Adrien Agreste 20XX-20XX
Она глядела на надпись мало что выражающим взглядом. Маринетт не приходила сюда ни разу, даже не присутствовала на похоронах и всячески пыталась не поднимать о случившемся никаких разговоров. В её жизни не было ни парня, которого она верно и преданно любила годами, ни напарника, клявшегося, что будет с ней, пока весь мир будет против них. Все обещания с клятвами оказались пусты. — Здравствуй, Адриан, — бесстрастно вымолвила Маринетт, аккуратно кладя на рыхлую землю всего одну розу. — Прошло уже несколько недель. Я пыталась противиться и не идти сюда, но я подумала, что ты заслуживал, чтобы мы по-человечески попрощались… несмотря на то, что ты сделал. Она неслышно набрала в лёгкие воздуха, а затем прокашлялась: кажется, завтра она очнётся с больным горлом. Адриан знал ещё до их того памятного разговора о том, что носителем броши мотылька был его отец. Адриан знал, что под особняком была ловушка. Он знал, что Габриэль собирался соединить их камни воедино и воскресить свою жену. Его мать. Адриан не знал, что за одну жизнь придётся платить чужой, и судьба в качестве платы выбрала его. Справедливая цена за несправедливое желание. — Я всё ещё не могу поверить, что ты предал меня. Нас всех, — между тяжёлыми вздохами проронила Маринетт, отведя взгляд в сторону. — Я… я так тебе доверяла. У меня даже мысли не было, что ты мог так подло обойтись со мной. Ей вдруг захотелось заплакать прямо на кладбище, но она только провела рукой по слегка взмокшим глазам. Воскресшая Эмили Агрест не простила мужу смерть своего сына. Последующие судебные заседания, которые были устроены по её инициативе, признали Габриэля виновным в неоднократном нападении на Париж путём использования мирных граждан, и теперь её давний кумир сидел в тесной тюремной камере, где единственным источником звука служил лишь лязг цепей от наручников. Маринетт вспомнила, как в слезах побежала к мастеру Фу, как рассказывала о случившемся, после чего протянула ему обездвиженных и не дышавших Тикки и Плагга, которые не очнулись ни разу с того момента, как Габриэль соединил их воедино. В тот день её словно ударили обухом по голове: квами, чьи камни исполнили желание, не очнутся в ближайшие сто лет. У неё не было никаких возможностей вернуть всё назад. Единственным решением оказалось бежать от проблем. — Я тебе так и не рассказала с того момента, как мы так глупо раскрылись, — фыркнув, Маринетт запустила замёрзшие руки в карманы. — Всё это время я отвергала тебя из-за тебя же. Странно, да? Ты гонялся за мной, будучи Нуаром, а я была влюблена в твою гражданскую личность. И так несколько лет. Я хотела признаться тебе со временем, но так и не появилось возможности, а потом… ты сам знаешь, что случилось потом. А потом он её предал. Первая любовь и партнёр, который защищал её спину, уверяя годами, что любил её больше, чем кого либо ещё. От этого становилось в разы хуже. — А знаешь, что самое худшее? Я поняла тебя. Я простила тебя, — Маринетт подняла глаза на перламутровое небо, будто боясь посмотреть на могильную плиту. — Я столько времени уверяла себя, что надо поскорее тебя забыть, что ты не заслуживаешь, чтобы тебя помнили, но я не смогла, Адриан. Ты постоянно защищал меня. Я всегда думала, что ты одинок, и совсем скоро мне пришлось тебя понять: ты просто хотел, чтобы её вернули. Может, тогда бы твой отец изменился и твоя жизнь наладилась бы. Я бы очень хотела, чтобы с тобой всё было хорошо. Поправляя сползший набок берет, Маринетт в последний раз окинула взглядом могилу. — Мне очень жаль, что всё так вышло, — честно ответила она. — Что твой отец в тюрьме, мать всё ещё вынуждена разбираться со всем у полиции, а ты… ты там. Думаю, мы с тобой видимся в последний раз, — а потом, хмыкнув горестно, добавила: — хотя ещё недавно я уверяла Алью, что ни за что не приду сюда.Часть 1
19 февраля 2023 г. в 18:20
…Маринетт едва ли смогла сфокусировать сонливый взгляд, когда её сон оказался безбожно нарушен трелью стука в окно. Она приподняла голову, вслепую пытаясь выискать источник шума, хоть и изначально догадывалась, кто бы это мог быть.
— Адриан? — насилу слышно спросила она прежде, чем приподнялась и отворила окно, вместе с лёгким порывом промозглого октябрьского ветра впуская внутрь неожиданного гостя.
Одновременно с залившим комнату пересветом светлого агата, проникшего через брешь на веранде великим лунным столпом, Кот Нуар одним вероломным прыжком, словно преисполненная обыденным изяществом чёрная пантера, прыгнул внутрь.
Он сел на край кровати, точно самый настоящий кот, прижимая к себе качающийся маятником хвост-ремень. Он сливался с темнотой комнаты, превращался в огромное чёрное ничего, таинственно блестевшее жасминово-зелёными глазами сквозь непроглядную мглу.
— Ты вообще видел время? — менее недовольно, чем хотелось бы, Маринетт решила начать их встречу в столь поздний час укоризненными расспросами… как вдруг Кот без предупреждений двинулся вперёд, прильнул к ней, а после, не проронив ни слова, чересчур крепко прижал к себе и застыл. Она дрогнула: холодный латекс покрыл не прикрытые одеждой плечи бисеринками дрожи. — Нуар?
Опасливо глядя на него, зарывшегося в её трепыхавшиеся хвостики, Маринетт побоялась даже сделать лишний выдох.
Кот Нуар казался напуганным. Застигнутым врасплох. Непонятным и непонятым.
Он оставлял за собой уйму вопросов.
Кот и раньше мог обнять её, будучи что облачённым в костюм героем, что до одури влюблённым мальчишкой-моделью, завоевавшим уже не одно девичье сердце.
Это никогда не выглядело вот так.
Это никогда не происходило в позднюю ночь.
Будучи в замешательстве, Маринетт робко обвила руки вокруг его шеи и попыталась напомнить себе, что с момента их случайного раскрытия ничего толком не изменилось. Адриан, в которого она так долго была влюблена и которому готовилась признаться на днях, всё это время был её напарником, и только из-за этого относиться к Нуару иначе виделось действием неправильным.
Отбросив прочь многочисленные порывы кинуться к ближайшему углу и скрыться из его поля зрения, лишь сказав, что она хотела спать, а он мешал ей своим присутствием, Маринетт вопреки своей несмелости прижалась к нему вплотную и обняла крепче.
Забывая, кто за маской.
Сердце, как в безумном огне, забилось сильнее, из размеренного стука перерастая в оглушительный гам.
— Ну, ты чего? — аккуратно спросила Маринетт, в порыве невиданной бравады осмелившись запустить пальцы в его волосы и утешающе провести за ухом. — Кошмар приснился?
Она почувствовала, как Нуар, всё ещё скрывая уткнувшееся ей в шею лицо, покачал головой, а Маринетт приготовилась выгонять его нещадными пинками, если окажется, что этот балагур решил обрушиться на неё в два часа ночи только ради флирта.
— Дома стали появляться белые бабочки, — наконец-то произнёс Кот, и она почувствовала, как внутри всё похолодело. — Я… кажется, Бражник как-то связан с особняком. Я волнуюсь за своего отца.
Маринетт застыла в таком положении.
Не исключено: некогда у неё были опасения по поводу причастности Габриэля Агреста к атакам в городе, но это быстро отмелось, как только появились доказательства его невиновности. Особняк всё ещё оставался осиным домом для неё. Он, думала, таил за собой нечто большее, чем просто дом богатого дизайнера и его сына, даже если те совсем не знали об этом.
Сейчас, когда помимо отца её возлюбленного Габриэль оказался по совместительству отцом её напарника, Маринетт не хотела допускать какой либо опасности в особняке.
— Ты уверен?
Кот Нуар отодвинулся. Она ожидала увидеть в его глазах проблеск обиды и разочарования из-за того, что его напарница не доверяла ему, но вместо этого Маринетт разглядела там безжизненность с примесью явственной оторопи.
— Уверен, — утверждающе кивнул Нуар. — Особняк стал домом для Бражника. Наверное, он скрывается где-то там и я… — на тяжёлом вздохе он схватился за опущенную голову, — моя Леди, я не знаю, что делать. Мне кажется, что чем больше я бездействую и теряю времени, тем хуже будет для всех нас.
— Кот, послушай меня, — приняв позу по-турецки, Маринетт поспешила включить миловидную лампу рядом с ней, — если это и правда так, то это может быть наша последняя битва. Может, нам придётся позвать Рену с Карапасом. Мы завтра же решим это дело, хорошо? Ты должен обещать, что будешь бороться во что бы то ни стало, на какие бы уловки не пошёл Бражник.
Нуар склонил макушку набок, отчего накладные ушки забавно повисли, и сам он выглядел впервые за это время таким безмятежным.
— Моя Леди, ты же знаешь, — вкрадчиво произнёс Кот на грани тихого смешка, — я всегда на твоей стороне.
Маринетт громко шаркнула ногой от бессилия. Под обувью моментально раздался хруст пожухлой травы, и когда ветер дунул в её сторону с новой силой, почти сметая с головы чёрный берет, она укуталась сильнее в излюбленное пальто. Наведывающийся декабрь в Париже, право же, достаточно холодный.
Она прошла мимо живой изгороди. За нею скрывался забор, чернявые пики которого тянулись до неба стальными гвизармами. Хмыкнула: слишком уж вычурно (и плевать, что думала она сейчас практически как Хлоя).
Пройдя мимо многочисленных мемориалов и устаревших плит, Маринетт остановилась лишь у одной, самой новой.