Вдох, выдох.
— Почему ты оставила меня, дорогая? Ты думаешь, что я справлюсь без тебя? — спрашивала она, в надежде получить ответ.Вдох, выдох.
— Ты, чёртова эгоистка, Уимс! Почему? Почему ты ушла, даже не сказав мне об этом? Почему? Почему? Почему? — несколько капель крови приземлились на подушку. Передние зубы окрасились кровью.Вдох, выдох.
Бессмысленная череда вопросов пустоте. Уэнсдей даже не заметила, как на костяшках рвалась кожа, когда на стене оставались отпечатки недосказанности. Черноволосая устало села на пол, поджимая под себя ноги. Вопрос «почему?» крутился у неё, как мантра старого шамана. Но ответов не было и больше она никогда их не услышит. Разум медленно покидал её. Она хотела спать. Пальцы прислонились к обшарпанному полу, лаская старое дерево, в ожидании найти там успокоение. Аддамс помнила каждое мгновение, которое провела с Уимс в этом помещении. Блондинка показала ей эту комнату, чтобы Уэнсдей могла приходить сюда, чтобы избежать присутствие людей вокруг себя. Кроме, неё. Каждый раз, когда девушка чувствовала надобность уйти от людей, она просила директрису пойти вместе с ней. Уэнсдей всегда чувствовала себя комфортно рядом с ней. Лариса была единственным человеком, который мог обнимать её без спроса. Аддамс всегда жаждала этого. Всегда тянулась к этой женщине, не обращая внимание на собственные принципы. На тот момент «люблю» было слишком громким заявлением, но Уэнсдей всегда была скупа на чувства. Просто прикосновения или обычные разговоры — значили для неё что-то большее, чем для простых людей и Уимс это прекрасно понимала. Аддамс легла на холодный пол, чтобы привести себя немного в чувства. Щека примкнула к грязному паркету, учащённое дыхание отгоняло пыль от глаз. Девушка обхватила себя руками, согревая охладевшие плечи и снова заплакала, поджимая ноги к груди. Ей хотелось, чтобы кто-то оказался рядом с ней, сказал, что всё будет хорошо, что это лишь страшный сон, который вот-вот забудется, но никто не приходил. Никто не обнимал её темной ночью, когда на улице была гроза. Никто не готовил ей сладкий чай, когда она чувствовала, что заболевает. Она осталась одна, даже когда рядом находились близкие ей люди.— Уэнсдей Аддамс осталась совершенно одна. Иронично, не так ли? Ха-ха-ха!
Ты хотела этого, дорогая?
Ты получила.
Девушка закрыла глаза, ожидая, пока боль в груди утихнет, пока сердце найдёт свой правильный ритм, ждёт, пока кровь снова запустит путь по всему телу, не дав ей замёрзнуть. В голове слишком пусто, но в это время мысли давят на неё, обвиняя в смерти Уимс. Зачем, зачем ты это сделала? Зачем ты привела её в лапы смерти? Но Уэнсдей не знает ответ. Лишь чувствует, как сердце сжимается, а потом его сковывают в железную решетку, не давая нормально биться. Тошнота подкрадывается к горлу, девушка закрывает рот ладонью, когда чувствует, что что-то липкое оказывается на её ладони. Ей не хочется вставать. Каждое движение отдаётся невыносимой болью, но остатки желудочного сока на руке заставляет её подняться и подойти к старой раковине, чтобы почистить ладонь и вырвать остатки. Желудок болезненно сжимается, когда два пальца касаются глотки и насильно высасывают содержимое. Очистив желудок, девушка набирает воду в ладонь и полоскает рот, избавляясь от тошнотворного привкуса. Она сбрасывает свой чёрный жакет на пол, когда ей становится слишком жарко. Потом чёрная футболка, штаны, пока не достигает нижнего белья. Ей хочется стянуть с себя кожу, пока не станет хорошо. Дверь сверху нежданно заскрипела. Кто-то пытался открыть её снаружи, но щеколда не давала этого сделать. Девушка улыбнулась про себя, что нашла в себе силы закрыть дверь. Ей совершенно не хотелось видеть кого-то, особенно, в таком ужасном состоянии. Кожа на рёбрах болезненно стянулась, когда она снова легла на старый диванчик и тихо застонала, когда бедренная кость упёрлась ей в покров. Дождь за окном медленно стихал. Внутренний голос усиливал своё давление, твердя ей о том, что она добилась того, чего хотела. — Я не счастлива, — прошептала Уэнсдей, держа в руках кулон, который подарила ей Уимс. — Я не хотела её смерти. Я лишь хотела показать, что я была права.— И к чему тебя это привело? — голос в голове, но он рядом. Он совсем близко. Стоит с ножом в руках и ждёт, чтобы нанести удар. — Твоё желание привело к
её смерти.
— Я не виновата в том, что она умерла! Нет! — крик: трещины на стёклах возрастают, тело разрывает от боли на кусочки. — Я не виновата, нет… Я лишь хотела…— Ты убила её, Уэнсдей. Ты — убийца.
Девушка замолкает. Ей страшно говорить, когда она знает, что голос в голове заставит усомниться её в том, жива ли она на самом деле, или это просто один из её кошмаров. Она пытается заснуть, но боль тут же заставляет взвыть. Уэнсдей подумала, что ей бы не помешало пару таблеток анальгетиков, но под рукой лишь вода и старый стакан. Она хватает подушку и накрывает ей своё лицо, тут же начиная чихать от пыли. Это немного отвлекает Аддамс, когда она, со злости, запускает подушечку в стену и наслаждается возмездием. Мучения на мгновение исчезают, заменяя их чувством полной пустоты.И в этот момент…
Уэнсдей почувствовала себя мёртвой.
Это показалось ей намного лучшим решением, чем чувствовать всё слишком сразу. Боль в груди стала медленно угасать, кровь потекла по нужным путям, согревая её окаменевшие пальцы рук. Голос в голове, наконец, заткнулся. Аддамс чувствует себя так, словно в её голове что-то вырезали. Всё выглядело так, как должно было выглядеть изначально: спокойно и тихо. Без смерти. Без боли. Без страдания. Девушка поднялась с дивана, когда поняла, что ей стало слишком холодно. Ветер неприятно свистел, а голые стены лишь эхом отдавались, увеличивая громкость звука. — Я её не убивала, — повторила Уэнсдей равнодушным голосом, подбирая с пола одежду. — Ты, поганая сука, только и делала, что упрекала меня в этом.— Я лишь часть тебя, Уэнсдей. Все мои слова исходят из твоих действий. Я не могу сама лично это контролировать. Я лишь голос в твоей голове. Твой ужас и страх. Понимаешь, дорогая? Я — это ты.
— Ты никогда не была частью меня. И никогда ею не станешь. Ты лишь галлюцинация, вызванная на почве её смерти. Я убью тебя, слышишь? — шипела черноволосая, натягивая кофту на исхудалое тело.— Убьешь меня, убьешь и себя. У тебя нет выбора, Уэнсдей.
— Замолчи! Я в любом случае заставлю тебя заткнуться! Девушка покидает маленькую комнату, злобно закрывая дверь. Ей трудно идти, она задыхается, но до собственной комнаты осталось совсем немного. Коридоры пустые, но ведь это нормально: наступили каникулы, все разъехались по домам, кроме неё и ещё некоторых студентов. Энид тоже осталась тут, аргументируя тем, что домой ей нельзя возвращаться, ведь она ещё не научилась принимать форму оборотня. Великая причина, но уже не важно. Черноволосая открывает дверь, надеясь, что её соседки по комнате сейчас там нет. Или как ей придётся объяснять, откуда раны на костяшках или почему её форма выглядит так, как будто её насильно уложили в старый и пыльный гроб? Но в комнате пусто. Это заставляет её спокойно выдохнуть, когда повернувшись спиной к яркому солнцу, она захлопывает дверь и щеколду. Ей хочется, чтобы комната стала до ужаса чёрной, чтобы скрыться в этом темноте и больше никогда её не покидать. Печатающая машинка стоит на прежнем месте, но листы на ней совсем не новые. Словно, кто-то на них печатал и Уэнсдей опять грешит на Синклер, которая вечно любит всё трогать. Шаг за шагом, она преодолевает периметр комнаты и ложиться на кровать. Уставшие глаза смотрят в потолок и перечисляют возможности выжить при этих условиях. Если человек вечно живёт в агонии — он живёт вообще? Или просто делает вид, что живёт, хотя на самом деле, каждую ночь пытается умереть? Уэнсдей знает ответ, но пока не уверенна, что он правильный. Ей хочется ещё раз обнять Уимс, или хотя бы, поговорить с ней, но протягивая руку, девушка нащупывает лишь пустоту и с горечью, убирает ладонь. — Почему ты ушла? — задаёт она вопрос. — Почему ты оставила меня? Неужели, я и правда виновата в твоей смерти? — Аддамс закрывает глаза. — Пожалуйста, ответь мне. Проходит час, а может и два, но девушка так и не услышала ответа. Она чувствует, как засыпает, когда кто-то кладёт руку ей на макушку. Это была Энид, которая магическим образом пробралась через окно. Девушка выглядела обеспокоенной, но пыталась делать вид, что всё в порядке. — Ты неожиданно пропала, — оповещает блондинка. — Мы так и не закончили наш проект. — Какой проект, Энид? — злиться Уэнсдей, приподнимаясь на локтях. — Я только пришла с похорон директрисы. — Какой, мать его, проект?! Глаза Энид закрываются. Вена на её лбу вздувается, когда она сжимает запястье соседки по комнате. Черноволосая выглядела озадаченной, когда так и не получила ответа. Ведь… Ведь это же ужасное событие было не только для неё, верно? Это же был просто кошмар?Пожалуйста, скажи Энид, что мне это приснилось.
— Уэнсдей, директриса Уимс умерла два года назад, — говорит ей Синклер. — Ты принимала свои лекарства?Нет, это не может быть правдой. Я не сумасшедшая. Нет, нет, нет. Это неправда, это ложь, ложь!
— Нет, — шепчет черноволосая, мотая головой. — Она умерла вчера, а сегодня были её похороны. Энид, ты что-то путаешь, — пытается отмахнуться девушка, но соседка лишь машет головой. — Нет… — Уэнсдей, мне жаль. Мне очень жаль, что так произошло. Ты была год на принудительном лечение, но врачи так и не смогли излечить твою пострадавшую психику. Ты живёшь прошлым и винишь себя в её смерти, — Энид приходилось напоминать ей об этом каждый раз, когда у Уэнсдей случались приступы. — Ты лжёшь! — кричит Аддамс. Слёзы капают на простынь. — Ты лжёшь! Это всё ложь! — Уэнсдей, послушай пожалуйста… — девушка насильно обнимает её, не обращая внимания на удары, которые льются на её тело. — Мне жаль, что ты пережила такое, но врачи сказали, что ты должна принимать свои лекарства, чтобы снизить приступы. Пожалуйста, ради неё. — Это не может быть правдой… — отчаянно шепчет черноволосая, когда больше нет сил бороться. — Нет, пожалуйста… — Это правда, Уэнсдей. Выпей таблетки ради неё. Тебе станет легче, когда они подействуют, — блондинка отодвигает шкафчик, доставая оттуда знакомые пилюли и стакан воды. — Давай, я помогу. Аддамс берёт таблетки в трясущуюся ладонь и закидывает несколько штук сразу в рот, запивая холодной водой. Энид наблюдает, как соседка по комнате медленно проваливается в сон на её руках и тяжело вздыхает. Помогая ей уложиться на кровати, Синклер осознаёт.Маленькая Уэнсдей навсегда заперта в своём кошмаре.