***
Македонский снова открывает глаза. Вокруг все белое и воняет медикаментами. Вот это уже страшно. Он поворачивает голову в сторону и видит знакомое лицо, сфокусировав зрение узнает в нем Шакала. Блаженная улыбка растекается по его лицу, только по этому можно было бы уже понять, что происходит. Мак поднимается с постели, оглядывает руки, они все такие же, как и должны быть, значит он, уже не там. Тогда где? С другой стороны плотно занавешенное светлой тканью окно. Впереди еще несколько рядов таких же белых кроватей и на всех них кто-то тоже улыбается. Только так и можно понять, где они и по чьей воле. Красный дракон опускает ноги на холодную плитку, она колючим холодом отдает по босым ногам, он игнорирует такую огорчительную особенность и идет вдоль пустых кроватей. Не вглядывается в лица, смотрит только на потолок. Он тоже непростительно белый. Македонский направляется к выходу из столь страшной комнаты, по пути снимает со стены раздражающе тикающие часы. Мелочь, а кому-то приятнее. Дальше следует по пустому коридору, рассматривая циферблат. Тоже белый. Вскоре на пути встречается несколько медсестер, они удивленно смотрят на него снизу вверх, задают какие-то вопросы, Мак не слушает. Он сжимает в руке циферблат и ежится от холода, разливающегося по всему телу от ног. — Куда ты идешь? Ау! — Видимо придется говорить. — А где здесь уборная? — Осипшим голосом спрашивает Македонский, тряхнув головой, чтобы спрятаться за челкой. — Ты правильно шел, прямо до конца и на лево, — отвечает темноволосая девушка в белом халате. — Благодарю, — Отвечает Македонский и направляется по-прежнему им самим придуманном маршрутом. Коридор молчит, где-то за спиной раздается смешок, видимо той девушки. Мак прижимает циферблат к груди и оборачивается. — Ты не в ту сторону идешь, чем слушал? — Она со смущенной улыбкой обхватывает плечи мальчика, приглашая проследовать за ней. Мак соглашается, поворачивается в ее сторону, но выворачивается от нежеланного прикосновения. Идут не молча, девушка что-то энергично рассказывает, разбавляя строгость сложившейся обстановки. Не давая вставить ни слова, она перелетает с одной темы на другую. Так доходят до очередной белой двери. — Я подожду тебя, — девушка останавливается и явно ждет ответа. — Это Ваше право, — Македонский открывает дверь и входит в узкое помещение. Он, наконец-то не такое белое, стены разбавляет синяя плитка, приятно радует глаз. Слева несколько раковин, дальше ряд кабинок и в самом конце открытое на распашку окно. «Это уже хорошо» — думается Красному дракону, он останавливается рядом и садится на холодный деревянный подоконник. Краска отколупывается при малейшем соприкосновении, холодный воздух больно бьет в лицо и стягивает кожу ветром. Мак закутывается в рукава свитера, прячет шею в воротник. Вздохнув глубоко, он достает из кармана штанов помятую пачку сигарет и потертую зажигалку. Затягивается и приятно щурит глаза. Ночной воздух отрезвляет сознание, табак подслаживает дрожь в руках. Смотрит перед собой, луна уже стала полумесяцем, от того страшно: время так быстро бежит. Грусть все ближе болезненным комом подкатывает к горлу от самого сердца. Оно болит сильнее всего, где-то внутри. Давно уже с трудом бьется. Болезненно отдает в голову, ну а что поделать? Он любит его таким, какое оно есть. — Ты там в порядке? — Взволнованный возглас доносится из-за прикрытой двери. — Ты там куришь что ли? Дымом пахнет, точно все хорошо? Македонский молчит, видимо здесь так не принято. Он кладет часы на подоконник и сильнее затягивается. Выдыхает дым под скрип медленно приоткрывшейся двери. Медсестра, в тусклом свете полумесяца, тенью проходит ближе, постукивая каблуками. Она подходит и протягивает ему еще не начатую пачку, совсем неизвестных сигарет. — Боюсь, купить ближайшее время у тебя не получится, возьми мои. — Она садится рядом и кладет подарок маку на колени. — Ты если прям увлекаться не будешь, то на какое-то время хватит. — Вы добры ко мне, — Красный дракон кладет пачку сигарет в карман и встает. — Мне печально с Вами прощаться. — Как прощаться? — Непонимающе спрашивает девушка. Она снизу вверх смотрит на него и продолжает сидеть на подоконнике. — Видите ли, мне следует больше сюда не возвращаться…— Македонский задумчиво смотрит в окно и продолжает курить. — Я и так ему поблажку дал слишком большую, пора бы и, собирать плоды, так сказать. — Я не понимаю о чем ты говоришь, — она моргает глазами и переводит взгляд на открытое окно. — Тебя кто-то обижает? Или… нет, — медсестра поспешно поднимается и закрывает окно. — Вы все не так поняли, я полагаю, — Мак поверх ее ладони берет оконную раму и старается остановить девушку. — В мою смену этого не будет, сейчас же выходи и возвращайся в палату. — Она уже не так мило и сочувственно выглядит и старается высвободить свои руки. — Не вешай часы в мою палату, — Красный дракон не без усилий отсоединяет руки девушки от оконной рамы, легким движением толкает вглубь помещения и шагает назад. Споткнувшись об подоконник, он падает спиной вниз. Холодный воздух плотно обволакивает его тело. Македонский полностью расслабляется и на пробу делает взмах крылом. Оба болят и пронзительно ноют, спазмами, разносившимися по всему телу. Ощущение не из приятных, но дурманящий запах леса расслабляет настолько, что все чувствуется через пелену приятных воспоминаний. Верхушки многовековых сосен приветственно машут легким дуновением ветра, а из чащи доносится родной вой, так знакомого ему существа. Перебирая своими многочисленными мохнатыми лапками, Слепой ощущает присутствие Македонского и рад ему от всего сердца. Второй раз Изнанка приветствует Мака в полную силу, проверку на прочность он прошел. Пусть это далось не так легко, но тут виноват сам Красный дракон: слишком уж все запустил. Приятная тяжесть собственного тела ощущается как нельзя кстати, он складывает крылья и доверяет ветру свою судьбу. Падает, ведь понимает, что его или поймают или не уронят — самое приятное ощущение. Чувствуя стремительное приближение земли, Красный дракон расправляет уставшие перышки и плавно приземляется. Дальше идет пешком, волоча обессиленные крылья за собой. Направление известно только примерно, так как тут никогда нельзя точно сказать, что и где находится: слишком уж живое место, чтобы объекты не меняли своего расположения. Пустой свет пробирается сквозь плотные своды деревьев и как-то по-зеленому освещает узенькую тропинку. Мак, не вглядываясь в окружающий его пейзаж, неторопливо движется вперед. Дорога петляет между разного вида деревьями и наконец выводит него на небольшую площадку. Тут почти ничего нет. Почти, так как остается небольшая деревянная скамейка. Ее уже давно повело, она старая и заплесневела местами, краска облезла от сырости. Под ногами рассыпается ковер вьюнков, вокруг полянки хоровод деревьев, надежно защищает ее от посторонних глаз. Македонский проходит и, привычно развалившись на лавочке, закидывает ногу на ногу. Из грязной кофты вынимает подаренную пачку сигарет, закуривает одну и принимается разглядывать ее внешнюю сторону. Ничего интересного не подмечает и убирает обратно. Тишину не слышно: везде кто-нибудь возится, шуршит или беспорядочно бродит. Как раз один из таких направляется сюда. Мак ждет: он пришел с хорошими намерениями, чтобы выпрашивать прощение. Чувство стыда витает в воздухе, от того становится приятно. Через некоторое время шаги делаются совсем различимы, и Волк выходит на поляну. Он нехотя подходит все ближе и ближе, бормочет что-то себе под нос и отводит взгляд. Он останавливается, подойдя совсем вплотную, перед Македонским на несколько секунд и опускается на колени. — Ну? — Красный дракон смотрит пристально, и выжидающе: дает время подумать и настроиться. — Прости, полководец, — Волк стыдливо поднимает глаза, тоже смотрит, но уже не так, как до этого, сейчас боится намного сильнее. Знает, насколько накосячил. Он неуверенно подается вперед и прижимается к коленке. Мак выжидает. Не ругает, ничего больше не говорит, просто ждет, чтобы дать Волку возможность наговориться, он ведь так соскучился. — Так не прав, чудотворец, — Он обнимает ногу, руками прижимаясь ближе. Горячим дыханием обжигая оголенные из-за порванных штанов части конечности. — Не простишь меня?.. Будешь прав, если так, нечего со мной возиться. Волк тихо хлюпает носом и почти скулит. Все тело отзывается дрожью, страх и обида на самого себя приторно затмевают вкус сигарет Македонскому. Он запускает руку в волосы собеседника, на что тот с радостью подставляется и немного отпускает ногу. Руки понемногу расслабляются, и Волк оседает перед ним на землю, кладет голову на колени. Мак расчесывает его темные, отросшие волосы, светлую челку и невольно умиляется такой открытости и доверчивости со стороны друга. — Ну, ну, — только заслышав блаженное сопение возмущается Красный дракон. — Не для поспать пришел. Это ты и без меня отлично умеешь. — Волк неуверенно поднимет глаза, смотрит из-под ресниц, боязливо отводит взгляд. — Ты зачем, сволочь неблагодарная, хамишь-то? В себя поверил? Волк стыдливо молчит. Сказать, конечно, есть чего, но немного боязно, поэтому ждет. Македонский думает: идей было столько, но перед таким милым и беззащитным Волком жести не хочется. Он тушит сигарету об край лавочки и опускается. Руки ставит на колени, подпирая ими голову. — И что мне с тобой делать? —Красный дракон улыбается. Сначала он нешуточно испугался: думал, что пропустил самый важный момент, и проиграет, но, видимо все еще не настолько запущено. Потом он даже рассердился на Волка: чего это он борзеет, раз не окреп окончательно, но сейчас даже ненависть отступила. Осталось только сожаление и… радость? Они столько лет не виделись, пора бы и соскучиться. — Меня любить можно и защищать… — Неловко вставляет Волк, хитро улыбаясь. Он обнимает руки Македонского, накрывая его ладони своими. — Со смелостью наглость в голову ударила или что? — Мак убирает голову от рук и выпрямляется, позволяя Волку переплести их пальцы. — Я тоже скучал, — не разрывая зрительного контакта Волк прижимает руки Македонского к лицу и улыбается во все зубы. Красный дракон отрывает взгляд от друга и поднимает голову к небу. Смотрит на зеленоватую луну, верхушки деревьев. Ветер шелестит, перебирая листвой, слышно далекий шум воды. Мак чувствует тепло щек Волка и от этого становится донельзя уютно. — Лучше бы еще поскучал, — Мак тает, вместе с его серьезным настроем. Как можно вести беседы с таким Волком? — Нам с тобой еще столько времени вместе предстоит, устать от меня успеешь. — Мне всегда тебя не хватает, — Волк невесомо касается губами внутренней части ладошки. Македонский от тепла его дыхания и прикосновений согревается, его ладони становятся все меньше и меньше похожими на лед и это невероятно непривычно. Он снова опускает глаза на Волка, разглядывает, как тот выглядит, что на нем из одежды… даже обутый. Неплохо, для этого места. — А ты обувь где взял? Тут есть что-то около меняльника? — Красный дракон окончательно сдается: меняет тему. — Нет, но я вот организовал себе. По Дому и так нормально было, а тут и на острое можно наступить и на ядовитое… ох, — он опускает глаза на ноги Македонского и вздыхает. Не медлит больше, садится, высунув ноги, начинает разуваться. Снимет поношенные ботинки с носками и тянется к ноге Мака. Предварительно вытирает стопу краешком кофты и обувает. — Спасибо, — Македонский улыбается: ему тепло, так тепло, наверно, впервые, после выпуска. — Я рад, что тебя сюда спрятал. — Еще бы не рад был, — Волк продолжает сидеть перед ним на траве, смотрит в самое сердце своими теплыми глазами. — Ты бы тут без меня совсем загнулся. — Я как будто не тебя забрал себе, а часть от Дома откусил. — Красный дракон отвечает на преданный взгляд, — Я с тобой, будто в Четвертой. — Я буду считать это комплементом, — Волк поднимается с земли и облокачивается на колени Македонского своими руками. — Ты бы тоже здесь не смог без меня, — говорит Мак, оказавшись на одном уровне с Волком. — Ты бы совсем озверел и кидался на каждого встречного. А тебя было бы некому поругать. — Видишь, как хорошо, что ты про меня вспомнил, — Волк тепло дышит в лицо, от него тоже пахнет зеленой сыростью, землей… Лесом. Мак смотрит на него и невольно расплывается в улыбке. Той самой блаженной улыбке, как у всякого, достигшего чего-то желаемого. Ветер приятно шевелит волосы, отвечая на все ночным пением неизвестной птицы. Волк изредка моргал и плавил насквозь своим обожательным взглядом. — Прекращай, — Красный дракон откидывается на спинку скамейки. — Будешь на меня так смотреть и прожжешь в моем сердце дыру насквозь. Не очень так ходить будет, не находишь? — Немного молчит и добавляет, — Не буду я тебя, Волк, наказывать… растаял я от твоей преданости показушной. Так ты и победишь, окрепнешь, станешь сильным Волком и сожрешь меня. И ухом не поведешь: расклеился я совсем.Часть 1
19 февраля 2023 г., 19:59