***
Мидорима устало снял окровавленные перчатки и бросил их в урну. Ещё одного забрала эта противная проказа. Уже третий за неделю труп. Рядом сидел нахмуренный Такао, писал доклад о проделанной работе и курил крепкие толстые сигареты. Раньше Мидорима бы выругался и отобрал сигарету у своего протеже, напоминая ему о вреде курения, но не в данный момент, когда мир поразила ядерная катастрофа. Теперь уже бродя по заражённому радиацией пепелищу, было всё равно на вред никотина. Он был жизненно необходим. Они собрали остаток своих вещей и направились в другое поселение. Это уже было мертво. Мидорима в прошлом прекрасный хирург, сейчас был на вес золота как и любой врач. Но толку было мало когда дело касалось серой смерти. Новой болезни, что поражает дыхательные пути, сосуды, а потом и мозг. Лекарства от неё естественно не было, кому бы его разрабатывать? Если весь мир теперь был жутким пеплом с выжженной землёй и ядерной зимой. Фильтров в запасе было достаточно для недельной спокойной жизни. Надев противогаз и плотно застегнув капюшон они вышли на улицу. Плотные перчатки мешали нажимать на дозиметре кнопки, но Такао приноровился. Прибор запищал и он досадливо посмотрел на Мидориму. Их лиц в противогазах было не видно, а без очков Мидорима был и вовсе слеп и немощен, так что приходилось вести его за руку. О линзах в такой антисанитарии можно было не думать. Они шли долго, иногда останавливаясь в заброшенных зданиях где приборы молчали. Спали спина к спине, на твёрдых мешках или том, что нашли. Ядерная катастрофа уничтожила практически 80% население Земли. Множество вспыхивающих болезней там и тут забирали на тот свет остаток человечества. За эти пять лет Мидорима обучил Такао всему тому, что знал сам. Они оперировали больных несчастных, но к сожалению от недостатка лекарств почти все умирали. Но те выжившие которых выхаживали парни, выживали и одаривали самым нужным в данное время товаром — лекарства, консервы и фильтры для противогазов. Именно поэтому они не бросали это дело. Не сдавались. Где-то внутри теплилась надежда на выживание. Даже один прожитый день был подарком судьбы. Мидорима больше не собирал талисманы для. Точнее они изменились. И Такао иногда разбавлял шутками обстановку. — Шин-чан сегодня у тебя талисман для опять фасоль в банке? — Надеюсь завтра будет что-то мясное. — Улыбнулся Мидорима. Этот мир навсегда перевернул его мировоззрение. Теперь не хотелось быть занудой не умеющим смеяться. Лёгкая шутка и улыбка подбадривали Такао. Их семьи были мертвы. Никого не осталось. Только они друг у друга. И поддерживать было нужно. Жизненно необходимо. Чтобы просто не вздернутся от жгучей боли в груди на ближайшем дереве. Последний пациент умирая на руках сообщил им, что в сорока километрах на юг была станция с выжившими. Сколько человек там он сказать увы не успел. Зато отдал последнее, что у него было. Пройдя почти половину пути они присели под заброшенным зданием, что наверняка раньше было отелем у озера. Живописное было место. Но сейчас только сгоревшие мёртвые дома и болото. Комары кусали и мешали нормально развести огонь. Такао справился с третей попытки и расслабленно сёл на деревянную корягу от дерева, притащенную им для костра. Мидорима ушёл полчаса назад и Казунари уже начал волноваться. Решив, что тот просто так его не бросит он начал готовить им ужин из того, что завалялось на кухне. Мидорима вернулся спустя час громко матерясь и пиная покореженную дверь. Казунари хотел бы пустить сальную шутку, но замер глядя, как тот несёт на руках побитого окровавленного парня. Он не успел подбежать и помочь, как тот кинул больного на кровать. Тот глухо застонал. — Шин-чан? Мидорима отряхиваясь от пыли и сухих веток посмотрел ему в глаза. И в них было столько боли, что он чуть не задохнулся. — Это Аомине Дайки. Нашёл его в петле за зданием. Ели успел снять. Такао порылся в воспоминаниях и попытался вспомнить где же он слышал это имя. Пронзительное понимание обрушилось на него как лавина. Это друг Мидоримы, они когда то играли в баскетбол ещё в школе. Точно. Было время когда они могли просто играть в мяч и не париться за свою жалкую жизнь в жестоком мире. — Я думал, что никто не выжил. — Глядя в пустоту сказал Шинтаро. И сёл рядом с костром греясь. Он даже не попытался смыть с себя кровь. — Поранился? Нужно обработать. — Это не моя. — Глянул на кисти Мидорима. Они дрожали. Он был врачом. Его руки по локоть в чужой крови. Он никогда её не боялся. Но не сейчас. Такао видел Шинтаро любым. Он был с ним с старшей школы и до сейчас. Всё эти пятнадцать лет. Но таким он видел его второй раз в жизни. Первый, когда он сам чуть не умер на его руках. Мидорима тогда сквозь слезы зашивал его и молился чтобы тот выжил. Они уже не были теми сопляками как раньше. Но сейчас Такао понимал, друг не выдерживает. Ему нужна помощь. И Такао помог. Он смыл всю кровь и зашил раны у Аомине. Оказалось он поранился об арматуру когда Мидорима пытался его снять. Так вот в чем было дело. Рана была не глубокая и не смертельная. Антисептика хватало с лихвой. Перемотав пояс бинтами, он отошёл и уставился на прошедшего в сознание Аомине. Тот на удивление сразу его узнал. Будто бы ждал их встречи. Неожиданно Дайки громко рассмеялся. Он смеялся так долго и прерывисто, что даже Такао стало не по себе. Мидорима подошёл посмотреть, что так насмешило его и ничего не понял. Смешного ничего не было. Они переглянулись не понимая отчего такая реакция. Аомине перестал ржать и посмотрел будто сквозь них. Его синие глаза блестели как отполированное стекло. — Даже не знаю, что сказать! Хорошая шутка. Но ты меня не проведешь. Я уже всех похоронил! Мидорима присел на корточки и пощелкал перед лицом Дайки. Тот никак не отреагировал продолжая с кем то беседовать. — Он не в себе. Шок? — Спросил Такао. — Мне кажется это галюцинации. — Нахмурился Мидорима. Они отошли к огню. Остывший ужин был тем ещё геморроем. Еда и так на вкус отвратная, а холодную её вообще есть невозможно. Такао отыскал среди этого хлама пару выживших книг и решил почитать вслух. Мидорима болше не удивлялся его непредсказуемым действиям. Ему нравилось слушать тихий голос друга залипнув в языки пламени. На фоне был бубнеж Аомине. И не хотя он заснул на нашедшем ранее Такао диване. Его разбудили через пару часов громким криком. Он подорвался готовым резать глотки и спасать своих, а наткнулся лишь на спокойные тёмные глаза Аомине напротив своих. Такао мучали кошмары и он кричал во сне, но лежал как обычно рядом, согревая. — Мидорима? Это реально ты или меня опять жостко глючит? — Голос Аомине был таким же как и пятнадцать лет назад, только более повзрослевшим и хриплым. — Я более чем реален. Можешь удостовериться. — Он протянул ему руку пожимая. — Я не верю. Всё погибли. Ты не можешь быть жив. Шинтаро устало вздохнул и сёл открывая обзор на спящего Такао. — Аомине, у тебя шизофрения? Дайки перевёл взгляд с Такао обратно на него и обречено усмехнулся. — Да. — Тогда, всё очень хреново. Как ты вообще протянул столько лет? Аомине глядя как он заваривает что-то похожее на чай присоединился и сёл напротив тлеющих угольков. — Момои и Кисе. Пока они были ещё живы. Мы были втроём когда это случилось. Гуляли в торговом центре. Сацки тогда хотела купить себе новое платье для свидания с Тецу, а Рёта на кой то хрен пошёл с нами. — С улыбкой на лице начал Аомине. — Тогда мы и не поняли, что происходит. Нас отправили в лагерь к остальным, а потом они выяснили, что Сацки врач и пристроили выхаживать больных. Мы жили пару лет спокойно, помогая чем могли, но потом Рёта куда то пропал. — Аомине тяжело сглотнул сжимая переносицу. — Мы нашли изуродованный до неузнаваемости труп через неделю. Сацки тогда проводила психологический осмотр и поставила мне диагноз. Всё подумали на меня, ведь именно я был единственным психом в обществе. И заперли в соседнем доме, пока пытались выяснить кто это тело и является ли пропавшим Кисе. — Шинтаро внимательно слушал и мельком заметил как проснувшийся Такао внимательно следить за ними. — Вечером случился пожар. Почти никто не выжил. Кроме меня. Я ведь блядь сидел в другом зданий для психов! Малышка Момои, она. успела выбежать, но обгорела. Только у неё были ключи. Она открыла мне дверь и умерла Мидорима! У меня на руках сука! Понимаешь? А Кисе так ни кто не нашёл. Но я его не трогал! Я вообще никого не трогал! — Кричал Аомине вцепившись себе в руки и рыдал. Шинтаро в шоке нашёл взгляд Такао. Тот выглядел точно так же. Было больно. Они уже не дети. Пережили столько дерьма в этой жизни. — Знаешь Мидорима. — Продолжил Аомине загробным голосом. — Я ведь вас всех вижу. Так чётко и ясно, будто реально. Может я сошёл с ума? — Рассмеялся он. — Мы всё Дайки. Не только ты. — Знаешь что Мидорима, давай как ни будь снова сыграем в баскетбол. Я хочу хоть на миг вернулся в то время. — Предложил Дайки. И Шинтаро согласился. Он и сам в этом нуждался. Слезы сами потекли из глаз. Такао успокаивающе напевал тупую детскую песенку. Они повзрослели. Выжили. Но так и остались сломанными детьми. Втроём идти было намного легче. Аомине своим крепким здоровьем и быка мог поднять, не то что нести походный рюкзак. Шинтаро отдал бы всё если бы Такао как раньше мог нудеть под ухо всю дорогу. Но в противогазах не поговоришь и они шли в тишине. Наконец-то они дошли до поселения о котором говорил погибший. Это была деревня. Практически заброшенная. Но всё ещё жилая. Кто-то починил ветряную мельницу и запустил генератор, отчего здесь был свет. Это была практически цивилизация. Староста деревни вышел к ним навстречу. — Давно не видел чужаков. Как нас нашли? — Такао протянул ему бронзовую подвеску с янтарём. — Один из умирающих просил передать и сказал о вашем поселении. Мужчина забрал вещицу и рассматривал их. Один из сельчан узнал побрякушку. — Это моего мужа. Талисман на удачу. Значит он умер. — Грустно сказала женщина с проседью. — Пусти ребят. Я пригляжу. Неожиданно Аомине решил вмешаться и подал голос. — Эти двое врачи. Могут быть полезны. Я бывший полицейский. Староста деревни заинтересованно развернулся. — Врачи значит. Какая специализация? — Хирурги. — Тогда добро пожаловать. Аомине ухмыльнулся. Никто в деревне не стал бы терпеть лишние рты не будь они полезны. Выгнали бы в шею через пару дней. А так, есть в лучшем случае месяц перерыва. Мидорима благодарно кивнул и пошёл вперёд за женщиной.***
Им выделили один из нежилых домов. Это была одноэтажная землянка из крупного камня. С большой печью и тремя комнатами. В ней никто не жил из-за того, что растопить и обогреть большие комнаты было сложно. Но им не на что было жаловаться. Они столько времени спали на сырой землё, что сейчас это были хоромы. Мидорима с Такао не изменяли себе и поселились вместе, Аомине расположился в другой комнате, а третья была так и не обжита. Такао предложил переоборудовать её в операционною, на этом и порешили. Но пока сложных пациентов не было, она стала временной кухней. Днём Аомине шёл помогать односельчанам и рубить на зиму дрова. Такао ходил и собирал полезные травы и искал лекарства в соседних посёлках, а Мидорима выхаживал больных. Лёгкая простуда, грип и прочая хворь. Лил проливной дождь. Раскаты грома слышались над головой. Аомине стоял под огромным деревом и боролся с желанием всё бросить и уйти назад. Но окровавленная торчащая из ямы рука заставила его выйти из укрытия и подойти. Голос одного из парней дал понять, что его не глючит. В яме лежал почти мёртвый, поломанный Кагами Тайга. Аомине никогда его ни с кем не перепутает. Они аккуратно как могли достали его втроём и потащили в деревню. Шинтаро отдыхал на кресле у камина и читал найденную Такао книгу о приключениях. Треск огня приятно щекотал уши, а гремящий за спиной Такао готовил подобие ужина. В доме было почти уютно. Тепло и тихо. Внезапно двери распахнулись и практически слетели с петель. Аомине с другими мокрые насквозь занесли бездыханное тело и положили на длинный стол в операционной комнате, что сейчас была кухней. Но теперь стала той какой её прозвал Казунари. Шинтаро вскочил как по щелчку и нацепил халат с перчатками. Такао чуть припозднившись присоединился. Шинтаро шумно выдохнул глядя на нового пациента. На бедняге не было живого места. Он разрезал ножницами мешающую одежду и прогнал зевак, оставив одного Аомине, который настоял остаться. После избавления одежды Аомине выскочил на улицу, его тошнило. Шинтаро и сам был не в восторге. У парня были сломаны обе ноги, причём с открытыми переломами. Кости мерзко повали кожу и торчали наружу. Вода смыла всю грязь и теперь можно было работать. Такао помогал чем мог. Сшивал, вымачивал в спирте и антисептике, наносил йод. Шинтаро делал всё, что может. С разбитой головой пришлось особенно постараться. Руки нужно было загипсовать, но гипса в наличии не было. Приходилось выкручиваться. Поднимать и переносить его было ещё сложнее чем просто притащить. Благо позвоночник был цел. Перемотав сломанные рёбра Шинтаро вытер взмокший лоб и осёл на пол. Кровь с рук капала прямо на дерево. Но ему было плевать. Он либо сейчас спас человека и сделал всё правильно. Либо своим вмешательством отсрочил ему путь в ад. Шанс, что он оклематься и не будет калекой был ужасно мал. Мидорима вымыл руки и сёл на кровать. Такао вызвался закончить за него и он ему всецело доверял. Аомине зашёл как тень. Присел рядом. — Это Кагами. Ты же уже понял? Шинтаро недоверчиво на него посмотрел. Из-за сильных отёков и ссадин, лицо было изуродовано. — Не веришь? А ну да. Верить мне себе дороже. Но я знаю, что это он. — Усмехнулся Аомине. — Я не приписываю твою болезнь ко всему что ты говоришь. Но мне интересно с чего ты это взял? Аомине цокнул и закусил губу. Его взгляд блуждал по комнате в поиске аргумента. — Если бы это был Такао, ты бы узнал не смотря ни на что. Такие слова не понравились Шинтаро. Он никогда бы не хотел увидеть подобного. Аргумент был засчитан. Аомине принял молчание Мидоримы на свой счёт и продолжил. — Я знаю как это сейчас прозвучит, но он был мне очень дорогим человеком. Узнал, будь он даже мёртв. — Не знал, что ты из этих. — Вырвалось с языка у Шинтаро. Он мысленно сравнивал тогдашнего Аомине с его словами. Аомине странно на него посмотрел и прищурился. — Кто бы говорил. Какая вообще сейчас разница? Мидорима раздражённо прошипел злясь куда клонит Аомине. — Сам же запал на Такао. — Мы друзья, Аомине. Не шути так. — Ты это себе каждую ночь перед сном говоришь? — Язвительно сказал Дайки. — Друзья не спят в обнимку, не читают друг другу книжки лёжа на ногах друг у друга, не смотрят так, как ты смотришь на него. Мидорима проглотил язык и продолжал выслушать бред сумашедшего. Он слишком устал после операции, чтобы даже съязвить в ответ. А может дело было в том, что за все эти 15 лет, нашёлся тот человек кто сказал ему правду как она есть. Всё были слишком заняты выживанием, чтобы заметить обычные человеческие чувства. — Ты прав Дайки. Устал уже себя уговаривать молчать. Аомине удивлённо закрыл рот. Прежний Мидорима бы всё отрицал и никогда бы так открыто не признался. У бывшего Мидоримы был очень строгий отец. Но их обоих больше нет. Как и прежнего Аомине. Который так же боялся признаться себе, что влюбиться. — Ты ему скажешь? — Он уже знает. Даже ты догадался побыв с нами неделю. — Ну знаешь. Не всё такие умные как я. — Выпендривался Дайки. — Точно. — С улыбкой подметил Мидорима. — В такое время нет места пустым чувствам. Сейчас главное выжить. Любовь может всё испортить. — Ну и дурак же ты Шитаро. Благодаря любви вы оба ещё живы. Не думаю, что он просто так таскался с тобой пол своей жизни. — Знаешь Дайки. — Взглянул на него Мидорима. — Он однажды чуть не умер. Я тогда так испугался, что потеряю его. И вот, что я подумал. Аомине заворожено кивнул. — Если он умрёт, я вырою могилы для нас двоих… За прикрытой дверью Такао прижимал ладонь ко рту стараясь не выдать себя. По щекам лились слезы. С каждым днём становилось всё тяжелее дышать, а вены потихоньку становились всё серее.***
Мидорима заметил странность в поведении Такао. Он стал чаще уходить в себя, мало говорил и очень много курил. Так что постоянно кашлял. Это можно списать на недавний стресс на фоне операции, если бы Такао не был бы врачом. Им приходилось видеть и по хуже, так в чем же причина такой смены поведения? Или дело в том кого они зашивали? Из всех из пациентов не было знакомых. Кроме Аомине. Но это лёгкий случай. По крайней мере для Казунари. Мидориму нервировала эта не договорённость и скрытность друга. Но в целом ничего не изменилось. Они так же вместе спали, читали друг другу по вечерам и разговаривали на глупые темы. Однажды он даже притащил домой шахматы. — Шин-чан, Шин-чан, я знаю, что ты забыл про своё день рождения, но я помню! — Он протянул ему чёрно-белую коробку с фигурами и обнял. — Где ты их нашёл? — С интересом разглядывал подарок Мидорима. — В деревне есть плотник, он иногда балуется создавая фигурки от лишних брусков. Я попросил его сделать. — Спасибо, очень неожиданно. Мне нравится. — Давай сыграем Шин-чан! Мидорима тепло улыбнулся ему и расставил фигуры. Такао про себя подумал.У него должно оставаться что-то на память, когда меня не станет.
Как же хорошо проводить с ним время вот так.
Аомине хмурился и молчал. Кагами до сих пор не приходил в себя. Но выглядел гораздо лучше, чем до этого. Аомине слишком поздно заметил серые вены на руках. Надеюсь, Тайга очнётся до того как я уйду. Хочу сделать то чего не смог 15 лет назад.***
Им позволили оставаться в деревне сколько угодно. Аомине хорошо помогал с поисками продовольствия и успешно охотился на дичь в лесу. Мидорима с Такао выхаживали Кагами и остальных. Лето почти заканчивалось. Аомине снова видел Кисе с Сацки. Куроко пришёл к нему на следующий день. Дайки путал реальность с фантазией и уже не понимал границы между ними. По ночам ему снилась подруга детства. Как она задыхаясь открывает железную дверь. Как дружат её чёрные руки и слышится её плач. Ощущал как она падает ему на руки извиняясь, как её нежная кожа превратилась в чёрное нечто и слезала кусками, стоило только дотронуться. Прекрасные розовые волосы сгорели вместе с одеждой. Она была почти голой, обугленная мёртвая Сацуки. Приходила к нему и звала к себе. Признавалась в любви и лезла целоваться. Аомине был в ужасе. Ему снился Кисе. Его изуродованный разорванный труп в болоте. Как он смотрит на него чёрными пустыми глазницами. Тянет безкожие костлявые руки к лицу. А изо рта течёт чёрная вода. И он ненавидит его. И тоже ждёт. Когда Кагами приходит в себя всё тело болит так что хочется кричать. Но Мидорима даёт ему обезболивающее. И ему кажется, что он умер. Потому, что 15 лет назад Мидорима бы подавился но даже не заговорил с ним. Он рассказывает ему о том как его вытащили, подлатали и откачивают. Кагами плачет. Ему не верится, что он выжил, но не спешит рассказывать как он вообще там оказался. Кагами уже может говорить и сидеть. Он делит комнату с Аомине. И ему жутко. Он знает, что тот болеет. Но видеть как Дайки, его бывший соперник бредит и разговаривает с пустотой страшно до застывшего ужаса. Сквозь сон он слышит как Аомине кричит во сне. И то, что он кричит очень не нравится Кагами. Но они не может встать и уйти. Становится холоднее и ни кто не спрашивает у Такао почему он постоянно ходит в длинной кофте. Он курит всё что может найти. И никто не спрашивает почему он так часто кашляет. Это делает и Аомине. Такао однажды замечает серые вены на ногах Дайки и тупо пялиться на них. Они оба умирают. Даже становится как-то легче. Но на душе скребут кошки, от понимания, что Мидорима останется один. Кагами почему то не поправляется. Мидорима понимает, что тот болен серой смертью и за Аомине становится обидно. Но он не знает, что всё троя скоро оставят его. Правда вскрывается через месяц. Когда их по очереди рвёт кровью. Времени чертовски мало. Её почти не осталось. Они сидят на кухне вчетвером и играют в шахматы. Треск камина успокаивает пока за окном падает пепел. Мидорима всегда спокойный, разбавляет спирт превращая его в водку. Они открывают найденные запасы консервов и накрывают стол. Аомине сегодня принёс кролика. Они отмечают всё день рождения сразу. Это их последний раз. Нужно запомнить. Такао напивается первым. Его ведёт и он раскалывается. Рассказывая всё под чистую. Мидорима чувствует, что вот-вот заплачет, но слез больше не осталось. Шинтаро может только впиться губами в сухие губы Такао и отдать всё самое дорогое — время. Такао плачет, признается что боится умирать, что хочет ещё немного побыть с Шин-чаном. Он его успокаивает. — Ты всегда будешь со мной. До последнего вздоха. — Шепчет он. И больше не нужно слов. Это всё лишняя мелочь. У них так мало времени. И они тратят оставшиеся чтобы побыть вдвоём. Второй напивается Кагами. Он смотрит на Аомине в упор и решает рассказать как оказался в той яме посреди леса. — Я настолько устал, что решил умереть. — Признается Тайга. Аомине впервые видит его настоящего. Сломанного. С погасшими глазами и дрожью в голосе. Это не тот яростный и пылкий Кагами, что был 15 лет назад. Но ему плевать. Аомине решается. Он говорит долго, пытается вспомнить всё и ничего не упускает. Вещает о своих чувствах. Тайга понимающе кивает. Они оба скоро умрут. Им терять не чего. Остаётся только последняя вспышка огня в душе и горький вкус на губах. Мидорима копает могилы. Всё трое сегодня не проснулись. Последний уголёк догорел и затух вместе с жизнью. На первой он лишь кивает отдавая дань пылкому Кагами. Вторая немного корёжит и руки трясутся от боли. Третью он почти не может зарыть. Всё время плачет и снимает лопату до крови. Он признается в любви в последний раз. Уже окончательно навсегда. Четвёртая стала его домом. Он не зароет её. Хорошо что он врач и знает куда надо резать. Рука не дрогнет. По шее течёт реки крови. Он засыпает на вечно со скальпелем в руке глядя в небо с улыбкой. Шинтаро знает, что встретит там остальных.