***
— Ты убила их? — спросила Уэнздей с каменным лицом. — Ужасных маглов. Пытала их? Мортиша улыбнулась дочери, удобнее устраиваясь в плетеном кресле с большой спинкой. — Я все расскажу тебе, когда ты станешь старше, дорогая. Уэнздей поджала губы и скрестила на груди руки. Она явно думала, что уже достаточно взрослая, чтобы узнать подробности. — Сколько времени понадобится бабушке Аддамс, чтобы вылечить его своими зельями? — Совсем недолго! — ответил Гомес, вбегая в комнату с трубкой в руке. Остановившись рядом с детьми, он подмигнул им. — Бабушка — чудотворец, как вы все знаете! — Гомес кивком указал на Пагсли, которого его мать исцеляла несчетное количество раз. Уэнздей обернулась к младшему брату со злой ухмылкой. — Может быть, нам стоит проверить, сможет ли она исцелить двух мальчиков одновременно? И, прежде чем Пагсли успел ответить, Уэнздей повернулась и исчезла в глубине особняка. — Хорошо, — надувшись, тот поплелся за ней следом. — Но давай обойдемся без ударов током. Я не мог есть в течение нескольких недель после прошлого раза! Мортиша счастливо улыбнулась, глядя на мужа. — Мне очень нравится, когда дети так хорошо ладят. Гарри идеально впишется в их компанию. Nous avons une belle famille. — Cara mia, — выдохнул Гомес и упал на колени перед ней. — Ты же знаешь, что со мной происходит, когда ты говоришь на французском, — он поднес ее руку к губам и запечатлел горячий поцелуй на тыльной стороне ладони. Ресницы Мортиши задрожали. — Monsieur… — поддразнила она. Гомес застонал и проложил дорожку поцелуев по ее руке. — Mon amour! Mon beau mari… Он заключил жену в объятия и страстно поцеловал. Внезапно раздался низкий рев, и Гомес отпрыгнул от Мортиши, вытирая помаду с губ. — Ларч! Что случилось? Тот снова замычал, но уже более членораздельно. Глаза Мортиши расширились от страха. — Дети… — прошептала она, а затем выбежала из комнаты. Гомес поспешил за ней. Они нашли Уэнздей и Пагсли в коридоре второго этажа. — Дети! Что случилось? — Питона больше нет! — закричал Пагсли. — Питон? Какой питон? — непонимающе переспросил Гомес. Уэнздей невозмутимо подняла бровь. — Тот, что должен был съесть Пагсли. Гомес коротко рассмеялся. — Изобретательно! Мне нравится! Уэнздей кивнула, собираясь ответить, но их прервало громкое шипение. — Это детская! — испугано проговорила Мортиша. Она хотела было войти, но Гомес поймал ее за руку. — Осторожно, любимая. Я пойду первым. Ларч, мой меч! — крикнул он. Дворецкий бросил ему оружие, и Гомес, ловко поймав его за рукоять, рассмеялся. — Превосходно! Что ж, снова ринемся, друзья! Гомес бросился в детскую, но зрелище, представшее перед ним, оказалось совершенно неожиданным. Малыш Гарри сидел в своей кроватке вместе с огромным питоном, обвившимся вокруг балясин и заполнившим почти весь матрас. Они шипели друг на друга, явно разговаривая. Гомес воткнул меч в пол и оперся на рукоять. — Ну… — начал он, но замолчал, не находя слов. Мортиша гордо улыбнулась. — Я же говорила, что он впишется.***
— Я хочу в Хогвартс, — серьезно заявил однажды Гарри. Гомес посмотрел на сына, оторвав взгляд от старинного пистолета, который полировал на столе. — Твои брат и сестра отправляются в Ильверморни. Гарри кивнул. Он замер на почтительном расстоянии, выглядя довольно чопорно: на нем были классические брюки и жилет, а на шее завязан ярко-зеленый пластрон. В отличие от отца, с тех пор, как ему исполнилось четыре года, Гарри предпочитал носить только такие галстуки. — Я знаю, отец. Но, скорее всего, Хогвартс — это место, где учились мои родители. — Мы не знаем наверняка, были ли они волшебниками, — ответил Гомес. Гарри насупился. — Бабушка Аддамс сказала, что, когда я был ребенком, ей пришлось вытащить из моей головы крестраж. Гомес сердито нахмурился: Гарри не следовало этого знать в десять лет. — Ей не стоило говорить. Такая магия опасна, а я занимаюсь черной магией с тех пор, как впервые надел подгузники! Гарри вздохнул. — Хогвартс кажется отличной школой. — Хорошо, — Гомес сузил глаза и, вскочив на ноги, поднял невесть откуда взявшийся меч вверх. — Мы будем драться. Гарри тоже прищурился. — Идет. Он выбрал оружие и встал в стойку. В то время как Гомес обладал огромным опытом сражения на мечах, Гарри легко давались все без исключения виды спорта, которыми он занимался с тех пор, как присоединился к семейству Аддамс. — К оружию! — воскликнул Гомес и бросился вперед. Гарри легко парировал, и он громко рассмеялся. — Фантастика, Гарри! Давай посмотрим, что ты умеешь! Гомес снова рванул вперед, но Гарри увернулся. Эти двое двигались вперед-назад, позволяя противнику ступить на свою половину не более чем на шаг. — Так почему Хогвартс, Гарри? Их мечи заскрежетали, скрестившись. Гомес качнул рукоять, усиливая напор и пристально следя за движениями сына. — Какова настоящая причина? — Мои родители! — крикнул Гарри, отталкивая Гомеса. Схватка продолжилась. — Нет! — крикнул тот в ответ. Затем вскочил на кофейный столик и спрыгнул, обрушившись на Гарри всем своим весом, но тот кувыркнулся в сторону. — Это не настоящая причина! Спешно поднявшись на ноги, Гарри повернулся к отцу. От пота его волосы прилипли ко лбу, а сам он тяжело дышал. — Ну давай же! — поддразнил Гомес с маниакальной ухмылкой, застывшей на губах, и приглашающе поднял руки. — Атакуй меня! Хочешь в Хогвартс? Сражайся! Взревев, Гарри кинулся на отца. Их мечи громко звякнули. — Вот так! — воодушевленно провозгласил Гомес. — Теперь скажи мне, что в Хогвартсе? — Волдеморт! — зарычал Гарри и выпустил меч, глухо лязгнувший о паркет. Гомес остановился. — Он все еще жив. Должен быть жив, и я... хочу его убить. Я хочу его убить за все, что он сделал! — плечи Гарри затряслись, а глаза наполнились слезами. Гомес по-отечески улыбнулся и кивнул, окончательно принимая решение. — Хорошо. Ты поедешь в Хогвартс, — Гарри поднял на него свои большие зеленые глаза. — Но сначала возьмешь пару дополнительных уроков у бабушки Аддамс и еще несколько у мамы. Если хочешь попытаться убить Волдеморта, ты не сможешь сделать это без тренировок. Широкая улыбка озарила лицо Гарри.***
Хогвартс оказался дурацким местом. Именно в этом Гарри убедился в первую очередь. Несмотря на то, что большинство профессоров были компетентны, встречались и довольно нелепые личности. Призрак, преподающий историю, во времена которой не жил и потому не имевший к ней никакого отношения. Или профессор зелий, являвшийся темным волшебником, что вообще-то должно было добавить ему профессионализма, но все же остававшийся некомпетентным. Если бы бабушка Аддамс увидела, как этот мужчина с сальными волосами пытается учить студентов, не разговаривая с ними, а только крича, она бы подвесила его за пальцы ног. Но хуже всего обстояли дела с профессором по защите от Темных искусств. Мало того, что от него пахло самой гнусной магией, с которой когда-либо сталкивался Гарри, — а это о чем-то да говорило, — он еще и был пугливым, как котенок. Гермиона сказала, что, независимо от его мнения о профессорах, Гарри должен их уважать, но он решил, что она считает так исключительно из-за чрезвычайно строгих родителей, которые не позволяли ей думать самостоятельно. Гермиона была первым человеком, кого он встретил в поезде, и, конечно же, его лучшим другом. Хотя Гарри понимал, что ей промыли мозги, заставив думать, будто взрослые не могут ошибаться, и работал над тем, чтобы разубедить ее в этом. Впрочем, все остальное в Хогвартсе было таким же дурацким. Включая руководство школы. Так, например, директор почти вынудил Гарри заново пройти процедуру распределения после того, как шляпа отправила его в Когтевран. Лишь Гермиона радовалась этому: в поезде он убедил ее, что «орлы» — лучший факультет, ведь гриффиндорцы и слизеринцы постоянно цеплялись друг к другу. Гарри даже хотел предложить им устроить дуэльный поединок чести. По крайней мере, это помогло бы сократить количество идиотов в школе как минимум вполовину. Вероятно, именно из-за этого самыми интересными моментами в Хогвартсе стали вещи, которые не должны были произойти. Убийство горного тролля и профессора ЗОТИ, а также похищение Философского камня, безусловно, были первыми в этом списке. Дамблдор верил, что камень уничтожен. Но как бы не так. Гарри никогда бы не отказался от такого бесценного артефакта! К тому же родители были бы вне себя от радости, увидев камень. И они были. — Я убил горного тролля на Хэллоуин! — взволнованно сообщил он семье в свою первую поездку домой. Уэнздей фыркнула. — Так я еще не веселилась, — она посмотрела на Пагсли. — Мы идем охотиться на горных троллей. Тот кивнул в знак согласия и повернулся к Гарри, который усмехнулся и тоже кивнул. Гомес громко рассмеялся. — Великолепно! Повесим головы над камином! Мортиша томно улыбнулась. — Звучит совершенно ужасно, дорогой Гомес.***
Второй год Гарри в Хогвартсе прошел так же захватывающе. Таскать за собой Гермиону и Луну по всей школе в поисках гигантской змеи было очень волнительно: он слишком давно не охотился на василиска. А в конце учебного года Гарри пригласил Гермиону погостить к ним домой. — Оборотное! — воскликнула бабушка Аддамс, узнав об их приключениях. — Я не встречала ни единой живой души, которая смогла бы его сварить в твоем возрасте, не говоря уже о том, чтобы зелье вышло таким идеальным. Она схватила Гермиону за руку, и они закрылись в кухне на четыре дня, спустя которые Гермиона появилась взлохмаченной и с ярко блестящими глазами. — Мне так здесь нравится! — объявила она Гарри и обвила его за шею руками, крепко обнимая. Гарри фыркнул от смеха. — Я так и думал, что ты будешь в восторге, — он похлопывал ее по спине, пока Гермиона в конце концов не отпустила его. — Теперь, когда ты высвободилась из бабушкиных когтей, я могу наконец познакомить тебя с моими братом и сестрой. Они только что вернулись из Ильверморни. Уэнздей и Гермиона сразу нашли общий язык. У них была порочная сторона, которую Гарри ценил всем сердцем, — обе были умны и жаждали мести. — Они же как рабы! — возмутилась Гермиона, едва они затронули тему домашних эльфов. — Их надо освободить! — Мы создадим проклятие, которое убьет любую ведьму или волшебника, оскорбившего домового эльфа, — проговорила Уэнздей, склоняясь над массивной книгой, лежавшей между ними. — Идеально! — задохнулась от восторга Гермиона. Уэнздей вскочила на ноги. — Мама знает самые лучшие заклинания. И девушки умчались вглубь особняка. — Это будет интересно, — сказал Гарри отцу, приподняв бровь. Гомес улыбнулся и понимающе кивнул. — Женщины в нашей семье всегда такие, — он хлопнул Гарри по спине. — Расскажи мне о дневнике. — Дневник оказался еще одним крестражем, — начал Гарри, когда они вышли из дома и остановились посреди кладбища, окутанного туманом. — Он сделал его в шестнадцать лет или около того. Это говорит о том, что, скорее всего, существуют и другие крестражи, учитывая, что один из них был в моей голове. Гомес кивнул. — Ты мог стать им по ошибке? Гарри нахмурился. — Наверное, да. Кому захочется вложить в другого человека частичку своей души? — он покачал головой от идиотизма самой формулировки. — Но важнее то, что мы узнали: он охотится на меня. Потерял тело, но все еще жив и пытается обрести телесную форму. — Единороги и камень, — протянул Гомес. Гарри кивнул. — Что ж, — помолчав, продолжил Гомес, гордо улыбаясь сыну. — Похоже, в следующий раз тебе придется немного больше постараться, чтобы убить его. Гарри закатил глаза. — Я сделал это уже дважды — трижды, если считать тот раз, когда был ребенком, — и собираюсь сделать это снова. Но иногда мне кажется, что проще просто напустить на него Уэнздей. Гомес громко рассмеялся, запрокинув голову. — О, пожалуйста, сделай это! Ей понравится вызов! — он снова хлопнул Гарри по спине, и они продолжили прогулку.***
Они сидели в крепости из одеял и подушек. Гермиона прижалась к Гарри. Пагсли тихонько похрапывал у их ног, а Уэнздей не оставляла попыток уговорить их лечь спать в настоящую кровать. — Мне очень нравится твоя семья, Гарри, — негромко произнесла Гермиона. В ее голосе слышалось веселье. — Спасибо, я рад, — улыбнулся Гарри. Он поерзал на спальных мешках, которые составляли пол их форта, прежде чем продолжить: — Ты можешь приезжать в любое время. Каждое лето, если хочешь. Глаза Гермионы расширились. — Правда? — с надеждой прошептала она. Гарри пожал плечами. — Если твои родители не возражают. — Не возражают! — выпалила она, но затем вдруг скривилась и уставилась в пол. — Они очень довольны тем, что Хогвартс — это школа-интернат. — Им не нравится, что ты ведьма? — Нет, не в этом дело, — покачала она головой, — Просто они сильно заняты, и у них не так много времени для меня. Им легче, если я остаюсь в школе. Гарри решил не заострять внимание на том, как грустно это прозвучало. Гермиона точно не оценила бы такого поступка. — Ну, мои родители любят тебя. Я даже думаю, что бабушка однажды может тебя похитить, — сказал он вместо этого, и она тихо засмеялась. — Тебе всегда будут рады здесь, Гермиона. Ее щеки порозовели. — Спасибо, Гарри.***
Оглядываясь назад, можно было сказать: Сириусу еще повезло, что его поймал дядя Фестер, а не Ларч или — упаси Мерлин — Уэнздей. Знание, что у него есть крестный отец, который так долго пробыл в тюрьме будучи невинно осужденным, подстегнуло Гарри. Это значило, что в мире оставались люди, знавшие его родителей и не погибшие во время событий последней Магической войны. Сириуса передали в покрытые бородавками руки бабушки Аддамс, громко присвистнувшей при этом: она словно немного влюбилась в татуированного волшебника (несмотря на его грязную тюремную робу или, возможно, именно из-за этого, трудно сказать). Гермиона и Уэнздей тут же начали разрабатывать план, который после запуска в течение года должен был поставить британское Министерство на колени. Ради этого они даже заперлись вдвоем на несколько дней. Гарри же проводил это время, знакомясь с крестным и узнавая о покойных родителях. Затем они отправили письмо другу Сириуса, и вскоре к ним в дом постучался Римус Люпин, оказавшийся оборотнем. Все вместе они добились того, чтобы Международная конфедерация магов схватила Питера Петтигрю и доброе имя Сириуса было очищено. Однако, несмотря на их усилия, Волдеморт все же возродился. И этому предшествовала целая цепочка событий. Во-первых, когда Петтигрю каким-то образом сбежал из застенков Конфедерации, на четвертом курсе Гарри был вынужден принять участие в Турнире Трех Волшебников. Там он убил дракона. Ему, конечно, тут же вменили, что он не должен был этого делать, но он лишь пожал плечами: — Вы отправляете меня на стадион к опасному существу и ожидаете, что я его не убью? Во-вторых, Гарри попросил Гермиону пойти с ним на Святочный бал. Когда настал вечер бала, она, улыбаясь, спустилась по ступенькам в красивом платье фиолетово-голубого цвета и с собранными в высокую прическу кудрями. Она была похожа на фею. Гарри не мог перестать смотреть на нее. Они вальсировали по Большому залу, и он наслаждался каждым звенящим смешком, исходившим из ее уст. Гермиона казалась ему такой идеальной, и Гарри то и дело задавался вопросом, выглядел ли он таким же влюбленным, как его отец, когда находился рядом с мамой. Думать о них с Гермионой в таком ключе было приятно. В-третьих, одним из заданий для чемпионов стал поиск дорогих для них людей, и Гермиону вместе с другими учениками поместили на дно Черного озера. Узнав об этом, Мортиша, выпустив мощнейшую волну магии, превратила озеро в один большой вращающийся шар воды, а Гомес, убедившись, что Гермиону и остальных доставили в безопасное место, едва не прикончил Дамблдора своим мечом. Последнее задание Турнира тоже не показалось Гарри сложным, и он быстро добрался до Кубка, на самом деле являвшегося портключом. Последовал ритуал воскрешения и дуэль с Волдемортом. Гарри даже подумал, что это не менее забавно, чем блуждание по темному лабиринту, полному голодных монстров, доставившее ему неподдельное удовольствие. Затем, улучив момент, он вновь коснулся портключа и вернулся в Хогвартс. Трибуны взорвались аплодисментами. Гарри рухнул на землю. Гермиона и Мортиша подбежали к нему первыми. Быстро оценив его состояние, они доставили Гарри в больничное крыло, однако не позволили мадам Помфри помочь: за дело взялась бабушка Аддамс. Пока она лечила Гарри, Грозный Глаз Грюм погиб в своем кабинете. Очевидно, ловушки, которые Гарри подготовил, наконец-то сработали. — Вы хотите сказать, мистер Поттер, — спросил его тогда Дамблдор, — что убили профессора, не будучи до конца уверенным, что он самозванец? — Я не пытался убить его, — пожал плечами Гарри. — Он весь год твердил о «неусыпной бдительности», и я подумал, что непременно должен проверить его реакцию. Я и не подозревал, что волшебники так восприимчивы к пираньям и электричеству. На самом деле это даже немного разочаровывает. — Он повернулся к Уэнздей и задорно спросил: — А Грюм оказался не очень-то бдительным, да? Та ухмыльнулась. Гарри знал, что она счастлива: случившееся означало, что Волдеморт вернулся. Его сестра очень хотела убить старого ублюдка. И она сделала это. Как только стало очевидно, что на пятом курсе Волдеморт подталкивает Гарри к проникновению в Отдел тайн, Уэнздей приехала в Англию. Предупредив главу невыразимцев, мудро отпустившего служащих на время ее работы домой, она расставила невероятное множество ловушек по всему Отделу тайн. Волдеморт погиб в облаке огня, поглощенный смятением. Еще бы! Его обставила какая-то девчонка, заодно полностью истребив и всех его Пожирателей смерти! Том Риддл просто не знал, что против Уэнздей Аддамс у него не было ни единого шанса.***
— Итак, что ты собираешься делать дальше? — спросила Гермиона, усаживаясь рядом с ним. Это был их седьмой год обучения. Волдеморт больше не воскресал: они с Гомесом нашли все оставшиеся крестражи и уничтожили их. Гарри посмотрел на нее и ухмыльнулся. Она была невозможно хорошенькой в маленькой шапочке и ярко-синей выпускной мантии. Только, в отличие от его мантии, по краю одеяния Гермионы была пропущена золотая тесьма, обозначающая диплом с отличием. Гарри залюбовался тем, как ее темные кудри спиральками выбиваются из-под шапочки, а загорелое веснушчатое лицо светится счастьем и гордостью. — Отец хочет, чтобы я вернулся с ними в Америку. Улыбка Гермионы померкла. — Ох… — невольно выдохнула она и отвернулась. — Я полагала… думала, что ты останешься. Я имею в виду, — она заправила волосы за уши, — Уэнздей теперь живет здесь. Гарри весело фыркнул. — Да, потому что она отказывается оставлять тебя. Особенно учитывая этот ваш маленький дьявольский план. Гермиона поджала губы. — Все совсем не так! — Согласись, план все же немного дьявольский, — толкнул ее плечом Гарри и крепко стиснул кулаки, показывая, насколько, по его мнению, злобным он был. — Ну, хватит, — Гермиона разжала его пальцы. — А если серьезно… Теперь, когда все наконец закончилось, чего ты хочешь? Чем займешься? — Честно? — спросил Гарри, и она кивнула. — Я хочу дом и семью. Такую же дружную, в какой вырос сам. Хочу дурацкую работу, умных детей и взбалмошных родственников. Я хочу быть таким счастливым, каким меня хотят видеть мои родители. Отец считает, что это произойдет в Америке, но я сомневаюсь. Воодушевившись его последней фразой, Гермиона снова широко улыбнулась. — Звучит прекрасно. Уверена, отец одобрит любой выбор, несмотря на некоторую твою нерешительность в отношении Британии. — Ага, — протянул Гарри, — но только если я сделаю правильный первый шаг. — Какой первый шаг? — Выбор идеального человека, — Гарри посмотрел на Гермиону и очаровательно улыбнулся. — Папа сказал, что лучший способ заполучить ведьму — это поднять бровь, улыбнуться и бросить в нее живую росомаху, — Гермиона рассмеялась. — Сириус же говорит, что мой биологический отец поступил немного по-другому. — Как? Гарри вытащил из кармана черную бархатную коробочку и открыл ее. Внутри оказалось кольцо с массивным бриллиантом. Он поставил его на скамейку между ними. — Как насчет этого, Грейнджер? — он повторил почти те же слова, которые когда-то сказал Джеймс Поттер на этой же самой скамейке. — Хочешь быть моей женой? Гермиона молча смотрела на бриллиант. Она моргнула один раз. Затем еще дважды. А потом, не произнеся ни слова, взяла кольцо и надела его. — Допустим, да. Улыбнувшись, Гарри наклонился и нежно поцеловал ее в губы.***
Они поженились на кладбище в Годриковой Впадине у надгробия родителей Гарри. А после того, как перестроили дом его биологических родителей, поселились там вместе. План Гермионы и Уэнздей в отношении британского Министерства остановил дальнейшее преследование маглорожденных. Спустя время Уэнздей заняла пост министра магии, и никто не осмелился указать ей, что она родилась не в Британии. Гермиона стала ее заместителем, а Пагсли еще долго оставался их лабораторной крысой. Гарри же стал зельеваром, как и его дед по рождению, и приемная бабушка. Но случилось и еще кое-что. Через неделю после их выпускного Люциус Малфой загадочным образом погиб, ударив своего домового эльфа ногой.