Прости меня, моя любовь

- думаешь о нём? - Кадиев, что сидел в противоположном углу комнаты, качаясь в студийном стуле, вдруг напомнил о своем присутствии, разбавив гнетущую тишину. От голоса Сослан вздрогнул, возвращаясь в реальность – мыслями он и правда был где-то далеко. Они с Кади работали над совместкой, но ничего не клеилось от слова совсем, ибо Бурнацев был совсем не в процессе, что непроизвольно исходило в воздух. - с чего ты взял? - пытаясь изобразить равнодушие, Сос даже не посмотрел в его сторону. - мы полчаса сидим в тишине, и я не хотел тебя тревожить, но если тебе нужна помощь, то можем поговорить,- Хетаг оттолкнулся ногами от стола и перенёсся к Сослану поближе, в надежде вытянуть из него хоть что-то, побыть жилеткой для нытья, если это будет необходимо. Но Бурнацев продолжал изображать хладнокровность и, во избежание близкого контакта, лишь откинулся на спинку дивана, дабы увеличить расстояние. Разглагольствовать на тему, которая висит в воздухе уже неделю не было ни малейшего желания, а, тем более, обсуждать это с Кадиевым, который в принципе не должен был знать о происходящем в его личной жизни. Нет, Сослан не всегда был столь резким и никогда не отгораживался от окружающих, но сейчас нужно было закрыться настолько, чтобы ни одно постороннее слово не просочилось в его голову, в попытке переубедить или успокоить. Всеобщая жалость и сочувствие раздражало до такой степени, что каждому, кто хоть взглядом позволил себе пожалеть его – рисковал получить по лицу. Рисковал БЫ, если бы у Соса было на это хоть немного сил. - мы или работаем, или я сьебываю отсюда,- Бурнацев бросает в сторону Хетага пустой взгляд. - тебе лучше взять паузу. - ну и хер с вами всеми! Зло подступает опасно близко, наделяя Сослана какой-то силой и тот, что есть дури, отшвыривает первую попавшуюся под руку вещь в стену и спешно покидает помещение, громко хлопнув за собой дверью. Стоило раньше дать себе понять, что находится среди людей может быть сложнее и более изнурительно, чем ожидалось. Портить отношения ещё и с друзьями не входило в планы Бурнацева, но его вспыльчивость на фоне происходящего решила по-другому. Вызвав себе такси, Сослан уселся на лавочку и закурил, после чего ухмыльнулся себе под нос, представляя тоскливую картинку со стороны, как из ВКонтакте в годах так 10х. Не доставало только пацанской цитатки над головой. Подкравшаяся мысль, что Азамат бы оценил его "шутку", как рукой смазала и без того еле заметную улыбку с лица. - будь ты неладен, Кудзаев,- тихо и спокойно, а может даже обессиленно, произносит Сос, швыряя окурок в сторону урны и, увидав издалека подъезжающую брендированную машину, неторопливо движется ей на встречу. До́ма и стены помогают? Бред. У Бурнацева дома стены постепенно съезжаются, упаковывая его в коробку, не оставляя при этом воздуха и он задыхается буквально. Пытаясь набрать в полные лёгкие, Сос чувствует в груди ноющую боль, что не позволяет насытиться кислородом. Потом потеют треморные ладони, а следом и все тело, как будто его окунули в прорубь, становится мокрым и дрожащим. От такого состояния Сослана охватывает паника и чувство беспомощности, очередные попытки вдохнуть ничем не заканчиваются и он, не контролируя себя , тянется к телефону. Трясущимися руками медленно набирает 112, и когда только палец движется к кнопке вызова, мобильный предательски выскальзывает из влажных рук и рассыпается, ударившись об пол. От бессилия хочется заорать, но как только Бурнацев открывает рот, дабы попытаться издать вой отчаяния, его отпускает. Так же неожиданно и быстро, как и "взяло". Остаточная дрожь теперь больше оправдывается страхом, лёгкие как будто разжимаются, жадно и безприпятственно принимая воздух, и лишь липкое тело напоминает об случившемся приступе. Хочется отмыться от себя же, но сначала нужно окончательно прити в себя и понять что это вообще было. Со временем Сослан научился бороться с собой, со своими паническими атакам, контролировать приступы и более менее нормально жить. Только теперь в одного. Припадки по началу избавили его от такой возможности, поэтому он тихо, без шума и лишнего привлечения внимания, абстрагировался ото всех. Абсолютно. Прежний круг общения на удивление быстро и без лишних драм отпустил его. Возможно, всем все стало понятно. Музыка помогала Сослану первое время держаться на плаву, но только в качестве фона, из телефона, магнитолы в машине, телевизора... Не более. Писать и создавать что-то самостоятельно не имело для Бурнацева смысла, ведь это только возвращало его во времена, когда они с Азаматом проводили ночи напролет вдвоём, смеялись, болтали, накидывали что-то на бит. От воспоминаний становилось невыносимо трудно, поэтому, дабы не рыть себе яму, Сос наотрез отказался от творчества. Конечно, и к этому нужно было морально прити, сквозь бессонные ночи, выкуривая пачками сигареты на кухне, воя от тоски. Изредка Сослан только сам себе посмеивался, очередной раз зависая в городом одиночестве, что Бутусов охренел бы от того, как количество прослушиваний на песне "Я хочу быть с тобой" возросло за несколько месяцев. А потом опять нырял в смысл строчек и такая редкая улыбка снова растворялась на губах. Бурнацеву хотелось верить, что ему становится легче, и дабы доказать себе это, он решил кинуть свое исхудавшое тело "во все тяжкие". Казалось, будто из него начала ключём бить жизненная энергия, которую он израсходовал на безпорядочные связями и реки выпивки, дабы, оказавшись снова в стенах своей квартиры, без сил упасть в холодную постель и уснуть. И теперь Сослан стал уверен, что он холодный, как север. И разжечь в нем какие-либо чувства равно растопить ледяную глыбу на морозе, ведь его сердце в такой же холодной и каменной груди, и оно неприкасаемое. Самообман продлился ещё несколько месяцев, до одного знакового вечера. - я подсяду?- раскованная парой коктейлей девушка, не дожидаясь ответа, по хозяйский плюхнулись рядом с Бурнацевым, закинув ногу на ногу,- я вот тоже здесь одна, но ничего, теперь можно напиться вместе. У тебя тут что...- она подносит к лицу стакан Сослана и хмурится,- вискарь... Я от него когда-то блевала дальше, чем видела, теперь от одного вида подходит... Она болтала так непринуждённо и без грамма стеснения, что Бурнацева стало это даже забавлять. За долгое время у него действительно появилось желание узнать имя своей одноразовой спутницы. Не просто взять ее, а ещё и разделить утренний кофе. - тебе что заказать?- прерывая неумолкаемый монолог, Сос паралельно подзывает официанта рукой,- что ты пила до этого? - Апероль, но он уже вот здесь,- девушка подносит два пальца к горлу и заходится хохотом. - текилу, пожалуйста. Много,- Бурнацев выпроваживает официанта за заказом и снова вовлекается в чужой монолог, из которого, пока несли выпивку, он узнал, что ее лучшая подруга Ленка предала ее, переспав с ее парнем Максом, но тот "та ещё блядь и я больше не собираюсь с этим бороться..." и ещё много подробностей, которые привели весь рассказ к выводу, что девчонка просто пришла залить душевные ссадины бухлом и заполнить пустоту ничем не обязывающим знакомством. - тебя, кстати, как зовут хоть?- вдруг она замолкает и впервые за все время ждёт ответа. - Сослан,- Бурнацев самостоятельно разливает алкоголь по рюмкам и протягивает одну своей новой пока ещё незнакомке. - а меня Софа,- она подхватывает рюмку из чужих рук и улыбается,- за знакомство, получается? - за знакомство, получается. Дальше все по накатанной: выпили, снова выпили, опять и опять. И когда оба были уже в таком состоянии, когда обычно спрашивают "к тебе или ко мне", Софа ответила "к тебе". - ко мне нельзя,- Бурнацев, что предпочитал не таскать к себе домой кого попало, ответил на автомате, но когда Соня игриво надула губки и парировала его отказ тем, что она после расставания временно кочует в доме у родителей, Сослану ничего не осталось, как согласиться. Увидеть Софу в своей футболке Бурнацеву хотелось слишком сильно, а отпустить ее нетраханной - тем более преступление. - хорошо, поехали ко мне, но сразу предупреждаю, что моя холостяцкая берлога далеко не... - можешь не включать дома свет,- хихикнула девушка и потащила его в такси. Так Соня и подобралась к нему, просочившись в щелки каменной груди, подбираясь к сердцу. И, сама того не понимая, София имела пламенно горячие руки, которые способны были растопить ту самую глыбу, которой вооружился Сос как щитом. Первая капля упала с его ледника не ночью, когда она ему неистово отдавалась, а только утром. - ты с молоком пьёшь? - девушка, как из фантазии Сослана, стояла босыми ногами на холодной плитке в его самой ужасной растянутой футболке, гипнотизируя турку с кофе на плите, дабы пена не залила всю поверхность. - без,- Бурнацев прошел в глубь кухни,- и у меня кофемашина есть. - вкус не тот...- Соня, наконец, перевела взгляд в его сторону,- я больше люблю по старинке,- пожала плечами, улыбаясь, но, не выдержав на себе пронзительного взгляда Сослана, наконец смутилась. - сбежал,- ухмыляясь констатировал Сос и, не глядя, нажатием кнопки запустил свой аппарат. Софа осталась на утро, Софа осталась на ещё один вечер, потом ещё на один, а потом Сослан помог перевезти ей вещи в свою квартиру. Отдавал ли он себе отчёт в происходящем? Не точно. Но тот факт, что ему больше не придется искать с кем провести очередную ночь, отравив предварительно свой организм доброй дозой алкоголя, привел его к тому, что так будет лучше. Причем для них обоих. Соне не довелось узнать, что они оба в тот вечер зависали в клубе, в надежде отвлечь мысли от "мужика", но довелось узнать о приступах Бурнацева, скомканный рассказ о которых Сос сопроводил наставлениями и правилами, которые нужно будет соблюдать в случае, если, а точнее, когда это произойдет очередной раз. С момента их разрыва с Кудзаевым прошло уже хороших полгода. Благодаря Софие у Сослана появилась возможность вернуться в более менее нормальную жизнь. Ее беззаботность и простота в перемешку с чувством юмора не давали скучать и грустить, пока они были вместе, но стоило Бурнацеву остаться один на один с собой, тоска его снова одолевала. Самоистязание изматывало, поэтому привычка находится вместе всегда – стала спасательным кругом Сослана. Соня стала спасательным кругом Сослана. И их отношения стали развиваться слишком быстро, хотя куда быстрее, если они спустя несколько дней съехались. Нет, Сос именно пустил ее к себе. В квартиру, в голову, в душу. Пустил, стараясь ею вытеснить оттуда Кудзаева. Но тот поселился там слишком давно, по ощущениям даже пустил корни, и вырвать его из своего сердца было куда больнее. Или Бурнацев просто не хотел, сам того не понимая. Возможно, надежда, что однажды Азамат просто появится у него на пороге, сидела глубже, нежели обманчивое желание избавиться от него, выбросов из головы. - как ты думаешь, мне бы подошла твоя фамилия?- между прочим проронила однажды Соня, умостившись у Сослана в подмышке, накручивая на пальцы волоски на его груди. - Бурнацева Софья...- совершенно не придавая этому разговору значения, Сос вдруг поймал себя на мысли, что до сих пор не знает отчество своей девушки. - Андреевна. Бурнацева Софья Андреевна. Неплохо ведь? - нормально...- Сослан лишь кивнул головой и переключил канал на телевизоре. - у меня для тебя кое-что есть... Соня достала из прикроватной тумбочки бумажную полосочку и протянула ее Сосу, сопровождая это самой искренней улыбкой и горящими глазами. Чувство, что его прижало потолком к полу, Бурнацев как мог, старался не выдать, а окаменевшое от шока лицо Соня не увидела, ведь уже висела на его шее, пуская трогательную слезу счастья. Осознание, что Сослан сам же "надул" свой "круг" до этой стадии, свистом влетело в его похолодевшую голову вместе со сквозняком. Конечно, Софа ему нравилась, но не до такой степени, чтобы связать с ней всю жизнь. В висках начала пульсировать мысль, что назад дороги все равно нет. Намек о свадьбе означал, что от него ее потребуют. Нежелание сопротивляться родилось само собой, вместе с выводом "нужно просто плыть по течению". Наплевав на всё, Бурнацев поставил на себе крест. Подготовка, документы, суета, токсикоз, перепады настроения и систематические слёзы – было обыденным явлением, на что Сос реагировал равнодушно-спокойно, или же не реагировал вовсе. Все было чёрно-белым до того самого дня. Стоя перед зеркалом в туалете, Сослан пальцем оттянул удушающий галстук и , уперевшись руками в раковину, взглянул на себя. Неужели он довел себя до того, что женится "по залету" на болтливой тёлке из клуба, с которой они по непонятной причине жили у него дома последние 4 месяца... И в моменте все стало как-то ясно. Кто-то просто заигрался. И этот кто-то теперь пожинает плоды. Обдав лицо холодной водой, Бурнацев полностью стащил ненавистный галстук с шеи и бросил его в урну, после чего достал из кармана телефон и начал быстро перебирать пальцами: Ты знаешь, что для тебя я могу отказаться от всего, что у меня есть. Счастливая жизнь, семья, дети... Я готов бросить все. Если ты готов. Через час я женюсь. Или нет. Все в твоих руках, Азамат Потом Бурнацев прикрепляет геометку в диалог и блокирует экран. Если Азамат напишет хоть что-то, то все вышесказанное потеряет смысл. Готов ли к этому Сослан? Вряд ли. Он, пробираясь сквозь толпу гостей, что озабочены стандартными заботами свадебного утра и нарядом невесты, выходит из родительского дома Софьи, в котором несколько минут назад закончилась их совместная съёмка, где он неохотно изображал нежность и ласку. Оказавшись на дороге, Бурнацев достал из кармана пачку сигарет в надежде что это успокоит его нервы хотя бы на время процесса курения. А если тянуть одну за другой, то и вовсе можно скоротать время ожидания. Только ожидания чего? Что все им придуманное и надуманное вдруг збудется и жизнь превратится в фильм, где он сам – "сбежавшая невеста", или ожидание Ничего? Второй вариант больше похож на реальность. Он выкурит ещё парочку, постоит здесь, а потом пойдет целовать свою невесту и принимать поздравления. Нервозный приступ тошноты подобрался слишком высоко и Сослан, не сдерживаясь, склонился на забор и вывернул желудок наизнанку. Поморщился от привкуса во рту и, сплюнув, рефлекторно потянулся в карман за очередной сигаретой, дабы хоть как-то перебить его горьким дымом. Телефон молчал. И хорошо это или плохо Бурнацев уже не понимал. Времени прошло полчаса и он решил, что "ещё десять минут и все". Глупо пологаясь на судьбу, он позволил себе эту выходку. Наверное, его "судьба" – это Соня. Только теперь с ней нужно свыкнуться по настоящему. Не просто как с таблеткой, которая временно спасала его от хандры, а как с женой. И от одного этого слова у Бурнацева снова подошло к горлу. Он всегда знал, что свадьба – это волнительно, но о том, что на нервах он будет рвать раз за разом его никто не предупреждал. Выглядывая на проезжую часть, Сос в который раз огорчился тем, что рев мотора принадлежит совсем не кудзаевской белой Тойоте. Это всего лишь гости съезжались к двору, дабы уловить все этапы каторги Бурнацева, насладиться его страданием и... "Нет, Сослан, никто не собирается смеяться над тобой придурком." Собственные мысли заглушили уличный шум, Сос продолжал настойчиво вбивать себе в голову, что это с ним уже случилось, он теперь муж и отец, дело нескольких минут и месяцев. Пиная камешки, что попадались под наполированные туфли, Бурнацев заставляет себя вернуться обратно в дом, и когда рука уже нажимает на ручку калитки, автомобильный клаксон заставляет его замереть. Спиной он чувствует взгляд на себе и все вокруг перестает существовать. - заебешься тебя искать в этих ебенях!- Кудзаев кричит через открытое окно и снова сигналит. Но приехал. Приехал к Сослану, который не веря своим ушам стоит вкопанным столбом, ухватившись за ручку побелевшими пальцами, боясь, что ошибся. Это не Азамат и ему нужно лечить голову. - Сос! У нас мало времени! Бурнацев оборачивается и, не в силах сдержать улыбку, робко делает шаг навстречу, после останавливается, поднимает голову к небу и шепчет "кем бы ты там не был – спасибо", и только тогда приходит в себя и, кажется, не касаясь земли, плывет до машины и падает в пассажирское кресло. Похоже, все закончилось. - ты сильно их расстроишь, Сос,- Кудзаев, до того как втопить педаль газа в пол, бросает глазами в сторону дома. - Соня беременна,- только и успевает выпалить Бурнацев, пытаясь вложить в эту фразу все, что с ним произошло за это время, не учитывая, что Кудзаев в душе не ебет, кто такая Соня, но сам Азамат, как будто бы ничего не слыша, накрывает его губы своими, а после так же резко отстраняется и, смотря в глаза, произносит: - прости меня, моя любовь. Мы с тобой прорвёмся, слышишь? Я помогу все уладить. И только после этих слов автомобиль срывается с места, оставляя лишь клубья пыли в перемешку с выхлопными парами за собой. Что будет дальше происходить в доме Сониных родителей, Сослан не думает, он молчит и смотрит на Азамата. И впервые за очень долгий промежуток времени в его голове совершенно нет мыслей.