Луч звезды

      Выздоровление и реабилитация парня проходило без осложнений. Воспалений не было, рана заживала быстро и легко. Лин то и дело порывался сбежать из палаты в парк или к матери, но, пойманный и немного наказанный мужьями, присмирел и выполнял все указания врачей. Мать в итоге начала сама его навещать и рассказывать обо всём, что он пропустил за 2 недели разлуки с ней. На прогулку его выпускали только под присмотром кого-нибудь из старших, потому что один раз он один так долго просидел под деревом, закутавшись в тени, что просто уснул, а его потеряли. В итоге, когда он вернулся в палату сонным и взъерошенным, получил часовую лекцию от Вэнь Цин на тему что с ним будет в следующий раз. Но подростковый организм был крепок, вынослив, и в итоге его отпустили домой через 3 недели. И то, последняя неделя была наказанием от самой госпожи Вэнь. «За непослушание!» — сказала она тогда.       Долгожданная свобода встретила юношу ярким солнцем и белоснежной машиной у ворот клиники.       — Гэгэ! — Лин разулыбался и быстрым шагом пошёл к авто, где его ждали двое мужчин. Они встретили крепкими объятиями и нежными поцелуями– А где остальные?       — Тебе нас мало? — Усянь картинно надулся, но оттаял, когда ему потыкали в нос с яркой улыбкой. — Невозможно на тебя искренне злиться, гремлин. Забирайся. Господа Лани нас уже ждут дома.       — У меня или у себя? — госпожу Мэн выписали уже через неделю, когда удостоверились, что её здоровью ничего не угрожает, и выдав новые рекомендации для поддержания здоровья сердца. Она по мере возможности навещала сына, всегда принося с собой что-то вкусное.       — У тебя. Нянцинь решила устроить небольшой ужин в честь твоей выписки. Ну и нормально с нами познакомиться, — машина плавно тронулась с места. Лин о чём-то задумался. — Что такое, Лин-эр?       — Да я вот думаю, куда вы машину с байками дели. Надеюсь, не бросили на произвол судьбы?       — Нет, они в гараже у гэгэ. Надёжно спрятаны, не волнуйся, — Ваньин улыбнулся. Байки понравились и ему, и оставить их без присмотра он просто не смог. — И сегодня тебе придётся официально представить нас своей матушке.       — А что вас представлять то? Уже знакомы.       — Да, но это с наших слов, а не с твоих. Мы то представились как твои супруги из прошлой жизни. А вот как ты нас представишь?       — Как супругов и в этой жизни тоже. Ожидали другого? Вы мои, и хрен я вас кому отдам. На дорогу смотри, Усянь-гэ, а то врежемся. Обратно в руки Цин-цзе я не хочу. Нет, а-Нин, конечно, мастер своего дела, но его сестра пугает, — Цюнлин рассказал другу, кто он на самом деле, и что он живёт с той самой эпохи, всё время переезжая или просто теряясь из виду на несколько лет. И что учится он только для вида, прикидываясь студентом исключительно для поддержания легенды обычного человека. Чёрные линии на шее он выдавал за тату, в красках рассказывая, как было больно бить из на тонкой коже и как долго он мучился от боли и невозможности нормально крутить головой. — У меня у друзьях лютый мертвец, в супругах заклинатели с хрен знает какой продолжительности историей жизней, а сам я ничего не помню о том, что было во время нашей первой встречи ещё много эпох назад. Ну ладно, буду вас заново узнавать.       — Значит, ты всё решил? — а-Чэн чуть повернулся назад. — Точно?       — Или ты сейчас заткнёшься, или я тебя сам заткну, когда дотянусь до тебя. Но потом вы будете оба орать, чтобы я сел нормально и пристегнулся, — парень склонил голову к плечу, прикусил губу и невинно похлопал глазами. Чэн сглотнул и сел нормально.       — Дома поговорим на эту тему. Или не поговорим. Выдержки у меня никакой, так что тебя вполне могут разложить на первой попавшейся поверхности. И не факт, что горизонтальной.       — Если найдут. За эти три недели я вполне натренировался пользоваться тенями максимально долго, тратя при этом минимум энергии, — показав язык старшему, Лин отвернулся к окну.       — Гремлин…       — А? — Лин повернулся на голос и мило улыбнулся. Было забавно смотреть, как те, кто сам прозвал его гремлином, зависают на ответ. — Ну чего?       — Да нет, ничего такого. Просто ты до этого ворчал на «гремлина», а сейчас отозвался. Вот и удивился. И вообще, я не звал, а негодовал на твоё поведение.       — Ну извините, что таким вырос. Все претензии к матушке, она воспитывала. А ещё к Цюнлину, Сычжую и Цзинъи. Они со мной в универе больше всего общаются.       — Сычжуй? Этот тихоня никак не может научить плохому. Не надо тут заливать.       — Сычжуй? Тихоня? Мы точно об одном и том же парне говорим? Он весь факультет в страхе держит. Его даже старшекурсники побаиваются. Что уж говорить о сокурсниках…       — Сычжуй, которого знаем мы, был лучшим учеником Гусу. Он стал главой ордена после Сичэня. Ты уверен, что не путаешь? — поверить в такой разительный контраст было сложно. Знакомый мужчинам Сычжуй был совсем не таким.       — Не надо держать меня за сумасшедшего. Я прекрасно знаю своего друга, и могу точно сказать, что опаснее него во всём универе нет никого. Вообще никого. С учителями он держит нейтральные отношения, но упаси небо кому-нибудь задеть кого-то из его компании. По стенке размажет любого вне зависимости от комплекции виновного. У него там несколько полок с наградами по разным боевым искусствам. Я это увидел, впечатлился. Хотя, с теми, кого он записал в друзья, он не дерётся даже в шутку. Знает, что может ненароком навредить. Сил то немерено. Вот и осторожничает. Хотя с Цюнлином он может и подраться для тренировки. И теперь понятно, почему. Что мертвецу будет? А Цзинъи и сам особо старается не лезть. Один раз по плечу хлопнули, так он в медпункт пошёл. Сказали, что получил вывих, и отправили в клинику. Сычжуй потом долго извинялся. Я один смелый и отчаянный настолько, что регулярно довожу Сычжуя до бешенства. Потом прячусь по теням, чтобы не прибил. В общем, компания у нас весёлая настолько, что на факультете нас тихо ненавидят. И абсолютно все мечтают, чтобы мы либо отчислились, либо выпустились быстрее. И молятся на каникулы, чтобы нас не видеть и не слышать. А нам забавно смотреть, как парни старше нас, уходят с нашего пути, когда у нас занятия на том же этаже, что у них. Особенно на практиках и семинарах совмещённых бывает смешно. Мы, первокурсники, раскатываем их, завтрашних квалифицированных специалистов. Что-то я заболтался совсем. Не загрузил?       — Нет, всё нормально. Интересно про твою жизнь послушать. Мы же про нынешнего тебя почти ничего не знаем. Только то, что ты заклинатель, наёмник и контрабандист.       — Про хакера забыл, Чэн-гэ. И хакер круче самого Старейшины.       — Круче-круче. Признаю. Мне твои ловушки не обойти и не взломать. Где научился то? Ты же медик!       — Учителя были хорошие. Сначала на форумах зависал, потом постепенно научился простенькому, ради интереса взламывал те базы, за которые мне бы ничего не было. Потом смелее, узнал про даркнет, узнал про тебя, Старейшину, «самого крутого и неуловимого хакера Поднебесной». Подумал «а я чем хуже?» и начал уже учиться по-жёсткому. Сначала был просто поиск информации о себе, отце, прошлом. Потом со мной связались люди, которым не отказывают, и предложили работу. Ну, так и пошло-поехало. Заказы, работа, деньги. Так и учёбу оплатил, и всё оборудование купил, и лежбища все обустроил. Я доволен. А говорить об этом всем подряд я не собираюсь. Да, в военной структуре и полиции связи тоже есть, но пользоваться им как-то не хочется. А раз не хочется, то и не буду. Они — крайний случай, когда выхода другого просто не будет. Не Минцзюэ реально пугает…       — Ты и с ним знаком?       — Угу. Познакомился на стрельбище. Он тогда брата своего гонял и ругался, что он филонит. Оказалось, что Хуайсан стреляет чуть ли не лучше своего брата. Он мне это потом показал, когда никто не видел. Стреляет, почти не целясь, а попадает в десятку. Всегда. Я охренел и попросил его научить меня такому. Ну, результатом стал разряд и сдача военного норматива. Сдал на свою голову. Сейчас Не-сюн периодически работу подкидывает. Платит не так много, как другие, но тут я уже чисто в благодарность ему работаю. Сколько заплатит, тому и рад. Он мне каждый раз напоминает, что если что, он всегда поможет. Я это знаю, помню, но с такими людьми связываться не очень хочется. Но в вопросе с Вэнями, видимо, всё же придётся идти к ним и объяснять всю ситуацию от и до. А так не хочется…       — Сами разберёмся. Но их в курс дела ввести стоит, чтобы были готовы в случае чего страховать. Вэни нам и в прошлой то жизни крови немало попортили. Только ветвь целителей и была против той войны. А вот Жохань…       — Он та ещё тварь. Во всех его бедах и неудачах почему-то я виноват оказываюсь, хотя против него ни разу не выступал и не работал. Принцип у меня такой. Он не по зубам мне, вот и не лезу. Жить то хочется. И желательно долго и счастливо под крылышком у супругов, чтобы холили и лелеяли. А если полезу в его дела, не видать мне спокойной жизни. А мне это зачем?       — Незачем. Всё правильно. Против Жоханя воевал я, — Усянь притормозил на светофоре. — Твой почерк даже не думал подделать, не по зубам он мне. Работал в своём стиле. Но почему-то этот старик с маразмом подумал на тебя. Я что, настолько плох?       — Нет, гэ, ты не плох. Просто я круче, а там защита матерь моя какая. Вот он и подумал на того, кто сильнее. А у меня к нему вообще никаких вопросов и претензий не было. Он вообще в сферу моих интересов не входит. Он же мне память не сможет по щелчку пальцев восстановить. И технологий у него таких нет. Я знаю. Не лазил, но знаю по чужим рассказам. После них даже любопытство отбило намертво. Скоро мы приедем уже, а? Я есть хочу!       — Уже приехали, только припарковаться осталось.       — Ура! Я дома! — парень вылетел из машины сразу же, как она остановилась. — Мама! Мы приехали!       — Проходи, сынок. Добро пожаловать домой, милый, — женщина обняла сына и улыбнулась. — Ну как ты, Лин-эр?       — Я в порядке, мам. Подумаешь, шрамом больше, шрамом меньше. Их у меня и без того полно, — парень отказывался выпускать мать из охапки, настолько он соскучился. Так и шли до гостиной, где уже был накрыт стол. — Мам, может, помочь чем надо?       — Мне уже со всем помогли. Братья Лань с кухней на «ты». А ты иди мой руки и давай за стол.       — У меня сколько времени? В душ хочу, умираю. Этот больничный запах, кажется, в кожу намертво въелся, — парень поёжился. Его всего передёрнуло. — Госпожа Вэнь, конечно, мастер своего дела, но к ней в руки я предпочту больше не попадать. Лучше напрямую к Цюнлину обращаться буду.       — А он доложит сестре, и огребёте оба, — Ваньин зашел в дом и поставил сумку на пол у двери. — А у неё рука тяжёлая.       — Я уже это понял… Так, ладно, я в душ, вещи закину в стирку. Надо от больничного запаха избавляться, — Лин ужом выскользнул из гостиной, легко подхватил сумку и побежал наверх. Вещи он сразу забросил в стирку, благо всё было светлым. Сам заполз в душ, пресекая на корню желание включить воду погорячее. Опять разморит, и он вырубится в одном полотенце. Быстро смыв с себя запах стерильности и лекарств, он насухо вытерся, оделся и вернулся в гостиную, где его все уже ждали. — Мам, для начала я хочу тебя с ними официально познакомить. Да, я знаю, что за эти три недели ты с ними хорошо так начала общаться, но представления от меня ещё не было. Они дали мне время на подумать, и я уже решил. Матушка, знакомься. Это мои супруги: Лань Сичэнь, Лань Ванцзи, Вэй Усянь и Цзян Чэн. Я их всех люблю одинаково сильно и безмерно. Да, я мало, что помню из прошлой своей жизни, если не сказать, что вообще ничего не помню, но это и неважно. Я влюбился в них снова. И если небеса мне даруют ещё одну жизнь в будущем, то я уверен, что снова их полюблю. И если случится так, что буду их помнить, то найду, чего бы мне это ни стоило. Да, мужья мы ещё не официально, но думаю, что это вполне себе исправимое упущение. Мужья, знакомьтесь, это моя дражайшая и любимая матушка, Мэн Ронг. Хотя предложения руки и сердца я ещё не получал.       — Станешь совершеннолетним, тогда и получишь, — Ванцзи улыбнулся. Не уголками губ, как обычно бывает, не еле заметно, как у него было в привычке. А широко, искренне и счастливо. Это было такой редкостью, что парень пожалел об оставленном в спальне телефоне.       — Помолвка может быть заключена и до совершеннолетия. В одной со мной кровати спать же вам этот нюанс не помешал, — Лин улыбнулся своей фирменной гремлинской улыбочкой и сел за стол.       — Теперь я понимаю, почему твои мужья называют тебя гремлином. Поведение у тебя…       — Мам, это я в универе нахватался в своей весёлой компании. Одного из этой компании ты уже видела. Вэнь Нин, помнишь такого? Младший брад врача, которая меня оперировала.       — Как же, помню. Очень приятный и вежливый молодой человек. И тату у него занятные. И уж никак не поверю, что это он на тебя так повлиял.       — Мам… Этому «молодому человеку» было примерно столько же, сколько мне сейчас, когда он умер и обрёл сознание. Он лютый мертвец, который живёт на этой земле с моей той жизни ещё.       — Кхм, что, прости? — Ронг поперхнулась воздухом и кашлянула пару раз в кулак. — Мертвец?       — Угу. Детище Сянь-гэ, если можно так сказать. Он его сознание пробудил. Нет, я не вспомнил, он мне сам рассказал. Мы с ним за мой больничный ещё сильнее сдружились, и он мне много чего рассказал о тех временах. И про Сычжуя с Цзинъи, и про нас с вами, и про войну, и про всё остальное. Не рассказал он только про то, как я умер, велев спросить вас, когда буду готов узнать об этом, но я пока не готов к такому откровению. А про ваши последние мгновения рассказал всё. Цзэу-цзюнь, Хангуань-цзюнь, Старейшина Илин и Саньду Шэншоу… А у меня то было что-то похожее? Эээ, титул?       — Был. «Байланг», — Сичэнь тепло улыбнулся. — «Белая волна». Твоя духовная энергия тогда была белого цвета и расходилась волнами, даже когда ты её не выпускал. Её у тебя было так много, что просто не помещалась в меридианах и выплёскивалась. Люди это чувствовали и тянулись к тебе, чувствуя спокойствие… Сейчас у тебя энергия с чуть голубоватым оттенком, но всё ещё искрится белым.       — Так, ладно, я понял, что ты любишь меня смущать, — Лин пытался спрятать пунцовое лицо в ладонях, но не менее красные уши выдавали его с головой.       — У тебя уши красные, — Вэй Ин не мог не поддеть супруга.       — Я в курсе, — юноша сразу же ощетинился и вернул себе состояние «гремлин обыкновенный, особо глумливый». — А ты и рад меня подкалывать, да? Вроде ты говорил, что поуспокоился и остепенился. Что-то незаметно.       — А это к тебе не относится. С тобой можно оторваться, как когда-то давно. Главное, не нарваться на тогдашние наказания… Они мне, конечно, нравились, но после них сидеть было… Ой, нянцинь, простите, это было слишком…       — Я взрослая женщина, у меня есть сын с четырьмя супругами, мы живём в XXI веке. Вы думаете, я не знаю, после чего сложно сидеть? — Ронг невозмутимо наложила себе еды и начала ужин. — Ешьте. Остынет. И ради неба, прекратите смущаться таких естественных вещей. Лин-эру 19, и я уверена, что о горизонтальной плоскости супружеской жизни он знает поболее моего.       Ужин прошёл весело. Было много воспоминаний и рассказов о первой их совместной жизни, смеха, искренней радости, недоумения «а я так мог?» и много чего ещё. Разошлись по спальням далеко заполночь. Ронг о гостевых спальнях ничего не сказала, зная, что всё равно все четверо заберутся в спальню к её сыну. Уборку стола единогласно решили оставить на утро.       Лин переодевался ко сну, когда в спальню постучались.       — Заходите и не толпитесь у двери как фанатки у гримёрки любимого айдола, — парень натянул пижамные шорты и пошёл умываться. — Мама даже не задумалась о гостевых спальнях. Она вас всех раскусила на раз.       — Мы бы всё равно к тебе пришли. Одним спать уже не получается, даже в одной кровати. Мы это поняли, пока ты в клинике лежал, — голосам аккомпанировал шорох снимаемой одежды. Юноша уже знал, что тела у его мужей были такими, от которых слюни текли водопадом, но всё равно замер у двери, немного зависнув.       — Никогда к такому зрелищу не привыкну. Неужели всё вот это, — он обвёл рукой тела всех четверых. — Моё?       — Твоё. А ты наш. От макушки до кончиков ногтей. Со всеми шрамами и прошлым, каким бы оно ни было. Ты наш, сяо. До конца времён наш.