люби меня.

*** после первого же синяка никитино сознание заклеймило образ макеева лаконичным "классовый враг". потому что бить по ебалу кроссовками за двадцать тысяч – нихуя не богоугодно, ни иисус, ни аллах бы такого поступка не оценили. а макеев пи́здит, ещё не зная, что через пару дней будет не три на три, а один против всех – спасибо ковалёву – и вся, такой своеобразный скотт пилигрим, если бы был сыном российского олигарха. а ещё даня не борется против бывших рамоны, а скорее за идею – какую никита пока не выяснил. — идейный, блять, – выругивается он платону у входа в школу, перекуривая перед физкультурой. — да не идейный он никакой, господи, – закатывает глаза в ответ тот. – просто выёбывается, смирись с этим, – платон смотрит на профиль думающего о своём никиты. – и прекрати видеть в нём что-то лучшее, он обычный пиздюк с кучей бабла, в нём чего-то, кроме желания пинать мячик и пятидесяти кесов на карточке, нет. платон был удивительным человеком, лучшим психологом центра, точно анализирующим каждого в этой богом забытой шараге. так что платон первым просёк, что никита был не только бойким, но и ласковым (для особенных!), а с этим качеством часто шла идеализация происходящего вокруг – конечно, если это происходящее не твой дом. отсюда и поисковые работы в характере мажора были пресечены ещё на этапе "ну не может же быть человек сам по себе говном!". практика и мнение платона показывали, что может. — вот и всё, выключай фрейда и давай в футбик, а то ковалёв опять свой марафон благотворительности заставит бегать, – он тоже курит, но не покупные из блока, а чистейшие самокрутки. — ага, ради голодающих африканских детей, – смеётся никита и бодреет на глазах то ли от спасительно-губительного никотина, то ли от включившегося наконец разума – не без помощи платона, конечно. но даже целительный разговор полностью мысли о макееве не устраняет, но курс меняет: после портвейна в клубе чужие глаза уже не кажутся краше с синяками под ними, а губы хочется не размазать в мясо кулаком, а пройтись аккуратно пальцем, как по девчачьим. короче, лечение не помогло нихуя, скорее усугубило положение, – российская бесплатная медицина, что вы хотели? – и никита страдает, как от лихорадки в средневековье, потому что всё же хорошо было, что началось? была же яна, её рыжие волосы во снах, первые попытки во флирт, и вроде как всё только-только начинает срастаться, как оп – и это чудо, наносящее больше лака на волосы, чем киркоров, врывается с ноги – в прямом смысле – в спокойную, буднично-обычную жизнь никиты. даже обидно, что ни отец, ни ковалёв, ни любовные приключения с яной не разрушили этот размеренный темп, амплитуда колебаний которого была иногда чуть-чуть выше обычного (но порог не переходила), а ебучий мажоришка смог. обидно до глубины души и возбуждения внизу живота каждое утро, которое теперь начинается не с длинных рыжих локонов, а блондинистых кудрей, но так же ласкающих в области паха. в голове с утра только одно большое красное «пиздец» жирным шрифтом. так что когда яна после примирения предлагает остаться друзьями, что-то внутри никиты счастливо выдыхает. — так, всё, чета корлеоне, выдвигаемся в сочи, – ковалёв занимает подобающее капитану место в первом ряду у окна справа от водителя. – и молитесь, чтобы нас опять никто не остановил. я за ваши жопы больше не отвечаю! — ага, – отвечает ему фил и поворачивается к сидящим сзади парням. – начинайте отсчёт до режима няньки. и на ковалёва становится похуй сразу после крика дрочера о письме жени, вакханалия переходит в весёлые соревнования за листок с текстом, но в голове каждого – никита уверен – вспоминаются все виды любви по грекам, теперь и квалификации жени. — евгения фромм, блять, – подводит итог чтения даня и почему-то переводит взгляд на никиту, смотрит будто в самую душу, в которой черти жмут все тревожные кнопки и вопят "нас рассекретили!". ковалёв уже уснул, догадавшись надеть наушники, чтобы отгородиться стеной от пубертатных язв, и смешную маску для сна с подмигивающими глазами, но парни всё равно переходят на шёпот, предварительно проверив степень сна физрука. — мы где-то в десять будем в городе, – смотрит по навигатору платон. – там заселение, завтрак-обед, если совсем не повезёт – тренировки, – фил рядом мысленно набрасывает приблизительное время и записывает в заметках телефона. – а если нет, то пустит на пляж. но мы не обольщаемся, – поднимает серьёзный взгляд платон, – а стараемся без проёбов, чтобы после ужина нас не заперли в номерах по двое и мы не устраивали шекспировские вылазки с балкона на балкон. — а типа если без приколов, то он нас с распростёртыми объятиями отпустит в клуб? – скептически предъявляет даня. — а тебе так хочется ещё и на сочинских бандитов наткнуться? – встревает никита. – владиного сутенёра не хватило? — так, сука, – чужая рука мигом хватает шиворот футболки. – владу не трогай. — а ты меня, блять, – кулак оказывается рядом с подбородком – острым и красивым, который хочется нежно целовать – в опасной близости. — так, парни, давайте до сочи никаких драк, а? – разнимает фил. – заключите там пакт о ненападении какой-нибудь, иначе реально будем только мяч пинать пять часов в день. — и это в лучшем случае, – добавляет макс. даня первым отстраняется и гордо выпрямляется, никита – напротив него – повторяет и снова получает тяжёлый взгляд снизу вверх, а с ним и облизывающий губы язык. жаль нельзя палиться и сразу предъявить "макеев, какого хуя?", никите уж очень хочется. — короче, – возвращает платон в реальность, – у нас есть клуб прям в отеле, но там паспорта нужны. я уже договорился с одним чуваком, но нужен взнос, если вы понимаете, – он смешно поднимает брови и сужает глаза. — сколько? — скидка московским друзьям снизила с трех до двух, – расплывается в улыбке платон, ожидая благодарности. – предлагаю сдать сейчас, чтобы потом не стояли рядом с нелегалами с открытыми кошельками. — то есть всё-таки без сочинской мафии не обойдёмся? – возмущается дрочер и переходит на высокие тона, что со всего импровизированного круга на него шикают. – да молчу я, молчу. — но да, платон, ты бы хоть предупредил, – обращается никита. – у меня почти мель, только прям на срочные. — я оплачу, – даня сразу лезет к сумке, но никита, в последний момент вспомнивший о ковалёве, останавливает. — не надо, блять, – пять пар глаз прикованы к не менее шокированному парню, которому срочно надо ретироваться и спрятать румянец. – ну, в смысле, я твои деньги не приму, – слово "твои" он старается выделить интонацией на максимум. — я, – делает даня длинную паузу, – оплачу. и отказов не принимаю. щеки краснеют ещё хуже, но на них уже не смотрят – пары глаз переглядываются между собой. — бля, дань, может и за меня тогда внесёшь? – вытягивает шею дрочер. — аттракцион невиданной щедрости закрыт, – даня передаёт купюры платону, убирающему их в напоясную сумку. – чё зырите? — да ничё, – со смешком отвечает фил и лезет к своей сумке. – держи, платон. ладно, я спать тогда. — я тоже, – отдав деньги, говорит макс и плетётся на задние кресла. — и я, – звонко вторит дрочер. — спокойной ночи, – вздыхает платон и уходит вперёд. последняя лампочка тухнет и почти успокоившийся никита, вытянув ноги на спинке переднего сиденья, закрывает глаза, как слышит шорохи рядом, и чьё-то тело садится рядом. — ты прости за всю хуйню, ладно? – шепчет даня, а никита боится раскрыть глаза. – и деньги эти не возвращай. — верну, – отзывается никита. – я не собираюсь тебе торчать долг. — да бля, никит, это по-дружески, понимаешь? – данина ладонь оказывается на плече. – так что забей. и никита хочет ответить, что не забьёт и вернёт, как возвратятся в москву, но сил за эти два дня совсем не осталось, так что он просто легко машет рукой, мол окей. — тогда сладких снов, – никита уверен, что даня сейчас улыбается. – а, и забыл. его губы резко оказываются совсем близко к уху никиты, нюх и чутьё расходятся в показаниях: по первому в дане ни капли алкоголя, второе же утверждает, что макеев пьян в стельку, потому что трезвым он бы такое никогда не сделал. — ты тоже симпотный, – и самыми кончиками губ прикасается к мочке уха. и никита второй раз жалеет, что не может вскочить с криками «какого хуя, макеев?!», а только раскрыть глаза что есть мочи. даня возвращается к себе, а у никиты сто разных мыслей в голове, и все нецензурные. какого хуя? что за пиздец? как называется то ебейшее пойло, от которого даже алкашкой не несёт? на главный вопрос "что значит «тоже»?" ответ находится подозрительно для самого себя быстро в чертогах памяти, когда парни стояли в актовом и планировали, как убрать директрису. то есть, даня помнил ту фразу? позорище, бойко, просто позорище. и весь хаос в голове мешался с нечеловеческой усталостью, которая пиздила мозг, чтоб он уснул уже, блять, никита, тебе вставать через три часа на остановку поссать, марш в царство морфея. и никита, по своей натуре человек слабый, откладывает этот клубок в дальний угол и засыпает, потому что утро вечера мудренее, а после бессонной ночи будет раза в три точно. пора спать и надеяться, что ему всё приснилось – ведь так проще и безопаснее для всех. *** — подъём, рота! ковалёв стучит по сиденьям и получает за свою деятельность матерные возгласы, потому что нехуй будить растущие организмы. — за матерные частушки сейчас по губам получишь, платонов! – орёт ковалёв, и все смеются. – мы в отеле будем через двадцать минут, там вещи закинете и на завтрак побежите, он до одиннадцати. — ковалёв, давай сразу к делу: спорт-режим сегодня включаем или разрешите понежиться на южном солнышке матушки-родины? – паясничает даня, толком не открыв глаза. за окном пейзаж чёрного моря, пляжи, где уже куча народу – потому что в конце июля уже к полудню жара невыносимая, – и две недели отдыха. никита не видел моря с пяти лет и сейчас чувствует ранее непонятные эмоции, но явно положительные – будто новая глава в жизни, самая счастливая из всех предыдущих. — да я бы с радостью заставил вас оббегать весь периметр краснодарского края, особенно за последний месяц, – ковалёв хмыкает, осматривая просыпающуюся молодёжь. – но по рожам вижу, что вы меня тогда ночью зарежете, а труп спишете на поддельников таймаза, – в ответ на снисхождение автобус заполняется радостными возгласами. – так что сегодня выходной, бассейны и неограниченный доступ к мини-бару, а завтра чтоб в десять уже на пороге отеля стояли меня ждали, запомнили? – все кивают. – вопросы есть? — антон вадимович, – высовывается дрочер. – а мы что, остановку у туалета пропустили? — господи, дрочер! – снова орёт ковалёв. – я тебя! – и показывает руками не особо понятные для игры в "крокодила" жесты. – в отеле поссышь. а никита снова ощущает на себе чей-то взгляд, но стоит обернуться – и напряжение спадает. — собираемся, шпана, – хлопает в ладони мужчина. – и не дай бог вы учудите что-нибудь, я вас с клочьями...! а море за окном всё такое же спокойное и манящее, как и данины глаза. *** — ну, пацаны, я в бассик, – платон в одних плавках стоит перед никитой и даней, переглядывающимися с нескрываемым смехом. да что там – настоящей истерикой, которая вырывается, стоит только платону встать спиной. — зачётные труселя, – даня сгибается от хохота. – утки пиздатые, просто шик. голубые плавки украшало бесчисленное множество жёлтых уточек, – да, те в ванной, – которые позорными так-то не были, но платон и это – волшебный микс. — ой, идите нахуй, – он накидывает на плечо полотенце, стащенное у кого-то с пляжа (нахуя, если свои карточки есть?), и, надев шлёпки, у самой двери добавляет. – сами выбирайте, кто на чей, – и выбегает, усмехаясь. а никита и даня так и стоят, пялятся на дверь, за которой скрылся преступник в голубых плавках с уточками. и даже посмотреть в глаза друг друга нельзя – события ночи никто не забыл. а смотреть надо, никого больше в номере нет и не будет: макс, фил и дрочер живут хоть и в соседнем, но другом номере, поэтому вряд ли зайдут прямо сейчас и спустят градус напряжения в комнате. — я тоже в бассейн, – наконец опоминается даня, но в глаза всё равно не смотрит, сразу бредёт к чемодану. — ага, – всё, что способен ответить никита, умещается в коротком "ага". а что ещё отвечать? что было ночью, пидор кудрявый? никита боится, что никто не сможет ответить, даже единый сверху. — а ты? – даня оборачивается, всё ещё сидя на корточках у вещей. – можем вместе пойти. и теперь все сомнения никиты вылетают из головы, теперь он точно уверен: он нихуя не понимает даню. если вначале можно было что-то спихнуть на подростковую игривость, потому что даня в жизни умел только мяч гонять и флиртовать, то сейчас уже нихуя не объяснить. потому что даже слепой заметил бы, как неровно даня дышит на владу, а почему-то уши целует никите – и лучше бы это было в переносном смысле. в любом, кроме того, какой оказался. — или отель обойдём, а то я нихуя не понял, что и где тут, – продолжает даня, а глаза прячет куда-то в ноги, причем не свои, а никитины. — ну давай, – без особого энтузиазма отвечает никита, хотя внутри взрываются фейерверки – яркие-яркие, салюты на день победы пососали. — вот и отлично, – мигом расцветает даня и убегает в ванную со шмотками. а никита садится на свою кровать и снова задаётся уже излюбленным вопросом: макеев, какого хуя? и суток не прошло, а уже угадайка какая-то, только без денежного приза. хотя, почему же без денежного приза? вон, поддельный паспорт за счёт заведения, и даня вряд ли остановится с такой чередой оплат "как бы невзначай". но никите нравится – нравится, бойко, серьёзно? – даня не за его число в сбербанке, а потому что даня. он красивый, по-своему заботливый, честный и мужественный. последнее смущало, потому что чувства никиты к дане были совсем не такими, которые должны быть у мужика к мужику, как бы макеев не смахивал на пидора. у макеева неразделённая любовь к владе, у никиты – типа к яне. они оба натуралы без права на иные мысли, но вот никита тут, на уровне "пиздец, мне нравится мужик", успешно пройдя "пиздец, мне нравится даня". так недалеко и до "пиздец, я люблю макеева", но это где-то там, куда доходят только отбитые геймеры. никита не такой, никите бы смириться с мыслью, что ему нравится мужик. хотя ему же не с мужиком нравится ебаться, так что не всё потеряно, в принципе – девчонки же сосутся друг с другом, правильно? и ничего, никто не умер. и никита не умрёт, не от этого уж точно. — а ты чего ещё сидишь? нет, умрёт. даня стоит по пояс голый, с мокрыми волосами, зачёсанными назад, а по торсу до сих пор стекают душевые капли. и полуголого даню никита видел не раз – мужская раздевалка на то и мужская раздевалка, – но сейчас это что-то новенькое. — я... ванную ждал, – никита хватает стопку подготовленной одежды и быстро сваливает, стараясь смотреть исключительно в пол. — а... ну, я тебя тут подожду, – в спину кидает даня, но никита, кажется, не слышит. никита вообще предпочёл бы ничего не слышать, особенно мысли в голове. *** на удивление, всё проходит слишком хорошо после утреннего случая. вначале даня молчит, как и всегда бессловный никита, но, когда подходят к первому от входа бассейну, решает начать беседу и рассказывает много-много о семье: маме, папе, дядях, тётях, кузенах и прочих. никита почти не поддерживает – а о чём говорить? о матери со стокгольмским синдромом? отце-алкаше? – и только кивает, а потом тема плавно перетекает к учебным будням, и там-то никите есть, что поведать. — ... и так я попал в третий раз за четверть к завучу, – улыбается никита. — и тебя реально не исключили? – даня утирает слёзы на глазах от смеха. — скажу больше: я до сих пор учусь там, – он скалится во все тридцать два, гордо поднимая голову – не повод ли? – и смотря на тонкую синюю линию над крышами жилых домов. – пиздец, море. — ты раньше не был? – спрашивает даня, обходя полную женщину, занявшую две трети тропинки, которая недобро посмотрела на парней. — был, но совсем мелким, – повествует никита. – я помню только плацкарт, милую бабушку с апельсинами и невозможную жару. мы тогда ехали с большими остановками, и в каком-то горячем ключе остановились, где температура под тридцать пять была, – никита резко останавливается у прилавка с мороженым. – будешь? – он достаёт два ванильных, хотя все тут рожки бесплатные, но никите кажется, что даня не любит шоколадное в пакетах, а фруктовое хуйня в любом состоянии. — давай, – он берёт рожок. – спасибо, – и улыбается застенчиво совсем. – так что там с твоим путешествием? — а, это... ну, – продолжает никита. – заселились в гостиницу, такую, знаешь, очень хуёвую, – воспоминания тяжело складываются в голове, но дане хочется и объяснить всё, что не можешь через слова, и поделиться впечатлениями. – там был завтрак только включён, а завтрак – творожок "растишка" и всё. — пиздец, – искренне удивляется даня, и никите немного смешно. смешно не оттого, что такие мажоры не представляют все невзгоды, а потому что реакция дани забавная: глаза по пять рублей и поджатые в забавной гримасе губы. — ага, и до моря ещё идти минут тридцать, – мороженое вкусное, белорусский пломбир не подвёл. – и идёт мама с кучей надувных штук – я-то плавать не умел – и я с ведёрком и лопаткой для песочных замков. никита оборачивается на даню, у того – немой вопрос в глазах "а где отец?". немой, потому что неприлично такое спрашивать, но юношеское любопытство всё бурлит. — отец в москве остался, – поясняет, а даня легонько кивает. – а так поездка классная была, хоть я ничего и не помню толком. что вообще ребёнок может понять в таком возрасте? "о-о-о, большая лужа! и куча строй материалов для замков!", – все мысли. у дани смех классный – звонкий, высокий и честный. даня не смеётся, потому что "надо" (а если и да, то у него отлично получается в искренность), а потому что правда смешно и хорошо. на душе хорошо и спокойно, после всех приключений этот день, не считая неловкой сцены из разряда стс-овских комедий в номере, – бальзам на душу. никаких головных болей с девчонкой, никаких бандитов – пока, никит, не забывай про платона, – и никаких центров. только море, даня и пломбир. море, кстати, почти у самых кончиков пальцев ног – так долго они болтали, что даже не заметили. — давай я вещи закину, а ты пока за полотенцами сходишь? – предлагает даня и выставляет руки: в одной только его поясная сумка, а вторая с карточкой. — окей, – отвечает никита, вешает свою сумку на ладонь дани и берёт чужую карточку. — я тогда те в тени займу, – даня кивает на два шезлонга у бара, на удивление, пустых в таком приятном месте, и получает кивок. никита спокойно берёт полотенца, ещё раз глядит на море и идёт к разлёгшемуся дане. с ним рядом два коктейля – красный и прозрачный – и какие-то сэндвичи. — ты уже пир устроил? – даня довольно кивает, жмурясь – забыл очки в номере, видимо, и садится напротив никиты. — не знаю, что ты любишь пить, но там морс с каким-то алкоголем и безалкогольный мохито, – он берёт в руки два одинаковых по объёму стакана. – а сэндвичи оба с курицей, а то ты почти не ел на завтраке. и, уже сказав, понимает, что спизданул, но отступать поздно, так что смотрит выжидающе, надеясь, что никита не подумает чего плохого. а никита уже надумался на год вперёд, так что только ухмыляется. — да просто после автобуса мутило слегка, – он берёт стакан с мохито – пить раньше вечернего плана не хотелось. – спасибо. — да мне несложно, – улыбка яркая, ярче здешнего солнца, и обжигает так же. – предлагаю поесть после купания, а то на полный желудок хуйня затея. — я знаю, – кончики губ непроизвольно поднимаются вверх на очередной приступ чужой заботы. – тогда пойдём? никита снимает с себя футболку и, только собравшись уйти, вспоминает одну неприятную деталь своего организма. — бля, дань, можешь спину намазать? – окликает почти ушедшего макеева. — без б, – отвечает тот и берёт тюбик солнцезащитного крема. и в тот момент, когда чужая ладонь ложится на никитину спину, всё, что было до, теряет нахуй силу двусмысленности момента. то были цветочки, ягодки – вот они, блять, гладят тебя по лопаткам, будто не обмазывают кремом, а проводят высококвалифицированный массаж. и всё совсем становится по-гейски, когда две массивные ладони ложатся на плечо и массируют – уже нихуя не мажут, пора признать, и нихуя не спину, которую просил – то ли ключицы, то ли ещё что-то неясное в анатомии для никиты, который на биологии появляется раз в месяц, но всё настойчивее передвигаются к шее, давя на неё. со стороны может и не так плохо, как кажется никите, но лично для него это – полнейший пиздец по двум простым вещам: 1) никите нравится, когда его немного душат; 2) никите нравится, когда даня тяжело дышит в его затылок, явно ловя кайф от момента. приехали, блять. и сейчас пазл окончательно складывается: со стороны тоже всё выглядит как пиздец. два парня стоят подозрительно близко друг к другу, один дышит в макушку второго, у каждого почти стояк и вообще всё похоже на прелюдию перед сексом, и вот сейчас точно кто-то кого-то трахнет. и если трахаться они тут вряд ли собираются, – ковалёв просил один день спокойствия, – то купаться хотели. — думаю, всё, – никита останавливает процесс, положив ладонь на чужую, и понимает, что можно было просто голосом попросить закончить, потому что пробежавший разряд окончательно выбивает из колеи. — да, – соглашается даня и сразу убирает руки. почему-то становится до неприятного пусто и совсем не легко. – тогда пойдём? — тогда пойдём, – повторяет никита. вряд ли посейдон простит их за такую выходку, но никита признаётся сам себе – сквозь стыд, позор и гомофобные рамки: ему понравилось. так понравилось, что надо будет притвориться и напиздеть, как болит шея от здешних подушек, лишь бы даня повторил чудодейственный массаж. *** обед даня и никита пропускают, довольно поглаживая сытые животы. их, конечно, никто не ищет, потому что ковалёв уехал «по делам», платон пошёл за паспортами, заблаговременно набрав булочек из десертной, а дрочер вообще проболтал три часа с женей по скайпу. — буржуи, – сидел напротив никиты и дани фил, вытирая голову после горок. – жрёте платную еду, а могли бы, как нормальные люди, шведским столом довольствоваться. — тебе тоже купить? – спрашивает даня, но и мышцы не напрягает. — не, я останусь честным рабочим классом и пойду в гандбол, – никита смеётся с даней с названия, а фил только закатывает глаза. — как сказали бы лена и кристина... — спорт специально для тебя! – даня даёт пять брату по разуму никите, хохоча во всё горло. — ой, блять, биба и боба, – он ни капли не злой, ситуация смешит даже белова, но всё равно уходит играть за сборную выдуманных красных, и на языке острит шутка про предательство корней. уже 17:30 на часах, ужин начинается через полчаса, бассейны закрываются к семи, и пора бы встать, вернуться в номер, пойти и смыть с себя морскую соль и хлорку сочинского бассейна, но вся энергия ушла на догонялки в воде с даней. и горки, которые парни раз десять обкатали каждую – а их три! – и тоже наперегонки. наглотались с лихвой, но ребячество требовало иногда и не таких жертв. — предлагаю начать путь к номеру, – отзывается даня. – всё равно я уже не способен на большее, чем перекатиться с боку на бок, – этим даня и занимается, поворачивается к никите, осматривает каждый сантиметр кожи, но тот не подаёт виду, что чувствует, только дыхание сбивается. — а давай, – соглашается никита с самой заинтересованной интонацией. и они бредут, еле переставляя ноги, в главный корпус. у дани в руках два ремешка, за которые держатся сумки, и большой надувной круг, а никита тащит розовый матрас и водные пистолеты из пенопласта. набор юного моряка даня купил сразу после третьего волшебного морса, как он назвал коктейли, и на этих надувных штуковинах парни чуть не поплыли за буйки. а из пистолетов стреляли в макса, который занял самый удобный лежак у бассейна. когда обстрел не помог, просто взяли и скинули, но было весело – макс, как минимум, не обиделся, но обматерил. — достань карточку, – просит в лифте никита, прижимаясь в стену, потому что с ними зашла семейка с двумя детьми. — давай полегче челлендж, – даня стоит не в лучшем положении, но это не останавливает смеяться с происходящего. весь день вообще смешной, но не в плане циркового шоу (хотя не без этого), а наполненный смехом. добрым, счастливым. ради этого смеха никита уже не против, что они простояли несколько часов на коленях, когда даже не знаешь, уже пора кричать 'дань, я люблю тебя!" или ещё нет. в номер всё-таки попадают и, стоит только вынести всю приобретённую чепуху на балкон, заваливаются на кровати. платон сразу занял утром у стены, даня – чуть менее удачливый пиздюк, но всё же удачливый, – крайнюю у балкона, а никите пришлось разложиться посередине. но сейчас такая раскадровка только на руку: даня на самом краю справа, никита – так же слева, и если бы не комод между, они бы уже столкнулись носами и не только. даня этого и хочет. — ложись ко мне, – шепчет он и отодвигается назад. игра "никита: стать человеком" принимает новые обороты. перед игроком выбор: остаться на кровати и проебать возможность на... что-то большее или поставить на кон всё. прям совсем всё, как в покере, но условие: вы не знаете, что у вас на руках. противник свои тоже не знает, в этом и прикол игры вслепую. типа тест на доверие, когда спиной назад падаешь, а тебя подхватить должны. никита надеется, что даня схватит, и что карты выигрышные, так что ставка сделана, готовы вскрываться? уровень "пиздец, мне нравится мужик" пройден. продолжить? — угу, – кивает никита и ложится рядом. кровать явно не на двоих, но на ней и не тесно толком. не тесно, потому что даня кладёт руку на талию никиты и прижимает к себе. — чтоб ты не упал, – оправдывается. и смысла в этих словах так же, как в телефонах для лягушек. как в физике в одиннадцатом классе для гуманитариев. как в никитиной скованности, когда руки до сих пор прижаты к груди и глаза глядят куда угодно, но не на лицо. потому что на лице улыбка – скомканная, застенчивая, робкая – и глаза, глубже чёрного моря, и если сегодня никита не утонул, когда держался за шары-типа-буйки, то сейчас точно закроет гештальт. что и случается. — я могу тебя поцеловать? – ещё тише спрашивает даня, но никита не отвечает. никита кладёт руки на данины щёки и притягивает к себе. даня прижимает за талию ближе, тискает губы, почти не дышит и явно боится. боится спугнуть, но никита сам прибежал, хули, макеев, бери уж полностью. хотя сейчас никита уверен, что на поводке далеко не он. — ты охуительный, – шепчет он в поцелуй и нависает над никитой. рокировка немного сбивает, но он быстро собирается и улыбается, снова тянет за щёки к себе. теперь поцелуи не нежные первые цветы, в них уже чёткое желание и страсть. и это пиздец полнейший – в который раз за день, – потому что поцелуи с даней другие. если с яной – да с кем угодно, на самом деле, – никита сам вёл, то сейчас они не сосутся, а дерутся за доминантную роль, и это разжигает пылкий азарт, который уже не потушить. но даже тут находится бочка с водой. — угадайте, кто принёс вам проходки на сегодняшнюю тусу? – звучит из прихожей после щелчка. у никиты с даней, по ощущениям, после поцелуя и клетки мозга на двоих поделились, причём половину ещё и нахуй выкинуло. платон входит в комнату и видит третьяковскую картину: никита прямо у кровати дани отжимается, а сам макеев спит, сложив руки на животе, будто покойник – он бы мог быть им, если бы не скорость и смекалка, сработавшая за секунду. — ебать у вас антиреклама капитализма, – платон чешет затылок. – буржуй погиб во сне, а рабочий класс усиливает свою мощь на дне. да вам в штаб навального идти, – он крутит белым пакетиком – пятёрочка, что ли? – перед глазами. – тут паспорта, напишите пацанам, что на ужине раздам, а я в душ. — ага, – коротко отвечает никита, не сбивая темп упражнений, которые выполняются на последнем издыхании. платон берёт одежду из сумки и, ещё раз усмехнувшись с советского постера-пропаганды, уходит в ванную. и тут случается момент, который в идеальном мире должен быть запрещён на государственном уровне: когда вы должны отвечать за хуйню, сделанную на эмоциях. хуже, когда эта хуйня сделана двумя типа гетеросексуальными мужчинами, и хуйня эта – очень долгий, который мог бы вылиться в продолжение, поцелуй. бонусом стоит добавить, что мужчины эти – два пубертатных подростка, в голове которых сам бог не ведает, что творится. кратко: ебенейшая жопа. из неё два выхода: сбежать с позором или поговорить. сбежать в одних мокрых плавках перед долгожданным клубом – непростительный кринж-позор, а поговорить – слишком большая ответственность для хрупких юношеских плечей. но даня повыносливее будет, поэтому подаёт голос, ровно сев. — я не натурал, но пойму, если ты не захочешь... хуй знает, продолжения, общаться со мной и прочее, – даня выглядит как побитый котёнок, и никите хочется обнять и защитить его, но ему бы себя вначале защитить, а потом ещё и даню – от себя. – я не тороплю, подумай, ну, или скажи решение, если ты принял его сейчас, только... не молчи, прошу. и это "прошу" стирает все границы в сознании никиты, слабого человека, который, порывшись в сумке и взяв лучшие шмотки, встаёт и промямливет: — я у фила помоюсь. и это худший выбор в игре. *** на ужин ковалёв решает не заявляться, но номера инспектирует. — а почему у вас не три и три, а два плюс четыре? – осматривая играющих в карты фила и макса, задаётся вопросом ковалёв. — платон и банные процедуры – страшное сочетание, а у меня ещё и макеев – вообще страшное комбо, – шутит никита и проглатывает комок, вставший в горле, стоило только переступить порог. — поверю на слово, но не разводить мне тут игорный дом, – стреляет глазами он в сторону стола с "дураком". – не хватало мне ещё бордели в сочи, записанной на моё имя. — вы нас недооцениваете, антон вадимович, – отрывается фил. – мы на вас её не запишем, мы её в честь вас назовём. — ага, – показывает голову дрочер из ванной. – "ковалёв клаб". — не, это уже стенд-ап, – смеётся макс. – синонимично к камеди же. в парня летит полупустая бутылка воды, а злой ковалёв, проведший по шее большим пальцем с красноречивым "вам пиздец завтра", удаляется из номера. парни, преодолев проигрыш макса, смс-ки жени и потерянный носок фила, наконец добираются до ужина, даже не потеряв никого. за столиком уже сидели платон и даня: первый с увесистым стаканом пива и стейком на тарелке, а второй с бокалом белого и каким-то салатом. — дворяне породнились с крестьянами и теперь нас ждёт указ о вольных хлебопашцах? – присаживаясь рядом с макеевым, кидает фил. – паспорта уже обмываете? — и ваши сейчас тоже обмоем, – из карманов олимпийки платон достаёт четыре паспорта. – прошу к столу, мсье. конечно, с плюс тремя годами в паспорте прибавляется ещё и ответственность на эти три года. например, проследить, чтобы дрочер не набрал палевно много вина. — дрочер, – берёт фил его за плечи, – пора остановиться. или сидеть два часа и смотреть на скучную вечернюю программу, где выступают какие-то местные певцы с каверами на шансон – краснодарский жанр музыки. — завтра цирк будет, – вздыхает макс, оторвавшись от трубочки коктейля. — я даже как ответить тебе не знаю, слишком много вариантов, – отвечает даня и возвращается к телефону. даня не сказал и слова никите, и это обидно. никита знает – поглядывать плохо. никита знает и всё равно косится. косится и видит фотографию влады на аватарке, "чмоки-чмоки" с сердечком последним сообщением и край фотографии явно нецензурного содержания. и весь гнев, который сегодня был заглажен количеством позитивных эмоций, резко пробуждается. — я пошёл, – кидает никита и встаёт из-за стола. никаких кулаков, матов и криков, вместо этого – полное игнорирование, худший метод из всех возможных. девчачья манипуляция, от которой никита зверел, но раз даня решил сегодня быть дохуя самцом, то пусть и попробует все остальные прелести. и внезапно в голове что-то щёлкает, больно ударяя осознанием. даня молчал, чтобы не палиться и не напрягать никиту своим существованием. и владе писал, потому что никитин уход был явным отказом, а не изначальным "мне надо подумать", что он хотел сказать. и лучше бы словами сказал, а не взял кроссовки и одежду и свалил, как последнее ссыкло. только слишком поздно он понял, насколько всё хуёво и неправильно выглядит, когда уже поменять нихуя нельзя. у дани снова влада, у никиты... у никиты разбитое корыто. ну, и море перед глазами – долгожданное, глубокое, уже неспокойное, предвещающее бурю. и впервые хочется, чтобы этот день был сном, что никита снова в автобусе, а всё произошедшее – простой кошмар, вот и остановка, обещанная в шесть утра, но... всё нихуя не сон. — ты чего тут встал? – трогает за плечо макс. – клуб открылся, идёшь? — ага, – качает головой никита и плетётся за всеми. макс что-то говорит, но он каким-то белым шумом ощущается, весь фокус сейчас на дане, идущем впереди и беседующим с филом. мило так, даже кажется, как и с никитой – неужели он ведёт себя так со всеми? никита не был особенным? — показываем паспорт, господа, – просит охранник. все спокойно проходят верификацию, кроме, конечно же, гены. — как вас зовут? – в третий раз повторяет охранник. — викентий викентьевич! – гена – спасибо алкоголю – расслаблен, почти не паникует, потому что если бы паниковал, то тут никому бы уже не светил весёлый вечер. – ну, что не так? — ничего, проходите, – он возвращает паспорт дрочеру и настороженно посматривает в сторону уходящих парней. — вот что его не устроило! – не утихает дрочер. — ничего, дрочер, я тебя умоляю, проходи уже, – толкает фил парня. – макс, где наш столик? — справа, – большим пальцем указывает макс, отходя от администрации. стоит только пройти через арку, как темнота сменяется неоново-фиолетовым светом, мерцающим из каждого угла фонариками. на сцене стоит какой-то диджей, крутит свои диски, а зал уже заполнен наполовину. даня сразу же уходит к бару, собрав заказ с каждого, а никита проходит со всеми к столу. — ну? что будете? – платон, только успев сесть за стол, приоткрывает куртку и показывает пакетик. — ничего, – наотрез отказывается фил сразу же. – у нас завтра тренировка в десять. — тогда нам вообще не стоило сюда приходить, но мы тут, – хмыкает макс и берёт розовенькую таблетку. — во-во! – дрочер тянет руки к платону, но тот успевает спрятать пакет. — не, тебе нельзя, – качает головой платон. – мы тебя сейчас напоим и достаточно. — да бля, – дрочер драматично бьётся головой о стол. — никит, будешь? – предлагает платон. вопрос философской важности на уровне кафки и ницше. плохо это, изменять принципам, которые втираешь близкому человеку, а с другой стороны – никита сегодня уже пал на социальное дно, так что его остановит сделать второй раз? — буду, – и тянет руку под закатывающиеся глаза фила. таблетка оранжевая, с каким-то рисунком – типичный экстази, ничего особенного. только положить на язык и глотнуть, всё максимально просто. но внутренний блок не позволяет, допизделся всё-таки. а платон вот глотает и сразу вступает в перепалку с филом. никита так не может, просто убирает таблетку в маленький карман джинс – оттуда не достанешь нихуя, и потерять тяжело при этом – отличное место. — оп, – даня появляется с целым подносом стаканов. – разбирайте. у никиты снова мохито, но уже с кубинским ромом. приятный, почти не терпкий, расслабляющий. никите нужно расслабиться сейчас, как никому другому. — вы уже приняли? – осматривая парней, говорит даня. – позорище. а дальше как по накатанной: даня общается исключительно с филом, потому что макса и платона разнесло до состояния, когда их понимать могут только инопланетные жители, а дрочер отключился ещё после второй пина колады. а никита... никита сидел. вначале сидел, а потом так заебался просиживать жопу, так заебался слушать весёлого – не с никитой – даню, так заебался за этот день, что просто встал и ушёл, как на ужине. но ушёл не в никуда, а на танцпол, к девочкам, которые весь вечер строили глазки. маша и саша комфортные, не тянут в туалет после первого трека, а показывают все возможности своего тела под попсу. и это – лучший акт освобождения. от чего непонятно только, но никиту наконец-то ничего не сковывает, когда четыре руки в открытую лапают его, вливают коктейль за коктейлем и снова вытаскивают танцевать. и это всё пошло бы на седьмой круг ада – чему никита особо не протестовал, – если бы не неожиданное появление знакомой ладони на плече. — простите, дамы, он со мной, – даня сразу тащит за собой, куда-то через пьяные тела в зале, через дым от вейпа и вырвиглазные цвета на стенах. данин порыв далеко не самоволие – ну, не беспричинно как минимум. наивно думать, что никита смотрел на машу и сашу, обжимающих его с двух сторон, или хотя бы одну из них, ох, не-е-ет. он смотрел точно в глаза дани, с дерзким вызовом. самовольничал тут только никита, которого размазало от всего, что могло, даже от атмосферы клуба. поэтому, пока маша и саша пытались привлечь хоть долю внимания завидного жениха, никита играл в гляделки с даней. правила простые: пересмотреть друг друга, но речь не о моргании. пересмотри, как другому хорошо, лучше чем тебе. маша и саша скучные и тупые, как пробка от вина, и с самого начала было ясно, что вечер он с ними не проведёт. ясно всем, кроме них – потому они и тупые. — куда ты меня ведёшь? – ноет никита, обходя очередную пару. — промывать тебе желудок, блять, – цедит даня, вталкивая никиту в кабинку. — чего? – хватает лексикона только на это. — синтетика, которую платон дал, какая-то ебень, они уже проблевались, – даня мучался с бутылкой воды, купленной у бара. – так что и тебе бы хорошо, а то макса там прям размазало... — так я не принимал. даня поднимает голову с вопросом в глазах. явным вопросом, и это не "правда не принимал?". это... — зачем врёшь? — да не вру я! – никита приходит в себя, будто его трезвость можно контролировать переключателем. – вот тут таблетка, – он бьёт по правому карману. кабинка тесная, и даня решает, что проще сесть на колени и достать наркотик на таком уровне, чем наклониться. не хочет он гривой тряси перед лицом никиты, ага. хотя, кому тут проще? — пиздец, а я уже испугался, – держа в руках оранжевую таблетку с рисунком губы и надписью "kiss me", дивится даня. — ты правда думал, что я мог принять после яны? – никита суров как никогда. — фил сказал... — ты доверяешь филу больше, чем мне? – пресекает оправдания дани он. к сожалению, всю серьёзность ситуации губит один момент: даня на коленях между разведёнными ногами никиты. комично? да. иронично? пиздец как. и даня понимает это, фыркает в руку. — бля, прости, просто... но никита не даёт договорить, затыкая поцелуем. и вот это ответ на вопрос, кому проще – никому. потому что у дани точно затекли ноги, а никита согнулся, будто его пытаются запихнуть в чемодан. — то есть всё-таки "да"? – даня улыбается довольно, чеширского кота напоминает. — а я "нет" никогда не говорил. — правда? – лукавит даня. — правда, – хитро улыбается никита и снова целует. под гнётом клубняка и неоновых вывесок никита целует даню и получает ачивку за пройденный уровень "пиздец, я люблю макеева"