком.       — О чёрт.              — ПЕРЕХОДИМ КО ВТОРОЙ ФАЗЕ.       — Боже, я… — Стэн осёкся. Волна тошноты прошла по телу с головы до ног, закрутилась водоворотом в кишках, расплескалась в черепной коробке. Узлы проводов, крепившиеся к голове, нагрелись, и он открыл было рот, но не смог выдавить ни слова. Твик, судя по всему, испытывал ту же боль; Стэн не мог повернуть голову, чтобы увидеть, как там Крэйг и Картман. Постепенно тошнота прошла.       — Ребят, вы тоже это почувствовали?       — Ага, — Твик посмотрел на Крэйга. — Меня мутит. Ты как?       — Голова гудит. Картман, я поверить не могу, что ты своим ором заставил их что-то сделать.       — Они меня уважают, — сказал Картман, но голос его звучал странно. — Что за…       Гигантский экран на стене позади Стэна и Картмана вспыхнул. Твик вздёрнул брови.       — Самое время для кино.       Изображение затопило экран, словно оно было жидким, и его туда наливали. Оно не было похоже на фотографию — слишком высокое качество, слишком чёткое по краям, настолько, что смотреть было отчего-то неприятно.       — Скотт Малкинсон, — озвучил общую мысль Картман. На экране Скотт сидел в школьной столовой, отвернувшись. Изображение искривилось и сменилось на новое.       — Токен, — сказал Картман. На экране и впрямь был Токен, он забрался с ногами в безукоризненно белое кресло и пытался удержать банку «Пабст Блю Риббон» стоймя на двух указательных пальцах. — Это фиговые фотки, чуваки, кто это снимал?       — Не похоже на фотки, — сказал Крэйг. — Они слишком… — он замолчал.       Твик вздрогнул. — Мне не нравится смотреть на них. Не знаю, почему. Ощущается…       — Неприятно.       — Ага.       А потом появился Кайл.       — Кайл, — прокомментировал Картман.       Кайл стоял на фоне заходящего солнца, в спортивных шортах и потной футболке, уперев руки в бока, посреди баскетбольной площадки. Его волосы на солнце горели огнём, а вид у него был смущённый. Растерянный. Камера смотрела на него снизу вверх.       У Стэна сжалось сердце. И его осенило.       — О Боже, это не фотки, — сказал он. — Это воспоминания.       — Что?       — Это наши воспоминания. Это было моё, из понедельника. Мы были как раз там.       — Брехня.       — Серьёзно, чел, они смотрят в наши мозги.       Следующим на экране возник Баттерс, и, как бы в доказательство слов Стэна, он сидел у Картмана на кровати. Стэн достаточно хорошо знал спальню Картмана, и догадался, что вид был со стула перед письменным столом.       — Видишь?       — Нифига я не вижу, — сказал Картман. — Это всё хуйня какая-то.       — Это круто, — сказал Крэйг неожиданно заинтересованно.       Твик казался ужасно встревоженным. — Мы увидим себя? Наши воспоминания друг о друге?       — Мне больше интересно, зачем? — сказал Стэн. — Что они исследуют? Мы должны что-то делать с этими картинками?       — Межличностные отношения или что-то такое, — сказал Крэйг. — Человеческая… дружба? Не знаю, никто из нас не дружит со Скоттом Малкинсоном.       Стэн поднял голову. Проводки натянулись. — Мы все в одном классе. И они все парни.       — Меня так заебало это всё, — заныл Картман. — Из-за этой херни я не сплю сутками, меня заебали ваши морды, а теперь я ещё и должен смотреть на Скотта, блять, Малкинсона? Пиздец.       — Завались, Картман, мы тоже не горим желанием смотреть на тебя!       — Может, мы для них как кино, — предположил Твик. — Для развлечения. Вдруг наши воспоминания — это телек для пришельцев.       — Звучит не так уж плохо.       — Это очень плохо, Крэйг, потому что это насилие и извращение, и я устал, — протянул Картман.       — Да посмотрите вы, — сказал Стэн. — Там может быть… что-то.       На экране появились другие парни. Клайд на переднем сидении своей машины в безвкусных пластиковых тёмных очках; Джимми выступает в школе перед небольшой толпой; Брэдли моет руки в мужском туалете.       — Это странно, — проговорил Картман. — Нам надо увидеть себя? Долго они ещё собираются это делать?       — Ребят, вас тоже подташнивает, когда показывают ваши воспоминания, или только меня? — спросил Твик.       — Меня тоже, — сказал Крэйг. — Мне кажется. Не знаю, это…       — Странное чувство, — Стэн закрыл глаза, но стало только хуже. — Не представляю, что они от нас хотят.       Картман продолжал пялиться на экран. — Не могу решить, что лучше: помирать от скуки или это.       Люди оставались теми же, но изображения менялись; Баттерс Твика отличался от Баттерса Крэйга, который отличался от Баттерса Картмана. Каждый ощущал, как по телу проходит волна тошноты, когда к мозгу подключаются пришельцы. Они видели друг друга в воспоминаниях: Стэн Крэйга сидел на корточках в курилке, его большие голубые глаза смотрели изучающе; Стэн Твика страдал от недосыпа и стоял за стойкой кафе, прислонившись к плечу Кайла; Стэн Картмана сидел на полу с джойстиком в руках. Одно перетекало в другое. В конце концов, всё закончилось.

ДЕНЬ 5

      — Было забавно, — объяснял Стэн. — Всегда можно было определить, где чьё воспоминание, потому что вот, например, Токен — если он был в толпе посреди коридора с недовольным лицом, то это моё или Картмана, а в воспоминаниях Крэйга и Твика он выглядел счастливым.       — Неудивительно, — Кайл лежал на полу в гостиной Стэна и обмахивался журналом «Пипл». Стэн сидел на диване и играл в «Стрит файтера». Нога Кайла касалась его ноги, и это мешало сосредоточиться. — А я там не появлялся?       — Пару раз.       — И что я делал?       — В моём, которое было… когда, в понедельник? Когда ты играл в баскетбол.       — А в остальных?       Стэн попытался вспомнить. — Кажется… Было одно, где ты в классе, и кто-то смотрит со спины. Это было воспоминание Крэйга или Твика, потому что у Картмана ты был… у него во дворе? Не знаю, когда это было. Ты сидел там в снегу.       Рука Кайла с журналом замерла на мгновение. — Не помню такого. Там ещё кто-нибудь был?       — Не помню, — Стэн выбрал Чун Ли и стал играть один на один против компьютера, потому что ему уже давно наскучил сюжетный режим. — У Картмана всё странное, честно говоря, — там никогда никого не было, кроме него самого и ещё одного человека. У Крэйга и Твика всё было про школу, или как они собирались у Токена, или… ну, ты понял. Ничего такого.       Кайл хмыкнул. Он уронил журнал себе на лицо. — Крэйг с Твиком появлялись в воспоминаниях друг друга?       — Ага. У Твика Крэйг был в постели, он спал. А у Крэйга Твик вроде вёл машину. И много улыбался.       — Это мило, — раздался голос Кайла из-под журнала, и Стэн посмотрел на него.       Это и правда было мило. Именно так Стэн и подумал, когда появились эти воспоминания. Крэйг и Твик обменивались взглядами из-под неудобных шлемов с проводками, когда видели друг друга на экране, — одновременно вспоминали этот момент и почти извинялись за это. Стыдливость не прошла даже после почти десяти лет вместе. И Кайл считал, что тёплые воспоминания Крэйга и Твика были милыми.       «Не ищи здесь скрытый смысл», —сказал себе Стэн, ища здесь скрытый смысл.       Для Стэна Кайл был красной кнопкой в диспетчерской, такой кнопкой, которую держат под стеклянным колпаком, чтобы никто случайно не нажал, и на кнопке нет надписей. Она может начать Третью мировую или заставить Стиклз падать с небес, и у Стэна не было никакого способа проверить, кроме как нажать. Потерять лучшего друга, с которым они были не разлей вода, сколько Стэн себя помнит, или начать отношения, которые в голове выглядели так безупречно и складно, что об этом больно было думать. Что бы он сейчас сделал, если бы они встречались? Он бы соскользнул с дивана на пол и лёг рядом с Кайлом, оттолкнул бы с его лица журнал и поцеловал. Они могли бы обниматься прямо на ковре, под этот странный мат-рок из плейлиста Кайла.       — Супер мило, — согласился Стэн и запустил игру.       Этой ночью Стэн не спал, когда его забрали, и это было жутко; это был не совсем луч, скорее свет, воздух вокруг нагрелся, и Стэн почувствовал, что его поднимает, а потом вдруг оказался где-то в другом месте, на их корабле, словно его разобрали в спальне и снова собрали на борту. Он был привязан к колонне и не помнил ни как его туда привязали, ни как ему на голову надели шлем с проводами — это просто случилось само собой. Неприятное чувство скрутило ему живот, и он зажмурился и попытался сосредоточиться на голосе Крэйга сбоку от него, который говорил: «…Видишь, не важно, в чьём мы доме».       Стэн оглядел всех по очереди; все выглядели заметно более измотанными, чем в начале недели. Все молчали, даже Картман — просто хлопали глазами, вздыхали, ждали.       Твик заговорил первым. — Я так устал, что чувствую свои зубы. Каждый из них, у себя в голове.       Крэйг повернул голову к Твику. — Я так устал, что у моего пульса тоже есть пульс.       — Мы больше не выдержим, — сказал Стэн. — Они опять смотрят воспоминания? Я ничего не пропустил?       — Крэйг Такер сегодня в трусах, за что я ему бесконечно благодарен.       — Заткнись, жирдяй, тебе слова не давали.       — Я предпочёл бы не находиться в одной комнате с твоим уродливым членом, Крэйг. Я благодарен, что ты держишь его под замком.       Экран над их головами вспыхнул.       — Если там будет член Крэйга только потому, что я про него сказал, я сдохну.       — Боже, Картман, закройся.       Стэн увидел, как по лицу Твика пробежала знакомая волна тошноты. На экране возникла картинка, но в этот раз она двигалась.       — Что-то новенькое.       На экране Клайд ожил, всё ещё чрезмерно реалистичный и не совсем настоящий одновременно. Клайд стоял между торговыми рядами в Уолл-Марте и внимательно изучал банку кукурузы, которую держал в руке. Он повернулся к ним и спросил:       — Правда, что если банка гнутая, то они обязаны сделать скидку, или врут?       — Врут, — тихо сказал Крэйг.       — Чёрт, — Твик повесил голову. — В этот раз было хуже. Потому что они двигаются. Наверное.       Клайд превратился в Токена. Токен стоял на бортике бассейна у себя на заднем дворе, в одних красных плавках, и выжимал полотенце. Был поздний вечер, и его освещали только подводные огни бассейна. Он обернулся через плечо и сказал: «Я рад, что всё идёт хорошо. Мне всё ещё трудно в это поверить, прикинь?», и на губах его заиграла улыбка.       В животе Стэна узлом завязалась вина. Токен был красив, и ему стало стыдно за то, что он думал, что Токен красив. Они были друзьями, и такие мысли казались грубым вторжением в его жизнь, так же как мысли о Кайле; он чувствовал себя шпионом, разведчиком, лжецом. Мерзким геем. Токен врезал бы ему, если бы узнал. Кайл мог бы врезать ему, если бы узнал.       Картман преувеличенно закашлялся, как будто его вот-вот вырвет. — Господи, Крэйг, всем ясно, что это твои, они такие пидорские. Крэйг усмехнулся, но был слишком занят неприятными ощущениями, чтобы огрызаться. Стэн сказал Картману: «Смотри не блевани», и выдержал его взгляд.       — Всё нормально? — спросил Твик, и Крэйг кивнул, не отрывая взгляда от пола.       На экране Токен весело рассмеялся. Стэн тихо ненавидел себя.       — Они идут против часовой, — сказал Твик. — Ты следующий, Стэн.       Стэн вдохнул поглубже. Слабость поднялась от кончиков пальцев и прокатилась в голове, постучалась в виски. Боль не была невыносимой, просто было ощущение, что что-то не так. Он пытался смотреть на экран, но чувствовал себя лучше, когда опускал глаза.       — А, — это был Картман.       — О, — это был Твик. — Это я.       Стэн поднял голову. Воспоминание было о Твике: он был в школьной раздевалке, только что из душа после физры, и волосы ещё не высохли. Стыд заставил Стэна снова отвести глаза. Он помнил их разговор, состоявшийся несколько недель назад, и помнил, что на Твике не было одежды.       — Это не так, как все представляют, — говорил Твик из воспоминания. — Это просто как будто… как будто ты разом выпил двадцать стаканов «ягер бомбы» и пять американо, и при этом ты самый крутой чел на всей планете.       Если Стэн помнил, что посмотрел вниз, будет ли это на экране? Голова шла кругом, и он заставлял себя таращиться в пол, но тут Картман заржал, так что его вопрос не остался без ответа. Он просто надеялся, что это было не слишком ужасно.       — Не переживай, — это был никто иной, как Крэйг, чёрт возьми. Картман хохотал не переставая. — Ты такой пидор, чувак, боже мой, пиздец нахуй. Теперь он знает, что ты пялился на его член, тебе должно быть так стыдно, боже мой.       Стэн зажмурился и ждал, когда тошнота отступит. Он надеялся, что, если ждать достаточно терпеливо, то пришельцы просто убьют их всех и ему никогда больше не придётся смотреть никому в глаза. К чёрту Картмана, думал он, изо всех сил пытаясь забыть о своём унижении. Если бы не этот жирножопый, было бы не так неловко, ему единственному не нравятся парни.       Глаза Стэна распахнулись.       — Подождите, — сказал он. — Чёрт… бля… стойте…       — Что? — сухо спросил Крэйг.       Картман стоял с закрытыми глазами, и над его бровями блестел пот. На экране Баттерс крутился на его кресле, отталкиваясь одной ногой от письменного стола при каждом повороте.       — Картман, — позвал Стэн. Картман не ответил, только ещё больше нахмурился и сосредоточился. — Картман, послушай, я должен спросить…       — Отъебись, Стэн, я как будто только что жахнул литр бухла, и я стараюсь пройти это испытание с грацией и изяществом.       — Картман…       — Стэн…       — Тебе нравятся парни?       Крэйг вдруг рассмеялся так резко, что чуть не поперхнулся собственным языком. Глаза Картмана распахнулись, и он уставился на Стэна с такой неприкрытой злобой, что Стэн испугался бы за свою жизнь, если бы они оба не были привязаны.       — Прошу-блять-прощения?       — Мне… мне кажется это оно. Причина, почему мы здесь. Они показывают нам наших друзей, и, ну… они все парни… парни нашего возраста. Может, они собирают данные или ещё что-то.       — Ты хочешь сказать, это то, что у нас общего? — медленно переспросил Твик. — Нам всем нравятся парни?       — Только не это нахуй! — воскликнул Картман. — Не приплетайте меня сюда, блять, в ваш пи…       — То есть тебе тоже нравятся парни, Стэн? — Крэйг поднял брови и посмотрел на Стэна с большим интересом, чем когда-либо раньше. — Ты это только что сказал. Здесь были только Крэйг, Твик и Картман, но Стэн никогда и ни перед кем не говорил это вслух. Весь город узнает меньше чем за двадцать четыре часа, потому что они всегда всё узнают. Его сердце заходилось, грохотало, колотилось безо всякого ритма. Он не хотел, чтобы эти дурацкие пришельцы похищали его каждую ночь до конца жизни, но признаваться Эрику Картману в своей ориентации ему тоже не хотелось. Но это того стоило.       — Да, — сказал Стэн. — Да, я это и имел в виду. Я думаю, это то, что нас объединяет.       Потом прошло несколько идеально тихих, неподвижных секунд, когда молчал даже Картман.       Щёлкнула связь.       — ПЕРЕХОДИМ К ТРЕТЬЕЙ ФАЗЕ.       — Да вы издеваетесь! — Твик взвизгнул и рассмеялся.       — Сука, нет! — кричал Картман. — Пошло всё нахуй! И ты иди нахуй, Стэн, я не грёбаный пидор, ясно?!       — Мне пофиг! — прокричал Стэн в ответ. — Всем пофиг, я просто говорю, что…       — Мне не нравятся парни!       — Нравятся, чувак! — засмеялся Крэйг. — Вы все такие ёбнутые, Господи.       — Гейшельцы, — серьёзно сказал Твик. — Геи-пришельцы.       — Я, блять, ненавижу всё, — выплюнул Картман. — Они, блять, подставляют меня, запихивают сюда с вами, пидоры ебаные, это какой-то извращенский эксперимент, они проверяют, за сколько трое педиков смогут совратить честного юного христианина, это пиздец!       — Мы не знаем, зачем это нужно! — выкрикнул Стэн. — Заткнись нахуй и дай мне подумать!       — Я не заткнусь, ты обозвал меня геем!       — Мне похуй, гей ты или нет, Картман, ради Бога!       — А я знал, что ты пидор! — Картман был в бешенстве, и это было больше не смешно. Его обычные показные истерики и махание руками — это одно, а теперешняя маниакальная, напряжённая ярость по-прежнему, даже учитывая то, что они дружили всю жизнь, всё также пугала Стэна. — Я знал, я всегда говорил, что ты с Кайлом, так? Ты небось с самого детства мечтал его трахнуть, вот в чём дело!       — Боже, заткнись!       Экран снова понемногу ожил.       — Мне это не нравится, — Картман в ужасе дёрнулся. — Мне не нравится, выключите, вырубите нахуй этот телек!       — Чувак, успокойся…       — Я не гей, — настаивал Картман. — Это твои бредовые идеи, Стэн, я не знаю, с чего ты это взял, блять…       — Ох, чёрт, — перебил Твик. — Это Крэйг.       — Чьё это воспоминание? — спросил Крэйг, оглядываясь. — Кого тошнит?       Они посмотрели друг на друга, но все выглядели нормально. Твик не отрывал глаз от экрана.       — Мне кажется, или это не похоже на воспоминание?       — Оно странное, — сказал Крэйг. — Как будто нечеловеческое. Или человеческое, но видите, оно какое-то… неправильное?       Стэн ничего не сказал. Кто-то, кто явно должен был быть Крэйгом, появился на экране, но это был и не был Крэйг — это был кто-то, кто мог бы им быть. Он был похож, но что-то было не так; он двигался, как и остальные изображения, и на него было неприятно смотреть.       Крэйг на экране улыбался, и на это тоже было неприятно смотреть, но по какой-то другой причине. Где бы он ни был, там было солнечно, всё белое, будто он лежал на снежно-белых простынях, и он улыбался так широко, словно беззвучно смеялся. Его волосы сбились на одну сторону, и он был без одежды, будто только что проснулся, и в этом было что-то ужасно милое и сокровенное, поэтому Стэн отвел взгляд.       — Не хочу ещё больше всё запутывать, — тихо сказал Твик. — И я понимаю, что вы вряд ли поверите, но… я думаю, это фантазии.       — Что?       — Наше воображение. — Он по-прежнему смотрел на экран. — Я знаю, что этого никогда не было, потому что ни у кого из нас нет белых простыней. И… я много думаю о ночёвках. Мы почти никогда не просыпаемся вместе, из-за родителей.       Крэйг повернул голову к Твику, и Стэн не видел его лица, но слышал, как он сказал:       — Ох.       — Мне это надоело, — повторил Картман. — Прекратите.       — Я не могу, чувак, я не виноват. Меня даже не тошнит, как в прошлые разы, — Твик посмотрел на Крэйга и улыбнулся. — Ты следующий?       — Думаю, да, — Стэн мог только догадываться, что Крэйг улыбнулся в ответ.       — Заранее извиняюсь, если там будет твой член.       — Мой воображаемый член.       — Ага. И извини, если твой воображаемый член будет отличаться от настоящего.       — Мне пофиг, — Твик кивнул на экран. — Тут твои плечи шире.       Крэйг рассмеялся. — Козёл.       Изображение на экране начало меняться.       — Это точно оно, — шепнул Стэн. — Изучают ориентацию людей. Гомосексуальность. Не знаю.       — Самая логичная из версий, — сказал Крэйг. — Но почему именно мы, как ты думаешь?       — Всё не так! — снова заголосил Картман. — Когда это мы решили, что это и есть ответ? Это не правда, потому что я не гей.       Стэн пропустил его слова мимо ушей. — Что если это… О.       На экране возник Твик. Было сразу видно, что воображение Крэйга куда менее целомудренно, чем фантазия Твика, потому что на экране Твик сидел на коленях на полу. Он сидел, отставив руки назад и опираясь на них; лицо и грудь его раскраснелись, волосы торчали, но он выглядел вполне довольным собой. Это был Твик и не Твик; кто-то удивительно похожий, но некоторые детали казались неправильными. Трудно было определить, какие именно.       — Господи, Крэйг, — рассмеялся Твик.       — Могло бы быть гораздо хуже, — Крэйг прищурился. — Интересно, можно ли его менять. Заставить его надеть штаны, хотя бы. — Он прикрыл глаза на пару секунд, подождал и открыл снова. — Не-а.       — Почему именно мы четверо? — спросил Стэн.       — Может, мы такие одни в нашем классе. — Твик пожал плечами. — Это вполне вероятно.       — Нет! — вырвалось у Картмана. — Вот, я скажу вам, где вы неправы! Кенни! Кенни здесь нет, Кенни по мальчикам и Кенни в нашем классе!       — Кенни — не парень, — сказал Стэн. — И их не было ни в одном из воспоминаний.       — Бля, даже не начинай…       — Картман, я дам тебе в рожу, когда нас отсюда выпустят, клянусь Богом нахуй, — проворчал Стэн. — Перестань быть мразью хоть на секундочку.       — Что, если им нужен был особенный образец? — предположил Крэйг. — Твик и я — открытые геи, — он кивнул в сторону Картмана. — Потом в край ебанутый псих, который всё отрицает, — он посмотрел на Стэна. — И потом, эм, ты.       — Закрытый гей, — предложил Твик.       — Да, закрытый, — Крэйг нахмурился. — Извини.       Стэн не мог припомнить, чтобы Крэйг когда-нибудь извинялся перед ним. — Всё нормально.       Они знают, подумал Стэн. На свете есть люди, которые знают о моей ориентации, и к завтрашнему дню узнают все. Он ощутил разом больше страха и свободы, чем когда-либо. Он подумал о родителях, учителях, о Венди, о Кайле.       Вдруг он осознал, что его фантазия-видение следующая. Изображение Твика на экране медленно гасло.       — О Боже, — пробормотал Стэн. Он подумал обо всём, что могло появиться, и попробовал направить свои мысли в безопасное русло, но было слишком много неизвестных: у Крэйга не получилось поменять картинку, значит, транслировали их прошлые мысли? Имело ли это какое-то значение? Он пытался представить Кайла, просто Кайла, как он стоит где-нибудь, полностью одетый, и улыбается. Солнечный Кайл, красивый Кайл, просто Кайл.       Ещё до того, как резкость изображения настроилась, Стэн видел, что у него не вышло.       Кайл не был где-либо на земле. Он был в персиково-розовой пустоте, цвета закатного неба или клубничного мороженого. Он стоял вполоборота и смотрел мимо них, руки были сцеплены в замок на затылке, и на нём была широкая, вылинявшая рубашка. Изображение обрывалось на талии. У Стэна вырвался вздох облегчения.       — Ты хорошо представил, — сказал Твик. — В плане, очень похоже.       — По-моему, ты ему нос уменьшил, — фыркнул Крэйг, и Стэну захотелось ему вмазать.       Глаза Кайла были закрыты. Руки на затылке немного напряглись, и он чуть запрокинул голову, и с губ сорвался вздох. Стон, может быть.       — Не смотрите, — быстро сказал Стэн. — Серьёзно.       Крэйг усмехнулся. — Хорошая попытка.       Стэн знал, почему это было в его фантазиях; он часто представлял, как заставляет Кайла кончить — его выражение лица, и что он стонет в ответ на касания Стэна, — и это всегда было примерно так. Тихое, сбивчивое дыхание, сжимающиеся руки, — это было глубоко, постыдно личное, и Стэн почувствовал, как загорелись щёки. Он посмотрел вниз и снова поднял взгляд. На экране Кайл стянул рубашку через голову, и Стэн понял, что это была одна из его собственных рубашек, с логотипом Colorado Avalanche, которую он носил довольно часто. Только Картман мог узнать её, и Стэн беззвучно взмолился, чтобы он не…       — Это же твоя дебильная хоккейная рубашка, — невозмутимо сказал Картман. — Это настолько по-пидорски, я не знаю, с чем сравнить.       Крэйг снова рассмеялся. — Это самое нежное, что я когда-либо видел.       Плечи Кайла были чуть шире, чем в жизни, и веснушки на них были рассыпаны гуще, но Стэн был до смешного горд тем, что его воображение сохранило Кайлу его прыщи. Потом Кайл нагнул голову и порывисто выдохнул, и это было так явно эротично, что гордость Стэна куда-то испарилась.       — Да вы больные, — сказал Картман. — Я не хочу смотреть дрочебанк Стэна, тем более если там этот грёбаный рыжий жид из Джерси, я на это не подписывался!       — Никто не подписывался, дебил, — отрезал Крэйг. — Придержи свои трусы, здесь даже его член не видно.       — Ну нахуй, Крэйг! Одно то, что ты педик и наслаждаешься каждой минутой этой херни, не значит, что я тоже!       — Ты следующий, жиртрест, — огрызнулся он. — Так что захлопнись.       — Я не следующий! — воскликнул Картман, краснея. — Потому что они не найдут никакой пидорской херни у меня в голове. Я здесь в качестве, эм, контрольной группы. Образцовый натурал.       — По-моему, Стэн прав, — мягко заметил Твик. — Сто процентов что-то про геев.       Стэн выдохнул, когда изображение Кайла медленно стекло с экрана; он и сам не заметил, когда перестал дышать.       Крэйг посмотрел на него и сказал:       — Это было больше похоже на признание в любви, чем на сексуальные фантазии, — и Стэн перевёл взгляд на пол.       — Твоё тоже, — сказал он. И ему пришлось наблюдать, как Крэйг пытается непринуждённо пожать плечами, будучи привязанным к колонне на космическом корабле.       Когда следующее изображение появилось на экране, то первым, что бросилось всем в глаза, была копна рыжих волос.       — Видите? — быстро сказал Картман. — Они опять влезли в голову Стэна, это его!       Стэн в ужасе смотрел, как изображение обретает ясность. — Нет, это не моё.       Остальные воображаемые парни казались «неправильными», если пристально вглядываться, например, что-то было не так с плечами, носами или движениями, но то, что появилось сейчас, это был пиздец. Было понятно, что это должен был быть Кайл, но человек на экране не был Кайлом: вместо его пушистых рыжих еврейских афро-кудряшек, стриженных покороче на висках, волосы спадали по плечам блестящими медными локонами. Он был меньше, его плечи — менее острыми, кожа — белой, как алебастр, без растяжек, и следов от прыщей, и почти без веснушек. Он был голым, и, как предыдущий Кайл, парил в расплывчатой цветной пустоте. Эта была жёлтой.       У Стэна пропал дар речи. У Крэйга — нет.       — Какого хуя, Картман? Это твоё? — он с раскрытым ртом уставился на экран. — Это отвратительно, бля, смотреть тошно, что ты с ним сделал?       — Это не моё! — закричал Картман. Стэн пришёл в себя, бросил взгляд на Картмана и тут же пожалел об этом: всё его лицо пошло красными пятнами, глаза были распахнуты, и в них отражалась паника. — Это не моё нахуй, я бы ни за что… Это Стэн, это всё…       — Чел, успокойся…       — Вот зачем это всё! — Он тряс головой, силясь выпутаться из проводов. — Они ради меня это затеяли, весь этот эксперимент, хотят посмотреть, что мы будем делать, если… если нас вот так подставить…       — Он меняется, — тихо сказал Твик.       Все замерли. Кайл на экране менялся, как ни одна фантазия до него ещё не менялась: выворачивался и изгибался, пока не превратился в кого-то совершенно другого. Стэн понял первым:       — Это Кенни, — он помолчал. — По-моему.       В жизни волосы Кенни немного не доходили до плеч. Здесь они струились по спине, золотистые, и Кенни перебирали прядки. Их глаза были невообразимого синего оттенка, ладони — крошечными и нежными, а на обнажённых плечах был розовый румянец.       — Вырубите! — орал Картман. — Вырубите нахуй, это не моё, не моё, я без понятия, где они берут эту хуйню, но это блядское извращение, и я никогда…       — Картман, успокойся, — начал Стэн. — Ты меня пугаешь.       Кенни превратился в Баттерса. Баттерс заправлял волосы за уши; он был похож на чей-то портрет, со слишком большими блестящими глазами и чересчур сияющей кожей.       — Я не должен торчать тут с вами, пидоры ебаные! — верещал Картман, всё ещё пытаясь вырваться. — Я не… Я не… Блять, я не…       Стэн был рад, что никто, кроме них, этого не видел.       Он догадывался об ориентации Картмана — предполагал, и не безосновательно, что так яростно и упорно отрицать что-то может только тот, кому есть что скрывать, — но он никогда не думал, что всё было вот так. Не надо было учить психологию, чтобы понять, что Картман ругался и орал потому, что ему было страшно. Стэн был не уверен, что кто-то из них был Картману настоящим другом, но всё равно было очень, очень больно видеть его таким. В мире мало что может быть хуже, чем смотреть на семнадцатилетнего парня и думать: «Надеюсь, когда-нибудь ты станешь счастливее».       Баттерс снова превратился в Кайла. В этот раз было хуже, сексуальнее и громче. Стэн зажмурился изо всех сил, а Картман продолжал визжать, и плеваться, и топать ногами, и материться.       — Кайл — мудила, не понимаю, почему вы оба по нему тащитесь, — сказал Крэйг, и Стэн не мог упрекнуть его за пренебрежение к Картману, потому что всем было насрать на Картмана. С какой стороны ни посмотри, Стэну тоже должно быть пофиг, но они были знакомы слишком давно и всё это было просто, блин, тяжело.       — Да я бы никогда!.. — кричал Картман. — Я бы ни за что на свете не ебался бы с этим ёбаным рыжим жидом, да я бы лучше сдох, я бы ни за что! Пустите! Вырубите это нахуй!       Стэн никогда не видел, чтобы кто-то был настолько вне себя, и ему показалось, что Картман искренне верит в то, что говорит.       Страх подкатил к горлу при мысли о том, что Стэн сам мог бы быть на его месте. Он увидел, как лет через десять сталкивается с Венди, или Бебе, или Баттерсом на улицах Денвера и ловит выражение жалости в их взглядах, и как они произносят: «Эм, говорят, Кайл недавно женился», и сколько всего они не смогут заставить себя сказать. Он видел себя на встрече выпускников, пьяным в хлам, и как он оттаскивает Кайла в сторону и говорит: «Мне казалось, между нами тогда что-то было», и от него разит виски и безнадёжностью. Он не хотел, чтобы в его жизни наступил момент, когда проще душить чувства, чем быть искренним. Он не хотел, чтобы выражение замешательства и паники, которое было на лице Картмана, когда-нибудь появилось и у него.       — То есть это оно, да? — сказал Твик. — Вот почему мы здесь, однозначно.       — Похоже на то, — подытожил Крэйг. — Слава яйцам, может, это наконец кончится.       Картман умудрился отодрать один из проводов от шлема на голове, и по экрану пошли помехи. Секунду спустя включилась связь.       — СЕАНС СВЯЗИ ОКОНЧЕН.

ДЕНЬ 6

      Стэн проснулся потным и сбитым с толку.       Он тут же подумал: я должен увидеть Кайла.       И следующей его мыслью было: я никогда больше не смогу взглянуть на Кайла.       Кайл спрашивал его про пришельцев каждое утро всю неделю, и Стэн не мог просто сказать: «А, ничего не было». Он не умел врать. И ещё он не смог бы заставить себя смотреть на Картмана.       Он лежал в постели и чувствовал, как остывает пот под поясницей. Он написал Кайлу: «прости чел я сегодня не приду потом поговорим». Потом он позвонил по телефону.       — Привет, это Стэн. Ага, тебе тоже. Угу. Слушай, дядя Джимбо, можно я зайду сегодня в гости?       Он не ответил на шквал сообщений, который обрушил на него Кайл, и поехал к Джимбо на велике, а потом всё утро стрелял по банкам, пил дешёвое пиво и ни слова не говорил о своих чувствах. Он поехал к Джимбо, потому что это было чуть ли не единственное место, где его не стали бы искать, и потому что дядя был чуть ли не единственным человеком, которому было наплевать, что Стэн прогуливает школу. К полудню он выпил достаточно, чтобы ощущать лёгкое похмелье, и отставил пиво в сторону. Джимбо постарел и быстро уставал, а по телеку начиналась «Судья Джуди», поэтому он ушёл в дом. Стэн бродил по лесу, и там было жарко и душно и пахло торфом и гниющей хвоей. Джимбо заставил его прихватить доисторическую рычажную винтовку — «на всякий пожарный», как он выразился — и она лениво качалась в руке Стэна, а в кармане у него позвякивала пара запасных патронов.       За весь день у него не получилось выбросить Кайла из головы дольше, чем на две минуты. Кайла и Картмана. Он знал, что должен что-то сказать Кайлу. Сейчас, или через две недели, или через год, будет время, когда он почувствует, что так надо, и тогда Стэн признается. Даже если начнётся Третья мировая, он нажмёт кнопку.       Он гадал, разболтали ли Крэйг, Твик и Картман уже по всей школе про это всё — что ему нравятся парни и, точнее, Кайл. Не так он представлял себе раскрытие своей ориентации, но и так пойдёт. Хотя он надеялся, что Картман никому не скажет, не после того, что с ним самим произошло; у него не было причин доверять Крэйгу и Твику, но он всё равно почему-то положился на них.       Он вышел на полянку и остановился, греясь на солнце; упругие иголки пружинили под ногами. Пустой красный пластиковый стаканчик стоял на бревне шагах в десяти, посреди остального пикникового мусора, который раньше был спрятан под снегом и который снова заметёт через пару дней, и про него все забудут. Стэн поднял старую, потёртую винтовку и прицелился.       Если попаду, скажу ему сегодня. Попаду с третьего раза — на следующей неделе. С четвёртого или больше — как-нибудь в этом месяце. Пот стекал у него по шее. Он закрыл один глаз, медленно выдохнул и нажал на курок. Винтовка отскочила ему в плечо, которое и так уже было в синяках, и треск пластика в лесной тишине показался ему самым громким звуком на свете.       Он выехал обратно в город, как только кончились уроки, и по пути написал Кайлу: «прив прости ты где». Кайл ответил через минуту: «газон перед домом».       Когда Стэн подъехал к дому Кайла, Кайл лежал на спине, раскинув руки в стороны, как крылья, на краю газона, и до него чуть-чуть не долетали брызги от поливалки. Воздух по-прежнему плавился, и у Стэна так быстро билось сердце, что ему казалось, что всё остальное попросту замедлилось. Кайл приподнялся и сел, когда увидел его. Поливалка как раз повернулась в его сторону, и вода попала ему на плечо.       — Привет.       — Привет, — Стэн запыхался и говорил сбивчиво. Кайл выглядел встревоженным.       — Ты где был?       — Ты говорил с Картманом?       Стэн бросил велик на траве. Кайл вскочил на ноги и почти столкнулся с ним на дорожке; его футболка была влажной, но не мокрой, и от него пахло кремом от солнца и свежескошенной травой.       — Не, его сегодня тоже не было.       — А с Твиком или Крэйгом?       — А, ну, я выловил Крэйга на перемене, чтобы спросить, не сдох ли ты, но больше мы не говорили.       — И что он сказал?       — Что ты не сдох, — Кайл прищурился. — Какого чёрта, что случилось?       — Я не хочу быть как Картман, — затараторил Стэн, и слова вырвались и хлынули всё быстрее, все разом, как ветер в паруса.       — Что? Конечно, чувак, но…       — Нет, в смысле… он… он ненормальный, он всё скрывает, даже от себя, и я… блять, я не смогу так жить, чувак, я не буду таким, я не…       — Боже, подожди, что ты несёшь? Картман что, убил кого-нибудь?       Стэн положил обе ладони на предплечья Кайла, встал на носочки и поцеловал его.       После целой жизни в ожидании, это вышло так запросто: в четыре часа дня, в пятницу, в предпоследний день лета в Южном Парке, Стэн поцеловал Кайла.       Кайл издал приглушённый звук ему в губы; это было не хорошо и не плохо, просто удивлённо, и Стэн не шевелился. Кончики пальцев онемели от адреналина. От Кайла пахло потом, и его верхняя губа кололась невидимой щетиной, и когда Стэн отстранился, то раздался звук. Они молча смотрели друг на друга пару секунд: ярко-голубые глаза Стэна, глаза Кайла — цвета дешёвого виски.       — Какого хуя, Стэн? — спросил Кайл, но слова вылетели у него изо рта, переполненные радостным, кружащим голову замешательством. Сердце Стэна пело; он был Зигги Стардастом, Zoloft, Bright Eyes — First Day Of My Life. Когда сердятся, таким тоном не говорят.       — Ты мне нравишься, — выдохнул Стэн. — Парни нравятся. Ты нравишься. Я не хотел…       Кайл поцеловал его.       Они стукнулись носами, поэтому он попробовал ещё раз, наклонив голову и прижавшись ближе, и целовал его ещё раз, и ещё, и ещё. Их губы скользили, руки касались друг друга и это было очень легко.       — Я не… — Кайл сделал вдох, снова поцеловал его, пытаясь дышать носом. — Я не хотел всё испортить, я думал, это будет как… как поцеловать своего…       — Своего брата?       — Да, к чёрту это, — Кайл поцеловал его, положив ладони ему на щёки, и прикусил его нижнюю губу. — Я капец как ошибался. Прости. Супер, блин, ошибался.       — Супер ошибался.       — Я не могу поверить, что…       — Знаю.       Стэн вспомнил, что вчера сказал Крэйг: «Кайл — мудила, не понимаю, чего вы все так по нему тащитесь». Может Кайл и мудила, по большей части, но целовался он как воспитанный мальчик. Стэну почти не с чем было сравнивать, но он был уверен, что мог бы вот так целоваться вечность. Он почувствовал, как Кайл рассмеялся ему в губы, когда Стэн не удержался на носочках и опустился на пару дюймов.       Стэн потянул Кайла за оба рукава, делая пару неуклюжих шагов назад.       — Что?       — Твои родители дома?       — Да, и Айк.       — Ко мне тогда, — сказал Стэн, всё ещё касаясь его губ. — Куда-нибудь, не знаю, только…       — К тебе.       Они так и бросили велик Стэна у Кайла на газоне. У Стэна тряслись руки, когда он открывал входную дверь; Рэнди и Шэрон ушли по делам, и в доме всё было закрыто, поэтому внутри было жарко и душно. Стэн втащил Кайла по ступенькам на второй этаж, сжимая его футболку и не переставая покрывать всё его лицо требовательными поцелуями. Запинаясь, они протолкнулись в дверь спальни Стэна, пнули её, чтобы закрылась, и вместе свалились на кровать, в полоски солнечного света на покрывале; Стэн лежал на спине, а Кайл — на нём, приподнявшись на локтях, и у него тряслись плечи, а его нога была зажата между бёдрами Стэна. Это ощущалось как пьяный, лихорадочный сон, сжимающиеся пальцы и слюнявые поцелуи, и они тёрлись и толкались везде, где хотелось, и руки Стэна дрожали в волосах Кайла.       — Ты…       — Всё нормально, — выдохнул Стэн, в двух секундах от всхлипываний, снова и снова толкаясь бёдрами в бёдра Кайла. — Бля, это… так хорошо, не…       Кайл понял. Они двигались вместе, Стэн был по-прежнему прижат к матрасу, и он кончил с внезапностью, от которой захватило дух, всё ещё в джинсах и футболке, обнимая Кайла. Кайл тихо рассмеялся ему в ухо, и Стэн дрожал, по инерции толкаясь бёдрами.       Кайл обнял Стэна за шею и начал:       — Я… можно я…       И Стэн тупо кивнул, в ушах у него звенело. Кайл наклонил голову и продолжил тереться о него, горячо выдыхая Стэну в губы. Кайл поцеловал его, и губы Стэна были мягкими и податливыми.       Он взял руку Стэна в свою и проговорил, запинаясь:       — Вот так, чуть-чуть…       И неуклюже передвинул его руку себе между ног. Стэн коснулся ладонью члена Кайла через ткань шорт, и этого хватило; Стэн почувствовал, как он кончил, и его пальцы сжались у Стэна в волосах, босые ноги зарылись в простыни.       Когда Кайл отодвинулся так, чтобы посмотреть ему в лицо, Стэн постарался втиснуть каждую унцию восхищения, которое он прятал последние десять лет, в тот взгляд, которым он посмотрел на Кайла.       Кайл выглядел потрясённым и прошептал: «Ого», так что, наверное, у Стэна получилось.       — Ладно.       — Всё нормально?       — Ага.       Они по очереди, пряча неловкость, сходили в ванную дальше по коридору, а потом лежали рядом на кровати Стэна, в полосках солнечного света, на боку лицом друг к другу.       Тишина тянулась, но это была уютная тишина. Когда прошла, казалось, целая жизнь, Кайл сказал:       — Тебя не стошнило.       — Я перерос эту привычку.       — Я думал, я — исключительный случай.       — Это правда.       — Спасибо, что не блеванул на меня.       Стэн просунул ногу между икр Кайла. Он не знал, куда деть руки, поэтому положил одну под голову, а другую — на кровать между ними, очень близко к руке Кайла.       Стэн спросил шёпотом:       — Почему ты никогда ничего не говорил?       — Жизнь длинная, — Кайл провёл большим пальцем по брови Стэна и вниз по щеке. — Я ждал.       — Чего ждал?       — Я думал, ты запутался.       — Запутался.       — Ты добрый, — объяснил Кайл. — Со всеми вежливый, я думал, ты просто… хороший друг.       — Нет. Ну, то есть да, но ещё я просто… эм… влюблён в тебя. Не знаю, как это лучше сказать.       — Я без ума от тебя, — сказал Кайл. Его краснеющие уши смешно сочетались с волосами, и Стэн любил его очень, очень сильно. — Я знаю, звучит тупо, но… если мы признаёмся, то я скажу.       Стэн поцеловал его. Руки Кайла легли ему на щёки; его ладони были горячими и липкими, и Стэну было без разницы. Всё это, поцелуи, и касания, и потные руки Кайла, всё было так до боли неловко, и прекрасно, и правильно, что закручивалось у него в желудке, и это было ошеломляюще, это захватывало дух, как самая высокая точка на американских горках, как выступления на публике, как прыжок с тарзанки. Он целовал его, и это было как резко упасть, как выдохнуть после того, как очень надолго задержал дыхание, как вернуться домой после долгого, долгого путешествия.       Стэн хотел сказать: останься на ночь.       Он сказал:       — Останься на ночь.       Кайл улыбнулся ему.       — Хорошо.       Родители Стэна вернулись после заката, и Кайл остался ужинать и держался ужасно вежливо. Никто ничего не сказал по поводу того, как быстро они ушли к Стэну в комнату, когда доели. Они сидели на полу у кровати и пытались пересматривать старые серии «Футурамы», но на деле были слишком поглощены тем, чтобы держаться за руки — в первый раз за очень долгое время. Каждый вёл себя тише, чем обычно, потому что их дружба была непробиваема, но это новое чувство было словно течь в лодке, уязвимое место, нежное и беззащитное. Это было страшно и волнующе одновременно.       Когда по экрану поползли титры, Кайл спросил:       — Ты расскажешь, что было вчера ночью?       Они оба смотрели на их сцепленные руки на ковре. Большим пальцем Кайл провёл по костяшкам Стэна.       — Это прозвучит очень тупо, — сказал Стэн.       — Ну и пусть.       Он осторожно выбирал слова. — Воспоминания были уже не как картинки, а почти как фильмы. И в конце мы догадались, что нас всех собрали, потому что нам нравятся парни.       — «Нам», ты имеешь в виду…       — Мне, Крэйгу, Твику и Картману.       — Шутишь.       — Нет. Они, эм… начали показывать нам наши фантазии, вроде как, вместо воспоминаний. Про других парней. Крэйг и Твик были друг у друга. — Он перевернул руку под ладонью Кайла. — Ты был в моих.       — Да? — Кайл оживился. — И что я делал?       — Ну, просто стоял… типа того. Потом ты снял рубашку, и это была моя рубашка с Avalanche, и все надо мной ржали.       — Это глупо и очень мило, — он посмотрел на Стэна. — Подожди, Картман? Картман гей?       — Он сказал, что нет.       — Кто был в его фантазиях?       Стэн уже решил не рассказывать. Это было не смешно. Ему не стоило лезть в это, а Кайлу и подавно.       — Я не могу сказать, чувак. Это было не круто. Нездорово. Он кричал.       — Господи Боже.       — Ага.       — Должно быть, это было отстойно.       — Довольно отстойно, — сказал Стэн. Преуменьшение года. Он перевернул ладонь Кайла в своей руке. — Но, по-моему, это помогло мне осознать, что я не хочу стать таким. Ни за что. Я бы предпочёл, чтобы ты мне отказал, чем молчать всю жизнь.       Он ожидал, что Кайл в шутку скажет: «Так ты поцеловал меня из-за Картмана?» Но он молчал. Он посмотрел на него серьёзными глазами.       — Я рад, что ты это сделал.       Они ещё долго не ложились и разговаривали приглушёнными, смеющимися голосами, как молодожёны. Когда они легли спать, Стэн снял футболку, и Кайл пристроился рядом с ним. Кайл гладил его по плечу. — Откуда синяк?       — Ходил к Джимбо с утра.       — Стрелял по банкам?       — Ага, — Стэн невесомо провёл кончиками пальцев по плечу Кайла в ответ, вычерчивая созвездия из веснушек. — Не знал, что тебе сказать. И Картману тоже.       Кайл вздохнул. Он прижался ближе, и Стэн почувствовал запах мятной зубной пасты от его дыхания. — Думаешь, они опять тебя заберут ночью?       — Не знаю. Наверное, нет, раз ты тут. И ещё мне кажется, что Картман сломал какую-то их штуку для чтения мыслей.       — Что мне делать, если я увижу луч? Это громко?       — Не думаю. Просто не мешай им.       Кайл спрятал лицо у него на плече. — Всё так странно.              — И не говори. Когда-нибудь им надоест, — Стэн прикрыл глаза. — Не думаю, что они объявятся сегодня.       Стэн проснулся на корабле.       — Блять, только не снова.       Как и в самый первый раз, они не были привязаны к колоннам, а свободно стояли посреди комнаты. Стэн пожалел, что на нём одни трусы.       Он огляделся и выдал, не подумав:       — Кайл тут? — и Крэйг, который стоял рядом, хитро улыбнулся.       — Так и знал.       — Его здесь нет, — сказал Твик, стоявший с другой стороны от Крэйга. Стэн не стал пытаться скрыть очевидное. Он пожал плечами.       — А где… оу.       Он заметил Картмана, который сидел на полу рядом с колонной, к которой его раньше привязывали. На нём были шорты и футболка с логотипом «Кока-колы». Он мрачно изучал пол, и Стэн не осмелился заговорить с ним, учитывая, что теперь они не были привязаны.       — И что нам делать? — спросил Стэн.       — В прошлый раз мы сказали «анальные зонды», и они заговорили, — сказал Твик. — Что нам теперь сказать? «Мы знаем, что это всё из-за гейства»?       Связь включилась.       — О чёрт.       — ОБЪЯСНЕНИЕ ВАМ СУТИ ЭКСПЕРИМЕНТА ПОСТАВИЛО БЫ ПОД УГРОЗУ ЕСТЕСТВЕННОСТЬ ВАШИХ МЫСЛЕЙ.       — Да каким же образом, блять? — крикнул Крэйг в потолок. — Что вы изучали?       — НЕТРАДИЦИОННУЮ ОРИЕНТАНЦИЮ У ЛЮДЕЙ.       — Зачем?       Повисла тишина.       — МЫ ПИШЕМ КНИГУ.       Твик закрыл глаза. — Всего-то.       — И мы были правы? — спросил Стэн. — Нас выбрали, потому что мы единственные геи в нашем классе?       В этот раз тишина длилась дольше. Крэйг сказал:       — Ну вот, ты их спугнул.       — НЕТ, — прогремел голос. — ВЫ ПРОСТО НАИБОЛЕЕ ИНТЕРЕСНЫЕ.

ДЕНЬ 7

      Когда Стэн проснулся, Кайл обнимал его руками и ногами. Простыни смялись и запутались, и он чувствовал тёплый, тупой зуд между ног. Нога Кайла была перекинута через его бедро, и от этого было невыносимо жарко, но он не двигался. Было ещё рано, и кругом была тишина, и небо за окном было жёлто-розовым. Кайл поднял голову и улыбнулся ему.       — Доброе утро.       — Привет, — Стэн поцеловал его, потому что мог, и это было лучшее, что он делал в своей жизни. И он был уверен, что следующий раз, когда он его поцелует, будет ещё лучше. — Они положили меня под тебя?       — Нет, это я сам. Они вернули тебя этим лучом, и ты наполовину сполз с кровати, поэтому я втащил тебя обратно.       Стэн погладил Кайла по спине. — Спасибо.       — Обращайся.       Он выдохнул ровно и медленно, и в голове билось: «это реально. это правда происходит». Они перестали устраивать ночёвки с тех пор, как перешли в старшую школу, только если это не были неизбежные, продиктованные алкоголем ночёвки, и сейчас было гораздо лучше.       — И что было? — спросил Кайл, проводя пальцами вверх и вниз по животу Стэна.       — На нас не было этих штук для чтения мыслей. Мы просто стояли. Они опять говорили. Мы угадали, что это гейская фигня. Человеческая ориентация, как они сказали.       — Дичь.       — Ага.       — То есть это всё, конец?       — Наверное.       — Так странно.       — Пришельцы или просыпаться вместе?       Кайл ущипнул его. — Пришельцы.       — Хорошо.       Стэн повернул голову и коснулся губами волос Кайла, и смотрел, как поднималась и опускалась его худая спина и как на ней отпечатались складки простыней — много скрещенных линий. Он подумал, что Кайл задремал, пока тот не шевельнулся, и Стэн почувствовал, как член Кайла упирается ему в бедро.       — Оу.       Кайл сомневался пару секунд, а потом поцеловал его в шею. Его волосы щекотали Стэну щёку, и он не мог вспомнить, чтобы что-то за всю его жизнь было таким же идеальным.       — Так нормально? — спросил Кайл, тихо и неуверенно, и Стэн рассмеялся.       — Супер нормально, — он повернулся и прижался к нему, ёрзая и устраиваясь так, чтобы его бедро было между бёдрами Кайла. — Эм, я весь потный.       — Ничего, — Кайл рассмеялся и поцеловал его. Он обнял его за шею и целовал снова и снова, медленно и сонно, неопытно, но быстро учась. Когда Стэн обвил его рукой за талию и притянул ближе, Кайл остановил его.       — Не, не, мы сделаем всё как следует.       Он провёл рукой вверх по его бедру и коснулся его через трусы; Стэн старался не выказать удивления или страха. Кайл сказал:       — Потрогай мой член, — таким ненатуральным наглым тоном, что они оба захохотали, и неловкость исчезла.       Они скинули трусы, и Стэн изо всех сил попытался вспомнить, когда последний раз они видели друг друга голыми, и не смог. Он пытался унять дрожь в руках, пытался не кончить в ту же секунду, как Кайл коснулся его. Ладони Кайла были больше его собственных, и это было странно, хорошо, невообразимо офигительно, лучше вчерашнего судорожного трения и толкания. Кайл издавал все эти тихие, требовательные звуки ему в губы, и это было то, о чём он всегда мечтал; в груди щемило при мысли о том, что так будет не только этим утром. Он пытался не кончить первым, но не получилось; он простонал в плечо Кайла, и звук вышел невнятным и приглушённым. Кайл кончил минутой позже, целуя его.       Стэн сказал:       — Отодвинься, слишком жарко, — и скатился в сторону. Кайл рассмеялся, звонко и громко.       — Иди ты, тебе же нравится, — Кайл оставил между ними немного места, но не убирал руку с живота Стэна, отказываясь отпускать его. — Сегодня суббота. Мы можем остаться здесь и дрочить друг другу весь день.       — Мама с папой придут проверить, если я не выйду.       — Я спрячусь в шкафу. Как в кино.       — Залезешь под кровать.       — Ага. Они ведь не будут искать.       Стэн повернул голову и посмотрел на него: яркие глаза и рыжее облако волос.       — Последний день лета. Мне кажется, мы должны сделать что-то особенное.       — Предлагаю начать с душа.       Они так и сделали, по очереди. Когда Стэн вернулся в комнату, Кайл сидел на его кровати, все ещё в полотенце. Увидев Стэна, он помахал ему телефоном.       — Смс-ка от Кенни.       Он показал Стэну: «последний день лета суччччки приходите посидеть со мной на крыше».       Пока Стэн читал, пришла ещё одна: «и бухло возьмите».       — Вот твоё «особенное», — сказал Кайл. — Можно мне какую-нибудь одежду? Неохота идти домой.       Они заплатили бомжу на улице, чтобы он купил им упаковку светлого пива «Бад», и остановились купить колы в магазине на углу. Когда они вышли, Стэн сказал:       — Кассирша там милая. Мне нравится её причёска, — и Кайл засмеялся.       — Ты влюбляешься во всех девушек, стоит им только тебе улыбнуться.       — Я старая душа.       — Ты бабник.       Стэн нёс упаковку пива под мышкой, а Кайл шёл с ним рядом, достаточно близко, чтобы задевать его рукой, и от этого ему было по-детски легко и радостно на душе, как будто держаться за руки на людях было важнее, чем дрочить друг другу за закрытыми дверями. Ему хотелось, чтобы все видели, как соприкасаются их руки. Он был до невозможности горд собой.       Кайл вертел в руках красную бутылочку, подкидывал её в воздух и ловил. Стэн спросил:       — Что это?       — Красный женьшень.       Стэн посмотрел на него безо всякого интереса.       — Я купил его в магазине на углу. Я читал в интернете, это какая-то природно-оздоровительная фигня, очень крутая.       — Звучит по-гейски.       — Неправда, — сказал Кайл, переворачивая бутылочку, чтобы рассмотреть этикетку. — Он, типа, помогает яснее мыслить, улучшает концентрацию и, ну, физическое и ментальное здоровье в целом. Но его надо заказывать из Кореи, потому что американский женьшень вообще не такой, прикинь? Там всякие исследования были на эту тему.       Он смотрел на Стэна, ожидая ответа. Стэн широко улыбнулся.       — Ты самый невыносимый зануда из всех моих знакомых.       Когда они подошли к дому Кенни, то увидели, что на крыше стоит пляжный зонт, воткнутый в щель между черепицами, а под ним остальные ребята сгрудились вокруг запотевшей сумки-холодильника. Картман сидел рядом с Баттерсом, а Кенни лежали вверх ногами и головой к водостоку, поэтому заметили их первыми.       — Явились!       Стэн помахал им. — Угу. Последний день лета.       — Забирайтесь по крыше сарая во дворе, — сказали Кенни, садясь. — Еду принесли?       — Мы можем потом заказать.       Стэн встретился глазами с Картманом. Что-то передалось от одного к другому, молчаливое, напряжённое понимание. Перемирие без прощения. Картман сидел ближе к Баттерсу, чем обычно.       Впятером они провели весь день у Кенни на крыше, пили, болтали о всякой фигне и дрались за место в тени зонтика. В какой-то момент Кенни уговорили Карен выйти и облить их водой из садового шланга, чему все были очень рады. Около полудня они заказали еду в Сити Воке и заставили Тон Лу Кима лезть на крышу, чтобы вручить им доставку, и он остался выпить с ними пивка, а потом ушёл.       Картман рассуждал:       — Если ты думаешь, что ступни — это красиво, то это кинк, Баттерс, — он наколол кусочек кисло-сладкой свинины на палочку для еды. — Ничего не поделаешь.       — Неправда! Можно восхищаться ступнями в несексуальном смысле!       — Вообще ни разу нельзя. Это называется футфетиш. Если бы какой-нибудь чел сказал, что у меня красивые ступни, я бы такой: «Если хочешь увидеть этих плохишей в деле, то гони сотку наличкой».       Кенни сидели по другую руку от Баттерса и наклонились вперёд, чтобы видеть Картмана. — И это всё, так мало?       — Я бы взял полторы сотки или типа того, — сказал Кайл, уже основательно выпивший. Он был наполовину в тени зонта, но его икры обгорели ровно ниже той линии, где они торчали на солнце.       — Что ж, Эрик, я считаю, что ты неправ, — перебил Баттерс. — Когда… когда ты видишь нереально грациозную кошку, такую, знаешь, лоснящуюся и пушистую, и называешь её красивой, это ведь не значит, что ты хочешь вставить в эту кошку свою сосиску?       Кенни заржали так сильно, что пиво полилось у них из носа.       — Ты долбоёб, Баттерс, — сказал Стэн и допил своё пиво. Он кинул банку в пустую коробку от еды, которую они приспособили под мусор. Картман продолжал разглагольствовать о том, что фетишизация составляет неотъемлемую основу восхищения ступнями, а Кенни приставали к нему, пытаясь узнать, за сколько он трахнул бы кошку, и это ужасно злило Баттерса. Кайл, который за весь день не сдвинулся со своего места рядом со Стэном, осторожно и тихо поставил подбородок ему на плечо. Стэн повернул голову и посмотрел на него.       — Хей, — мягко сказал он.       — И тебе привет.       Они не слышали, как все остальные перестали разговаривать.       После секундной тишины Баттерс сказал: «Ох, ёлочки-палочки», и его кеды шаркнули по черепице.       Стэн повернулся к нему. Баттерс достал из кармана кошелёк и протянул Кенни двадцатку. Кенни сказали: «Йоньк!» и забрали её.       — Что?       Кенни похлопали себя по карману, где теперь лежали деньги, и хитро ухмыльнулись.              — Баттерс ставил, что после выпускного, я — что до, — они показали двумя пальцами на Кайла и Стэна. — Вот это, я имею в виду. Так что спасибо за двадцатку, пацаны.       Стэн позволил себе провести тыльной стороной ладони по руке Кайла. — Обращайся.       Они засиделись до темноты, а потом Кенни надо было уходить на ночную смену. Кайл снова ночевал у Стэна. На следующий день Стэн проснулся после полудня, и Кайл лежал лицом у него на животе, и рука Стэна обнимала его тёплые голые плечи, и в просвет между шторами он увидел снег.