Чернила (ink)

Чарли предпочитал думать, что он не из тех парней, которые влюбляются в первого встречного натурала, который к нему хорошо относится. Вопреки распространенному мнению (внимательнее, Тао:), он не был влюблён в Ника Нельсона. То, что они общались при встрече, а иногда и в зале, и то, что Чарли это нравилось, – не означало, что он влюблён. Чёрт, это даже не делало их друзьями. Например, он никогда не думал о Тао или Аледе таким образом. Он знал Тао с одиннадцати лет, и ни разу эта мысль не приходила ему в голову. Даже когда Тао упрямо оставался на его стороне весь прошлый год, вопреки насмешкам и слухам об обратном, распространяющимся по школе. Ещё лучшим доказательством был бы Бен. Бен был много чего. Он вообще не был мил с ним. Чарли был с Беном не потому, что считал его милым. На самом деле он не мог вспомнить, почему он вообще связался с Беном. Он помнил шок, когда Бен подошел к нему, когда он упражнялся на барабанах. Смущение, смешанное с настороженностью от комплиментов Бена. То, как Бен легко сел рядом с ним, ударившись коленом о колено Чарли. А потом они поцеловались, а Чарли вообще ни о чём не думал. Привлекательность, конечно, сыграла свою роль. Он думал, что Бен был сексуальным. Он и половина девушек из Хиггса. И это была правда. Всё ещё кое-как уложенные, но растрепанные волосы. Загадочные тёмные глаза. Неоспоримая харизма. Он был мечтой. Он всё ещё был мечтой. И Чарли подумал, что, возможно, у него есть шанс завести парня. Боже. Даже единственная мысль о парне всё ещё казалась такой... Желанной. Пока что, вне досягаемости. Даже невозможной. Прошла целая четверть с тех пор, как прекратились издевательства, и всё же он до сих пор не чувствовал, что может быть самим собой. Даже само понятие парня было чем-то, что нужно было тщательно укутать и прижать к груди, ведь хорошее с ним не случалось. И он должен был быть благодарен за то, что у него было. И, может быть, эта мечтательная мечта о девятом году исчезала, но это не означало, что ему не нравился Бен. Когда-то он надеялся, что сможет стать наперсником Бена. Он видел, как сильно Бен боролся со своей ориентацией. Он был бы рад поговорить с ним об этом, но каждый раз, когда он пытался поднять эту тему, Бен либо целовал его, либо уходил. Но Бену нужно было больше времени. Он ещё не хотел делать каминг-аут. И это было нормально. Всё в порядке. Никто никогда не должен делать каминг-аут, пока не почувствует, что он готов. Чарли был благодарен за то, что у него было, правда. Что у него было, так это то, что один из самых привлекательных мальчиков в школе целовал его до полусмерти в пустых классах и тёмных углах библиотеки. У него на телефоне был номер одиннадцатиклассника, который просил его встретиться в музыкальной комнате. Что он получал, – так это умопомрачительные поцелуи, разбитые губы и взъерошенные волосы. (Он получал сообщения в Инстаграм с требованием встретиться, в которых он говорил, что «Ты блядски бесполезен», когда он случайно пропустил их. Что у него было, – так это полное общественное безразличие и «Почему ты со мной разговариваешь? Я даже не знаю, кто ты.») Так что Бена нельзя было назвать милым, совсем нет. В Бене не было ничего милого, когда он прижимал его к стене, целуя бездыханную улыбку с губ Чарли. Бен был интенсивен. Он был всеобъемлющим. Чарли не мог отрицать, что его сердце слегка дрогнуло, когда тёмные глаза Бена опустились со своих на чужие губы. И, всё же, Бен не был милым. И точка. Чарли не влюблялся в людей только потому, что они были добры к нему. Конечно, ни одно из этих объяснений не могло быть сделано Тао, поэтому ему пришлось бы довольствоваться осознанием того, что он был прав. Что он не был влюблен в Ника Нельсона из всех людей потому, что он уже был влюблён в Бена Хоупа. (Не то, чтобы такое объяснение хоть в малейшей степени успокоило бы Тао.) В любом случае, Ник Нельсон не был в своей лиге. Хотя, если бы он действительно подумал об этом, он предположил, что мог бы увидеть привлекательность. Тао был прав, – у него действительно была энергия золотистого ретривера. Он был милым, по-настоящему, – как будто это было всё, что он мог предложить. Как будто он не верил ни во что меньшее. Казалось, его не волновало, что Чарли был на 10-ом году, или что он был геем (и, боже, бар был на гребаном этаже в Трухэме), а Ник не был таким безмозглым парнем-регбистом, как хотелось бы верить Тао. И у них вошло в... Привычку. Разговоры. При встрече. Однажды Чарли отправили с ним в уборочную, когда ручка потекла Ника. Или даже вчера, когда он столкнулся с Ником в коридоре. Возможно, Чарли не смог подавить улыбку на лице, когда это произошло. Ник мягко улыбнулся ему в ответ, и Чарли рассеянно списал укол в сердце на беспокойство по поводу контрольной по математике на следующем уроке. Он дразнил Ника за то, что тот в последнюю минуту сделал домашнее задание по математике, и Ник пошутил в ответ. Он попытался отобрать у Ника ручку (плохое решение, на самом деле, учитывая послужной список ручек Ника), а затем Ник случайно нарисовал на нем. Он был готов поднять шумиху – назвать это нападением, потребовать компенсации, но затем Ник схватил его за руку и превратил метку в смайлик, и все ответные реакции оставили его при контакте кожа к коже. (Он горел, и он не хотел, чтобы это останавливалось.) А потом они столкнулись с Беном. И Бен не был милым. Бен никогда не был милым. – Знаешь, прости, что проигнорировал тебя вчера, – сказал Бен, пристально глядя в его тёмные глаза. Бен протянул руку, схватив Чарли за руку. Чарли посмотрел на него, изучая, как пальцы Бена скользят по его пальцам. Испачканная ручка на его веснушчатой коже контрастирует с чуть более тёмной, безупречной кожей Бена. Рассеянно подумал, что несправедливо, что даже руки Бена были идеальными. – Угу. Затем глаза Бена опустились на его губы, и он поцеловал Чарли. Поцеловал его. Схватил. Прижал. Рука на его затылке притянула ближе. Бен никогда не был милым. Чарли никогда не возражал. Кроме... Проблема заключалась в... Проблема заключалась в том, что он всё ещё чувствовал, что его рука искрилась электричеством со вчерашнего дня. Проблема заключалась в том, что дразнящая улыбка Ника до сих пор была мелькала в его памяти. Проблема заключалась в том, что он целовал Бена, и всё, о чём он мог думать, – это блеклые синие чернила на его руке. (Чёрт. Тао был прав.)