Инквизитор

      – На чьей ты стороне? – Я с крестьянами! Лобарт сразу раскусил его, как только увидел. Небось, этот олух ни разу в жизни даже серпа не держал, не говоря уже про что-то более сложное. Лобарт видел, что пришелец с гор – беглый каторжник, изможденный и уставший. Он мог сдать его хоринисским властям – но не стал. Ему было не до того… Двадцать четыре с половиной года назад… Ему было пятнадцать лет. Совсем еще мальчишка, не окрепший и не осознавший, что в жизни хорошо, а что плохо. И именно этого пятнадцатилетнего мальчишку поймали в монастырской библиотеке за прочтением запрещенных книг. За такое сжигали заживо, но ему предложили нечто иное. Чтобы убедить Инноса простить его грехи, Лобарт стал орудием в руках бога Огня. Двадцать два года и девять месяцев назад. В первый раз Лобарта направили на настоящее дело. Еретик, пользовавшийся всеми возможностями и привилегиями статуса мага для своих темных экспериментов, бежал тогда далеко – в огромный город Гортар, жемчужину южных островов. Найти его там было сложно, но у Лобарта был наставник, старый воин, настоящего имени которого фермер нынче уже и не помнил. Наставник этот считался настоящей ищейкой, и уже спустя две недели в дверь, ведущую в подвал дома мелкого туземца-торговца, постучали. Еретик попытался было зажечь в руке заклинание огненного шара, но хлесткий удар не позволил ему даже дотронуться до пояса, на котором висели руны. Второй удар сбил бывшего мага огня с ног. Пока Лобарт привязывал его к стулу, наставник быстро обыскал подвал, и нашел книги с темными заклинаниями, на обложках которых нечестивая рука изобразила запрещенные пентаграммы. Именно тогда Лобарт убил человека в первый раз. Не зарубил тесаком в пьяной драке, и не забил камнем в припадке бешенства, нет. Под присмотром наставника он хладнокровно облил молящего о пощаде еретика лампадным маслом и, читая скороговоркой молитву, поджег того факелом. Это была страшная смерть, но только она могла помочь несчастному искупить грехи перед Инносом. Ему не нравилось то, чем он занимался. За долгие годы он слишком привык к насилию и убедил себя, что оно оправдано. Ему говорили, что Иннос благословлял каждое дело своих слуг. Так говорили все, и кто молился у алтарей каждый вечер, и кто продавал монастырские вина, и кто требовал стопроцентной скидки в борделе, прикрываясь красной мантией. Лобарт не мог отнести себя ни к одной из категорий. Возвращаясь после заданий, в краткие периоды отдыха, он закрывался в маленькой келье в нордмарском монастыре, топил маленькую печку и открывал одну пыльную бутылку за другой. Ему хватало двух или трех дней, чтобы отойти от пережитого. После он еще неделю отдыхал, наблюдая за тренировками послушников и читая книги, а потом вновь отправлялся на новое задание. Смерть еретикам. Смерть… Эта ферма в пригороде Хориниса когда-то не принадлежала ему. На ней жил тихий мельник, по имени Вилберт, выращивавший пшеницу всю свою жизнь. Лобарт поступил к нему в работники отнюдь не потому, что ему некуда было деваться – образования инквизитора хватало, чтобы занять место губернаторского секретаря. Нет, причина крылась в другом. В лесах близ Хориниса один из охотников обнаружил алтарь Белиара, в центре которого лежало изуродованное тело крестьянки как раз-таки с вилбертовой фермы. Местный монастырь служителей Инноса в очередной раз доказал свою несостоятельность, и верховный маг Миртаны отправил на этот тихий остров одного из лучших к тому времени инквизиторов –Лобарта. Он был отлично подготовлен физически, но первые несколько недель, в течение которых он изучал округу и знакомился с ее обитателями, дались ему тяжело. Только благодаря силе воли и вере в Инноса Лобарт сумел заставлять себя не спать по ночам, чтобы исследовать заброшенный алтарь и попытаться найти улики. Он их, разумеется, не обнаружил, что осложнило расследование. Спустя месяц пропал еще один человек – странствующий торговец, остановившийся на ночлег неподалеку от южных ворот Хориниса. Скупость, не позволившая купцу остановиться в гостинице, погубила его. На сей раз не нашли даже тела, но именно в этот день Лобарт получил первую зацепку. У Кейт, жены Вилберта, появилось кольцо, недорогое и неброское, но наметанный глаз Лобарта быстро обнаружил обновку. Немедленно через своего человека в монастыре Инноса (открываться кому бы то ни было из городской стражи инквизитор посчитал опасным для конспирации) он раздобыл примерный список вещей, которые имелись у торговца, и, о чудо, среди тряпок и мусора обнаружилось серебряное колечко с легким золотым кантом, именно такое, какое носило жена фермера. Сложно описать то удовлетворение, которое испытал Лобарт, осознав сей факт. Словно мракорис, вцепившийся зубами в глотку заблудившемуся оленю, он приступил к делу. На следующий день Лобарт отпросился в город «залечить хворь», а сам замер в кустарнике неподалеку от фермы. Как он и ожидал, Кейт с наступлением сумерек направилась помолиться к придорожному алтарю Инноса. До чего же лицемерным это тогда казалось… Оглушив женщину отточенным ударом, Лобарт взвалил ее на плечо и оттащил вглубь соседнего с фермой леса – там была одна маленькая пещерка, которой изредка пользовались для отдыха захожие охотники. Когда Кейт очнулась, она обнаружила себя связанной по рукам и ногам, с заткнутым вонючей тряпкой ртом, а перед собой увидела Лобарта, неторопливо поедавшего ягоды серафиса. К счастью, возиться долго не пришлось – Кейт испугал лишь один вид раскаленного на костре лезвия серпа, и она рассказала, что это кольцо ей подарил муж. Куда тот подевал тело торговца, ровно как и о темных ритуалах, женщина не знала. Она и не могла знать – Вилберт был слишком скрытным человеком, даже для своей семьи, и довольно жестким, правда, представить его обливающимся кровью жертв в честь Белиара никто не мог. Кейт он пощадил. Как пособница и жена еретика, она заслуживала костра, но Лобарт решил не мучить ее. Он изобразил все так, что пропажа фермерши выглядела как нападение разбойников. Спустя сутки ее нашли в овраге в сотне ярдов от алтаря Инноса без кольца, полупустого кошелька, посеребренной шпильки и в разодранном платье. Тупицы из городского ополчения решили, что это дело рук разбойников, тех самых, что якобы были ответственны за пропажу торговца. Прочесав лес и ближайшие долины, стражники обнаружили пару стоянок браконьеров, одного беглого каторжника, но убийцы не нашли. Лобарт же ждал осеннего равноденствия, дня, который почитался служителями Белиара как начало ежегодной поры Тьмы. И он не прогадал… В этот день Вилберт забил овцу и с наступлением темноты направился с ее головой на юг, в горы. Все сходилось… Лобарт последовал за фермером. Вскоре Вилберт свернул к шахте, которая осенью не подавала никаких признаков жизни. Над ней, как оказалось, располагалось небольшое плато, никем не исследованное и никому не нужное. Никому, кроме Вилберта. В самой дальней ее части он положил на камень окровавленную овечью голову, после чего извлек из-под ближайшего корня некий сверток, достал оттуда свечи и установил их вокруг камня. Похоже, больших алтарей он больше позволить себе не мог. Лобарт сделал шаг вперед и носком сапога немедленно наткнулся на что-то твердое и круглое. Черт! Это был человечий череп, достаточно свежий, чтобы принадлежать тому самому пропавшему торговцу. Неподалеку валялся разбросанный скелет. Стараясь не представлять то, что произошло здесь месяц назад, Лобарт подкрался сзади к стоящему на коленях фермеру… Подготовка давала о себе знать, и очнулся Вилберт уже в телеге, пригнанной городским ополчением Хориниса. Лобарт остался в тени. Никто из стражи не узнал, кто именно позвал мага огня, кто связал поддавшегося влиянию Белиара фермера, кто наблюдал за казнью на хоринисской площади. В последние мгновения своей никчемной жизни он кричал и молил о пощаде, просил Инноса смилостивиться. Но он не был достоин милости. Он не был достоин даже плевка в свою сторону. Лобарт даже не поморщился, когда под Вилбертом затрещали поленья. По закону, следом за фермером на костер должны были отправиться его жена и дочь. Супругу его к тому времени уже похоронили, а вот дочь… Ее не разбудили, когда Вилберта заперли в клетке хоринисской тюрьмы. Про нее забыли все. В момент многочисленные женихи, вившиеся вокруг нее, как оводы вокруг монтерской коровы, исчезли, а все знакомые предпочли стереть из своей памяти все связанные с ней события. Все… Но не Лобарт. В ту ночь, когда все городские стражники готовились повесить на уже бывшего фермера всех пропавших на острове людей, инквизитор отпер дверь отмычкой и вошел в ее комнату. В комнату Хильды… Она лежала, закутанная в три одеяла, и тряслась от холода. Лобарт мог прекратить ее земные страдания в течение нескольких мгновений. Мог, но не сделал этого. Проснувшись, Хильда обнаружила в своем доме мага огня, который сочетал ее браком со вчерашним крестьянином. Она кричала, пыталась сопротивляться и спрашивала, шутка ли это все. Но строгий взор служителя Инноса и тяжелая рука Лобарта сделали свое дело. Хильда стала женой Лобарта… Раньше его звали по-другому. За свою жизнь он переменил с дюжину имен, носил сотни костюмов и перебрал десяток причесок. Но тогда, на Хоринисе, он остановился. Жизнь инквизитора была трудна, а суть ее столь мерзотна и противна, что у любого здорового человека «сносило крышу» через пару-тройку лет, оставались лишь фанатики. Лобарт не стал таким, но и продержался куда дольше многих – прошло девять лет после того, как он дал клятву верности Инносу. За его спиной осталось несколько десятков сожжений, дюжины трупов и с пяток убитых товарищей. Но были ли они товарищами? Лобарт прекрасно знал, что, если его хотя бы заподозрят в ереси, то с жизнью можно прощаться. Он один раз видел инквизитора, которого один маг огня, старый полудурок, обвинил в поклонении Аданосу. Аданосу! Даже не Белиару… Его пытали двое суток, выбивая «покаяние». Не дождались – сердце бывалого воина Инноса, одного из лучших его агентов, не выдержало – он не желал предавать своего бога, бога Огня, даже перед страхом смерти. Лобарт понимал, что еще несколько месяцев, может, год, и с ним поступят точно также. Его обвинят, а после просто спишут со счетов, как загнанного буйвола или сломанную телегу. Нужно было остепениться, найти уютное гнездышко, где можно будет пересидеть оставшиеся двадцать или тридцать лет жизни. И ферма Вилберта подходила для этого как нельзя кстати. Хильда не пыталась даже сбежать – она откровенно боялась своего новоявленного мужа, хладнокровного и готового применять силу умело и без предупреждения. Постепенно она привыкла к нему, а сам Лобарт даже проникся к ней особого рода симпатией и даже… любовью? Хильда никогда не возражала, когда он пропадал неделями в лесу, никогда не спрашивала, куда пропадает очередная заработанная сотня с урожая. Она безропотно терпела его все эти годы. Лобарт не бил ее, никогда, и даже голоса не повышал. Ему хватало лишь одного взгляда, чтобы каждый встречный поденщик, торговец или даже городской стражник затыкал свой рот и делал то, что ему было велено. Что уж говорить про Хильду… С годами ее робость исчезла, она больше не боялась смотреть в глаза своему мужу, но возражать ему… Со временем она стала похожа на Лобарта, будто его собственная тень. И, черт возьми, ему это нравилось. Вскоре Хильда стала ему ближе, чем любой маг или даже мать, чье лицо давно забылось за долгие годы странствий. Она с полуслова понимала все его желания, все его страдания, и более того, принимала их. Не было ни одного человека в мире, кому бы Лобарт мог доверить больше тайн, чем своей жене. И вот Хильды не стало… Лобарт не рыдал, не бился в исступлении, лишь молча завернул тело своей бывшей жены в белое, совсем еще новое покрывало, и отнес ее в сторону плато, в место, где она любила сидеть в одиночестве и смотреть на вечерний Хоринис. Любила… – Как ни крути, черная лихорадка - опасная болезнь, – раздался из-за спины такой знакомый голос. – Ты говорил, лекарство поможет… - протянул Лобарт, не оборачиваясь. – Никакое лекарство не способно остановить волю богов. – Боги слишком жестоки, тебе не кажется? – Возможно, – маг воды Ватрас сел на камень рядом с фермером. – Но это боги, и, кто бы из них ни стоял за смертью твоей жены, он поступил так, потому что считал нужным. – Нужным? – скривился фермер. – Она всю свою жизнь прожила праведно, без единого греха, молилась, и какова награда? Умерла бездетной в столь раннем возрасте? Как ты считаешь, это справедливо?! – В какой-то мере, – горестно вздохнул Ватрас, бросив взгляд на свежую могилу. – Может, в другом мире ей будет лучше. Ей, но не тебе… – Причем здесь я?! – Я же знаю твою историю, Лобарт, – мягко заметил маг. – И лишь Аданос знает, сколько еще ты утаил от меня. Как думаешь, много ли среди твоих жертв было невинных людей? – Я исполнял волю Инноса. – Ты исполнял волю тех, кто представляет Инноса на этой земле. Боги жестоки, но их последователи в разы хуже. Не тебе ли это знать… Лобарт поморщился. – Не надо было тебе ничего рассказывать. – Я сохраняю тайну исповеди, вдобавок, я хорошо к тебе отношусь. Также хорошо, как относился к твоей жене. Она была невинна, а ты осознал свои грехи. Вы равны в глазах Аданоса… –… но не Инноса, ты хочешь сказать? Ватрас пожал плечами, но Лобарт видел, что именно это и имел в виду маг воды. Проклятый Иннос… Лобарт столько лет служил ему, убивал во имя его, делал все то, за что многие удостаивались самых темных глубин чертогов Белиара. Он верил, что служба принесет ему покой и прощение. Как оказалось, заслужил он лишь наказания, худшего из всех, что он только мог представить – смерти любимого человека. – У меня не было другого выбора… – Выбор есть всегда, Лобарт. Правда, многие варианты слишком неочевидны. – Например? – Почему бы не служить другому богу? Несмотря на свое состояние, Лобарт рассмеялся. – Это кому же? Белиару, например? Или Аданосу? Или еще какому-нибудь туземному божку из джунглей южных островов? Так, боюсь, меня бы сожгли на костре… – Меня же никто не сжигает, – пожал плечами Ватрас. – Я живу по справедливости, а не по хотению служителей культа в красных рясах. Аданос справедлив. – Каждый маг так говорит про своего бога. Каждый… – И как насчет Инноса? Как тебе его справедливость? Лобарт промолчал, встал и подошел к могиле Хильды. На свежевскопанной земле, едва заложенной дерном, лежали цветы. Ее любимые цветы, те, которые она постоянно таскала с луга домой, которые раздражали Лобарта вечно опадавшими лепестками. Это были свежие цветы, еще полные влаги и силы, не осознавшие, что они сорваны и скоро завянут. Такой была Хильда. Она радовала глаз, украшала жизнь на забытой богами ферме, но не знала, что дни ее предрешены. Не знала, что та, кого она радовала, станет причиной ее гибели, столь ранней и столь ненужной. Они были похожи. Нет, они были одинаковы. Цветы и Хильда. Лучшее, что было в его жизни… Лобарт развернулся, поднял с земли лопату и направился к своему дому. Ватрас последовал за ним, полный уверенности, что фермер все осознал и принял правильное решение.