«Some kind of Poison Prince,
With your eyes in a daze.
Some kind of Poison Prince,
Your life is like a maze.
And what we all want and what we all crave,
Is an upbeat song,
So we can dance the night away»
Amy Elizabeth Macdonald
Триумф. Яркие, злые и до онемения прекрасные софиты. Блестящие изумлённые глаза десятков телефонных камер. Невидимые, но ощутимо существующие. Искрящая напряжённая тишина. Холодок вечернего ветерка, сорвавшегося вниз из щели крохотного окошка под потолком. Ошеломляющие аплодисменты и крики. Возбужденный свист и — щелчки, щелчки, щелчки. Широкая, похожая на изящный оскал улыбка. Это ещё и потому что я талантлив. Красив. Ворон медленно, с достоинством поклонился, игнорируя тяжёлый топот за кулисами. Это прибежали взрослые. Несколько мужчин. Плавно развернувшись, парень с удовольствием продемонстрировал зрительному залу свой крепкий, по-юношески нежный мускулистый зад, и встретил учителей открытой усмешкой. Ворон наслаждался их растерянностью и замешательством. Подумать только, как легко обезоружить взрослых. Шествие по школьным коридорам — и вот уже одетый Ворон сидит в кабинете, наблюдая за своим телефоном, который ползал по столу директора, разрываясь от сообщений. — Я могу отключить уведомления, — с издевательской вежливостью предложил парень. — Ты можешь молчать, пока тебя не спросят, Ульдрен, — пробасил мужчина, напряжённо глядя на дверь. — А вопросов тебе зададут предостаточно. — Вы позвонили в полицию? — спросил Ворон, не скрывая иронии. Щелчок замка. — Семья Сов приносит глубочайшие извинения вам лично и школьному сообществу, — скороговоркой произнёс отец Ворона, поспешно закрывая дверь. — Мне очень, очень жаль. На постановке же не было младших классов? — Ты за кого… — начал было парень, но мужчина больно сжал ему плечо. — Лучше молчи, — тяжело бросил он сквозь зубы. Отстранение на месяц. В дело внесут какую-то запись. Вылет из школьного драмтеатра. Но он приехал. Внезапно в очень плотном загруженном графике нашлось место и для сына. Нашлось быстро и просто. Фонари за окном пробегали мимо, бросая на лицо яркие холодные блики. Тихо урчал автомобиль. Ворон похлопал по карману джинсов и тут же вспомнил, что телефон лежит в бардачке у отца. Выключенный. Нужно будет придумать, как его оттуда достать. Потом. Вязкая тишина затопила салон, жирным телом приглушая голос радио, настроенного в нервной спешке на неверную волну. Должно быть, мужчина добела сжимал руль, слишком внимательно глядя за дорогой. Он всегда так делал, когда был взбешён и растерян. Ехал быстро и рвано. Молча. В доме на кухне горел свет. Бледная мать, сидящая за столом, сжимающая гладкие мраморные руки с великолепным маникюром. Женщина подняла на вошедших сына и мужа круглый блестящий взгляд, быстро привстала и вновь опустилась на место, считав по лицам, что дело улажено… Замято… Исправлено настолько, насколько возможно. В морщинки впиталась вечерняя усталость, а вокруг глаз лежала чёрная пыль осыпавшейся туши. Миссис Сов тоже вернулась с работы в спешке. А ведь сегодня день фитнеса. Волнение и тревога точили женщину, сидевшую на очередной диете, куда более заметно, чем её мужа, всего сытого и излучающего мощь. Ворон сел. Тишина вкатилась и сюда, погружая взрослых в стылое оцепенение. — О чём ты думал? — спросил отец. — О постановке, — Ворон сложил руки на груди. — А сейчас — об успехе. — Ты! — мужчина на мгновение повысил голос, но осадил себя. — Ты заявился на школьную сцену голым. Перед учениками, учителями. Родителями. — Не всеми, — бросил Ворон. — Ты хоть осознаёшь последствия? Ты вообще умеешь думать? — быстро проговорил мужчина, наклонившись вперёд. — Безрассудный. Самовлюблённый. Эгоист. — Меня не исключили, — Ворон посмотрел на отца с яростным вызовом. — Без театра как-нибудь проживу, а в этом месяце ничего важного не проходят. — То есть ты свою мерзость планировал? — мужчина в ошеломлении всплеснул руками. — Готовился, значит? — Да, — соврал Ворон. — А что татуировка? — Татуировка? — прошелестела мать. — Татуировка? — повторил Ворон. — Господи Боже, ты изуродовал своё тело! — мужчина встал. — Это кривая дорожка, Ульдрен, и ты на неё плотно садишься. Подумай о… — Вы и так ко мне относитесь, как к говну, так скажите спасибо, что теперь появился повод! — раздражённо перебил Ворон, впиваясь глазами в отца ещё яростнее. — Ульдрен, неужели ты не понимаешь, как это скажется на Маре? — прошептала мать сипло. — Какой это удар по её имиджу? Сколько потребуется сил, чтобы замять этот инцидент? Ворон болезненно сморщился, пряча горькую злую ухмылку и острую слезу. Ах вот как. Мара. МараМараМаара. В кармане, в сплющенной картонной пачке, в объятиях исчерченной бороздками металлизированной бумаги, нашлась последняя сигарета. Хруст капсулы. Парень достал зажигалку — кусочек цветастого пластика со стёртой кремниевой головкой — и закурил, с наслаждением втягивая в себя тяжёлый никотиновый дым. На поднявшийся крик стало фантастически поебать.25.01.2023
19.02.2023