Вода и ветер создают волны

Эти гадские, ужасные, отвратительные и мерзкие братья Ши! Они сломали его жизнь! Они убили всю его семью! Они убили его! Они заполнили его сердце ненавистью и он ненавидит их. Он должен их ненавидеть. Водяной самодур Ши Уду. Хэ Сюань ненавидел его всем своим чёрным сердцем, каждый день, каждую минуту, он представлял как жестоко и бесчеловечно он с ним расправится. Оооо, это было бы прекрасно. Он бы доставил ему столько же мучений, сколько он доставил ему. Медленно вырывал бы его конечности, наслаждаясь его криками, пока алая, густая кровь божества стекала бы по запястьям. Как же Черновод этого хотел, как долго планировал, на какие жертвы шёл! Пришлось даже спеться с этим собирателем цветов - Хуа Ченом. И наконец свершилось, Ши Уду, великий водяной самодур умер от руки того чью судьбу подменил. Умер от руки того в чей смерти был виновен. Но как бы сильно не хотелось, удовольствия и чувства превосходства Хэ Сюань не почувствовал. Кровь пачкала, а не украшала руки, голова в руках была слишком тяжела, а крики, которые должны были ласкать его слух - резали жёстче тупых ножей, ведь принадлежали не Ши Уду, а Ши Циньсюаню. Ши Циньсюань! Гадкий, шумный, вечно веселый, прилипчивый, назойливый и глупый, такой глупый, как он посмел испортить момент которого Хэ Сюань ждал дольше чем что-либо! А главное, как смог сделать так, что бы у черновода рука не поднялась даже ударить его? Что такого он сделал, что бы завладеть всеми мыслями? Как посмел?! Что он сотворил с Хэ Сюанем?! Он бросил его в одной захолустной деревеньке, надеялся что больше не увидит его, но судьба та ещё тварь. Хэ Сюань вообще не хотел идти. Он и при жизни никогда не любил пышные торжества и празднества, что уж говорить о жизни загробной. Но идти пришлось. Это одно из важнейших и крупнейших событий третьего мира, да ещё и Хуа Чен настаивал, говоря, что долг увеличит, хотя казалось бы - ему какая разница? Все равно Хэ Сюань сидит сбоку от его прекрасного, алеющего места. Место празднования фестиваля мертвых красок сверху было похоже на квадрат без одной стенки. На одной «стенке» квадрата располагалось место градоначальника Хуа, отгороженное алыми тканями, по обе стороны располагались длинные столы запольные яствами, за которыми сидели демоны удостоенные чести любоваться фестивалем вместе с градоначальником и наконец, из незамкнутый «стенки», пустого пространства, выходили артисты развлекающие дьявольщину. Прогремел голос обозначающий новый номер и на середину, между тремя столами повалили демоницы. Черноводу не было большого дела до всех этих плясок, он лишь из приличия кидал безучастные взгляды, даже не отрываясь от еды, но в этот раз было иначе. Когда Хэ Сюань вновь поднял взгляд от своей, казалось, необъятной тарелки, он увидел его. Ши Цинсюань сиял от радости, как солнце в самы знойный, безоблачный день. Он был непозволительно прекрасен. Хэ Сюань даже отставил тарелку и просто смотрел. Свободные светло-зелёные одежды не скрывали рук и из них выглядывали икры, обилие побрякушек отбрасывали свет и приятно позванивали при движениях. А лицо… Это лицо Хэ Сюань каждую ночь видел во снах, ужасных и таких желанных. Во снах он видел как проходится пальцами по этим пухлым, алым губам или наматывал пряди каштановых кудрей, но самое страшное что в каждом сне его преследовали эти прелестные зелёные глаза наполненные желанием. Прозвучали первые такты музыки вытаскивающие черновода из жутких воспоминаний. Демоницы во главе с Ши Цинсюанем встали в позы и начали танец, но Хэ Сюаню не было дела до остальных. Холодные, золотые глаза неотрывно следили за движениями бывшего Бога. Бога который называл его другом. Музыка, по началу, была тихой и как будто крадущейся. Танцоры медленно и грациозно выводили руками волны и выписывали веерами круги. Тут музыка выдала несколько резких скачков на каждый из которых танцоры вскинули по одной руке и замерли, а потом вместе с музыкой пустились в бодрый пляс. Демоницы во главе с Ши Цинсюанем делали волны животами, кружились подбрасываясь веера, энергично двигали бёдрами из стороны в сторону под задорную музыку и крики разгоряченных зрителей. Хэ Сюань не верил своим глазам. На губах Ши Циньсюаня была улыбка. Самая искренняя, что у него была. Он думал что уничтожил ее, стёр с лица земли, что этот гадкий, младший Ши больше в жизни не посмеет улыбнутся. Но нет! Вот он - Ши Циньсюань, как будто на зло черноводу искренне улыбался, едва ли не смеялся и абсолютно бесстыдно вилял бёдрами на глазах у целой толпы. Тут впервые за все время представления Хэ Сюань отвёл взгляд от танцора и поглядел на толпу. Куча горящих, жадных глаз сверлили бывшего Бога своим желанием. Ему свистели, мурлыкали и улюлюкали. В мире демонов секс с мужчиной не считался делом аморальным или грешным. Здесь и так все грешны! Так что никто бы не отказался провести ночь со столь прекрасным созданием. И Хэ Сюань хотел убить их всех, выдрать им глаза и языки что бы никогда более они позволяли себе подобного. «А почему это вообще нас волнует?» Молниеносно стрельнуло в голове. С Хэ Сюанем такое иногда бывало, как будто из недр его души с ним начинал вести диалог другой Хэ Сюань. Действительно, какое ему дело, кто и что хочет сделать с этим подонком Ши? Он уже отомстил, главный его враг мёртв, а человек что отнял его судьбу, да вот же он, на самом дне! Танцует перед толпой гнилых грешников которые так и мечтают его завалить, это самая низшая точка которую можно было достичь, дно пробито и под ним призрачный город. Разве не этого хотел Хэ Сюань? Не отмщения? Увидеть ненавистного человека на самой нижней точке. Да, именно этого он и хотел все эти годы. Тогда почему… Почему на душе так противно? Что это за чувство? «Ревность? Желание обладать и горечь что не можем?» Ревность?! Желание обладать?! Что за бред! Хэ Сюань на дух не переносит этого прилипчивого придурка, он ненавидит его, слава богу что тот мёртв, остально его не касается. Или касается? В этот момент танец закончился изящным броском веера вверх и параллельным поклоном. Демоны сидящие за столами были щедры на овации, кто-то хлопал в ладоши, кто-то в копыта, а кто-то даже бил кулаками по столу. Ши Цинсюань и демоницы ещё несколько раз поклонились и отошли к выходу, но не ушли. Ши Циньсюань что-то им сказал и теперь демоницы направились к выходу, а юноша занял место за столом, где его сразу облепила толпа демонов. - Ну братец Фэн, ну хорош! - Восхитительное выступление господин Фэн! И вы и ваши девочки были великолепны! - Давно я не видал таких красивых танцев, вы случайно не сотрудничаете с борделями? - Какие движения! Захотелось прям во время танца завалить одну из демониц. Ха-ха! - Ха-ха-ха, вот это красотки! И не скажешь что каждой минимум по несколько сотен! Каждый комментарий сопровождался смехом Ши Циньсюаня и редкими ответами из ряда «Ну спасибо», «Да это так», «Ну что вы, ха-хах». И в какой-то момент к нему потянулись руки, к его волосам. Но юноша быстро пресёк это не очень сильным, но ощутимым ударом веера. - Господа, попрошу вас не трогать, знаете как сложно следить за волосами постоянно меняя образ? Невероятно трудно, у всех волос каждый раз абсолютно другая структура, а значит нужен совершено другой уход. С кожей такая же проблема, знаете ли! Демоны согласно закивали головами, хотя не могли абсолютно понять сказанного. Уход за собой среди демонов встречался крайне редко. Максимум искупаться в луже по пьяне и зашить дыру на заднице. Но гневать щедрого и несомненно влиятельного знакомого не хотел никто. Так что все легко посмеялись, но прикасаться более не смели. И тут кто-то сказал: - Кстати, братец Фэн, мне кажется что это одно из самых прекрасных твоих обличий. И почти все сразу подхватили эту идею подчеркивая красоту волос, полноту щёк и бледность кожи. Ши Циньсюань лишь вновь рассмеялся. - Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Ну спасибо вам! Если быть честным я украл эту личину у одного знатного господина, что любил распивать вино в высокой башне, а там потом такая история была! Со всех сторон сразу начали просить рассказать историю о молодом господине разливающем вино и что с ним случилось дальше. Все это время Черновод сидел за другим столом, почти напротив Ши Циньсюаня и неотрывно следил, как эти грязные, отвратительные мертвецы тянули свои немытые руки к столь прекрасному, по сравнению с ними, существу. Как хватали его за руки и пыталась потрогать за волосы. Хэ Сюаню доводилось прикасаться к коже бывшего божества. Она была нежной словно бархат, и казалось тоньше листа бумаги, и белее первого снега. К такой коже страшно было прикасаться, никто и не должен. Черноводу хотелось собственно ручно вырвать все конечности тем, кто так бесстыдно подсаживался все ближе и ближе, не упуская возможности коснуться Ши Цинсюаня. Он не мог объяснить с чем связаны эти чувства, но просто так их оставить тоже не мог. _______________________ Вечер закончился спустя много часов, большое количество прекрасных, пестрых выступлений и несомненно бесчисленное множество выпитого вина. Несмотря на то, что захмелеть как раньше не получалось при всем желании, Ши Цинсюань все же чувствовал свою медлительность и легкую сонливость. Мысли были легче чем обычно, улыбаться хотелось шире, а нога казались тяжелее. Он шёл по пустынным улицам что бы голова не болела от обилия шума и красок присущих центральным улицам призрачного города. И возможно от выпитого вина, но ему отчетливо казалось что за ним неустанно наблюдают. В хмельную голову закралась мысль, весьма очевидная и не пугающая, а все же напрягающая. Прошло много лет с их последней встречи, которая закончилась весьма…. Которая закончилась. И закончила их отношения, как друзей, развеивая последнии опасения, хотя друзьями их считал только Ши Циньсюань. Он всегда был так глуп и наивен… «Так, ну хватит этого самобичевания! Взбодрись Ши Циньсюань, ты опять себя накручиваешь! Ну ка!» Юноша пару раз похлопал себя по щекам и уже собирался расслабится как мнимая тень что следовала за ним притянула его к себе резким разворотом. Ши Циньсюань застыл и даже моргнуть не мог. Перед ним был прекрасный юноша, чуть выше его, с блендой, кожей, но не приятной и светлой, как у него самого, а как у утопленника, с небольшой голубизной. Пронзительные золотые глаза смотрели из под густых ресниц. Просто чёрное одеяние расшитое золотыми нитями и длинные, чёрные, угольные волосы собранные в хвост на затылке. Он был так же прекрасен, как Ши Цинсюань его запомнил и он почти на автомате выдал: - Мин-Сю… - Но быстро опомнился и опустив взгляд выдал абсолютно неожиданное для себя. - Господин Хэ. Хэ Сюань не издал не звука, продолжая сверлить взглядом. - с каких пор тебя волнуют приличия, Ши Циньсюань? - Холодно, без намёка на что-то хорошее. Очевидно было что он подошёл не повспоминать былые времена. - Значит ты все таки умер. Ты продержался даже меньше чем я от тебя ожидал. Ши Циньсюань снова поднял взгляд и их глаза встретились. Черновод ожидал увидеть леденящий душу ужас, страх или ненависть, но был ошарашен. В зелёных глазах, таких прекрасных, не было и намёка хоть на одно перечисленное чувство. В них была тоска, неимоверная, всепоглощающая тоска, как у жены что ждёт мужа с войны или как у влюблённых что долго пребывали в разлуке. А ещё вина, такая горькая, почти ощутимая на кончике языка. Хэ Сюань абсолютно не понимал что это за чувства и откуда они взялись в глазах бывшего Бога. Бога чью жизнь он сломал и растоптал, словно нежный цветок. Бога который должен был его ненавидеть. - Люди, чьё сердце утопает в горе и сожалении не разбирают дорог и так я оказался в центре ужасной уличной потасовки которая не закончилась ничем хорошим. - голос был тихим и неимоверно нежным и осторожным. Словно юноша боялся спугнуть огромного и ужасного демона напротив себя. - Как итог горе по твоему брату сгубило тебя. Взгляд Ши Циньсюаня потупился и он слегка замялся сжимая в руках сои одежды. - Это… Это не совсем из-за брата. Безусловно я очень его любил и его.. его смерть сильно по мне ударила, но больше чем это… Он замолчал, а после снова сделал самую невообразимую вещь на которую только мог. Он склонился перед Хэ Сюанем в самом глубочайшем поклоне. Обычно холодная и безразличная маска слетела с лица черновода и он в шоке распахнув глаза уставился на юношу. Да что с ним! Его подменили, или головой ударился, или что с ним?! Обращается уважительно, в поклонах склоняется, да кто это черт возьми? Ши Цинсюань выпрямился и почти на одном дыхании выпалил: - Я сожалею Хэ Сюань. Безумно сожалею. Я очень виноват перед тобой забрав твою судьбу. Из-за меня твоя жизнь оказался разрушена, мне очень, действительно очень жаль. Правда. Я знаю что тебе дела нет до моих изменений и что они не в силах нечего изменить, но я хочу что бы знал как сильно я раскаиваюсь и как сильно сожалею. Груз этой вины будет со мной всегда. Прости. И отвесил ещё один поклон. Его глаза наполнились слезами. « Но разве в том есть его вина? Он даже не знал.» Снова раздался этот мерзкий голос откуда из самой глубины души. И снова заставлял Хэ Сюаня усомнится в своих убеждениях и мыслей которые были с ним долгие годы. Конечно он виноват! Это из-за него Хэ Сюань оказался на дне, буквально! Это из-за него и его тупого брата вся родные и близкие Хэ Сюаня были мертвы, а он стал ужасным монстром чёрных вод! То что он не знал не снимает с него ответственности за загубленные судьбы! И все же… Что-то не сходилось. Что-то внутри Хэ Сюань отчаянно отказывалось это принимать. Почему? Ну почему все не может быть просто?! Из раздумий его вывел голос Ши Циньсюаня: - Теперь ты здесь, потому что хочешь меня убить? Хэ Сюань не ответил. А хочет ли? Он должен даже не хотеть, а желать этого всей своей чёрной, прогнившей душой. Но если быть честным, то не смог бы. Не получилось бы, он бы не смог себе позволить, у него бы рука не поднялась убить его. Ши Циньсюаня. И до черновода начало помаленьку доходит почему. Но он не хотел верить, не хотел принимать и соглашается с этим. Увидев что собеседник опять задумался Ши Циньсюань потянулся к шее и снял с себя, возможно где-то неровный и простой, но довольно аккуратный и утонченный кулон который протянул Хэ Сюанью. Тот недоуменно посмотрел на безделушку и его резко поразило осознание. - Это… - Это мой прах. Я долго работал чтобы превратить его во что-то подобное. И если твоё сердце все ещё жаждет мести - сломай его. Я хочу помочь тебе освободится, я хочу чтобы твоё сердце нашло покой, что бы был счастлив. И если для этого необходима моя смерть - вперёд. После этих слов он крепко зажмурился и задержал дыхание раздувая щеки, поджимая руки к себе, от чего напоминал обиженого хомяка. Несмотря на столь смелые и как будто просты слова о второй кончине, он боялся, безумно боялся. Но если это нужно было Хэ Сюаню, что бы стать счастливым он был готов. Черновод не верил своим ушам и не верил что этот дурак действительно отдал то, от чего зависит его вторая «жизнь». «Я хочу помочь тебе освободится». Освободиться? Он готов умереть дважды не смотря на свой страх если это поможет Хэ Сюаню обрести покой. Сумасшедший. Сумасшедший и тупой, такой тупой. И тут Хэ Сюань понял, что он проиграл. Проиграл ту игру что вёл не один десяток лет. Черновод бросил ему обратно его несчастную подвеску. - Не быть глупцом! И растворился в тени оставляя Ши Циньсюаня недоумевать что только что произошло и почему он до сих пор жив.