Горячие

  В кои-то веки в жаркое лето день выдался погожим и приятным, потому Занзас не спешил в штаб-квартиру Варии после встречи с партнёром. Каприза ради, решил в кафе на открытом воздухе насладиться алкоголем. Скуало криком распугал людей, Леви-а-Тан и Луссурия расчистили дорогу и поставили кресло у самого красивого, на их взгляд, столика. Такое событие не могло остаться незамеченным — официантки защебетали вокруг властного влиятельного мужчины, рассчитывая на щедрые чаевые. Даже администратор вышел, сам подавая золотое меню для особых гостей. Он и не надеялся когда-либо его использовать, а тут такой подарок судьбы привалил и нагло расселся. Только одна официантка проигнорировала гостя, слишком занятая приёмом заказа у очень уж сконцентрировавшегося на её выразительных глазах клиента. У него аж слюнки текли от аппетитного, мастерски описываемого блюда дня. Так близко. И много. Занзас и сам был бы не прочь побаловать себя. Взглядом пронзил, охрипло говоря: — Её. — Прошу прощения? — не понял администратор, на секунду испугавшись, что у него запросили не те услуги. — Хочу, чтобы заказ приняла она. — Конечно! Как скажете! Любое ваше желание! Поспешно кланяясь, администратор взглядом приказал девушкам привести обольстительную коллегу. Те пытались скрыть зависть, хотя от колких интонаций с гнусным похихикиванием не удержались: — Повезло же тебе! — В чаевых не утони! — Ты уж постарайся. Обслужи по полной программе! Листик с заказом предыдущего клиента достался самой неудачливой, а остальные выстроились вряд поодаль, с интересом наблюдая. — Слушаю, — с выработанной улыбкой произнесла девушка. Солнечные волосы её были убраны в два хвоста до лопаток за спиной, чтобы не мешались. Форма была подобрана чутка не по размеру — сложно было подходящий найти, а на заказ шить дорого, — потому сильно обтягивала, выгодно подчёркивая соблазнительную фигуру. Многим мужчинам сложно было отвести взгляд, чем неоднократно пользовалась молодая официантка, ради лёгких чаевых. Занзас был одним из немногих, кто смотрел прямо в глаза, даже искоса не поглядывая ниже. Девушка невольно испытала уважение. И трепет. Ни на секунду не подумав, что он всё уже давно заценил со всех сторон, пока она принимала прошлый заказ. Потому и позвал. — Имя, — прозвучало строго, до мурашек пробрало. — Люси, — отрапортовала девушка, втягиваясь в струнку. От пронзительного взгляда Занзаса бросало в дрожь. Отглаженная Луссурией белая рубашка была расстёгнута на четыре пуговицы, открывая взору девушки сильные грудные мышцы. Ослабленный чёрный галстук и накинутый на плечи пиджак добавляли шарм. Шрамы настораживали, но не выглядели уродливыми. Занзас одновременно пугал и притягивал. Властный, влиятельный, богатый мужчина, не пожирающий её взглядом, — образ недосягаемой мечты. Наконец Люси осенило, что что-то не так. Зачем спрашивать имя? Она осторожно глянула вниз — бейджик не выдержал напряжения ткани и где-то отвалился. — Бутылку текилы мне и хорошо прожаренный стейк. — Что-нибудь ещё? Люси окинула взглядом подчинённых Занзаса. Его аура была столь сильна и притягательна, что они терялись на его фоне. Даже несмотря на шикарные белые длинные волосы сидящего напротив него мужчины. Хмурого, хуже тучки. Луссурия и Леви стояли по обе стороны от кресла, немного позади. Никто из них слова не сказал. За них ответил Занзас: — Десять стаканов. «Десять?!» — профессионально не стала выражать свою мысль Люси, почти сдержала удивление. Только послышалось ей, что услышала она шёпот ветра, едва заметно проворчавший: — Скотина… В кафе перед поваром Люси позволила себе выдохнуть, держась за бешено колотящееся сердце. Такого напряжения она никогда не испытывала. И стыдно было признать, какое сильное возбуждение она испытала. Румянец окрасил щёки, взгляд заблестел. У неё не так много времени было, чтобы успокоиться, откупорить бутылку и поставить на поднос стаканы — дело нехитрое. Скуало угрюмо смотрел на босса. Не в его духе было в городе устраивать посиделки на природе. На базе был целый сад во дворе, куда при желании можно было привезти любую девушку по вкусу, расслабиться после муторного или активного дела, будь то шлюха или массажистка. — Тебе заняться больше нечем, кроме как официанток клеить? Ты на неё ещё перед встречей зарился. — У меня на неё встал. Не успокоюсь, пока не вставлю. В голосе Занзаса сквозила угроза, предупреждающая не спрашивать лишнего. От вида кокетливой фигуристой девицы в нём проснулся голодный похотливый зверь: попала под настроение. Теперь девицу сложно было выкинуть из головы, не насытившись ей полностью. Крепко удерживая поднос, подошла Люси. Расставила на столе стаканы по кругу, в центре оставив бутылку. Всё волнение она держала глубоко внутри, потому выглядела для окружающих беззаботной, а то и вовсе легкомысленной: дурочкам больше платили. Но с Занзасом Люси держалась настороже: одно излишнее виляние бедром могло закончиться непристойным предложением вместо чаевых. Однако даже этого было не нужно. — Насколько ты разумна? — обратился к ней Занзас, серьёзно глядя в глаза. Он в игрушки не играл и не тянул котов за сокровенное: Бестер бы не простил. — Что вы подразумеваете? — Люси не сразу нашлась, что ответить. Вопрос звучал расплывчато и подозрительно. — У меня к тебе деловое предложение. — Люси напряглась. — Я хочу купить тебя на ночь. Возможно, не одну. Стоило ожидать, что всё этим закончится. И Люси была бы рада согласиться: она хотела этого мужчину, и ей катастрофически нужны были деньги. Правда, не для спасения жизни, а всего лишь для приближения к мечте. Потому решимость её была не так сильна, чтобы переступить через свою гордость, ещё и перед столькими скользкими свидетелями. Пригласи он её на свидание, она бы ему и за так отдалась. Не сразу. А тут её сразу пытались купить. Не намёками предлагали, а в лоб сказали. Такого она стерпеть не могла. Прозвучало твёрдое: — Нет! Я не продаюсь. — Все продаются. Главное назвать верную цену или поймать в момент нужды. Отчаяние лучше всего ломает гордость, — и непонятно было, произнёс ли Занзас свои слова как факт или как предупреждение. — Ты из кожи вон лезешь на нелюбимой работе среди презирающего тебя мусора, стискивая зубы, когда никто не видит, чтобы не взорваться и не бросить всё ко всем чертям. У тебя есть что-то, чего ты хочешь получить, и я могу помочь твоим мечтам осуществиться. Мечтам. Занзас знал, что говорить, за какие струны души дёргать. Он даже не поленился встать, подойти ближе. Совсем близко. Буквально навис над девушкой. Люси бросило в жар. Иголками по телу прошлись вожделение и страх от тёплого дыхания, когда Занзас тихо заговорил над ухом: — У меня нет ни времени, ни дела до любви. Мне не до налаживания отношений. Ты уже не маленькая глупенькая девочка, чтобы не понимать реальность: она не всегда радужная, — продолжал он завораживающим охрипло-бархатным голосом. Губами приблизился к покрасневшему ушку вплотную, почти касаясь. — И разве ты не возбудилась, когда принимала заказ? Твой румянец, твой взгляд тебя выдали. Спорим, если я запущу руку тебе в трусики, они окажутся мокрыми? Замах — Занзас поймал хрупкую руку за запястье под всеобщий вдох удивления и негодования. Он знал, что подобного говорить не стоило, что откровенная провокация разрушит веяние прошлой речи, но не удержался. Не хотел упускать момент, чтобы подразнить. Его краткой ухмылки никто не видел. За стол он вернулся со своим обычным вечно недовольным лицом. Скуало усмехнулся. Не то чтобы такие личности были редкостью. Но они либо долго не жили, либо дорого платили за свою дерзость. — Подать её тебе на блюдечке с золотой каёмочкой этой ночью? — откровенная насмешка, но само предложение серьёзное. — Сделаю всё тихо. Зато Занзас довольно громко очередью разбил о его голову десяток стаканов. Уволенной Люси, поспешно убегая через чёрный ход от греха подальше, даже подумалось ненадолго, что это он мог так расстройство своё проявлять из-за отказа. Потом вымотала чушь из головы: таким способом только психическое расстройство и проявляют. — Врой!!! — взревел Скуало, стряхивая осколки с головы. — Так ты хочешь эту бабу или нет?! — Я и так её получу. Мы ещё с ней встретимся. Случайно, — ухмыльнулся Занзас, попивая текилу из горла. У Скуало мурашки по коже побежали: его босс превращался в маньяка. До дома Люси добралась быстро. Она не сожалела о потерянной работе: у неё хватало подработок. Тем более близился час особенной, райской, как она назвала. В активный сезон требовались дополнительные горничные в отель при термальных источниках, с возможностью эти источники посещать. Чем не благодать? А вредных клиентов она и за меньшее терпела. Отличная возможность освободить мысли, занимаемые одним конкретным нежеланным человеком. Она терзалась от мысли, что упустила редкую возможность, прогнувшись под моралью и собственными чувствами, утверждающими, что неправильно отдаваться такому грубому и бессовестному человеку даже за большие деньги, способные «осуществить мечты». Хуже всего: будто бы каждая её клеточка помнила будоражащее ощущение от его взгляда. Стало жарко. От одной только мысли. «Просто наваждение, — убеждала себя Люси, стараясь не тянуться рукой к набухшему клитору. — Просто наваждение…»