Восстановление

Хаджиме едва не поперхнулся от внезапного заявления Сони. — О ч-чем ты так внезапно захотела поговорить? — Думаю, нам стоит уйти в другое место. На кухне постоянно кто-то есть, а разговор будет очень личным, — принцесса схватила бывшего резервника за руку и повела за собой к выходу из ресторана. Ее движение было таким резким, что Хаджиме чуть не опрокинул стул, на котором сидел, да и сам чуть не упал. — МИСС СОНЯ!!! Куда это вы убегаете с Хинатой-куном, да еще под руку?! — внизу лестницы ребята столкнулись с Казуичи, который сильно занервничал от предстающей перед его глазами картины. — Не твоего ума дело, Сода-кун! — девушка, не останавливаясь и все так же держа Хаджиме за руку, пронеслась с последним мимо механика. — Казуичи, я потом все объясню! — успел выкрикнуть Хаджиме, когда они с Соней почти скрылись в коттеджах. — Аргх, черт, опять меня продинамили, — Сода расстроенно плюхнулся на одну из ступенек, подперев щеки руками. … — Наши редко ходят на этот пляж. Всем по душе другой, где есть пляжный домик, — Соня села на теплый песок и похлопала рядом с собой ладонью, как бы подзывая Хаджиме присесть рядом. На удивление, сегодня солнце не жарило изо всех сил, а лишь приятно грело, а со стороны океана дул освежающий бриз. — Так, о чем ты хотела поговорить? — опустившись на песок, Хината посмотрел на принцессу, не скрывая недоумения. — Извини, если я буду слишком бестактной, но… Но что у вас с Комаэдой-куном? — Соня нахмурила брови, однако в ее глазах читалось беспокойство. — Вы столько времени проводили вместе, пока его не выписали из больницы, а сейчас вы даже не едите за одним столом! Хаджиме вздохнул и взъерошил свои волосы: — Если бы я сам знал, Соня-сан. Нагито даже в больнице пытался оттолкнуть меня. На какое-то время он, как я понял, отбросил эти мысли в сторону, но… Но сейчас все пошло по новой, — парень поник. — Комаэда-кун совсем не говорил, почему избегает тебя? — Он не хочет, чтобы я тратил на него свое время. Он постоянно называет себя мусором, считает, что не заслуживает моего внимания, твердит о том, что лучше бы умер или чтобы я не будил его. Я, я… — Хаджиме почувствовал, как в уголках глаз что-то защипало, а горло сдавил неприятный ком. — Я не знаю, Соня-сан. Может, это я что-то делаю не так? — по щекам парня скатилась пара слезинок. Принцесса положила ладонь на крепкое плечо бывшего резервника и успокаивающе погладила его. — Ты очень много сделал для него, Хината-кун. Не каждый бы выдержал так усердно ухаживать за другим человеком. Ты правда молодец. — Временами я правда был слишком резок по отношению к нему. Нагито же такой ранимый, черт возьми, слова ему не скажи, он сразу начнет заниматься самоненавистью. — голос Хаджиме дрогнул. Почему меня так сильно беспокоит его состояние? Почему я… Так много думаю о Нагито? — Хината-кун, я могу ошибаться, но похоже, что твои чувства к Нагито очень сильные, — девушка неловко улыбнулась. Твою мать, я вслух это сказал? — Не выражайся при девушке! — возмущенный тон принцессы вывел Хаджиме из раздумий вслух. — И-извини, — парень виновато опустил глаза. — Может, ты и в правду любишь Комаэду-куна? — задумчиво предположила Соня. — Ч-что?! А ведь Хаджиме над этим не задумывался. А что если он и в правду так заботится о Нагито лишь потому, что… — Хината-кун, вам с Комаэдой-куном нужно поговорить, как взрослые люди. Я вижу, что он не может нести груз своих переживаний самостоятельно, а недомолвки между вами только усугубляют ситуацию, — грустно произнесла принцесса. — Каким образом я с ним поговорю, если он убегает от меня, как только замечает в своем поле зрения? — Хммм… У меня есть идея! Чтобы их точно никто не подслушал, девушка нагнулась к уху парня и прошептала свой план. … Хаджиме лежал на кровати в своем домике и вертел в руках диктофон. Он с нетерпением ждал момента, когда воплотит план Сони в реальность и, наконец, поговорит с Нагито, а пока размышлял о своих чувствах к нему. «Почему именно любовь? Разве просто друзья не могут так заботиться друг о друге?» Парень поднялся, чтобы сесть, и взъерошил свои волосы. «Ага, и когда я так в последний раз заботился о ком-то, кого считал своим другом? Помимо Нагито в классе еще 14 человек, а я почти все свое внимание уделял ему… И вообще, думал ли я о ком-нибудь другом, когда все проснулись?» Хината вздохнул. Принимать свои чувства не так-то просто. … — Соня-сан, что случилось? — Я знаю, что лезу не в свое дело, но я переживаю насчет твоих отношений с Хинатой-куном, — девушка осторожно присела на стул рядом с парнем. — Извини, давай в другой раз поговорим. Я сейчас немного занят чтением, — Нагито виновато улыбнулся и, отмахнувшись рукой, продолжил читать. Поднимать такую щекотливую тему не хотелось вообще. — Это возмутительно, Комаэда-кун! Я пришла с тобой поговорить о таких щипательных вещах, а ты меня игнорируешь! — резко встав из-за стола, принцесса захлопнула книгу, которую читал счастливчик, и стукнула кулаками по столешнице. — Я помочь хочу, а ты избегаешь меня, прямо как Хинату-куна! — Ты имела в виду, щепетильных вещах? — Не важно! Главное, что я хочу с тобой обсудить ваши с ним отношения! — Мне тяжело говорить об этом с кем-либо, потому что я не привык показывать свои настоящие чувства, — Нагито вздохнул и прикрыл глаза. — Обычно такой мусор посылали куда подальше, когда я хотел поговорить с кем-нибудь по душам, а тут ты сама пришла расспрашивать меня о моих тревогах. — Разве Хината-кун с тобой совсем не разговаривал? — Я не хочу, чтобы он тратил на меня свое время. — Так со мной же ты сейчас разговариваешь! Нагито впал в ступор. Действительно, почему он позволил себе начать изливать душу Соне, а Хаджиме нет? Почему он может себе позволить занять время кого угодно, но не Хаджиме? — Хината-кун вообще от твоей койки не отходил, что до пробуждения из программы, что после него. Нам приходилось его насильно оттаскивать от тебя, чтобы он поспал хотя бы пару часов, и приносить ему еду. — Он даже тогда был рядом со мной?.. — Конечно! Он, он… Нагито. Хаджиме не знает, что я видела это, поэтому ничего ему не рассказывай, пожалуйста, — принцесса перешла на шепот. — Он плакал рядом с тобой, пока ты спал, и чуть ли не молился, чтобы ты проснулся. Нагито почувствовал, как что-то больно кольнуло его сердце. И это его оплата за все хорошее, что сделал для него Хаджиме? Вести себя, как полный кретин? Отталкивать, оскорблять, поступать, как капризный подросток, пока самый дорогой человек плакал рядом с ним? — Я не знаю, что он чувствует к тебе, но… Могу предположить, что ты безумно важен для него, — Соня положила свои ладони на сердце. — Я такой урод, Соня-сан. Почему… Почему я был так жесток с ним? — счастливчик поднял на принцессу глаза, полные слез. — К-Комаэда-кун… — девушка подошла к парню и осторожно его обняла. — Пожалуйста, поговори с ним. Его очень волнует то, что между вами возникла стена недопонимания. И ему очень больно, что ты его отталкиваешь от себя. — Я… Мне нужно немного побыть одному, Соня-сан, — Нагито осторожно выбрался из объятий Сони и, встав из-за стола, пошел к выходу из библиотеки. Парень повернул дверную ручку и, прежде чем выйти за дверь, повернулся в сторону девушки, чтобы сказать: — Я обязательно подумаю над всем, что ты мне сказала. Спасибо. Принцесса ничего не ответила, а лишь печально смотрела вслед уходящему счастливчику. … Комаэда быстрым шагом дошел до своего домика, прокручивая в голове разговор с Соней снова и снова. Он плакал рядом с тобой и чуть ли не молился, чтобы ты проснулся. Парня охватило огромное чувство вины, с которым не получалось справиться. Какого черта он не мог заставить себя поговорить с ним? — Боже, какой ужас… Что я наделал? — захлопнув за собой дверь, он медленно опустился на кровать, зарывая пальцы в волосах. Дышать становилось все труднее с каждой секундой, а из глаз бесконтрольно потекли дорожки слез. Парень не сопротивлялся очередному акту самобичевания, наоборот, он будто бы специально позволял растекаться по телу черному тягучему нечто все сильнее и сильнее, чтобы чувство безнадёжности поглотило его полностью. Разве он заслужил чего-то иного? Да ни за что. Ему очень хотелось выдрать свои поседевшие волосы до последнего клочка, вырвать колотящееся от надвигающейся истерики сердце, изувечить себя до неузнаваемости, чтобы заставить себя познать боль, которую пережил Хаджиме. Жуткость атмосфере добавляло то, что на улице уже стемнело, а Комаэда так и не зажёг в комнате свет. — Какие же… Безнадёжные чувства я сейчас испытываю. Я бы даже сказал… Отчаянные? — парень сполз с кровати на пол. Из его горла раздался нервный смешок, который постепенно перерос в истерический хохот. Он скинул с себя пальто и начал расцарапывать руки, ноги, плечи, прямо как во время выписки из больницы. Ему хотелось содрать кожу со всего своего тела, но казалось, будто бы и этого уже мало. Хотелось причинить себе еще больше боли. Истерический смех постепенно сходил на нет, потому что парень и без этого дышал так, будто бы ему не хватало кислорода. Когда сквозь опухшие и покрасневшие следы царапин на икре Нагито увидел едва проступившую кровь, он кое-что вспомнил. В ящике стола лежал новенький перочинный ножик. А в разуме пронеслась шальная мысль. Еле поднявшись, Нагито подошёл к столу и, включив настольную лампу и немного порывшись в ящике, нашел сложенный ножик. Парень посмотрел на него взглядом, полным безумия, и нажал на кнопку, после чего из металлического корпуса выскочило лезвие. — Ну, что ж, — счастливчик вернулся на место около кровати и нервно хихикнул. — Я же заслужил еще больше боли, верно? Он резко полоснул правую руку. Потом еще раз. И еще, еще, еще… Комаэда, словно озверевший, резал уцелевшую руку, не собираясь давать себе поблажек. Кожа на ней уже была усыпана многочисленными тонкими полосками красного цвета, но Нагито не думал останавливаться. Хотелось превратить свою руку в кровавое месиво и живого места не оставить. — Наверное, именно такую боль испытывал Хаджиме, когда такое бестолковое, отвратительное, не заслуживающее жизни существо отвергало его, да? Даже если нет, я все равно заслужил ее… Стоп, как он себя назвал? Не заслуживающее… Жизни существо? Может… Ему лучше умереть, чтобы не приносить еще больше страданий кому-либо? — А ведь так реально будет лучше, — Нагито в очередной раз занес нож над правой рукой, готовясь всадить лезвие поглубже. Прямо в вены, чтобы не оставить себе шанса на спасение. — Прости меня, Хаджиме. Окровавленный нож уже почти соприкоснулся с кожей, как вдруг Нагито услышал стук в дверь. — Комаэда-кун! Я забыла еще кое-что рассказать тебе, открой дверь, пожалуйста! Черт, как не вовремя Соня решила прийти. Не повезло лишить себя жизни. Вздохнув, Нагито накинул на себя пальто, чтобы спрятать кровавые царапины и не пугать ими принцессу, а перочинный ножик пнул под кровать, однако, он не заметил, как лезвие оставило едва видный след из крови. Открывая дверь, парень натянул на себя беззаботную улыбку: — Доброй ночи, Соня-са… Он почувствовал легкий толчок в грудь и увидел Хаджиме. Парень быстро захлопнул дверь и закрыл ее на ключ, который Нагито неосторожно оставил в замочной скважине. В руке бывший резервник сжимал диктофон, который проигрывал запись голоса принцессы и, нажав на кнопку паузы, убрал его в карман. — Теперь точно не отвертишься, Нагито. — Ты… Т-ты что тут забыл?! — Комаэда попятился назад. — Хватит бегать от меня. Я хочу с тобой поговорить. — А ты спросил меня, хочу ли я разговаривать? Хаджиме заметил, что сейчас Нагито был намного бледнее, чем обычно, а его глаза были опухшими и покрасневшими. — Если бы с тобой не проясним все сейчас, то может стать слишком поздно. Комаэда нервно сглотнул. Пару мгновений назад могло стать слишком поздно. Главное, чтобы Хаджиме не узнал, чем он тут занимался, пока тот не пришел… Именно в этот момент с ладони счастливчика стекла капля крови, которая шумно ударилась о его ботинок, что не осталось без внимания бывшего резервника. — Нагито, какого… — Хаджиме судорожно схватил Нагито за руку и закатал рукав пальто. — Твою ж мать… — ноги Хинаты ощутимо подкосились после того, как он увидел изрезанную кожу, но он быстро взял себя в руки и полноценно стянул с Комаэды пальто. — Быстро говори, где аптечка!!! — бывший резервник рванул к столу и начал рыться по ящикам в поисках заветного чемоданчика. — Второй ящик сверху, — счастливчик обессиленно сполз на пол, опершись спиной о кровать. Прямо на то место, где он собирался лишить себя жизни. Найдя аптечку, Хаджиме метнулся к Нагито и присел рядом с ним. Достав из чемоданчика перекись и ватные диски и смочив последние, он начал обрабатывать раны пострадавшего. Комаэда недовольно промычал от того, что перекись сильно щипала, и Хината заботливо подул на царапины. Обработав руку, бывший резервник достал из пластмассового чемоданчика бинты и быстро и уверенно сделал счастливчику перевязку, чтобы кровь точно перестала идти. Завязав кончики бинта, Хаджиме позволил себе вздохнуть. Руки затряслись и перестали слушаться, а сам парень был готов разразиться рыданиями. Что бы случилось, если бы он пришел на пару мгновений позже? — Н-Нагито… Какого, блять, черта происходит, будь добр объяснить?! — Хината гневно ударил кулаками по деревянному полу, чуть не проломив доски, заставив Комаэду вздрогнуть. — Почему я прихожу и вижу, что ты изрезал себе всю руку?! Парень заметил, как под кровать ведет кровавый след и, нагнувшись, увидел под ней перочинный ножик. Протянув руку, Хаджиме вытащил его и кинул в сторону стола. Хотелось рвать и метать, но бывшему резервнику удавалось контролировать свой гнев. — Почему в ответ на свою помощь я получаю то, что ты избегаешь меня?! И ладно бы ты просто избегал, ты мог убить себя несколько минут назад! Разве я на столько заслужил твоей ненависти, что ты был готов умереть и заставить меня страдать, Нагито? — голос Хаджиме становился тише с каждым словом. Его глаза были полны боли. — Прости меня, Хаджиме, — Комаэда виновато опустил голову, а потом резко поднял свой взгляд на Хинату. — Но… Разве я заслужил жить рядом с тобой? Разве я достоин твоего внимания, когда веду себя, как эгоистичная бестолочь?! — счастливчик обнял себя, сотрясаясь в рыданиях и цепляясь пальцами за рукава футболки. — Я чуть не убил себя сейчас! И я совсем не думал о том, что ты почувствуешь, увидев мой труп во второй раз! — Нагито сорвался на крик. Хината вспомнил, как в симуляции первым увидел труп Комаэды на пятом острове, и крепко прижал парня к себе. Он бы не пережил подобного еще раз. — Я все время после пробуждения вел себя как полный урод, отказываясь от чужой помощи! Но я не могу, не могу по-другому, потому что я привык, что меня считают бесполезным куском дерьма, что меня смешивают с грязью и дают понять, что я ничего хорошего не заслужил в этой ебанной жизни! — Хаджиме сдерживал слезы, выслушивая Нагито, и осторожно поглаживал того по спине. — Я… Я правда не могу по-другому, Хаджиме. Хината решил ничего не говорить, чтобы дать Комаэде возможность излить переживания и страдания, которые копились в его душе годами. Нагито вцепился пальцами в рубашку Хаджиме, не прекращая рыдать. Хаджиме тоже заплакал, но беззвучно, чтобы не заставить переживать счастливчика еще сильнее. Спустя несколько минут, Нагито все же начал понемногу успокаиваться. — Пойдем умоемся, — Хината мягко отстранил Комаэду от себя и помог ему подняться. … Нагито присел на краешек ванной, держась руками за него же, пока Хаджиме мочил маленькое полотенце прохладной водой. — Почему ты все еще не бросил меня? — охрипший голос счастливчика эхом раздался в ванной комнате. — Потому что ты… Важен для меня? Разве ты все еще не понял этого? — озадаченно посмотрев на Комаэду, Хината осторожно провел по его лицу мокрым полотенцем, смывая остатки слез. — Даже после того, как я, фактически, запустил убийства в симуляции? — он схватил запястье бывшего резервника своей ладонью. — Даже после того, как я относился тебе, как к дерьму, когда узнал, что у тебя нет таланта? Даже после того, как я подстроил свою смерть и чуть не убил всех? — Даже после всего этого, Нагито, — Хаджиме положил ладонь на его влажную щеку. — Почему ты продолжаешь корить себя за прошлое, которое уже не исправить? — Потому что я чувствую огромную вину перед всеми. Особенно перед тобой, — беловолосый парень опустил глаза. — Здесь холодно, давай вернемся в комнату. … Парни снова сели около кровати и продолжили разговор. — Нагито, ты же понимаешь, что ты не сможешь построить будущее, пока не отпустишь прошлое, — Хината заключил в свои ладони протезированную ладонь Комаэды. Взгляд счастливчика упал на надпись, выгравированную Хинатой на протезе. — Я тебя так и не поблагодарил за руку, — Нагито легко улыбнулся. — Давай договоримся, что твоей благодарностью будет не убегать от меня и принимать помощь, хорошо? Парни едва слышно рассмеялись. — Я бы тогда хотел понять, почему ты заботишься обо мне сильнее, чем об остальных. Просто… Просто ты представить себе не можешь, как для меня важно, чтобы именно ты уделял мне внимание. Хаджиме молча слушал, смотря Нагито в глаза. — Помнишь, в симуляции я сказал тебе, что хочу быть любимым, а потом сказал, что соврал? — Помню. — Я соврал, что соврал, — Комаэда ухмыльнулся, чувствуя неизбежность своего признания. — Я тогда сказал, что прочитал все в одной книге, но это все и в правду произошло со мной. Хаджиме вспомнил, что Нагито тогда рассказал про неизлечимые болезни и нервно сглотнул. Может, им обоим повезет, и Нагито станет здоров?.. — Хаджиме, даже когда я узнал, что ты ученик резервного курса, я не переставал думать о тебе, и где-то в глубине подсознания надеялся, что с тобой все будет хорошо. И, похоже, мне повезло, потому что ты выжил, а потом смог вытащить из программы весь класс. Не знаю, хватило ли бы духа у остальных на такой подвиг, но ты показал, что даже не имея таланта, можно стремиться к надежде и создавать ее. Именно поэтому я до глубины души люблю надежду, которая живет в тебе, потому что она имеет огромную силу, как и ты. Я… — Комаэда запнулся, но все равно решил продолжить. — Я до глубины души люблю тебя, Хаджиме Хината. Счастливчик резко опустил голову и зажмурил глаза. Сердце колотилось с невообразимой скоростью и было готово выпрыгнуть прямо в руки Хаджиме. Страшно, безумно страшно не получить никакой реакции в ответ. Пусть даже Хаджиме скажет, как он его ненавидит и презирает, лишь бы не столкнуться с безразли… — Это взаимно, Нагито Комаэда. … а? Нагито почувствовал, как теплые ладони подняли его голову, держа за щеки, а затем ощутил прикосновение губ Хаджиме на своих. Счастливчик был шокирован настолько, что попросту был не в состоянии ответить на поцелуй Хинаты. Из его глаз брызнули слезы, только это были не слезы страданий и горя, а счастья, безграничного счастья, которое, наконец-то, заслужили они оба. Отстранившись от поцелуя через пару минут, Хаджиме мягко обнял возлюбленного парня. Нагито же мертвой хваткой вцепился в него, словно боясь, что все происходящее — слишком реалистичный сон, и что Хината сейчас исчезнет. — Нагито, пообещай, что ты будешь стараться полюбить себя, хорошо? И говори мне обо всем, что тебя беспокоит. Я хочу, чтобы мы были честными друг с другом. — Для тебя все, что угодно, Хаджиме, — счастливчик уткнулся носом в шею бывшего резервника, щекоча его мокрыми ресницами. — Я чуть не умер, чтобы оказаться таким счастливым. Я… Я обещаю, что отныне буду ценить себя и свою жизнь. Комаэда нащупал мизинец Хинаты и сплел его со своим. — Ну раз на мизинчиках поклялся, то все серьезно, — бывший резервник мягко рассмеялся и поцеловал счастливчика в макушку. — Хочешь, я сегодня останусь с тобой? — Д-да… Пожалуйста, — счастливчик поднял на бывшего резервника взгляд, полный надежды. — Тогда нужно ложиться спать. Уже поздно. Парни поднялись и начали подготовку ко сну: Нагито пошел в ванную, чтобы умыться еще раз, пока Хаджиме расправлял постель. В ванной же счастливчик переоделся в чистую футболку. — Ты будешь спать в штанах и рубашке? — выйдя из ванной, Комаэда удивился, не заметив в комнате одежду Хинаты, пока тот валялся в кровати под одеялом. — Тебя не будет смущать, если я разденусь? — Вообще будет, но неудобно же в этом спать… — Тогда я сниму штаны и галстук, но оставлю рубашку, хорошо? — Угу. Выключив настольную лампу, Нагито нырнул под одеяло, ожидая, когда Хаджиме стянет с себя штаны и галстук. Ему очень хотелось обнять любимого, но небольшое смущение сковало его. — Ты хочешь, чтобы я обнял тебя? — Хината словно прочитал его мысли. Комаэда хотел сказать, что ему необязательно это делать, но вспомнил про свое обещание быть честным. — Да, хочу. Хаджиме подвинул Нагито к себе, обвив руки вокруг его талии. Счастливчик уткнулся в грудь бывшего резервника и переплел свои ноги с его ногами. — Я люблю тебя, Нагито. — И я тебя, Хаджиме. Сегодня Комаэда впервые за долгое время уснул без разрушительных мыслей, а Хината — без чувства пустоты.