Ни за что

      Хитсугая Тоширо никогда не испытывал нечто подобное и абсолютно не понимал, что ему с этим делать.       Эта странная лёгкость в голове при мыслях о ней мешала сосредоточиться на работе. Стоило им случайно коснуться друг друга, как по всему его телу пробегали мурашки, словно по позвоночнику пускали электрический разряд, пронизывающий от пят до кончиков волос. Когда она близко, всегда так непозволительно близко, его сердце стучит о ребра с такой силой, словно намеревается пробить грудную клетку и выскочить наружу. Все это не дает молодому капитану покоя.       Серьезно, что с ним происходит? Может он заболел? Да нет, с чего вдруг. Ему в принципе болеть не свойственно. Было бы смешно, если бы обладатель самого сильного ледяного дзампакто взял, да и простудился, верно? Верно. Значит дело не в этом. Тогда напрашивался только один вывод, но Хитсугая всячески отрицал даже возможность его существования.       Потому что это невозможно. Это неправильно. Он не может себе этого позволить.       И все же, эта навязчивая мысль, тягучим медом разливающаяся в голове и оставляющая после себя горько-сладкое послевкусие где-то на корне языка, никак его не покидала.       Он не мог ни выкинуть это из головы, ни признать правдой.       Влюбился.       Нет, он не мог. Это невозможно. Не-воз-мож-но. Нет. Неа, ни за что.       Тоширо бы ни за что не влюбился в какого-то такого взбалмошного, упрямого и до скрежета в зубах вредного, как она.       Он бы ни за что не влюбился в ее разодранные коленки, вечно обкусанные губы и бесконечные ушибы на белой коже.       Ни за что не влюбился бы в кого-то, на ком синяков и ссадин больше, чем волос на голове.       Не влюбился бы в нее, такую острую на язык и всегда знающую, что съязвить в ответ.       Не влюбился бы в этот бойкий и уверенный взгляд и дерзко поднятый подбородок.       Не влюбился бы в эти большие глаза, которые то походили на грозовое небо, то были темнее ночи, и всегда смотрели ему в душу, минуя стены изо льда, которые он так старательно возвел когда-то.       Не влюбился бы в кого-то, кто не нуждается в его защите.       И, в конце-то концов, он бы ни за что не влюбился в кого-то, кто специально продолжает называть его первоклашкой, прекрасно зная, как это прозвище его раздражает.       Нет, Хитсугая Тоширо ни за что бы не влюбился в кого-то вроде Куросаки Карин.       Это просто уму непостижимо.       Влюбился.       Глупость какая.       Нет, наверное, он все же заболел. Это звучит куда логичнее. Лучше наведаться в четвертый отряд и выслушать очередную лекцию о том, что нужно меньше работать и принимать в пищу что-то кроме чая. Потом он получит ещё одну справку о переутомлении с рекомендациями соблюдать режим сна и хорошо питаться. А затем он все это благополучно скомкает и выкинет, как только выйдет из четвертого. Потому что лишние бумажки ему не к чему, своих в кабинете хватает. И все равно, лучше так, чем продолжать мучить себя такими глупыми и абсолютно беспочвенными мыслями, что уже который месяц разъедают его сознание. Да, точно, так он и сделает. Сразу же пойдет, как только закончит с этой горой документов, которые ему любезно оставила его безалаберный лейтенант, уже успев куда-то смыться.       Тяжело вздохнув, Хитсугая взялся за первый лист. Документы сменялись один за другим, пока мысли беловолосого шинигами уносили его далеко за пределы кабинета, на одно футбольное поле в Мире Живых, где его уже ждёт вредная девчонка с короткими черными волосами и задорной улыбкой на лице. Думая об этом, Тоширо невольно улыбнулся уголками губ.       Но тут же одернул себя.       Нет, так не пойдет. С этим нужно покончить раз и навсегда. Он прямо сейчас пойдет и докажет, что эти мысли — глупости и не более.       Кому и зачем он собрался это доказывать, Тоширо ещё не решил, но уверенным шагом вышел из кабинета, направляясь к главнокомандующему. Заодно и в четвертый зайдет, все же со справкой о переутомлении отгул ему выдадут быстрее.       Как и ожидалось, лекция от медиков заняла гораздо больше времени, чем разговор с капитаном Ямамото. И все же свое он получил. Хотя главнокомандующий несколько удивился, когда один из главных трудоголиков Сейрейтея пришел просить о выходном, да ещё и о разрешении провести его в Мире Живых.       И вот, капитан десятого отряда стоит у врат Сенкаймона с твердым намерением расставить все точки над «i».       Спустившись на грунт, шинигами сразу выскочил из магазинчика Урахары, даже не взяв гигай. Он ему ни к чему. Все равно не задержится здесь.       И все бы хорошо, если бы не одно маленькое «но». Тоширо не знал, где Карин. А как доказывать, что он вовсе не влюблен в нее, если самой виновницы его мук здесь нет.       Конечно, первым делом он направился в резиденцию Куросаки. Но уже подходя к дому, почувствовал, что ее реацу здесь нет, и прошел мимо, даже не заглянув поздороваться. Дальше шинигами отправился на футбольное поле, где они играли в последний раз. В общем-то, ему в голову ничего кроме этих двух мест и не пришло. Всё-таки, он слишком мало ее знает, раз не имеет понятия о любимых местах девушки помимо дома и поля.       «Надо это исправить».       Нет, не надо. Тоширо не за этим сюда пришел.       Но и на поле сестры Куросаки не оказалось. Не зная, где ещё ее можно найти, Хитсугая просто решил пойти на свое любимое место в этом городе.       Туда, где хорошо видно небо.       Тоширо не смог сдержать удивления и тихого ликования, когда нашел девушку именно там. Карин сидела на перилах, как он сам при их встрече, и смотрела на заходящее солнце. Рядом стоял школьный рюкзак. Ее обычно собранные в хвостик черные волосы сейчас слегка развевались на летнем ветерке.       Она выглядела такой…взрослой? Наверное, все дело в форме средней школы. Странно, в их прошлую встречу она была в младшей. Уже перевелась? Иногда Хитсугая забывал, как быстро идёт время в Мире Живых.       А вот её вечно ободранные коленки никуда не делись. Сейчас она словно специально выставляла свои ссадины на показ, гордо вытянув ноги. Да, что-то не меняется.       И Тоширо был рад, что она тоже не изменилась. Да, она стала выше, наверняка уже выше него, перешла в среднюю школу и привыкла носить юбки. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Карин все та же.       Тоширо не должен радоваться этому. Ему вообще должно быть все равно. И вместо того, чтобы уйти, как только Куросаки его заметила, он упрямо встретился со взглядом черных глаз и направился прямиком к ней.       Она поприветствовала его в своем стиле, в стиле Куросаки. То есть самым неподобающим способом, называя его первоклашкой. Он, как всегда, огрызнулся.       Все как обычно. В голове туман, по телу мурашки, сердце стучит. Казалось бы, что ещё ему нужно, чтобы признать правду?       Но Хитсугая продолжал, параллельно пытаясь понять, что он чувствует. Он даже не заметил, как его попытки отошли на задний план, уступая место искренней заинтересованности в разговоре с Карин.       Но вот наступил момент, после которого все стало ясно, как день. Уже потом, прокручивая все это в голове снова и снова, Тоширо просто не мог поверить, что все будет настолько банально.       Он пошутил. Впервые в ее присутствии. А она засмеялась. Таким искренним и заливистым смехом, что он сам невольно позволил уголкам губ слегка приподняться.       Отсмеявшись, Карин взглянула на него с широкой улыбкой на лице и блестящими в свете солнца глазами, все ещё хихикая.       И в этот момент в его вмиг опустевшей голове проскочила всего одна мысль, которую он еле успел осознать:       «Я хочу поцеловать ее».       Черт.