Ошибка на ошибке

      Когда люди говорили про чувства, они краснели, запинались и чуть ли не задыхались. Им было неловко. Но какой же сладкой ощущалась награда взаимности. Человек напротив говорил: «Я тоже тебя люблю, глупый». Всё становилось как нельзя хорошо. Потому что эти люди имели красивые чувства, перед которыми не почувствуешь стыд или отвращение. Люди должны любить только то, что им противоположно. Любить подобного себе мерзко.       Сколько же раз на жизнь короткую он слышал, что любовь к своему полу гадкая. Да даже если он и аниматроник... репутация была бы подпорчена для пиццерии. «Любимчик всех любит своего же коллегу по команде». И медведь мог бы сказать, что дело для него не в репутации. Ему просто нравилось приносить радость, только и всего. Но для того, кто захватил всего его, это было бы... неприятным. Эти чувства неправильны. Хотеть обнять и шептать милые глупости неправильно. Хотеть видеть теплый взгляд в ответ неправильно.       Поэтому молчать приходилось долго. Но будто бы он мог так долго это скрывать от столь проницательного кролика. Даже если не чувства, то что-то близкое к нему Бонни удалось узнать.       Фредди не мог гореть от смущения, но у него и вправду чуть обшивка не сгорела, пока он формулировал свой намекающий вопрос. Просто акт наблюдения. Все же говорили хоть раз, как друзья относятся к такой любви. В этом же нет что-то предосудительного? Кто знает, медведь уже ни в чём не был уверен, когда видел эту улыбку. Верно. Всё началось с этой чертовой улыбки. С звонкого «Вперед, суперзвезда!». С дружеских, черт возьми, объятий. Он был слишком тактильным лидером... но даже команда начала понимать, что для Бонни эти касания иного рода.       Он почти видел их осуждение, ощущал на спине жар от их взглядов. Плохой ты друг, раз влюбился в идеального кролика. Но будто бы он мог что-то сделать. Он его любил — вот и вся аксиома.       Надежда копошилась червями в нём, пока он озвучивал наводящий, волнующий до помех, вопрос на миллион. — Разве есть что-то плохое в любви, даже если и в... такой любви... к своему же полу?       Бонни просто завис. Он ждал этого вопроса от кого угодно, но не от Фредди. Не то чтобы все не знали, что медведь принимал буквально любовь. Но такую любовь, если таковой её можно с натяжкой называть? Кролик неопределенно пожал плечами и с лёгкостью в голосе ответил: — Ну... я думаю, что это просто игра. В конце концов, все перерастают эту игру и приходят к истинной любви.       Фредди светло улыбнулся в ответ, ощущая, как в нём всё взрывается к чертям. Всё это игра, которая должна закончится. Ненастоящее это всё, бутафория. И игра эта чистое баловство. Потому что истинная любовь идёт от мужчины к женщине, аниматроник ты двухметровый или нет. Бонни такой идеальный, даже не ненавидит эту любовь, просто не принимает её всерьёз. Но теперь он и не знал, что хуже — знать, что твои чувства гадкие... или понимать, что их и нет для него, игра всё.       Да, он пытался перерасти себя. Но чтобы ни делалось, эти чувства вновь приходили. Кривой шрам на его идеальном Бонни.