Меняльник – точка отсчета

      Спальня девушек медленно погружается во тьму. Солнце, зашедшее за горизонт, в последний раз пробегает лучами по щекам, единственный ночник жалобно мигает тусклым и светом и потухает. На небе невозможно разглядеть ни единой звезды, даже они не желают освещать комнату. Тоскливо даже. Сова вздыхает и прислоняется к холодному стеклу окна. Она ночь обожает, любит невероятно, потому что для нее ночь всегда была и будет самым близким другом. –Пошли на Меняльник, – доносится голос Русалки и скрип кровати. –Мне нечего предложить, – тихо отвечает Сова и свешивает ноги с подоконника. –За компанию сходи, – не отстает и поворачивается набок. Возможно, будь освещения хоть немного больше, Сова могла бы разглядеть сверкающие ясные глаза. –Или вдруг найдешь что-нибудь для себя, вон сколько у тебя всякого, для обмена ничего не найдется?       Не найдется, почти наверняка. Сова и правда та еще барахольщица, но хранит она не вещи, а то, что несут эти вещи в себе. Она хранит воспоминания и мгновения, облеченные в бусы или фантики от конфет. И никому их не отдаст, не обменяет, просто потому что это ее сердце, а она не намерена вручать другому человеку даже кусочек.       Прыжок на пол: колени подкашиваются, а стопы отдаются пронзающей болью. Сова шипит нечленораздельно и, чуть прихрамывая и проклиная все, на чем свет стоит, доходит до кровати. Падает на нее с долей облегчения, хотя боль продолжает пульсировать еще с минуту, и соглашается: –Хорошо, напомни завтра. ***       Гул слышен еще на лестнице, народ то и дело мелькает кругом, пробегает мимо, проезжает на колясках, что-то шепчет себе под нос или спорят во весь голос. Сова ежится – непривычно, она, безусловно, любит людей и иногда может наслаждаться шумом, но сейчас вокруг беспокойная суета, что пробирается под кофту и проходится мерзкими пальцами по коже. Русалка уверенно проходит через толпу, крепко сжимая руку Совы, и отходит в дальний угол, где кроме них и пустоты никого не наблюдается. Русалка садится на волосы, как на коврик. Сова сначала просто стоит, облокотившись о стену, наблюдая за другими людьми, но вскоре присаживается рядом и достает из рюкзака потрепанную тетрадь и ручку, что уже давно стала плохо писать – заканчивается. В мыслях мелькает несколько красивых строк, которые она сразу же записывает, и больше ничего. Непроглядный туман. Сова раздраженно цокает, наспех делает набросок глаза в углу листа и захлопывает тетрадь в тот самый момент, когда рядом останавливается колясник.       Сова узнает его сразу же и улыбается, отчего-то этот громкий и яркий юноша оставил после себе не менее яркое, но приятное впечатление ещё давненько. Она замечает, как он невидящим взглядом пробегает по Русалке и удивленно замирает, когда натыкается на жилетку. –Табаки, за тобой несется Лэри и вопит, что ты взял его Ингви, – раздается усталый и грозный голос, на который сам Табаки не обращает никого внимания. –Отдай.       Сова сжимает в руках ручку и опускает взгляд. А его-то она знает хорошо. Сфинкс. Первый Крестный, что любезно назвал ее Безымянной много лет назад. Невероятно неприятно.       Дальше она не слышит разговоров, даже голос Русалки кажется приглушенным. Видит, как подбегает какой-то юноша, забирает пластинки и грозит кулаком. И как Сфинкс одобрительно, но раздраженно кивает кивает Табаки, который на это лишь отводит взгляд, вновь приковывая его к жилетке Русалки. –Я пойду, – цедит Сова и хватает рюкзак. –В Кофейник.       Русалка вопросительно приподнимает бровь, но спокойно кивает, возвращаясь к разговору с Табаки. Кажется, её жилетка нашла нового хозяина, что уж точно позаботится и о ней и сильно полюбит. Сова медленно встаёт на ноги, опираясь о стену и прикрывает глаза. Ноги от напряжения едва не дрожат – бесит. Она хочет скорее скрыться в толпе, уйти от людей и отдельно от Сфинкса, что время от времени проходится по ней безэмоциональным взглядом.       Пробраться сквозь людей с суетой оказывается тяжёлой задачей. Сова жмётся к стене и пытается аккуратно обходить все вещи, что люди принести обменять, но её все равно несколько раз чуть не сбивают с ног.       Стены возле Кофейника за двое суток уже успели сменить десятки надписей и цветов, Сова подходит к своему излюбленному месту и рассматривает чей-то рисунок. Стараясь сильно не залезать на него, начинает быстро выводить сочинённые строки. За те минуты, что она добиралась до Кофейника, четверостишие, начатое ещё утром, наконец обретает нужный вид. Сове даже искренне нравится. –Так это твои стихи, – раздаётся громко за спиной, от чего тело пробивает лёгкая дрожь.       Позади стоит колясник и с прищуром читает новые строки. –Всегда искал твои стихи на стенах, – объясняет он и подъезжает ближе. –Курильщик, – представляется. –Сова, – она кидает маркер в рюкзак, –спасибо? –Теперь понятно, что за «С» в конце, – Курильщик кивает на незамысловатую подпись и улыбается. –Красиво.       Он заезжает в Кофейник, пока Сова стоит, снова и снова пробегаясь по новым строкам. Взгляд падает на другие места, где виднеются кусочки других стихов. Их кто-то не просто читает, а целенаправленно ищет? Поразительно. Сова осмеливается подойти к столику Курильщика и сесть рядом с кружкой кофе. Они молчат. Но вскоре двери Кофейника вновь распахиваются и внутрь влетает Табаки с Русалкой. Они явно нашли общий язык. Последняя и правда едва не светится, сверкает глазами и тепло улыбается. –Ого, вы знакомы! – вскрикивает Табаки и подъезжает ближе. –Вы только гляньте на жилетку, какая замечательная! – он выпрямляется, чтобы показать обновку во всей красе и гордо поднимает голову. Русалка лишь смущённо улыбается. –Да, выглядит и правда сногсшибательно, – комментирует Сова, убирая наушники.       Табаки усмехается, не в силах сдержать восторг. –А то! Милочка, это ты ещё не видела внутренние карманы, да я умирать в этом готов. –Верю и соглашаюсь, – не спорит. –А у тебя новые бусы? – замечает новые украшения на Русалке.       Та кивает и подносит бусы поближе. Орехи. –Воу, – выдыхает Сова, аккуратно дотрагиваясь, –всегда мечтала такие сделать. –Научить? – тут же возникает Табаки и достаёт из кармана другие бусы, –Погляди-погляди, – он перебирает своеобразные бусины. А Сова восхищённо кивает. –Поехали к нам! – быстро решает Шакал, аккуратно убирает свои вещи в карманы и отъезжает от столика.       Сова неуверенно встаёт, не зная, нужно ли вообще идти. Но Русалка воодушевлённо соглашается на последующее приглашение Табаки, да и Курильщик быстро допивает свой кофе. Юноши в одной стае, получается?       Четвёртая от коридоров отличается значительно большим уютом, со спальней девушек не сравнится тем более. Несколько человек даже доброжелательно улыбаются. Сова пробегает взглядом по людям и вновь замирает, замечая на одной из кроватей Сфинкса. Она его боится. Искренне боится и недолюбливает. Хоть даже он натягивает уголки губ, когда они встречаются взглядами. Зелёные глаза, что чуть светлее, чем у Русалки, смотрят в самую душу и, кажется, насмехаются. Но тут же замолкают – Сфинкс поворачивается к окну.       Сова ходит в Четвёртую постоянно, едва ли не ежедневно. Табаки показывает, как делать бусы, поёт песни, собственного сочинения, тараторит без остановки, рассказывая истории. Сова всегда улыбается. Курильщик тоже рассказывает много, и Сове это нравится. Она объясняет ему что-то, что он совсем не понимает, или недоумевает за компанию.       Её принимают, даже Сфинкс со временем встревает в разговоры или начинает их сам только с Совой. Может быть, они все-таки подружатся.       Возле Кофейника появляются новые строки, и только один человек знает, кому они посвящены.