Чеширский Кот.

Перед Чишией была открытая автомобильная дверца и он незамедлительно запрыгнул бы внутрь, а потом закрыл её за собой, если бы его взгляд не упал вниз, на асфальт, именно в тот момент, когда к ногам подкатилась граната с выдернутой чекой. — Вот чёрт... — вырвалось у него. В следующий момент он захлопнул дверцу машины, крикнул в адрес водителя: «Гони скорее!», и, схватив за руку свою спутницу, прыгнул в придорожные кусты. Девушка, которой выпало на долю сопровождать его в этой неординарной ситуации, мгновенно последовала за ним в кусты с грацией пантеры. Она приземлилась на траву аккурат рядом с Чишией и он успел только закрыть свою голову руками, надеясь, что это хоть на долю снизит шок организма на звук взрыва, который вот-вот должен будет произойти. Сначала им обоим показалось, что они ошиблись и никакого взрыва не может быть и в помине, так затянулась эта на удивление спокойная пауза. Как вдруг тишина взорвалась с неистовой силой, и лежащие на земле, непроизвольно прижившиеся друг к другу парень и девушка, почувствовали вибрацию этого взрыва, проходящую сквозь всё тело и сотрясаюшую мозг. Граната взорвалась, выплюнув горячие осколки и один из них впился в руку девушки, но она не ощутила боли, ибо взрыв, произошедший на таком близком расстоянии привел к разрыву барабанных перепонок. Девушку оглушило и какое-то время она слышала лишь всепоглощающий писк в ушах, словно в её мозгу была встроена испорченная электроника, издающие пронзительные неприятные звуки. Её потерянный взгляд блуждал, переходя с догорающих ветвей кустов на лежащего подле парня. Она дышала ртом, часто, порывисто, в одну секунду прогоняя через легкие целые кубометры воздуха. Дрожащими пальцами девушка нащупала свои уши. Целые. Слава Богу. Но кровоточат жутко. Чишия взглянул на девушку, увидел тянущиеся из её ушей струйки крови и решил проверить, как обстоят дела с его ушами. Всё было хорошо. Наверное, она взяла на себя большую часть ударной волны, так как лежала ближе к взрывному ядру. Ну что ж. В этот раз ему повезло, а ей нет. Такова жизнь. Он огляделся вокруг и понял, что опасность миновала, ведь по прохожим в этой местности больше не открывают огонь. Хотя в окрестных районах города не перестает звучать безпрерывная автоматная очередь, здесь на удивление тихо. Похоже, что гейм-мастер, как называет его Арису, решил сделать хорошенькую зачистку и устроил массовую бойню. Ему нужны лучшие игроки – сильнейшие игроки. В этом вся суть игры. Выживают только сильнейшие, а если они проигрывают, значит оказываются непригодными для нового уровня испытаний и от них надо избавиться. Какая бы безумная не была эта страна, но он, Чишия, уже втягивается в её ритм и начинает потихоньку понимать, как тут всё работает. Остаётся только узнать – какая цель у создателей этого глобального запустения и такого же глобального убийства. Осторожно встав на ноги, Чишия в контрольный раз осмотрелся и, по своей излюбленной привычке, вложил руки в карманы олимпийки. Он хотел было развернуться и уйти в ведомом только ему одному направлении, но сзади раздался низкий хриплый голос девушки. — А-ну стой, душнила вонючая... — прошипела она, приподнимаясь на локтях. — Мы остались только вдвоём... И ты никуда от меня не уйдешь... — Ошибаешься, Джинá, — уголки губ Чишии дрогнули в полуулыбке. — Я уйду когда захочу и куда захочу. Ты меня не удержишь. — Да что ж ты за человек такой! — воскликнула девушка. — Ты не видишь, что меня контузило? Ты не хочешь помочь мне встать? — Во-первых, у тебя не контузия, а временный шок. Во-вторых, нет, я не хочу тебе помочь, — сказал Чишия, раскачиваясь на пятках с прежним выражением лица. — Дрянь мелкая, — бросила Джина, стоя на полусогнутых ногах и стараясь справиться с головокружением. — Не отставай, раз уже увязалась за мной, — невозмутимо сказал Чишия, направляясь вперёд по улице и пиная ногой летящий поперёк тротуара целлофановый пакет. Джину бесила эта его беспечность и пренебрежительность по отношению к её персоне, поэтому за время, которое они проведут вместе, она желает побольше ему насолить. И приступила она к этому прямо сейчас. Сделав рывок вперёд, Джина схватила Чишию за рукав его олимпийки и сильными маленькими пальцами вцепилась в саму руку. Идти без посторонней помощи для неё было очень сложно после пережитого только что потрясения и она хотела, чтобы её спутник хоть немного посочувствовал ей и помог. Чишия с подростковых лет научился выражать свои эмоции поверхностно, и сейчас его хватило лишь на едва заметное мимолётное удивление, которое, впрочем, сменилось равнодушием. — Хватку ослабь, — пренебрежительно бросил он, — мне неудобно. — Ничего, потерпишь, — зло огрызнулась Джина, крепче беря его под руку. «Беря его под руку» – было не совсем точным определением, поскольку она буквально повисла на нём, как только ощутила опору. Несмотря на невысокий рост, Чишия обладал крепким телосложением, что добавляло ему шансов на обороноспособность Пограничье. И он бы с удовольствием смахнул руку девушки со своей, если бы не знал её ещё с Пляжа. Там она появилась позднее его самого, а до этого они оба иногда пересекались на играх, где он постоянно чувствовал на себе именно её пристальный и изучающий взгляд. А на игре с водящим в огромном здании, она стояла на балконе последнего этажа рядом с ним и смотрела на всех свысока. Чишия был почти уверен, что это доставляет ей такое же удовольствие как и ему, потому что она с ним примерно одного роста. Он видел, как она самостоятельно выживала во многих других играх, но когда встречала его, то неотступно следовала за ним по пятам. — Почему ты за мной ходишь? Я тебе нравлюсь? — в конце концов не выдержал он в тот вечер, когда они спускались к комнате, где крылась разгадка всей игры. — Ты мне не нравишься, ты меня интересуешь, — поправила его Джин, легко перепрыгивая со ступеньки на ступеньку. — Даже если так, — ухмыльнулся Чишия, — интересуйся мной с расстояния. — У тебя нет никаких законных оснований для того, чтобы запрещать мне это, — весело пролепетала Джина, обгоняя его. — Если ты ещё не заметила, то открою тебе глаза на правду. Тут нет закона. И в априори не может быть никаких законных оснований, — промолвил Чишия, не отставая от девушки. — А, извини, привычка, — пожала плечами она. Тогда Чишия лишь усмехнулся, и не потому что ему было весело или он находил это забавным, а просто так, по привычке. Как и взгляд прищуренных глаз. Как и потребность постоянно держать руки в карманах. Сейчас же они вместе шли по запустившей улице, где был разбросан всякого рода мусор и время от времени оглядывались на дирижабль с исполинским изображением Пикового короля. Ветер колыхал то тут, то там гигантскую фигурную карту, но Чишия и Джина заметили, что сам летательный аппарат завис в воздухе. Дирижабль не двигался, а автоматная дробь в окрестностях стихла. — Его Величество устал, — усмехнулась Джина. — Пока не двигается король, не продолжается игра, — изрёк Чишия. — Не так сложно это понять, после того как выжил. — Не нужно понимание, для этого достаточно одной наблюдательности, — фыркнула Джина. — И тем не менее, — сказал Чишия. Он и ковыляющая рядом с ним Джина проходили мимо аппаратов для продажи разных напитков. В обычное время, в нормальной реальности там за небольшую сумму (даже меньше, чем в супермаркете), можно было приобрести всё чтó только захочешь, начиная от молока и заканчивая колой. Джина остановилась и надсадно прошептала: — Давай выбьем из этой штуки что-нибудь попить, у меня пустыня Сахара в глотке уже образовалась... Чишия сам давно чувствовал першение в горле из-за недостатка влаги, поэтому предложение Джины принял мгновенно. Он высвободил свою руку из её тисков, развернулся, подошёл к аппарату и осмотрел его. — Он работает на электричестве, плюс нужны деньги и... — Будь проще, мать твою! — неожиданно выкрикнула девушка и, приблизившись к аппарату с напитками, со всей силой впечатала подошву своих ботинок в тонкое стекло. Оно не поддалось с первого удара, но вот после пятого, Джин преспокойно просунула руку внутрь, стараясь не пораниться об острые осколки, и достала себе баночку колы. — Тебе что-то взять? — Я сам, — ответил Чишия и, последовав её примеру, вытащил для себя бутылку минералки. Минут пять у них ушло просто на то, чтобы молча стоять и пить, а потом Джина сказала: — Моя виза истекает не скоро, так что на другую игру сегодня идти не обязательно. Чишия молчал, попивая из бутылки воду. — Солнце летом садится поздно, но нам лучше бы заранее позаботиться о том, как мы проведём ночь. — Она взглянула на небо, используя изображение Пикового короля как ориентир. — Судя по всему, мы отдалились на северо-запад от основной игровой арены, и, если я не ошибаюсь, район Шибуя заканчивается через несколько кварталов. Там начинаются жилые дома, а где жилые дома там продуктовые магазины, поэтому предлагаю направиться прямо туда. — Можно было бы придумать план и получше, но, признаюсь, у меня его нет, — вздохнул Чишия. — Я согласен идти сейчас же, потому что когда люди исчезли, дикие животные начали возвращать в города и на моих глазах эти премилые создания уже несколько раз загрызали людей. Не хотелось бы повторить участь тех бедолаг. — А это мы можем, если не перестанем языками чесать, — пообещала Джина.

***

За окном уже стемнело. Чишия смотрел на звезды, стоя перед открытым настежь окном, сквозь которое в комнату проникал, вздымая полупрозрачную тюль, прохладный ветерок. С наступлением темноты, от улиц повеяло холодом, но Чишия не беспокоился. Эту ночь он проведёт в безопасности, тепле и уюте, потому что им с Джиной удалось найти подходящий брошенный домик для ночёвки. В их одноразовом убежище была всего одна большая комната, соединённая с кухней. Также здесь имелась ванная комната с душевой кабиной и, конечно же, санузел. Несмотря на то, что сюда уже много дней не ступала нога хозяина, здесь было чисто и прибрано, поэтому войдя сюда Чишия и Джина поняли, что не ошиблись с домом. Девушка сразу же установила на столешнице портативную газовую плиту и приступила к готовке тех продуктов, которые они припасли в ближайшем супермаркете. Чишия стоял к ней спиной, слышал шуршание целлофановых упаковок и звуки закипающей воды, что свидетельствовали об активной деятельности его спутницы. Когда он отвернулся от окна и приблизился к ней, чтобы посмотреть как она справляется, то был в душе удивлён ловкости её рук. Источниками жёлтого, постоянно колеблющегося света были свечи, которые Джина расставила по комнате и этим создала достаточно уютную атмосферу. Чишия взглянул на её спокойное, миловидное, с правильными чертами лицо и это почему-то вызвало у него слабую улыбку. По его мнению Джина была не просто милой, она была красивой девушкой, но красоты всегда было мало. Надо было что-то ещё, что сделало бы её красоту стоящей. И Чишия наслаждался, глядя как увлечённо она готовит. Она всё делала быстро, проворно, мурлыкая себе под нос какую-то песенку и не обращая на него никакого внимания. Бросив рамён в кипяток на приготовление, Джин принялась натирать на крупной тёрке сыр и только когда дело дошло до его добавления в основное блюдо, она подняла голову и осмотрелась в поисках Чишии. Найдя его возле себя и совершенно не удивившись, она осведомилась: — Тебе сыр сыпать сверху или ты без него будешь есть? Чишия с наиграным изумлением вскинул брови и ответил вопросом на вопрос: — Так это ты для меня вторую порцию рамена готовишь? — Нет, блин, для бесплотных духов! — парировала девушка, видя, что он открыто над ней смеется. — Слушай, дорогой мой, перестань так себя вести! Я позаботилась о тебе, приготовила для тебя еду, и если, черт возьми, ты будешь продолжать вести себя как последний выблядок, то ручаюсь, что вмажу твоё самодовольное лицо прямо в кипяток. Ты меня понял?! — Ещё как! — с деланным испугом воскликнул Чишия, не изгоняя из своих прищуренных глаз насмешливой искорки. — Ну раз понял, так бери тарелку и шуруй есть на диван, — сказала Джина, вручая ему в руки горячую миску с лапшой, поворачивая за плечи и толкая в сторону зоны отдыха. — А как же сыр? — вспомнил Чишия на полдороги. — Обойдешься без него! — рявкнула Джина. — Какая агрессивная, — усмехнулся себе под нос Чишия, присаживаясь на мягкий диван. — А ты зануда мелкокалиберная! — сказала Джина услышав его слова. — Кто бы говорил, — отозвалая Чишия. — Какой у тебя рост? — Карьерный, — бросила Джина. — Карьерный это серьёзно, — одобрительно кивнул Чишия. — Было серьёзно в мире, где мы жили раньше. Здесь твоя карьера и все твои достижения, которые ценились в том обществе, не означают ничего. — И очень жаль, — молвила Джина, опускаясь в раскладное кресло напротив Чишии. — У меня два высших юридических образования... — Адвокат? — поинтересовался Чишия. — Хватит загонять меня в стереотипные рамки! — взвилась девушка. — Почему если юрист, то сразу адвокат? — Ну так кем ты работала? — поведя бровями, задал вопрос Чишия. — Адвокатом, — ответила Джина, шумно всасывая обжигающую острую лапшу. — А так и не скажешь, — сказал Чишия, осторожно пробуя рамен. — Как по мне, ты больше похожа на корейского айдола, чем на юридического деятеля. — Это из-за моих волос? — с улыбкой поинтересовалась Джина и тронула рукой свою испорченную укладку, которая до попадания в это сплошное безумие была идеальной. Её от природы чёрные и длинные волосы были пострижены чуть ниже плеч по макету корейского маллета и покрашены в трендовый по японским тенденциям цвет. Он являл собой достаточно необычное, но от этого ещё более притягательное сочетание пастельно-розового и светло-зеленого, и назывался "влюбленная жаба". В своё время это название вызывало у Джины смех, но сейчас она даже не улыбалась от воспоминаний о той немудреной забаве. — Отчасти, — кивнул Чишия, — но каждый, кто посмотрит на твоё поведение скажет, что ты привыкшая к стрессовым ситуациям. — На самом деле это совсем не зависит от профессии, — молвила Джина. — Я с детства стрессоустойчивая и мне свойственно действовать в тех ситуациях, где другие замирают в ужасе. — Ты не могла родится с такой броней, — возразил Чишия, выравниваясь и упирая в девушку спокойный вопросительный взгляд. — Что с тобой произошло? — Ты счёл атмосферу этого вечера подходящей для откровенностей? — полюбопытствовала девушка, перемешивая палочками рамен и растягивая мягкий сыр. — Как по мне, есть резон выговориться незнакомому человеку, а потом больше никогда с ним не встретиться, — пожалуйста плечами Чишия. — Вы никогда больше не встретитесь, а тебе станет легче. — В какой-то мере, ты прав, — согласилась Джина. — Но в этом мире у меня не так много знакомых, не говоря уже про друзей. Я бы не хотела прощаться с тобой навсегда. Если кто-нибудь из нас, или мы двоё вместе, умрём, то тогда ладно, что уже поделаешь. Но пока мы оба живы, я не отстану от тебя, будь уверен, Чишия. — Как скажешь, — усмехнулся парень, отставляя пустую тарелку и откидываясь на спинку дивана. — Чего ты бульон не допил? — изумилась Джина. — Это же самое вкусное. — Не для меня, я такое не люблю. — Ты такой вредный, Чишия! — охнула девушка. — В жизни не видела никого, кто был бы таким вредным и раздражающим, но, черт возьми, кого-то ты мне напоминаешь... Я вот только не могу вспомнить кого... — Вспомнишь, если захочешь, — сказал парень, откидывая назад голову и расслабленно прикрывая глаза. — Расскажи, почему ты пошла в адвокаты. Джина тоже отставила на стол свою пустую тарелку и задумчиво уставилась в одну точку. — Наверное, во всём виноват отец... Она устроилась в кресле поудобнее, скрестила ноги в позе лотоса и начала свой рассказ. — Я была единственным ребёнком в семье, которая состояла из отца, работающего старшим механиком на каком-то предпринимательстве и матери, занимающейся домашними делами с тех самых пор, когда я вышла из детсада и отправилась в школу. В школе меня не травмировали, я отлично влилась в социум и все мои проблемы, все мучающие меня переживания исходили изнутри семьи. Как я уже сказала, мама уволилась с работы, чтобы растить и воспитывать меня, а отец негласно взялся обеспечивать семью, но с этим обязательством он справлялся куда как плохо. Мы не требовали много, я могла несколько лет подряд носить одни вещи, пока на них не появлялись прорехи от ветхости, и стаптывать ботинки до тех пор, пока они не становились мне малы, и я не могла их просто напросто обуть. Дошло до того, что я начала чувствовать вину просто за то, что росла как все другие дети. Но несмотря на все отягчающие обстоятельства, я всегда была чистой, и умытой. Все вещи, даже самые старые мама чинила и приводила в отличное состояние. Она всегда заботилась обо мне как никто другой, но я не ценила этого. Я считала, что так и должно быть, а главное в жизни это заслужить уважение своего отца. Я даже не представляла, как сильно заблуждалась. Мой отец всегда хотел мальчика. Хах, как же жалко выглядят мужчины, требующие от своей жены ребенка мужского пола и обвиняющие их в неспособности родить мальчика. Они не знают даже основ биологии и того, что эта лотерея на удачу, и зависит она от самих мужчин. Ну да ладно. Я всегда хотела заслужить похвалу от своего отца, не зная, что это один из самых низменных людей в моей жизни. Он никогда не называл меня ласково, и пока другие дочери были «принцессами», «феями», «снежинками», «лапочками», я была «бойцом» и «солдатом». Я не знаю, на что он был обижен и почему хотел создать из меня парня, но тем не менее я старалась угодить ему изо всех сил. С пяти лет и до двенадцати я упрямо ходила с ним на рыбалку, сидела там часы напролёт, не слышала от него ни одного доброго слова. Я ненавидела запах сырой рыбы, меня бесило, что многие рыбы попадаются на крючок так, что он проходит глубоко в глотку и цепляется за глаз, а когда ты пытаешься его вырвать, то оказываешься вся в крови. Я смирилась с мерзостью опарышей, которые нужно использовать для наживки. Я споймала огромного карпа в пять килограммов, но другие дети всегда были для него лучше, талантливее и красивее, хотя я умела и знала намного больше их. Моя двоюродная сестра пошла на гимнастику, у моей мамы в тот момент не было денег, чтобы оплатить мне занятия и я решила растягиваться дома. Я научилась акробатики, переборола страх, когда училась становиться на руки. Спустя время у меня лучше получалось кувыркаться и делать перевороты, а через год занятий, когда мне было девять, я впервые сделала фляг-сальто, но в ответ получила лишь сухое отцовское «молодец». Теперь ты лучше понимаешь меня в то время. Я была готова на всё, лишь бы он мог хвастаться мной перед своими друзьями. И именно поэтому я выучилась драться, а к девятнадцати годам получила чёрный пояс по айкидо. Это было редкостью, потому что раньше его можно было получить только после двадцати. Но к тому времени мне было уже плевать на отца и его мнение. Тогда я уже всё делала для себя одной. — Должен сказать, что твой отец невероятно глупый и ограниченный человек, — прокомментировал Чишия. — Это очевидно, — согласилась Джина. — Но благодаря его ограниченности, у меня получилось вырасти универсальным гением и не нашлось бы ничего, чего бы я не умела. Включая знание языков, рисование, игру на различных музыкальных инструментах и даже страсть к кулинарии. Но самое интересное, что в детстве я продолжала любить своего отца даже несмотря на то, что он кричал и избивал мою мать. Она сама убеждала меня, что это не он, а алкоголь и когда он трезвый, то очень хороший человек. Я верила примерно лет до тринадцати, пока не начался переходный возраст. Наверное у меня была подростковая депрессия, я не уверена, потому что не знаю как описать то состояние, которое постигло меня тогда. Короче говоря, если раньше я не перечила отцу, потому что боялась его, то после того, как смогла посмотреть на реальность с объективной точки зрения, а не с субъективной, я начала бороться с страхом внутри себя. Теперь я уже не вставала на его сторону для сбережения мира в семье, теперь я защищала маму. Ведь так поздно поняла, к кому на самом деле должна была тянуться. Мама любила меня всегда, в независимости от того, что я умею и что знаю. Она кормила меня всегда самыми лучшими и свежими продуктами, даже когда в доме не было денег на то, чтобы заплатить налоги. И когда отец отворачивался от меня вовремя тяжелой болезни, боясь заразиться, она спала у моей постели, не покидая меня ни на минуту. Моя мама прекрасная, умная женщина и она всегда была достойна лучшей жизни, которая несомненно была бы у неё если бы она не встретила моего отца и не забеременела мной. А потом, уйдя с работы, она в случае развода просто не могла бы обеспечивать меня в одиночку и держалась за отца, потому что от него хоть изредка, но можно было получить копейку. Примерно в мои пятнадцать лет я узнала, что мама снова беременна и ждёт ребёнка. Отец довольно потирал руки и говорил, что в этот раз точно будет пацан, но как бы не так. Из-за его отвратительного поведения мама перенервничала, у неё случился выкидыш, потом она долгое время лежала в гинекологии, а он даже ни разу не проведал её. Я ездила к ней после утомительных тренировок каждый вечер на велосипеде почти через весь город, чтобы только увидеть её в окне. Туда ведь внутрь не пускали. А когда она вернулась, то отец встретил её как всегда. Он в первый же вечер обвинил её в лентяйстве, сказал, что она не годна ни для чего, что ничего не умеет, не работает и вообще, лучше бы она сдохла. Так он и сказал, не зная, что много лет спустя, проведывая его в тюрьме я осознанно сказала ту же фразу, не сообразив, что повторила его же слова. «Лучше бы ты побыстрее сдох, меня раздражает обязанность проведывать тебя» – сказала я, слово в слово. В конце концов, правильно осознав свою жизнь, я возжелала справедливости, поэтому захотела знать свои права и законы страны, в которой живу. Выучив право и достигнув возраста совершеннолетия я подождала недолго, а потом подала в суд на собственного отца. Чишия открыл глаза и взглянул на Джину, желая узреть её выражение лица, когда она говорила последние слова. Свет, отбрасываемый пляшущим в свечах пламенем, озарял её лицо и добавлял нездоровый блеск в выразительные глаза, отчего казалось, что они горели огнём. — А это уже становится интересно, — протянул он, но девушка словно не заметила его слов. — Скажу сразу, я выиграла этот процесс, не приложив почти никаких усилий. Я выдвинула ему обвинение в моральном, физическом и финансовом насилии, требуя строжайшее наказание для него и возмещение морального ущерба. У меня на руках были все доказательства его вины: видеозаписи, аудио, шрамы, гематомы, подтверждение друзей, соседей и знакомых. Его адвокат, предоставленный ему государством, даже не старался защитить его. Поэтому вот тебе на будущее совет, если попадешь в передрягу, никогда не бери в защитники государственных адвокатов. Взял государственного – считай уже сидишь. Так было и с моим отцом, мало того, мы с мамой получили нехилую такую компенсацию за моральный ущерб. Конечно, до того, как я подала в суд, она умоляла меня не делать этого, говорила, что я только всё испорчу, но меня этого не остановило. Я хотела восстановить справедливость хотя бы в своей жизни, потому что вся та боль и обида, которую он нанёс нам двоим попросту не могла быть забытой. За вырученные у суда деньги и мои кровно заработанные, я отправила маму лечиться в лучшие корейские санатории, зная, что целительная атмосфера родной страны и полное отсутствие давления пойдет ей на пользу. Никогда не забуду, как она благодарила меня со слезами на глазах, хотя благодарить то было не за что. Я выполняла свой долг, как она выполняла свой, воспитывая меня и заботясь обо мне. И вот сейчас я думаю... Если я попала сюда, то кто же тогда будет платить за её лечение?... Как она проживёт без меня?... Джина прижала колени к груди, обхватила их руками и задумалась. — А вдруг она тоже попала сюда, в этот мир, но только в свою страну? — предположил Чишия. — Нет... Я надеюсь, что нет. Не думаю, что она сможет выжить в этих играх, а думать о её смерти я не желаю. — Значит не думай, — решил её проблему Чишия и снова откинул голову назад. — Но забавно, что ты засадила за решетку своего отца. Тебе ведь пришлось выучить для этого юриспруденцию и знать, как всё работает. — Да, — согласно кивнула Джина. — Я предпочитаю играть по правилам игры, от этого победа слаще. Чишия глубоко вздохнул и на его лице появилось одобрительное выражение. — Согласен, — произнёс он и, встав с дивана, подошёл к окну. Джина посмотрела ему вслед долгим ничего не значащим взглядом. Она рассуждала о том, насколько странен этот парень и в тоже время от его харизмы у неё захватывает дух. Это было очень неожиданно, поскольку Джине казалось, что дойдя до определенного возраста она уже определилась с предпочитаемым типом людей, которых можно рассматривать как потенциальных партнёров. И Чишия ни по каким параметрам не подходил в стандарты её типажа, но тем не менее, Джина чувствовала, как её тянет к нему. Причем, до встречи с ним ей казалось, что она будет чувствовать себя комфортно только рядом с высоким парнем, но это оказалось очередным мифом, в который она верила. В росте Чишии она видела не недостаток, а одно лишь преимущество – когда разговариваешь с ним не надо задирать голову или отходить назад для удобства разговора. А всё остальное, его глаза, легкая полуулыбка на губах, манера говорить и даже привычка постоянно держать руки в карманах, с каждым днём всё больше нравилась Джине. Она сознавала, что теперь он ей действительно нравится, а не просто интересует и это вызывало у неё смешанные чувства. — Ух, ты... — присвистнул он, приподнимая брови и глядя на улицу, которая проходила за оградой дома, который они взяли в аренду, за которую не надо платить, на одну ночь. — Что там, Чишия? — полюбопытствовала Джина, поправляя причёску и желая сделать хвостик, но не имея при этом резинки. — Ты когда-нибудь видела живого тигра в его естественной среде обитания? — ответил Чишия вопросом на вопрос. — Там тигр? — ахнула девушка, медленно вставая с кресла. — Бенгальский, — с улыбкой подтвердил Чишия. Джина на цыпочках приблизилась к окну, возле которого стоял абсолютно невозмутимый парень, выглянула на улицу через его плечо и обомлела. Огромная дикая кошка вышагивала по улице и принюхивалась в поисках жертвы. — Красивое животное, правда? — спросил Чишия, чувствуя как пальцы девушки всё сильнее сдавливают его плечо. — Поражаюсь я твоей беспечности, — прошептала Джина, — это же дикий зверь! Разве забыл про ту игру? Он может нас расстерзать, если мы будем высовываться! — Это далеко не самая плохая участь, — промолвил Чишия. — Я читал рассказы очевидцев, сумевших пережить стычки с львами и тиграми, так вот они, все как один утверждали, что не чувствовали ни боли, ни страха, когда на них напали. — Пусть рассказывают о чём хотят, а я лично предпочитаю пулю, — сказала Джина и вздохнула с облегчением, когда увидела, что зверь, учуяв какой-то запах, устремился вперёд по улице. — Поставь окно на режим проветривания, а я пока пойду в уборную. — Не задерживайся там, — попросил Чишия, — мне тоже надо. — Но тут уж как получится, — развела руками Джина, скрываясь за дверью уборной. Прошло двадцать минут, и Чишия уже начал думать, что его сожительница смылась в унитазе, когда из-за двери раздался её голос: — Слушай, а ты ответственный парень? Чишия скрестил руки на груди, и подойдя ближе к двери, ответил: — Смотря какую ответственность на меня могут возложить. — Тогда, будь мне другом, найди где-то здесь аптечку, — попросила девушка. — Что именно тебе нужно? — осведомился парень, оглядываясь на комнату и раздумывая, куда бы он в роли хозяина определил аптечку. — Вата и бинт, — последовал ответ, — и как можно скорее. — Я тебя понял, — кивнул Чишия. Спустя несколько минут, он постучал в дверь и объявил: — Нашёл, забирай. Раздался щелчок открывающейся щеколды, дверь приоткрылась и оттуда появилась окровавленная рука, которая выхватила протянутые ей вату с бинтом. Когда необходимое было забрано у Чишии, дверь мгновенно закрылась снова на замок. И своё «спасибо» парень услышал уже из-за закрытой двери. — Не за что, — отозвался он, присаживаясь на диван в ожидании освобождения туалетной комнаты. Слушая, как шумит льющаяся из крана вода, Чишия думал о том, что Джина достаточно умна, хотя на вид и не скажешь. За её деланной легкомысленностью и ветреностью скрывается острый ум, причем настолько острый, что может прорезать занавес любой игры, сразу узрев её корень, её суть. В последней игре, которая проводилась на территории Пляжа, Джина первая угадала верное решение. Он увидел это по её глазам и красноречивой мимике лица. Если бы они с Куиной не увлекли её за собой подальше прежде чем началась массовая бойня, она по любому бы захотела предложить решение проблемы, которое не понесло больше никаких жертв. Джина собиралась сказать людям, что если они сожгут уже мертвую девушку, то станут на шаг ближе к разгадке и этого шага может оказаться достаточно, чтобы выйти из порочного круга. А Чишия слишком хорошо знал людей и их повадки. Он сообразил, что если Джина выскажется по этому поводу, то подозрения общественности мгновенно падет на неё саму и тогда им всем будет несдобровать. Но для себя он отметил эту важную деталь, которая возможно поможет ему выжить в будущем. — Отмыла кровь? — поинтересовался Чишия, когда Джина вышла из уборной со свечой в руке, которую использовала для освещения. — Да, — ответила девушка, — слава Богу, теперь нет горячей воды и из кранов идёт только холодная. Конечно, руки после этого ледяные, но хотя бы чистые. Кстати, странно, что вода вообще идёт... — Наверное, я не силен в устройстве трубопровода, — пожал плечами Чишия и поднялся, потому что наконец-то подошла его очередь посещать уборную. — Одолжишь свечу? — Без проблем. Только не переклоняй её, а то можешь обжечься парафином, — предупредила его девушка, направляясь на кухню. Чишия приоткрыл дверь, но вместо того, чтобы сразу войти, остановился на пороге и повернулся к Джине. — Слушай, а это у тебя открытое наружное кровотечение или просто возобновился менструальный цикл? — спросил он. Девушка в этот момент была активно занята поисками какой-то еды в пакетах с продуктами, а когда услышала вопрос Чишии, то вскинула голову. — Я сейчас пытаюсь найти шоколадку, но тем не менее мне одновременно сильно хочется солёного лосося с плавленным сыром, как ты думаешь, у меня кровотечение или «просто возобновился менструальный цикл»? — раздражённо поинтересовалась она. — Не злись, мне просто было интересно, — улыбнулся Чишия. — Я не злюсь, а ты иди куда шёл! — убедительно сказала Джина, указывая рукой на уборную. — И пока ты ещё здесь, то скажи, где ты взял аптечку, я хочу наполнить для себя грелку. — В левом верхнем кухонном ящике, — молвил Чишия, прежде чем закрыл за собой дверь. Когда он вернулся, Джина как раз заливала в резиновую, тёмно-зелёную грелку закипевшую воду и прилагала все свои умения, чтобы не обжечься. — У нас есть чай? — спросил Чишия, заглядывая в большой пакет. — Да, я помню, что брала чёрный в пакетиках, — ответила девушка, закручивая пробку до отказа. — Отлично, — подытожил парень, доставая пачку с чайными пакетиками. — Я хотел бы выпить чего-то горячего. — И мне тогда сделай заодно. Сказав эти слова, Джина взяла горяченную грелку, на ходу приложила её к низу живота, подошла к дивану, бросила на изголовье несколько декоративных подушек и легла. У неё из груди вырвался громкий вздох искреннего облегчения. Чишия удивлённым взглядом следил за её действиями, а потом вымолвил: — Я не привык делать что-то для кого-то и не получать ничего взамен. — Привыкай, — отрезала Джина, а потом заметила как он изогнул правую бровь, смерил её откровенно негодующим взглядом и поняла, что с ним нельзя так радикально. — Ну Чишия, ну войди в положение. Мы не на игре, нам ничего не угрожает, тебе не обязательно жертвовать мной, чтобы выжить. Просто сделай для меня чай по-дружески. Я прошу тебя об этом, потому что у меня случился форс мажор. С жутко болящим животом и тянущей поясницей сложно не то, что готовить, а просто стоять. Пожалуйста, Чишия. Сделай для меня чай и считай это оплаченным долгом за то, что я приготовила для тебя рамен. — Ладно, — легко согласился Чишия, ставя на плиту кастрюльку с водой. — Вот так бы и сразу, — промолвила Джина, откидываясь на подушки. — А то задумал тут комедию ломать. — Помолчи лучше, — посоветовал ей Чишия. — Тишина и молчание хорошо нервы успокаивает. — Не в моём случае, — отмахнулась Джина. — Я успокоюсь только после того, как набью кому-нибудь морду. Жаль, что Нираги умер. Его бить было веселее всего, плюс не жалко. — Странно, что ты жалеешь того, кто хотел тебя изнасиловать, — заметил Чишия. — Он хотел изнасиловать каждую вторую девушку на Пляже, а каждую первую убить, так что теперь? Я всего лишь сказала, что он отличная отбивная груша. — И тебе он никогда не нравился? — спросил Чишия, бросая в чашки с расстояния чайные пакетики. — Не знаю... Нираги высокий, симпатичный и обладает отличным телом, но в нём слишком много гнили. Я не думаю, что он действительно способен на то чувство, в котором признавался мне. Если бы я его не отвергла, он так или иначе попытался бы меня убить. Кажется в какой-то момент в нём просыпается что-то хорошее, что-то человеское, но потом оно гибнет под натиском животных инстинктов. Мне противны такие люди, потому что они перестают быть людьми, их уже ничего не отличает от животных. — Как по мне, так ты оскорбляешь животных, сравнивая их с большинством безумных игроков этой страны, — промолвил Чишия и Джина увидела, как его глаза лукаво блеснули в отблеске догорающих свечей. — Быть может, — согласилась Джина, — но меня это мало волнует. А сильно меня волнует мой чай. Когда он будет готов? — Сколько тебе ложек сахара класть? — Две с горкой, чашка-то большая. Спустя минуту Чишия уже сидел на диване возле неё и протягивал ей чай, а она старалась взять чашку так, чтобы не расплескать её обжигающее содержимое. В конце концов они кое-как уладили это и теперь сидя напротив изучали друг друга взглядами. — «Джина» это же твоё имя? Какова тогда фамилия? — вдруг полюбопытствовал Чишия. — Хван, —ответила девушка и для убедительности повторила, — Хван Джина. — Как я и думал. Ты по исполнению своего совершеннолетия взяла себе материнскую фамилию, — удовлетворённо кивнул Чишия. — Ты очень догадлив, и поэтому прав. В документе, который засвидетельствовал моё рождение у меня японская фамилия, доставшаяся от отца. Но в паспорте стоит эта, потому что я не желаю быть хоть чем-то связанной с человеком, который к сожалению является моим биологическим отцом. — Это природная реакция организма на раздражитель вроде детской обиды, вот только не думал я, что она не искореняется даже спустя столько лет, — сказал Чишия, посербывая чай, испускающий пар, а вместе с ним и приятный крепкий аромат. — Я не уверена, что забуду о ней, даже когда буду на своём смертном одре, — вздохнула Джина, тоже делая попытки пить медленно остывающий чай. — Ну, исходя из данной накаленной обстановки, ты можешь оказаться на смертном одре очень даже скоро, — сказал Чишия и заметил: — Кстати, не прислоняй грелку так близко к животу, это может навредить твоему здоровью и нарушить регулярность менструального цикла. С этими словами, он отставил чашку на низкий столик, повернулся к полулежащей девушке, убрал грелку с её живота и приложил ладонь к покрасневшему участку нежной матовой кожи живота. Рука Чишии была тёплой, её нагрела горячая чашка, но его прикосновение показалось Джине поцелуем ледяного ветра, так сильно раскалилась кожа. — Перегрела, — изрёк Чишия. — Но у меня же ушла боль, — возразила Джина. — Ушла и менструация, — сказал Чишия. — Будь уверена, завтра выделения прекратятся, но в следующем месяце будет ещё больнее. — Может к следующему месяцу я уже выберусь отсюда в привычный мир, и там смогу подлатать эту проблему, — с необъяснимым вызовом сказала Джина. — Ну а пока отсутствие месячных я не считаю большой проблемой. Даже наоборот. — Ты наверное не понимаешь, что всё в твоём теле связано с тончайшим расчётом и если в какой-то части огромной системы произойдёт сбой, то он может поразить все остальные части, — терпеливо пояснил Чишия. — А ты будто очень много в этом понимаешь! — передразнила парня Джина. — Побольше тебя, уж точно, — бросил Чишия, снимая с себя олимпийку. — Ты что это делаешь? — живо поинтересовалась девушка, привставая. — Сексом с тобой заняться хочу, а что не видно? — криво усмехнулся Чишия, завертывая грелку в олимпийку. — Не видно, — недовольно отозвалась Джина, забирая у парня свою утепленную грелку, которая теперь пекла не так нещадно, и отворачиваясь к нему спиной. — Я не хочу тебя расстраивать, но тебе придётся сейчас встать, — сказал Чишия, подавая хороший пример и вставая с дивана. — Ну что опять? — взвилась Джина, неуклюже переворачиваясь обратно и чуть не падая обратно. — Спать нам видимо придется на диване, потому что не ты, не я, не годимся для ночевки на полу. К тому же, одеял здесь я так и не нашёл, а вдвоём будет теплее, — пожал плечами Чишия. — Нашёл всё-таки способ, чтобы затащить меня в постель, — наигранно осуждающе покачала головой Джина. — Мне и стараться не надо, — ухмыльнулся парень. — Как только я разложу диван, ты сама туда запрыгнешь и почему-то я уверен, что я тут совершенно не при чём. — Меньше слов, больше дела, — морщась от боли в животе, сказала Джина, звучно хлопая Чишию по спине. — Как скажешь, — промолвил он, принимаясь за раскладывание дивана. Джина рухнула в кресло, пока Чишия был занят делом и с этого ракурса она имела отличную возможность рассмотреть его со спины. В гибком теле Чишии угадывалась сила: широко развернутые прямые плечи, мускулистые ноги с крепкими икрами, впалый живот, узкие бёдра. Пока он поднимал одну половину дивана, а затем опускал её вниз, под его кожей буграми ходили мышцы и наблюдать за этим было одно удовольствие. В облегающей футболке у него отлично прорисовывалась фигура, обычно скрываемая под объемом одежды и Джина невольно ею залюбовалась. Так что когда Чишия закончил и обернулся к ней, то встретился с её немигающим взглядом и вопросительно вскинул брови. — Что ты так на меня смотришь? — Да надо ты мне больно, — фыркнула Джина, проходя мимо него и залазя на свою дальнюю половину кровати, которая была прислонена к стене. — Ты свой чай допивать будешь? — задал вопрос Чишия. — Нет, пусть на ночь остаётся. Вдруг пить захочется потом, — ответила девушка. Чишия больше не о чём не спрашивал, он просто вложил руки в карманы штанов и лёг на свою половину. Так они и лежали: Чишия, со взглядом, вперенным в потолок и Джина, обнимающая грелку, завернутую в его олимпийку. Между ними была разделительная полоса, которая так бы и осталась нерушимой, если бы Джине вдруг не приспичило повыяснять отношения, пока ещё никто не уснул. — Слушай, Чишия, а почему это ты с краю лежишь? — выдвинула претензию она, поворачиваясь на другой бок, чтобы быть лицом к парню. — Это вышло по умолчанию, — спокойно ответил он. — А тебя это как-то напрягает или не устраивает? — Конечно! — вспыхнула девушка. — Я из-за тебя не смогу нормально в туалет ночью сходить! Мне ж придётся через тебя перелазить. — Этого делать не обязательно, — сказал Чишия. — Ты можешь просто сползти в конец кровати и тебе не нужно будет перебираться через меня. — Значит меняться местами ты не собираешься? — осведомилась Джина. — Не вижу в этом никакого смысла, — парировал Чишия. — О'кей, — легко согласилась девушка, — только не надо жаловаться потом, если я случайно в темноте наступлю тебе коленом на яйца. Чишия в ответ лишь повёл бровями, усмехнулся и продолжил лежать в той же позе, скрестив ноги в лодыжках. Джина лежала с ним плечом к плечу, и он буквально чувствовал, исходящее от неё недовольство, но его это не беспокоило. В конце концов, девушке наскучило мариновать его в своём негативе и она вскочила на постели, дико озираясь по сторонам. — Куда? — поинтересовался Чишия. — В туалет! — зло бросила Джина, перебрасывая через него ногу, чтобы слезть с дивана. Она бесспорно сделала бы это, но на полпути её не осенила гениальная мысль. — Я вспомнила! — вскричала она, резко бухнувшись сверху на торс Чишии. От такого поворота у него аж дух захватило, он рефлекторно приподнялся, а затем снова рухнул на подушки. Его глаза раскрылись на всю возможную ширину и теперь они были устремлены на девушку, которая восседала на нём с обезоруживающей бессовестностью. — Я поняла, кого ты мне напоминаешь! — победоносно воскликнула Джина с таким видом, будто сделала великое открытие. — И кого же? — прохрипел Чишия, потерявший свою невозмутимость и впервые почувствовавший себя в ужасно неловком положении. — Ооо, это всё из-за твоей улыбки! Я всё думала, кого же ты мне напоминаешь... Твоё довольное выражение лица, вечная широкая ухмылка на лице! Чишия – ты как человеческое воплощение Чеширского Кота! Даже твоя фамилия созвучна с его определением! Боже, да это просто гениальное совпадение! — Джина преисполнялась в своём познании. — Забавно, — ухмыльнулся Чишия, смирившийся с мыслью, что в ближайшее время Джина с него не слезет. — Ты хочешь назвать меня персонажем из сказки Льюиса Кэрролла? — Рада, что ты ознакомлен с контекстом, — кивнула Джина, стараясь не слишком отвлекаться на его слова и чувствуя себя на пороге нового гениального соображения. — Подумай сам, у нас ведь был Шляпник... — Ну да, а Мира тогда Красная Королева, — продолжал иронизировать Чишия. — Может быть, — задумчиво произнесла Джина, — но я так не думаю. Я думаю, она просто подставное лицо или представитель создателей игр. — Создателей? — Их ведь может быть много, не понимаю, почему Арису зациклился на мысли, что создатель один, — сказала девушка. — Я вот думаю, может не случайно люди с такими особенными чертами, совпадающими со сказкой, попали в один игрокрай. Чеширский Кот, Шляпник... Если я отгадаю других персонажей, в которых особенности лучше скрыты, то быть может, смогу предугадать сюжет будущих игр. — Советую начать с самой себя, — сказал Чишия. — Кстати, я до сих пор зла на тебя за то, что ты уволок меня, когда я хотела сказать военным, что ведьмой и есть та убитая девушка, — вдруг вспомнила Джина, игнорируя предыдущие слова парня. — Ты хотела сделать им добро, но оно очень просто могло повернуться против тебя и приобрести совсем другое лицо, так что ты должна быть благодарна мне за свое спасение, — промолвил Чишия. — Благодарна тебе? Самовлюбленному эгоисту с явно завышенной самооценкой? — уточнила девушка, наклоняясь вперёд и облокачиваясь предплечьями на его грудь. Их лица находились на расстоянии опасной близости, Чишия ощущал на себе её тёплое дыхание и смотрел в смеющиеся глаза, отражающие светлый прямоугольник оконной рамы. «Я не поддамся твоим чарам, Хван Джина», – говорил его мозг, когда сердце начинало жалобно щемить и умолять о пощаде. Чишия был хладнокровен и толстокож по отношению к любовным чувствам, ибо эта напасть, как правило, всегда обходила его стороной. Сейчас же он был просто бессилен перед ней, его сердце колотилось с такой бешеной скоростью, что если бы Джина взяла его за руку и нащупала пульс, то могла бы подумать, что у него случился предсмертный нападок. Но руки Чишии по прежнему лежали в карманах спортивных штанов, поэтому Джине и в голову не приходила искать линию пульса. Она была слишком занята его околдовыванием, с помощью секретного гипноза, который включал в себя один лишь долгий взгляд. — Почему ты больше не усмехаешься, Чишия? — с улыбкой спрашивала она, не разрывая зрительного контакта. — Потому что не вижу в происходящем ничего забавного, — ответил он выдержанно, боясь пропустить в голос эмоцию, тщательно скрываемую под непроницаемой маской, вросшей в его лицо. — Но тебе это нравится, не так ли? — медовым голосом интересовалась она, заглядывая в чёрные зеркала и надеясь увидеть там хоть краешек отражения его души. Должно же быть что-то чувственное, делающее его таким же смертным человеком, как и её. Что-то, в чём он никому не признается и терпеливо тянет лямку своих обязательств. Сначала ей подумалось, что ничего такого в Чишии и подавно нет, но сейчас, когда из его глаз исчезла привычная усмешка, Джина готова была поклясться, что он растерян, как школьник на экзамене. — У тебя есть девушка? — Нет. — Парень? — Они в разы хуже девушек, — фыркнул Чишия. — Значит, ты девственник, — сделала умозаключение Джина, уже начавшая думать, что всё дело в отсутствии у него сексуального опыта, как такового. Что ж, этим объясняется и растерянность, и смущение. Но Чишия разбил все её додумки одним коротким, чётким и ясным: — Нет. — В смысле? — уточнила девушка. — Отсутствие отношений не означает, что я девственник. У меня были сексуальные партнёры, но в романтические или, если хочешь, любовные отношения я с ними не вступал. Мне нужно было приятное времяпрепровождение, а не пожизненное обязательство в вечной любви. И как правило, мои партнёры разделяли мою точку зрения, так что не переживай, никто с разбитым сердцем не остался. Чишия безнаказанно врал и не краснел. Ложью не был его рассказ, а ложью были его убеждения, что к Джине он чувствует тоже самое, что и ко всем своим прошлым партнёрам. Но это уже было ложью в корне, так как к тем, с кем он спал, он не чувствовал ничего. А с Джиной ему просто нравилось находиться рядом. Он считал комфортными и драгоценными минуты, когда они оба сохраняли молчание или когда она рассказывала ему о чём-то, а он слушал. Чишия любил еду, приготовленную её руками, не потому что она была вкусной, а потому что сделана была ней специально для него. Ей-богу, даже если бы её стряпня была отвратительной, он и виду бы не показал также искусно, как скрыл то, что она ему понравилась. Его беспокоили переживания Джины, именно поэтому он выслушивал её и хранил глубоко в сердце все слова, сказанные ему с искренней благодарностью. Чишия пытался убедить самого себя в том, что между ними только выгодное друг для друга использование, напрочь отказываясь признавать, что его личные чувства к ней ушли далеко вперёд от всех этих убеждений. Главным образом, он собирался скрывать свои чувства в себе до самого конца, из-за того, что боялся быть раскрытым и пойманым на смех. Чишия не знал, почему он с детства считал проявление любви к кому-либо – унижением, и каждую, даже самую мизерную крупинку симпатии, он отметал в страхе, что она превратится в нечто большее. Но с появлением Джины, он чувствовал, что плотина, до этого отлично справляющаяся с сдерживанием чувств, вот-вот прорвется. Ослабев, обессилев, Чишия, казалось лежал на дне большой высохшей реки. Он слышал как бьётся и грохочет вода, ударяясь об стены его плотины, но Джина сдавила его волю змеиными кольцами, у него не было никакого желания спастись от мчащегося на него мощного потока. «Сдайся, Чишия...» Одни только слова об испытываемых к ней чувствах трепетали слабой жизнью, непроизнесённые слова брезжили в помутившемся сознании... Он должен был выговорить их вслух, но не мог, зная, что это сломает его окончательно. Она выровнялась, возвышаясь над ним. «Прекрасна! Она прекрасна!» – раздавались вопли его сердца внутри души. Наверное, они отразились во взгляде, ибо Джина, увидев явственное восхищение в глазах Чишии, не могла сдержать торжествующую улыбку. Чишия знал, что горе его близко, очень близко! Он не просил высшие силы предотвратить его, не склонил голову, не встал на колени и получил по заслугам, потому что боги любят играть с возмездием и никому ещё не удавалось их одолеть. Это их раунд, в котором все судьбы, поставленные на противовес оказываются легче воздуха. Чишия возгордился, поэтому ему было послано живое наказание, должное усмирить его непомерную гордыню. И наказание обрушилось на него – могучий, полноводный поток захлестнул его со уничтожающей силой. Поверженная вера в собственную неприступность, вздымающаяся буря эмоций, страх перед властью, которую она может получить над ним – всё это чёрной, угрожающей массой пронеслось над ним, придавив ко дну и выбив из легких все запасы воздуха. Он беззащитен, он задыхается и теперь его мольбы обращены только к ней одной. Она должна опровергнуть его глупое сердце, сказать, что увлечение временное, но она лишь смотрит на него сверху вниз с жалостью победительницы над павшим соперником и где-то вдалеке раздаётся её голос... Я перестану быть Хван Джиной, если не заставлю тебя страдать от любви ко мне, Чишия...