То, что осталось в прошлом

      Каждое перемещение в прошлое дарит Лайе море ярких эмоций. В них дружба с удивительными ребятами — Владом и Асланом, в них есть место и радости, и печали. Но воспоминания приносят ещё и тревогу, обиду, злость. Каждый эпизод жизни Лале с участием Мехмеда заставляет Лайю плохо спать по ночам. Она ворочается в постели, думает, сколько пришлось пережить этой девочке из-за наглого шехзаде. Сколько пережила она сама… Эмоции Лале смешиваются с её собственными, ведь это и есть она. Лайя лишь вспоминает то, что когда-то произошло с ней. И радуется, что некоторые события и люди остались в далёком прошлом.       Ей больше не встретить Мехмеда, не в этой жизни, их разделяет много веков. Но мысли о том, как он пытался овладеть ей силой, приводят в ярость. Лале никогда не была рабыней, она член семьи султана и заслуживает подобающего отношения. Одно дело — предложить брак, но другое — повести себя с ней, как с обычной наложницей! Лайя меряет шагами комнату, пытаясь успокоиться, а затем садится на диван и вздыхает. Не стоит об этом переживать и смешивать прошлое с настоящим. Но почему-то она не может быть спокойной, когда дело касается Мехмеда.       Когда султан отсылает его, Лайя чувствует не меньшее облегчение, чем когда-то Лале. В какой-то момент, услышав о непростом детстве шехзаде, племянница султана проникается к нему сочувствием. Но это не те эмоции, что желает ощущать Лайя. Лале юна, наивна, с чистым сердцем и верит, что люди способны меняться в лучшую сторону. Лайя считает, что таким, как Мехмед, это не дано.       Она делится своими мыслями с Владом. Тот задумчиво, чуть печально слушает её, а после качает головой:       — Люди меняются, иногда. Как и мнение других людей о них.       — Хочешь сказать, у меня будет повод лучше думать о Мехмеде? — недоверчиво уточняет Лайя.       — Продолжай реставрировать картины и найдёшь ответ на свой вопрос, — загадочно отвечает Влад. Она пожимает плечами и сомневается, что что-то изменится. Мехмед желал ей зла, пускай и считал, что тем самым оказывает великую честь. Несмотря на это, в сердце Лайи нет ненависти к нему, как не было и у Лале. Есть только неясное раздражение. Она лишь надеется, что воспоминаний, связанных с Мехмедом, будет как можно меньше.       Он остался в прошлом. Это должно её успокаивать.       Лайя радуется каждому воспоминанию, связанному с Асланом или Владом. Они настоящие друзья, о которых можно только мечтать: смелые, верные. Они никогда не дадут в обиду свою Лале, так же, как сейчас защищают Лайю. Их родственные души соединились, переплелись и перенесли незримую связь друг с другом через века. И всё же ей чего-то неуловимо не хватает.       Лайя не сразу осознает, в какой момент внутри поселяется ощущение пустоты, которое не исчезает даже тогда, когда она находится с близкими ей людьми. Дни идут за днями, Лайя вспоминает всё больше моментов из прошлой жизни, но её не покидает мысль, словно она упустила нечто важное, затерявшееся там, в пропасти веков. Даже шутки Лео не могут окончательно развеять её грусть.       Лайя вспоминает Александру. Ещё одна душа, крепко связанная с ней, вернувшая спустя много столетий. Ничего удивительного, что Лайя так быстро прониклась к ней симпатией. Сандра здесь, рядом, и это радует… Но тоска не отступает.       А затем она вспоминает, как Мехмед вновь появился в жизни Лале. Это вызывает неясное волнение. Лайя опасается, что он опять сделает что-то плохое. Слишком привыкла считать его врагом. Но затем понимает, что он, возможно, действительно изменился. Мехмед ведёт себя больше не как вздорный, высокомерный мальчишка. Он возмужал не только телом, но и духом, проявляет уважительность к окружающим, острый ум, а его стихи… Они по-настоящему прекрасны.       Лайя больше не чувствует к нему неприязни, как и Лале. Ей интересно, куда заведёт общение с Мехмедом, так отличающееся от того, что было прежде. Они обмениваются письмами, пока он находится в военном походе, затем шехзаде присылает ей богато украшенную шаль. А спустя время Мехмед возвращается…       Лайя больше не боится видений с Мехмедом, напротив — ждёт их с волнительным предвкушением. Она не может назвать точную причину такой реакции, это кажется ей иррациональным. Но затем Лайя вспоминает. И понимает.       Они гуляют по прекрасному саду, и Лале искренне наслаждается беседой с Мехмедом. Больше нет опаски, что он сделает ей больно. А в какой-то момент он предлагает иначе повязать шаль Лале, и она позволяет.       Мехмед за её спиной, его руки обвивают её плечи, и она ощущает себя в плену. Но из этого плена почему-то совсем не хочется выбраться. Сердце бьётся часто-часто, и когда губы шехзаде коротко, жёстко касаются её шеи, Лале рвано выдыхает. Она пугается ярких эмоций, что испытывает с ним.       Но пока она может сопротивляться чувствам к Мехмеду. Недолго, лишь до того момента, как приходит к нему за мечом Искандера, а в итоге они жарко целуются, сидя на софе. Лале становится зависима от Мехмеда, от власти, что он имеет над ней, от его крепких объятий и пьянящих поцелуев. Он называет её «мой сладкий лукум», а ей хочется уши заткнуть, лишь бы не слышать его медовый голос, словно гипнотизирующий её.       Воспоминание за воспоминанием открывается перед Лайей. Было бы проще, если бы это были события, происходившие с другим человеком. Но нет, это её жизнь вновь проносится перед глазами. Не чужие чувства, а то, что испытывала она сама, оживает в сердце. Забытая любовь к Мехмеду вновь распускается ядовитым цветком, но теперь она дарит слишком много горечи, ведь он остался в прошлом. Когда-то Лайя так радовалась, что не встретилась с ним в настоящем, а теперь терзается болезненной тоской.       Теперь ей ясно, откуда взялась эта пустота, ощущение, будто нечто ей безвозвратно утеряно. Дело всегда было в Мехмеде. Именно его нехватку Лайя так остро чувствует.       Она вспоминает, как танцевала перед ним танец живота, уже по своей воле, как они целовались после этого, не в силах насытиться друг другом, словно танцуя на грани. Как Мехмед обещал сделать её своей женой…       Влад находит Лайю, стоящей на улице и зябко обнимающей себя за плечи. Её глаза полны слёз.       — Ты знал? Про меня и Мехмеда, — на выдохе спрашивает она.       — Знал, — кивает он и притягивает к себе Лайю, согревая дружеским теплом, позволяя ей выплакаться у себя на груди. Она знает, что Влад лучше всех понимает, каково ей сейчас, ведь когда-то потерял близких людей и обрёл их только спустя века. Но вряд ли ей суждено вновь обрести Мехмеда. Родство душ связало её с Владом, Асланом и Александрой. Но почему же Мехмед сейчас не с ней?       Последнее видение из прошлого — о её гибели, трагической, неправильной. Лале успевает увидеть перед этим, как к ней бежит Мехмед, и на лице его — маска ужаса, неверия, что он потерял свою любимую.       А после Лайя осознает, что больше не увидит его сама, не встретится с ним в видениях. Она окончательно вспоминает свою прошлую жизнь. И это едва не ломает её, ведь не всё из прошлого оказывается возможным вернуть.       До них с друзьями доходит слух, что последняя, седьмая картина находится в Турции, у частного коллекционера. Чтобы подобраться к нему, приходится приложить много усилий. Но вдруг он сам налаживает с ними контакт через посредника и предлагает встретиться. Главное условие: Лайя должна присутствовать.       Это напрягает друзей. Влад замечает, что даже не уверен, что имя коллекционера — настоящее. Но Лайя соглашается на риск. Она считает, что это того стоит. А недавнее чувство потери притупляет в ней осторожность.       Встреча назначена в роскошном особняке в Стамбуле, куда их доставляют с охраной. Их проводят в зал, где уже ждёт хозяин дома. Лайя видит его… и чувствует, что у неё вот-вот подогнутся колени. Сандра вовремя удерживает её, помогая сохранить остатки самоконтроля.       — Не может быть… — На глазах Лайи слезы. — Мехмед?       Она произносит это прежде, чем успевает подумать, что у него может не быть воспоминаний о прошлой жизни. В том, что это именно он, а не просто похожий человек, нет никаких сомнений. Слишком хорошо она помнит каждую чёрточку прежде почти ненавистного, а потом любимого лица.       Но Мехмед узнает её. Это заметно по его потеплевшему взгляду. Он смотрит на Лайю не как на постороннего человека, а как на кого-то близкого, родного, встреченного после долгой разлуки.       — Здравствуй, мой сладкий лукум, — улыбается он. Лайя в несколько стремительных шагов преодолевает разделяющее их расстояние и оказывается в его крепких объятиях. Мехмед обнимает её так, словно желает укрыть от всего мира. Так, как обнимал всегда.       Родственные души обязательно найдут дорогу друг к другу, сквозь пространство и время, теперь Лайя верит в это.