Роза, оплётшая рога

Джоффри срывает розу, и её шипы уже вонзаются в кожу. Маргери всегда знала, в чём заключается её предназначение: принести семье величие. Она видела свой путь — стать королевой. Её первый муж, Ренли Баратеон, желал заполучить Железный трон, и Маргери была ему лучшей женой, которую только можно сыскать. Её бабушка, Королева Шипов, с язвительностью говорила: «Самое главное в мужчинах — это тешить их жалкую самооценку, чтобы они считали тебя даром Семерых. Потакать их глупым желаниям до тех пор, пока они не станут бесполезными для нас, женщин.» И юная леди Тирелл, слыша это, удивлённо вскидывала брови, пытаясь понять говорила ли Оленна про кого-то конкретного, например, бывшего главу дома. Была ли она причастна к гибели своего супруга? Но пожилая женщина лишь усмехалась на её немой вопрос, не давая никакого конкретного ответа. Маргери оставалось лишь покорно преклоняться перед мудростью старшего поколения. Оленна никогда не говорила ничего подобного вслух, но юная роза чувствовала, что она была ближе к своей великой бабушке, чем все другие внуки Королевы Шипов. Ренли погиб при загадочных обстоятельствах. Маргери чувствовала смесь горечи и облегчения: муж, не проявляющий к ней внимания, даровал ей свободу. Она, вероятно, могла бы даже выбрать себе любовника с его благословения, но, в противовес этому, никогда не была бы ему желанна и любима. Сейчас же, обосновавшись в Королевской Гавани, она стала невестой Джоффри Баратеона — юношей, который за бахвальством и самодовольством, прятал свою трусость и глупость. Он боялся даже своих поданных, избегая их день ото дня. Потому что был столь жесток и груб с ними, что не заслужил никакого иного отношения, кроме ненависти и презрения. А Маргери… Маргери была для бедняков и калек всем. Она казалась им и Матерью, и Девой одновременно. Юная и цветущая девушка, символ невинности, который проявлял в их сторону столько милосердия и заботы, что, казалось, была уже мудрой женщиной. В нечистых переулках, где царил зловонный запах смерти, появлялся ненавязчивый шлейф роз, затмевающий собой всё мерзкое и гадкое. И она могла расположить к себе кого угодно: от чёрствых сердцем стариков до наивных улыбающихся детей, тянущихся к ней, как росточки к солнцу. Причиной такого отношения была не столько красота и тактичность, сколько умение подбирать к каждому человеку свой подход. Она носила маски лучше, чем мифические Безликие, которыми давным-давно пугали детей, а сейчас вряд ли существовали. Маргери пыталась жить в шкуре Джоффри и проявлять ему такое внимание, какое он всегда хотел. — Мой король! — окликнула его леди Тирелл, восседая на коне. Юный Баратеон не удержался от возможности взять свою новоиспечённую невесту на охоту. Увидеть как она держит смертельное оружие в руках, на манер того арбалета, который она увидела в его покоях. И Джоффри по-хозяйски улыбнулся ей в ответ, словно перед ним не была его невеста, а лишь какой-то предмет. — Леди Маргери, вы как раз вовремя нас нагнали, — гордо презентовал Баратеон пойманную в силки молодую лань, и Маргери увидела для себя совершенно иную картину: Джоффри был столь не меткий, что ему пришлось фиксировать бедное животное на месте, дабы пристрелить? Испуганное животное рвалось со всех своих сил, куда могло, пока юный король натягивал тетиву арбалета. Лань встрепенулась и бросилась в сторону Маргери, своим весом натягивая силок до предела. Испуганный конь порывался подняться на дыбы, заставляя Тирелл занервничать, вцепиться в поводья. Свист выпущенный стрелы разрезал воздух. Лань издала животный крик прежде, чем вздрогнуть всем телом и упасть замертво. Маргери почувствовала как горячая капля крови упала на её лицо. Джоффри намеренно выстрелил лишь в тот момент, когда его будущая жена была максимально уязвима, находилась подле безумного от страха существа. Просто, чтобы узнать реакцию. Увидеть её взгляд, после того, как он мнимо защитил её от не менее беззащитной лани. Но Маргери лишь вскинула голову, ощущая как по её нежной коже скользит кровь мёртвого животного. Она с благоговением взглянула на своего мужа и произнесла: — Мой король, вы были так метки! Могу ли я сделать следующий выстрел? Баратеон снисходительно улыбнулся, негласно соглашаясь с её просьбой. Он осмотрел лицо Тирелл, по которому так заманчиво расплылось кровавое пятнышко. Маргери выглядела как настоящая воительница, как хладнокровная убийца. И это возбуждало Джоффри. Но если бы он был чуть объективнее, чуть выше своих садистских грёз, то видел бы изрядно побледневшее лицо, не оправившееся от мимолётного испуга. Он никогда бы не узнал, но Тирелл впилась в свои руки до порезов, пытаясь скрыть дрожь, которая пробивала всё её тело. Он видел перед собой великолепную розу, она видела перед собой очарованное чудище. С тех пор Маргери была уверилась в его влюблённости до конца. И, на удивление, не ошиблась. Джоффри был монстром, от которого страдала Санса Старк. Оленна и Маргери, присутствовавшие на разговоре с волчицей, помнили каждое слово, произнесённое дочерью Неда. Они знали, насколько тяжела ситуация. Леди Тирелл понимала, что сейчас её безопасность зависела от неё самой. Может быть, она слишком увлеклась связью с Джоффри, что не попыталась подступиться к Серсее ещё раз и ещё. Но Оленна лишь загадочно улыбалась, говоря, что это не столь нужна мера, что все трудности временные. Поэтому Маргери могла позволить себе компанию Джоффри ещё и ещё раз. В какой-то момент юный король стал пытаться угодить ей также, как она угождала ему. Баратеон отпускал глупые жестокие шутки, пытаясь впечатлить девушку. Появлялся публично вместе с ней перед народом, одновременно млеющий от признания короля (хотя, разумеется, всё было дело в Маргери) и желанием почувствовать свою власть над каждым из них. И Маргери всегда убеждала, что Джоффри будет самым лучшим из всех существующих королей, пока последний ловил её каждое слово, как те дети из трущоб, которым она дарила игрушки. Он был полностью в её власти, заставляя Тирелл поверить в то, что она в безопасности. Джоффри пытался выглядеть лучше, чем он мог, не зная, что галантные поцелуи рук и напущенная вежливость, не скроют ужаса его души. — Моя дорогая, совсем скоро всё наладится, — успокаивающе поправила её локон Оленна, отводя за ухо ненаглядной внучки, — как к тебе относится наш король? — О, бабушка, он очень мил со мной, — улыбнулась Маргери в ответ, заставляя Королеву Шипов кивнуть. Они были одни, но юная Тирелл играла идеальную картинку также хорошо, как и на публике. Оленне не нужно честное признание, связь её и Маргери сильнее и выше любых слов. Родственницы могли общаться лишь парой красноречивых взглядов. Маргери Тирелл всегда считала себя мастерицей адаптироваться под все условия. Какая ей разница — выйти замуж за Джоффри или Томмена? Младший брат, кажется, даже лучше: более покладистый и робкий. Она убеждала себя в этом, смотря на посиневшее лицо Джоффри с выступившими сосудами. Бедный-бедный муж, отравленный на своей свадьбе. Маргери выглядела для всех потерянной и потрясённой новоиспеченной женой. Леди Тирелл приносили соболезнования и утешали, пока Оленна с затаившейся искрой во взгляде приветствовала Маргери, на этот раз давая ответ на её очередной неозвученный вопрос. «Время спрятать шипы на время, дорогая. Они должны увидеть нашу скорбь.» Маргери облачилась в чёрный цвет, нося траур, как королева носит корону. Она скорбит по своему мужу, отказываясь принимать тот факт, что где-то частью души она скорбит взаправду по нему. По-настоящему. Шипы пронзают кожу, но роза уже сорвана.