Наваждение

I have loved you for the last time Is it a video? Is it a video? I have touched you for the last time Is it a video? Is it a video? For the love, for laughter, I flew up to your arms Is it a video? Is it a video? For the love, for laughter, I flew up to your arms Is it a video? Is it a video? Is it a video? Оливер… Я закрываю глаза и вновь вижу глубокие голубые глаза моего возлюбленного, его улыбку. Вспоминаю его дыхание, его мягкие теплые губы. Вкус его поцелуя. Медленно облизываю свои губы в надежде почувствовать вкус любимого на них. Ничего нет. Провожу пальцами по губам, так как это делал он, перед тем, как поцеловать меня впервые. В тот момент, там, на откосе Моне мое сердце впервые остановилось. Замерло… Чтобы снова забиться от любви. Я помню это, будто это было вчера. Вот мы лежим в траве на откосе Моне. Вокруг никого, только он и я. Мой Оливер… Большее ни единой живой души рядом. Мне больше никого не надо. Только мой любимый человек. В воздухе слышно стрекотание цикад, шелест листвы. Эту идиллию никто не нарушает. И именно в этот момент он касается моих губ своими. Я помню, как несколько недель ждал этого поцелуя, мечтал он нем, представлял, каким он будет. Ощущение его губ на моих, как глоток свежего воздуха после удушья, как до безумия желанный глоток воды после нескольких часов в пустые. Я падаю в сладкую бездну воспоминаний, сорвавшись с высокого обрыва. Падаю все глубже и глубже. Не могу и не хочу выкарабкаться наверх. Я бы хотел остаться в своих воспоминаниях навсегда. Только чтобы рядом был он. Больше мне никто не нужен. Возвращаюсь в реальность после очередных воспоминаний о нем. Господи, сколько можно? Не прошло ни дня с его отъезда, чтобы я не вспоминал о нем, тем самым причиняя себе душевные боли. Я уже неоднократно обещал себе — я забуду свою первую любовь к нему, переверну страницу и буду жить дальше. Попытаюсь жить дальше. Уже год прошел с того лета (лучшего лета в моей жизни). Лета, когда я впервые по-настоящему влюбился. Влюбился настолько сильно, что меня не отпускает до сих пор. Оливер… Мои чувства к нему никуда не делись. Он все еще живёт во мне: моем сердце, моей душе, под моей кожей. Я чувствую до сих пор его запах в своей комнате, вкус его поцелуев на губах, ласки его рук и губ на своем теле. Голубая рубашка, подаренная им мне, до сих пор закрытая в полиэтиленовом пакете лежит в шкафу. У меня не хватает смелости ее выстирать. Мне кажется, никакой на свете порошок не способен ее отстирать от его запаха. Запаха моего Оливера. Интересный орган сердце… Сколько может страдать от любви человеческое сердце? Год? Два? Пять лет? Десять? Сколько я еще буду мучиться воспоминаниями? И пустыми мечтами, что когда-нибудь он вернется ко мне и все начнется заново? Нет! Я достаточно нарыдался в подушку после его отъезда год назад. Больше мое сердце не выдержит. Я не думал, что смогу настолько сильно влюбиться. Я думал, что он уедет, и мое сердце успокоится, но нет. Оно продолжает его любить, желать, мечтать о встрече с ним. Интересно, вспоминает ли он обо мне хоть иногда? Есть ли место в его мыслях мне? Безнадежно и безумно влюбленному в него семнадцатилетнему юноше, что остался в Италии 1983 года? Или он уже забыл о моем существовании? Почему я не могу забыть? Это наваждение, это пытка, это испытание! Я не могу выбросить его из головы и из сердца. Не могу. Хоть и хочу, чтобы я мог жить дальше. Мои мысли прервал стук в дверь. — Элио, ты в порядке? — услышал я мамин голос. Она зашла в комнату. — Да, мама. Все хорошо. — спокойно отвечаю я. — Ты снова весь день просидел в комнате. — Я просто не хочу выходить. Мама садится на кровать, берет мою руку в свои теплые ладони и гладит. — Элио, любовь моя… — ее нежный голос успокаивает меня. — Умоляю, перестань так терзать себя, дорогой. Смотрю на маму с любовью. Она знает и чувствует, что со мной происходит. С тех пор, как Оливер покинул нас, она пытается убедить меня, что жизнь не кончена, и я не должен так убиваться. — Элио, я не могу видеть, как ты страдаешь. — она целует меня в щеку, ласково гладит по голове. — Тебе нужно отвлечься. Сходи сегодня погуляй. Навести друзей. Ты так совсем зачахнешь скоро. Я недавно видела Марцию. Может, вы встретитесь с ней? Я вздохнул. Марция. Она меня понимала, как никто другой. Она знала, что такое разбитое сердце не хуже меня. Мне разбил сердце Оливер, а я — Марции. Как я поступил с моей подругой детства, так и жизнь поступила со мной. Но в отличие от меня, Марция оправилась быстрее. Мы смогли сохранить дружбу. Возможно, наша дружба — лучшее, что у меня осталось. — Элио… — Я позвоню ей, мама. Возможно, ты права. — В этом году ты поступаешь в университет. — напомнила она. — Как быстро летит время. Да, необходимо было учиться. Я нашел в себе силы взяться за ум и готовиться к вступительным экзаменам, несмотря на то, что у меня творилось на душе. И мне это удалось. Я сдал экзамены и теперь ждал окончательного решения экзаменационной комиссии. — Скоро приедет новый постоялец. — сказала мама, взъерошив мои волосы. — Тебе снова придется освобождать свою комнату. — Да, я помню. Я посмотрел на календарь. Середина июня. Скоро должен прийти ответ из университета в США. — Если все пройдет хорошо, я скоро уеду, мама. — Да, мы расстанемся до нового года. — она улыбнулась. — Ты уверен в выборе учебного заведения? Я кивнул. Да. Мое увлечение музыкой не прошло, и выбранный университет Нью-Йорка, надеюсь, ждет меня. *** Я проснулся раньше обычного. Мама с Мафальдой подготавливали стол к завтраку в саду. Отец работал в своем кабинете. Я прислушался. Голоса мамы и Мафальды удалялись. Видимо, уже ушли в сад. Как я любил эти посиделки в саду в последнее время. Мне они уже не казались «обеденной каторгой». Если повезёт, то я смогу увидеть нашу новую постоялицу. Да, в этот раз это должна была быть девушка. Видимо, делая выбор в ее пользу, родители хотели, чтобы я забыл об Оливере. Я бы и сам хотел, да не могу. И в Америке это будет сделать сложнее, наверное. Тем более, что корпуса моего университета, где я должен буду учиться, и его, где он преподавал, были недалеко друг от друга. Да, повезло. Но ведь это было мое желание, поступать туда. Но вряд ли мы с Оливером могли когда-нибудь там пересечься. Мне, как будущему музыканту, в его корпусе появляться не придется. Может всего один семестр. И то не факт, что я его там увижу. «Мое сердце, если бы это случилось, не выдержало такого испытания», — подумал я. Выйдя во двор, я обнаружил, родителей за столом. Отец тоже был там. — Эй, Элли– Бэлли! — подмигнул он мне, — Смотри, что пришло тебе вчера вечером! Сегодня рано утром Анкизе специально съездил за ним в город. — он протянул мне конверт с печатью университета. — Ох… — я замер в ожидании, смотря на конверт. Вот он, момент истины. Сейчас моя судьба решится. — Прочти сам. — отец передал мне конверт. Дрожащими пальцами я достал письмо и развернул его. Сделав глубокий вдох, начал читать вслух. «Уважаемый мистер Элио Перлман! Мы рады Вам сообщить, что вы зачислены на 1 курс школы искусств Колумбийского университета. Занятия начинаются с 1 сентября. Заселение студентов-первокурсников в общежитие начинается с 1 августа этого года. Надеемся на то, что обучение в нашем университете станет для Вас отличной возможностью для реализации Ваших дальнейших планов. С уважением, декан школы искусств, А. Клементс». За столом наступила тишина. Первым ее прервал я. — Мама, папа… — мой голос дрожал от волнения и радости. — Это случилось, я поступил. — Мы в тебе не сомневались, сынок. — отец на радостях пожал мне руку, а мама поцеловала в щеку. Я все еще не мог в это поверить. Я поступил туда, где мечтал учиться. Сердце все еще бешено колотится, слезы радости льются по щекам. — Я смог. — шепчу я. — Я и не думал, что получится. Я… я сейчас приду… — мгновенно встаю из-за стола и бегу в свою комнату. Боже, я поеду в Америку. Я так этого ждал, так мечтал об этом. И вот, моя мечта сбылась. Опустившись на кровать в своей комнате, я прижал письмо к губам. Затем, отложив его в сторону, подхожу к шкафу и достаю оттуда завернутую в полиэтилен голубую рубашку, бережно вытаскиваю часть ткани от туда и зарываюсь в нее лицом. Запах…запах моего Оливера. В уголках глаз появляются слезы. Я наверное ужасно глупый, безнадежно влюбленный дурак, но я так хочу вновь увидеть его глаза и прекрасное лицо, которое никак не выходило из моей памяти. Позже, столкнувшись с мамой на лестнице, ведущей на второй этаж, я не успеваю убрать улыбку, озаряющую мое лицо. До недавних пор такое унылое, что при взгляде на меня хотелось плакать. — Элио, ты весь светишься. — сказала она. — Это из-за зачисления или по иной причине? — Мамочка… — срывается с моих губ, когда я пытаюсь сделать серьезное выражение лица. Мама улыбается, все понимая и потрепав меня по кудрявой голове, обнимает крепко — крепко. — Не прекращай сиять, мой дорогой. И помни, мы всегда с тобой, что бы не случилось. — Да… И она целует меня в щеку. *** Новая постоялица приехала к нам в начале июля. Мой чемодан уже достали с высокого шкафа, и теперь он ждал своего часа в комнате моего деда, куда я должен переселиться на время проживания новой гостьи. Наши комнаты были смежные, но меня совершенно не интересовало, как живет эта девушка, как проводит свой досуг и чем увлекается. — Она — лучшая студентка на своем курсе! — не унимался отец, говоря с кем-то телефону утром. — Ты только подумай! 21 год! И такая умница! А какая красавица! Интересно, он специально так громко расхваливает девушку? На что он надеется? Что его собеседник тоже сойдёт с ума от восторга, или что я обращу на нее свое внимание? Нет. Я не спорю, Агата (так ее звали) — девушка умная. Но на счет красавицы — не знаю. Я ее толком не рассмотрел ни по приезду, ни до сих пор, хотя она у нас жила уже две недели. А может я просто не хотел замечать ее красоты? Высокая, стройная, с длинными черными волосами, заплетенными в тугую косу, и зелеными глазами. Она была симпатичной и даже милой, но пожалуй, это все. Возможно, если бы мое сердце не занимал другой человек, я бы был иного мнения об Агате, но я был не в силах убедить себя, что должен выбросить моего возлюбленного из головы. И главное, из сердца. Надо отдать девушке должное, она была со мной мила и каждый раз встречаясь взглядом, улыбалась. Улыбка у нее была красивая, но она не шла ни в какое сравнение с улыбкой Оливера. Интересно, о чем она думает, смотря на меня? Я был уверен, что нравился ей. Это видно было по ее глазам. Она всегда мило смущалась, когда замечала, что я перехватил ее взгляд. Не хочу ее обижать, но шансов растопить лед в моем сердце у нее не было. Сидя за роялем как-то днем и наигрывая очередную мелодию, я вдруг не на шутку напугался: а что, если я больше не смогу влюбиться именно в девушку? Что, если Оливер настолько завладел моими мыслями, что больше ни одна прекрасная нимфа не сможет посоревноваться с ним за мою любовь? Что тогда будет? Про парней тем более нечего было думать — ни один парень не заменит мне Оливера. — Элио, чем тебе так нравится музыка? — спросила меня Агата, услышав, как я играю. — Не знаю. Просто нравится и все. — пожал я плечами. — Но должна же быть причина? — еще одна попытка меня разговорить и сблизиться? — Я не думал об этом. — ответил я. Краем глаза я заметил, как с ее губ сошла улыбка. Она огорчилась моим ответом. «Прости, — сказал я мысленно. — но твои попытки меня завоевать смешны». Возможно, в иное время и ином месте все могло быть иначе. — Элио, не хочешь искупаться в озере? — предложила Агата через пару дней, когда стояла невыносимая жара. Возле озера толпились мои друзья. Парни поглядывали на Агату с нескрываемым интересом. — Я не хочу. — ответил девушке я. Господи, да простит меня мама, которая всегда учила меня вежливости. Но такой резкости даже я сам от себя не ожидал. — Зря ты так! В такую погоду искупаться просто необходимо! — девушка улыбнулась и сняв платье, направилась к озеру. Я не стал смотреть ей вслед. Как-то вечером выдался страшный ливень, и мы с родителями проводили его в гостиной за чтением. — Элио, почему ты так резок с Агатой? — спросил отец. — Она — милая девушка, пытается подружиться с тобой. Я понял, к чему он клонит. — Папа, я прошу тебя, не надо. — Ты же не можешь всю жизнь хранить себя для …для Оливера. — он немного осекся перед тем, как назвать его имя. — Ты молод. Нужно жить дальше, сынок. Мама положила руку ему на колено, будто говоря «Тише, не надо». — Папа, дело не в Агате. — ответил я. — Я очень сожалею, но она мне не интересна. — Насколько я тебя знаю, для тебя пол человека не имеет значения. Для нас с мамой также не важно, кого ты в итоге выберешь: девушку или парня. — Дело не в том, что Агата — девушка. Просто она меня не зацепила. Прости. — За что? — отец снял очки и посмотрел на меня. — За то, что я говорю об этом. — Сердцу не прикажешь. — ответил он. Это была констатация факта. — Но я прошу тебя, сбавь тон, когда говоришь с ней. Она, всё-таки девушка. И не заслуживает такого тона. — Я буду с ей повежливее. — пообещал я. — Может быть вы еще сблизитесь? — спросила мама. — До твоего отъезда в Штаты две недели. Я не ответил. За две недели вряд ли что-то изменится. На следующее утро, столкнувшись с Агатой на лестнице, я пропустил ее вперед. Она улыбнулась, кивнув в знак благодарности. — Агата, я хотел перед тобой извиниться за свое поведение. — произнес я. Она удивилась. — За что? — За то, что был резок с тобой в последнее время. Прости меня, я не хотел тебя обидеть. Она задумалась, прежде чем ответить. — Ты меня не обидел. — Вот и хорошо. И все же, прости. — Элио, я просто подумала, может мы сможем получше узнать друг друга? — она с надеждой посмотрела на меня. У нее было красивое лицо. Нежная кожа, пухлые губы, длинные ресницы. В иной ситуации я бы не стал противиться ее попыткам. — Агата, я через две недели уезжаю в Америку учиться. Я поступил в университет. Прости, но ты и я… Ничего не получится. Прости пожалуйста. И развернувшись, я вышел во двор. Не хватало мне еще одной разбитой души, как Марция. Я не могу быть таким бессовестным с ними. *** Через две недели, в начале августа, вещи были собраны в чемодан. Анкизе согласился меня довезти до станции, откуда я должен был сесть на поезд. Родители поехали с нами и долго не могли выпустить меня из своих объятий. Я ненавижу эти минуты прощания. Год назад я стоял вот так с Оливером, обнимая его, и еле сдерживая слезы. Теперь я прощаюсь тут с родителями. То же прощание, но с одним отличием: с Оливером я прощался навсегда, с родителями всего до каникул. Просвистел свисток, означающий скорый отход поезда, и я наконец был выпущен из объятий матери. Зайдя в поезд и сев в свой вагон, я смотрел в окно и махал родителям. Да, вот он момент перехода во взрослую жизнь. Дорога была долгой, и я быстро утомился. Заселение в общежитие прошло без приключений. Родители предлагали мне снять квартиру, но я отказался. Не хочу быть в одиночестве все время. В общежитии хоть было не так комфортно, но зато я смог быстро завести новых друзей, а это мне сейчас необходимо. Через пару недель после начала учебы я сидел на лужайке рядом с нашим корпусом среди других студентов, когда заметил знакомую фигуру. Сперва я решил, что мне показалось, но потом я пригляделся и понял, что это был он. Тот, кого я так боялся увидеть тут и мечтал об этом одновременно. Я видел его издалека. Он был красив, высок и чудесно выглядел. Белая рубашка и светло-каштановые брюки. Его светлые волосы слегка шевелил легкий ветерок. Я знал, что корпус, в котором он преподает совсем недалеко от моего. Я мысленно готовил себя к этой встрече, но, когда увидел столь желанного человека, оказался к этому не готов. Сделав вид, что мне срочно нужно идти, я поднялся и быстрым шагом пошел в свой корпус, лишь бы он меня не заметил. Хотя, как бы он заметил? Он даже не знает, что я учусь здесь. Иногда жизнь играет с нами по своим собственным правилам, рисуя самые разнообразные сценарии. Мы можем долго чего-то ждать, думать об этом, а когда получаем желаемое, все может пойти иначе, совсем не так, как бы нам хотелось. Самой тяжкой для меня оказалась не эта встреча с ним возле моего корпуса, когда он меня даже не заметил, а несколькими днями позже в одной из аудиторий. Черт, как же я ошибался, когда думал, что мне не суждено здесь с ним пересечься у себя на курсе. Кто-то из деканата решил, что нашему первому курсу будет полезно изучить предмет, преподаваемый Оливером в этом семестре. Кроме того, необходимо было получить по его предмету зачет в конце изучения курса. Когда Оливер зашел в аудиторию (к тому времени мы все уже ждали преподавателя), и представился, меня словно окатило ледяной водой. От этого голоса мурашки побежали по всему телу. Я поднял голову и увидел его. Он стоял в центре аудитории за трибуной и рассказывал о своем предмете и о том, зачем он нужен именно нам. Я не слушал его. Вернее, не слышал. Я находился в состоянии шока, не мог оторвать взгляда от него. Через несколько мгновений руки стали дрожать, сердце застучало так сильно, будто бы было готово вырваться из груди. Меня парализовало. Я смотрел на его улыбающееся лицо, прекрасную улыбку и проклинал день, когда принял решение поступать именно в этот университет. А ведь родители меня отговаривали! Но я решил, что я сильнее своих сомнений и могу сам себе бросить вызов. Доказать, что в состоянии перешагнуть свою любовь и пойти дальше. Теперь мне точно не отвертеться от разговора с ним. Нам придется общаться хотя бы в рамках его предмета. Не знаю, как я выдержал эту пару, но как только прозвенел звонок, я быстрее молнии сорвался с места и выбежал из аудитории. Забежав в туалет, и закрывшись в одной из кабинок, я дал волю эмоции и зарыдал. Ну почему это происходит со мной? Почему я не такой сильный, как хочу быть? Воспоминания нахлынули, и я не смог с ними справиться. Я так отчаянно старался держать себя в руках, но едва увидел Оливера вблизи, сорвался. Мое наваждение. Столько еще ты будешь мучить меня? Немного погодя, успокоившись и умывшись, я привел себя в порядок и направился в общежитие. *** Разумеется, появление такого привлекательного преподавателя, как Оливер, не могло остаться не замеченным моими одногруппниками. У девушек появился повод для сплетен, и они пользовались моментом то и дело посплетничать и пообсуждать его на переменах или непосредственно перед началом его пар. — Посмотри, какой симпатичный! Вот это рост! А фигура! Ой, до его же хорош. — шептались девчонки, украдкой поглядывая на Оливера, пока он вел лекцию. — Он, говорят, женат. — послышалось рядом. — Ох, интересно, какая она — его жена? Красивая? — Хотела бы я быть на ее месте! Их перешёптывания и хихиканья не давали мне покоя. Я страшно злился, слыша это. Сколько можно было его обсуждать? Хотя я был солидарен с ними. Разумеется, в него нельзя было не влюбиться. Уж я то знаю это лучше их. — Здесь он бывает редко. Вот в корпусе Б гораздо чаще. Там его кафедра. — Ох, зайти бы туда! — смеялись девушки. «Наивные дурочки!» — думал я, а внутри у меня пылал пожар. Оливер, кажется, так и не заметил меня в списке студентов. После звонка, когда все разошлись, я собрал все свои вещи и уже готовился выйти из аудитории, как вдруг он меня окликнул. — Элио, — я замер, как вкопанный. — Подожди пожалуйста, задержись. Дверь закрылась. Мы в аудитории остались одни. Я медленно сглотнул, закрывая глаза и набираясь сил. Почему я не вышел из этой чертовой аудитории сразу, как он позвал меня? Послышались шаги, — он подошел ближе. — Элио… — ласковый голос позвал меня. Я повернулся. Он улыбался, смотрев на меня. Его глаза сияли от радости. — Да, это ты. — тихо сказал он. — Я сперва не поверил, увидев твое имя в списке. Думал, это совпадение. — Здравствуй, Оливер. — тихо сказал я, опустив глаза. — Здравствуй. Боже, год прошел. Я так давно не видел тебя! — он меня рассматривал внимательно. — Да. Я вот теперь учусь здесь. — я поднял глаза и еле сдерживал слезы. Это невыносимо — стоять сейчас тут рядом с ними смотреть на него. Мои губы дрожали, по телу вновь пошли мурашки. — Я думал, что больше не увижу тебя. — сказал он, подходя еще ближе. — Я тоже был в этом уверен. Наступила тишина. Я смотрел на него и не мог налюбоваться. Он протянул руку и прикоснулся тыльной стороной руки моей щеки. — У тебя есть сейчас время? Давай поговорим? — спросил он. Внезапно я словно очнулся. О чем? Что он хочет мне сказать? Разве мы не сказали друг другу все перед расставанием? Но я так ждал встречи с ним. Неужели я упущу шанс поговорить с ним? — Да. Я не занят. — Тут недалеко есть одна кофейня. Пойдем, поговорим? — предложил Оливер. — Это неудобно. Нас могут там увидеть вместе. — Там всегда почти нет народу. Не тут же нам говорить. — пояснил он. Я не стал возражать. В конце — концов, мне было совсем не важно, где говорить. Главное, что с ним. — Как ты? — Спросил он, когда мы сели за столик в максимально уединенном месте. — В порядке. Закончил школу, поступил в университет. — Не думал, что увижу тебя на моих лекциях. — Да, я тоже не ожидал нашей встречи. — я соврал. Я так мечтал об этой встрече. Ради этой встречи я поступил именно сюда. — Как родители? — Хорошо. Вспоминают о тебе. Ты был лучшим нашим постояльцем. — Я тоже по ним скучаю. — сказал он. — Я писал тебе письма, Элио, и ты не на одно не ответил. Почему? Я нервно теребил салфетку в руках. У меня не было смелости на них отвечать. Кроме того, я злился на него, а потом пытался забыть. — Я не мог ответить, прости. — Ты все еще злишься на меня? Обижаешься? Я покачал головой. — Нет. — У тебя есть кто-то? — спросил он. — Нет. — я поднял глаза. — Да и какая разница? Ты женат. Я обратил внимание на кольцо на его пальце. Значит, свадьба состоялась. — Мне нужно знать, раз спрашиваю. — Зачем? Неужели ты захочешь ко мне вернуться? — Элио, не начинай… Я разозлился. Значит это я начинаю? — Ты позвал меня сюда, чтобы упрекнуть, что я снова что-то начинаю? Серьезно? — он не ответил. — Да, ты прав, не стоит даже и пытаться. В конце– концов, ничего не вернуть. — Элио, не злись. Я все помню. — Раз ты все так хорошо помнишь, тогда назови меня своим именем вновь, как раньше. Оливер молчал. Несколько минут мы сидели молча. Люди говорят, что в одну реку не войдёшь дважды. Но та ли это река? Она уже совсем другая… Мы изменились оба. Или нет? — Ну вот, ты забыл. — пожал плечами я. — Нет, я все помню. Я почувствовал, как вновь закипаю от обиды. Ради чего я пришел сюда? На что надеялся? Я ошибся, что он хочет попробовать возобновить наши отношения. Мои и без того крохотные надежды разбились вдребезги. — Оливер, — я сжал пальцы. — Зачем ты меня сюда позвал? — Я хочу знать, чувствуешь ли ты еще что-нибудь ко мне? — Что-нибудь? Серьезно? — Да. Ответь. Я вздохнул. Еще немного и я взорвусь. — Да. — я кивнул. — Но это не важно. — Не говори так. Это важно. — Для кого?! — Для меня. — Он коснулся моей руки и осторожно погладил пальцы. Я почувствовал себя полным дураком. Он смеется надо мной? Решил поиграть с моими чувствами? Как же это жестоко… — Пожалуйста, не дотрагивайся до меня. — попросил я. Снова его прикосновения к моей коже. Господи, какие у него ласковые пальцы. — Тебе неприятно? — он сильнее сжимает мою руку. — Нет. Просто не надо. Господи, ты не должен дотрагиваться. Ты не свободен. — Элио, подожди… — Нет! Пожалуйста, не надо. Я… Я не могу. Возможно, я еще не готов к этому разговору. Выдернув руку, я пулей вылетел из кофейни и помчался, куда глаза глядят. Бежать. Быстрее, быстрее. Не останавливаться. В голове звучали его слова «Я хочу знать, чувствуешь ли ты еще что-нибудь ко мне?» Зачем он так со мной? Зачем снова дает мне ложную надежду? Неужели я недостаточно страдал? Я больше не могу это выносить. Это наваждение сильнее меня. Забежав за здание городской библиотеки, я уронил рюкзак на землю, опустился вниз на корточки. Я обещал себе быть сильным. Обещал. Сердце стучит быстро — быстро. «Нет, Элио, ты должен взять себя в руки. Надо быть серьезнее. Что ты раскис, как барышня? От нескольких слов уже растаял?» — ругал я себя. Я злился на него. Обижался. Ненавидел и одновременно любил. Как можно испытывать столько чувств сразу к одному человеку? Он ведь был для меня всем. Моей первой и такой яркой любовью. Любовью, которую я готов нести через всю свою жизнь. Наконец, дав волю эмоциям, я зарыдал… Тем временем на улице потемнело, и пошел дождь… *** Через неделю он снова попытался поговорить со мной. Остановил меня после лекции и попросил уделить ему несколько минут. Я остановился. Как только мы остались в аудитории одни, я спросил прямо, что ему нужно. — Давай поговорим? — попросил он. — Оливер, я не могу долго тут стоять. Люди могут что-нибудь заподозрить. — Плевать. Я хочу поговорить с тобой. — Хорошо, только быстро. — Не здесь. Пойдем на улицу. Он вывел меня за пределы территории университета. Погода стояла пасмурная, и людей на улице не было. Я прислонился спиной к заросшему мхом зданию. Кажется, раньше это было студенческое общежитие. Я слышал, что несколько лет назад оно сгорело. Рядом не было ни души, только я и Оливер. Никто не мог нас тут увидеть. — Ты хотел поговорить. — напомнил я. — Да. Я подумал, ты захочешь обсудить наши дальнейшие перспективы. — Наши? Что ты мне предлагаешь? — Элио, я хочу попробовать все вернуть. Возобновить наши отношения. — Зачем? — Я хочу быть с тобой. Я ослышался? Он хочет быть со мной? — Ты хочешь быть со мной? С чего вдруг такая смелость? — Я знаю, что поступил неправильно, уехав от тебя год назад. Я испугался того, что может случится, если мы решим быть вместе. Я его не понимал. Когда я просил его не уезжать, он выбрал жить так, как все, жить «правильной жизнью». А теперь вдруг так изменил свое решение. В чем же причина? — Ответь мне на один вопрос. Если бы мы не пересеклись в стенах университета, ты бы предложил мне вернуться к тебе? Только честно. — спросил я. — Я хотел обсудить это с тобой еще тогда, когда ты убежал. — сказал он. — Ты не ответил. — настаивал я. — Мне кажется, твоя «правильная жизнь» тебя полностью устраивает. У тебя есть в ней все: хорошая работа, любящая жена, блестящая репутация одного из лучших преподавателей. Все, о чем можно только мечтать. При слове «жена» меня передернуло от злости. Я не знал лично девушку, на которой женился мой возлюбленный, но я ее ненавидел. Просто за то, что она была его женой, за то, что он выбрал ее, а не меня. За то, что она была с ним. — Моя жена догадывается о том, что я ее не люблю. У нее и раньше были основания так думать, это для нее не новость. Мы с ней все больше отдаляемся друг от друга. Особенно в последние две недели. Она далеко не глупая, все чувствует. — Что же вы так? — спросил я, в то время как сердце мое замерло в ожидании ответа. — Дело в тебе. С тех пор, как ты тут, я не могу тебя выбросить из головы. Я усмехнулся. — Элио, я хочу быть с тобой. Пришло время быть честными. Я честен с тобой и с собой. Я не мог поверить ему. Он все лжет. — За две недели твои чувства ко мне проснулись? Ты думаешь, что я в это поверю? — Мои чувства никуда не уходили. Я все так же тебя люблю. — А твоя жена? Как же твои чувства к ней? — Я ее не люблю. Она мне дорога по своему, но любви там нет уже давно. Тут мне стало искренне жаль эту девушку. Она ведь похожа на меня. Она также, как и я, любит Оливера. И ей очень больно от того, что чувства не взаимны. Она наверное страдает в этом браке. — Меня не приведешь на рождественский ужин к родителям, Оливер. У тебя смелости не хватит! И со мной у тебя не будет детей. — Пожалуйста, дай мне договорить. — Говори. — Миколь давно подозревает, что я ее не люблю. Она для меня дорога, но чувств у меня к ней нет. Это так. Я не хочу ее мучить, да и себя. Дай мне время поговорить с ней и с отцом. Возможно, они оба хоть немного поймут меня. Я попробую им все объяснить. — Сомневаюсь, что у тебя получится. Как же последствия этого разговора? — Мы все обсудим. Год назад ты не хотел меня отпускать. Сейчас ты не хочешь меня даже слушать. — Оливер, я слишком долго привыкал к твоему отсутствию в моей жизни. Мое сердце не железное. — Мое тоже. Я попробую поговорить с ними. Моему отцу нужно будет переварить эту информацию. Он не такой понимающий, как твой, но все же не упертый. Он довольно темпераментный человек, но решение всегда принимает только с «холодной» головой. Да. У меня были самые лучшие родители. Они приняли меня таким, какой я есть, и поддержали, несмотря ни на что. — Мои родители без ума от тебя. — сказал я. — Ты это знаешь. — Да. Спасибо им за это. — Ты мог стать частью нашей семьи, Оливер. Но ты струсил. Я не злюсь на тебя, хоть ты и разбил мне сердце. Я понимаю, почему ты так поступил в прошлом году. Ты боишься, что от тебя все отвернутся, что пострадает твоя репутация. Реакция твоей семьи пугает тебя даже сейчас. Но знаешь что? У меня тоже есть семья и друзья. У моих родителей тоже есть репутация. Мой отец — профессор университета, как и ты в недалеком будущем. И он не беспокоится, что я запачкаю его репутацию. Он меня любит таким, какой я есть, потому что я — его сын, за что я ему благодарен. Я искренне хочу, чтобы и твои близкие люди тебя поддержали в твоем выборе. Он молча смотрел на меня, не перебивая. Ему было тяжело, как и мне, я уверен. Возможно, даже тяжелее, чем мне. Но я должен был выговориться. После этого разговора я почувствовал, как осмелел. Я не боялся быть непонятым обществом. Я знал, что у меня есть поддержка близких в любом случае, и она придавала мне сил. У Оливера была также поддержка моей семьи. Мои родители считали его родным, ему нечего было бояться. С нашей стороны никто бы не осудил его, выбери он меня. Возможно, после этого разговора он откажется от меня, выбрав все-таки Миколь, а я снова останусь один, и буду всю жизнь страдать и жалеть, что вновь появился в его жизни. Но если он сам был инициатором нашего разговора, значит, ожидал, что я буду с ним предельно откровенен? В противном случае, незачем было даже и начинать. Пока я ждал ответа, Оливер подошёл ко мне и обняв одной рукой за талию, а другой за шею, впился в мои губы поцелуем. Я почувствовал обжигающую дрожь в теле, как будто меня ударило разрядом в тысячи вольт. Он разорвал поцелуй также неожиданно, как и начал. Выйдя из состояния легкого шока, я вновь заглянул в небесную синеву его прекрасных глаз и потянулся к губам. Он не оттолкнул меня, обняв еще сильнее. Мы еще некоторое время не могли оторваться друг от друга, целуясь медленно и любовно. — Я поговорю с отцом. — прошептал мне в губы Оливер. Я лишь кивнул в ответ. *** Говорят, первая любовь — самая настоящая. Я в это верил и верю до сих пор. На зимние каникулы я вернулся в Италию к родителям. Они ужасно соскучились, и я тоже. Оливер обещал приехать позднее. Ему еще нужно было принять экзамен у одной группы студентов. Он сдержал обещание и поговорил с Миколь и отцом. Разговор был не из приятных. Признаться, до этого дня, я ненавидел Миколь, хоть и не знал ее лично. Оливер был прав — она не была удивлена. Она была умной девушкой и все чувствовала. Конечно, ей было больно. Но она нашла в себе силы все это пережить. Она была молода, и вся жизнь была впереди. Она любила Оливера, как и я. Возможно, не настолько сильно, мне было трудно об этом судить. Да и я был не в праве. Я, к счастью, ни разу с ней не столкнулся. Надо отдать ей должное — она не стала закатывать Оливеру истерику и обвинять его во всех смертных грехах. Они расстались спокойно. Отец Оливера не смог спокойно принять новость об их разводе. Своей репутацией он дорожил сильнее, чем отношениями с сыном. Оливер говорил, что после полученных новостей, его отец с ним не разговаривал несколько недель. Я был уверен, что ему необходимо время для принятия всей реальной ситуации. Все-таки, они — одна семья. Я не хотел, чтобы Оливер страдал из-за их недопонимания и поддерживал его, как мог. Я надеялся, что однажды они поговорят спокойно. Оливер приехал через несколько дней после меня на виллу моих родителей. Те с радостью его встретили. Отец пожал ему руку, мама расцеловала в обе щеки. Мафальда с Анкизе также порадовались его приезду. Они все по нему соскучились. Однажды вечером под Рождество на наш адрес пришло письмо от отца Оливера. Мой отец удивился, однако Оливер пояснил ему, что предупредил отца о своем приезде к нам и дал ему наш почтовый адрес. — Простите, мистер Перлман за то, что не спросил у вас разрешения заранее. Мне не хотелось ставить вас в затруднительное положение, сэр. Да я и не ожидал, что он решится написать. — Ничего, Оливер. Все в порядке. — успокоил его отец. Взяв письмо, Оливер поднялся в нашу комнату (которая была обычно моей, той самой, где когда-то он проживал в 1983 году) и долго оттуда не выходил. Я забеспокоился и поднялся к нему. Он задумчиво стоял у окна, держа письмо в руках. — Все в порядке? — спросил я, положив руку ему на плечо. — Что пишет твой отец? — Много чего. — ответил мой возлюбленный. — Но самое главное то, что он наконец принял новость о нас. Пишет, что не так страшно потерять репутацию, гораздо страшно потерять сына. Скажу тебе честно, я был уверен, что он меня проклянёт. Я с облегчением обнял его и поцеловал в затылок. — Я так рад, что все хорошо. — Он хочет познакомиться с твоими родителями. Как думаешь, они не будут против? Я улыбнулся. — Конечно нет. Они только рады будут. — Хорошо. Я все думаю, поладят ли они между собой? — Я думаю, да. Мои родители ко всем могут подход найти. — Да, я знаю. Я смотрел в окно на падающий снег. — Элио, — позвал Оливер. — Да? — Когда вернемся в Америку, переезжай ко мне в мою квартиру. Нечего тебе делать в общежитии. Я не мог поверить. — Ты серьезно? — Более чем. Раз мы почти одна семья, нам просто необходимо жить вместе. Он развернулся ко мне и крепко обнял. Внизу был слышен веселый смех матери. Она что-то рассказывала отцу. — Я люблю тебя. — произнес Оливер, целуя меня. — И я тебя люблю. — ответил я. — Не знаю, что ждет нас в будущем, но одно я знаю точно. Я хочу жить настоящей жизнью с любимым человеком. С тобой. — сказал Оливер. — Назови меня своим именем. — попросил я. — Если действительно хочешь этого. — Оливер… Оливер… — прошептал он практически мне в губы. — Элио… — сквозь улыбку произнес я. Я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Он был рядом. О большем я и мечтать не смел. Не знаю, сколько все это продлится, как долго мы будем вместе, и что нас ждет впереди. Но я был уверен абсолютно точно в одном — мы любили, по настоящему любили друг друга. Ради этой самой любви стоило рискнуть, чтобы попробовать возобновить наши отношения. Наблюдая за тихо падающим снегом, я подумал о том, что сделаю от себя все возможное, чтобы наша совместная с Оливером жизнь была наполнена радостными событиями, и чтобы мы смогли нести нашу с ним любовь еще многие годы.