Мануэль тоже легко улыбнулся.
/∆\
24 февраля 2023 г. в 19:26
Небо уже имело свой серо-голубой окрас. Многие люди предпочитают спать в это время, даже те (в особенности те), кому вставать в ближайший час. Хотят нежиться в своей мягкой и теплой кровати. Насладиться тем жалким клочком времени, что у них остался, в надежде выжать из него как можно больше сил на предстоящий томительный рабочий день. Но среди всех них есть те, кто встает ни свет ни заря, не чувствуя усталости.
Таким человеком был Мануэль. Сейчас он дожаривает яичницу и попутно этому нарезает овощи для салата. Шипение сковородки сопровождало бульканье кипящей в чайнике воды. Бросает взгляд бледно-желтых очей на яйца, инстинктивно понимая, что может отлучиться, что, собственно, и делает. Открывает дверцу шкафчика, достает чайный пакетик, который сразу кидает в кружку, заливая кипятком.
Собирается взять блюдечко и в этот момент слышит, как в своей комнате встает Абнер. Брюнет смотрит на настенные часы. Еще даже пяти нет. Легко усмехается, что сосед поспал всего от силы часа полтора, если не меньше, но быстро возвращается к привычному выражению лица, со слегка нахмуренными бровями. «Кажется придется готовить теперь и на себя,» с такими мыслями он берет нужную ранее посуду, ставит в небольшом отдалении от стакана и кладет туда пакетик.
Вновь возвращается к яичнице, оценивает взглядом белую структуру блюда. Выключает плиту, уводя сковороду вбок, и берет тарелку, в которую перекладывает еду, выковыривая желток. Олбрайт, конечно, не брезговал их есть, но по утрам так не хотелось терпеть этот приевшийся вкус.
Абнер заходит на кухню, почесывая затылок и слабо зевая. Круглые очки, сейчас были не на нем, вследствие чего не закрывали более насыщенные, чем у Мануэля, желтые глаза. На себя накинул первую попавшуюся футболку бледно-болотного цвета и коричневые брюки. На автомате садится за стол, но трезвость рассудка возвращает слабый, но звонкий удар тарелки об стол. Там также лежит и столовая ложка. Через небольшую паузу, во время которой блондин пытается сформулировать свою мысль, приземляется и стакан с чаем. Парень сформулировал и готов говорить.
— Я, — гася в себе приступ зевоты, начинает Олбрайт, — Не буду, — отодвигает тарелку другу и продолжает. — Ты же себе готовил, так? Ну вот, — не дожидаясь ответа кивает, — Так что ешь, а я… Сделаю себе пару бутербродов и все. — вставая твердит блондин, смотря на друга, сложившего руки на груди, укрытой серой футболкой. На ногах же были брюки более темного оттенка.
— Уверен? Не думаю, что “пары” бутербродов хватит, чтобы наесться, — Энгель бросает скептический взгляд на Абнера. — Все таки вернулся к трем ночи и даже не поев — завалился спать.
— Более чем. — отвечает на вопрос, попутно доставая из холодильника уже начатую палку колбасы. Хлеб уже был на столе, так что осталось лишь нарезать их. А начинает это делать со вздохом Мануэля, решившего закончить салат и заварить еще один стакан чая.
Воцарилась тишина, прерываемая сначала ударами ножа об разделочную доску, а после — хлюпаньем постепенно окрашивающейся воды. Оба парня накрывают на стол и сев — приступают к трапезе. Начавшаяся игра в молчанку все продолжалась. Никто не хотел мешать другому употреблять раннюю пищу. Смогут побеседовать днем.
Движения блондина были немного заторможены, видно что проснулся не так давно. В то же время брюнет, пусть и делал все нерасторопно, но не выглядел словно вот-вот заснет. Отделял белок и сразу в рот, прожевывал и принимался употреблять следующий.
Мануэль поворачивает голову, через плечо, смотря в окно. Никого. Пустая дорога, с припаркованными машинами, спокойно стоящие деревья, колышущие своими ветвями от подувшего ветерка. Фонари все горели, зазря потребляя энергию на уже освещенной улице.
Парень повернулся обратно. Перед ним все стоит белая масса яичницы, на языке появляется привкус масла, вызывая желание убрать его чем-либо. Трет им об зубы, но не помогает. Энгель не удивлен, он знает об этом. Со вдохом добавляется некая тяжесть в легких, хочется на свежий воздух. Точно так же как и на работе, когда выслушивает проблемы других, их просьбы и мольбы кому-то свыше. Как они взваливают на эту сущность свои мечты, надежды и проблемы, надеясь, что что-то изменится. Людская глупость утомляет, а их упрямство душит.
Но с Абнером иначе. Ведь он понимает его. Ведь ему приходится выслушивать их истории, вести с ними диалог, точно так же терпеть. В последнем Мануэль не сомневается, потому как самое главное, что в его компании отсутствует нужда притворяться.
Олбрайт думает аналогично. Рассуждает что бы сегодня сделать, лишь бы отвлечься от посетителей бара, приевшихся похвал от всех подряд (включая босса).
Откусывает кусок от бутерброда. Делает небольшую заминку. Глотает слюну. Не проснувшиеся мозги на пару секунд встали. Взгляд потупился об край стола, около брюнета. Глаза будто замылились, либо просто полученная информация не записалась. Быть может это такой сон, пусть и непродолжительный и странный, а может мозг взял себе секундный перерыв, вернувшись к работе совместно с зажмуриванием глаз и продолжительным выдохом.
Последний кусок бутерброда отправляется в рот и очередь переходит к салату, с которым блондин быстро расправляется. Встает с легким, еле заметным, утяжелением в голове, считает что от короткого сна, и идет ставить тарелку в раковину. Открывает кран, берет тряпку и подносит под ледяную струю воды (которая также льется и в тарелку). Холод идет по правой руке волной мурашек, которые после начинают бежать вниз по спине. Слегка встряхивает плечами, этим встряхивая и спину, прогоняя мурашки. Закрывает воду, сжимает тряпку, ожидая пару секунд пока все или большая часть вытечет.
Подходит ко столу и вытирает свою половину. Смотрит на Мануэля. Его взгляд, как обычно и бывает во время еды, то ли пустой, то ли настолько отрешенный. Впрочем “отвлекать” своего друга не хотелось. Крошки хлеба тряпкой собирает у одно из краев и в конце сметает себе на ладонь. Подходит к мусорному ведру и выбрасывает. Возвращается за стол, а тряпку оставляет на половине у брюнета. Сам же — ложится на стол, подложив согнутый к себе локоть.
Абнер слушает как Энгель периодически, с равными интервалами, стучит ложкой об тарелку, отделяя небольшие кусочки белка. Слышит как глотает, как после этого делает небольшой выдох; как на улице проезжает машина; как кто-то бежит, скорее всего на утренней пробежке; как начинают заводить свои песнопения птицы.
— Мануэль, — со стороны Абнера раздается усталый, приглушенный бубнеж, направленный куда-то под стол. Головы он не поднимает. — Давай сходим в библиотеку? — брюнет кладет ложку, попутно смещая взгляд на друга. Отпивает чай и спокойным голосом отвечает:
— Можно, — он делает секундную паузу, — Но ведь она откроется лишь через… — смотрит на настенные часы, тратя пару секунд на обработку значения этих черточек-указателей и цифр, на которые они указывают. — Часа четыре, может пять. — в ответ получает какое-то непонятное, но многозначительное мычание. То ли это просьба повторить, то ли опустить тему, то ли вообще — обычное согласие.
Парень решает проигнорировать это и просто убирает посуду, протирает стол и садится за него обратно. Ожидает какого-то продолжения, которого не следует. С некой досадой опускает взгляд вниз, на стол. В кои-то веки обращает внимание на свои бледные, сложенные в замок руки. Трет их друг об друга. Шершавы и грубы. Им не хватает какого-нибудь увлажняющего крема, не хватает заботы в целом. Они видят лишь ежедневную готовку, призванную успокоить, отвлечь от мыслей о работе, от того, как до белых костяшек сжимал крест на очередном идиоте, не желающем что-либо сделать самостоятельно.
Открывает замок, смотрит на ладони. У оснований среднего и безымянного проглядываются слабые мозоли, которым не хватает нагрузки, чтобы появиться окончательно, но и недостаточно покоя, чтобы пропасть. Мануэль трогает одну из них. Груба, как и окружающая ее кожа, также менее чувствительна. Ведет ниже, к сухожилиям, легонько придавливая их и вертя кистью, чтобы они двигались. Брюнет даже не понял зачем совершил столь странное действие
В голове резко, что-то звонко щелкнуло. Мануэль задался вопросом: «А чем он сейчас занимается?», сидит, рассматривает свои руки. Небось со стороны похож на идиота. Слышится смешок. Но что именно забавно — неясно. Просто беспричинный смешок.
Переводит взгляд на друга. Все еще лежит. Смещает взор, ища нечто, что можно было осмотреть вместо него и натыкается на левую сторону кухни. То, что он воспринимает как некое должное, как что-то, что есть, а большее и не волнует. Сейчас — самое время осмотреть мебель: плита, раковина и стол-тумба, делящие одну цветовую палитру белого, были довольно старыми, хотя работают они исправно. Даже микроволновка, которую Абнер ежедневно тыркает, чтобы “позавтракать” (где-то ближе к обеду). Готовит он редко, ведь большую часть времени — пытается отоспаться, потому как работает по двенадцать часов, будучи самым востребованным барменом во всей стране S. Хотя Олбрайт не жалуется, сам же согласился (и выдвинул) на такое. Да и к тому же получает он очень хорошие деньги.
Пробегается по шкафчикам, ничего интересного, что бы сильно выделяло их на фоне мебели внизу, а потому — возвращает взгляд на блондина. Тот все лежит, а потому — Энгель смотрит на серый холодильник позади. Метра два в высоту, может чуть больше. Уперт спиной он в правую стенку. Куплен недавно, ведь прошлый сломался, так что, пожалуй, — это единственная вещь, которую можно назвать “новой” (если, конечно, что-то чему уже года четыре, если не больше, можно так назвать).
Когда парень в последний раз заглядывал в него — особо не обратил внимание на содержимое, но, скорее всего, все готовое уже съедено, а из оставшихся продуктов — особо ничего не сварганишь. Придется зайти в магазин на обратном пути.
И вновь томный вздох. Абнер, естественно, не реагирует, а Мануэль не надеется и смотрит в окно. На востоке уже начали проявляться розовые, красные и местами оранжевые тона. «Солнце уже выходит», думает брюнет, поворачиваясь обратно на друга. Тот все неподвижен. Сложно различить, точнее Мануэль и не видит, поднимается ли тело блондина при дыхании.
Ставший привычным вздох облегчает задачу по сбору разрозненных мыслей воедино. У него так много тем для разговоров, но в то же время — так мало, что их почти что нет. Возможно даже недавно проснувшиеся на улице птицы могут поговорить о больших вещах, чем в данный момент он.
— Аб… — проглатывает имя своего друга, ненамеренно, будто бы что-то заставило его сделать это. Возможно подсознательно не хочет будить его, ведь тот проспал жалких пару часов, но все же продолжает. Пусть и тише. — Мы могли бы сейчас прогуляться до той библиотеки, которую видели на прошлой неделе, по пути домой. Там рядом еще должно быть кафе… Можно было бы там подождать. — в ответ тишина. Впрочем Энгель даже рад, пусть дальше спит.
— Та, которая еще в честь классика из страны R названа? — раздался приглушенный вопрос от блондина. Он поднял голову. — Та, которая еще в честь классика из страны R названа? — Абнер повторил свой вопрос, получая в ответ немного удивленный взгляд, за которым, спустя небольшую паузу, следует положительный кивок. — Ну, ха~ах, — зевнул, прикрывая рот рукой, — Почему бы и нет? — на лице появилась какая-то дурацкая улыбка с немного растерянным, видно, заспанным взглядом.