return

Время переваливает за пять часов, когда Ши Уду окончательно отчаивается уснуть. За панорамными окнами брезжат розовым первые лучи солнца. Смотреть особо не на что, несмотря на то, что с верхнего этажа новостройки открывается великолепный вид на никогда не засыпающий город. Он ухмыляется сам себе, вспоминая, как когда-то давно Пей Мин настаивал на покупке этой квартиры из-за чертовых окон. Счастливое будущее, завтраки на двоих, долго и счастливо. Ага, как же. Впервые это случилось позапрошлым летом. Тогда Ши Уду не мог справиться с немой истерикой около недели. Изводил себя голодом, ночевал на неудобном диване в гостиной. А чуть позже пришёл к выводу, что не говорить ничего Пей Мину — лучшее решение из тех, что он мог принять в данной ситуации. В конце-концов, глупо было надеяться, что этого никогда не произойдёт. И также глупо было бы разрушить их многолетний брак из-за таких пустяков. Как минимум потому, что интрижки Пей Мина никогда не превращались во что-то серьёзное. И как максимум потому, что делить тело ненаглядного Мин Гуана с кем-либо — это одна из незначительных уступок, на которые Ши Уду был согласен пойти, пока был уверен в том, что душа и сердце Пей Мина принадлежат только ему. Слишком яркий, слишком красивый, слишком хорош во всем, чего бы не коснулось дело, Пей Мин слишком любит абсолютное доверие и восхищение, которым наполняются глаза девушек, стоит ему обратить на них хоть толику внимания. У Ши Уду в глазах нет тупого восхищения, есть только плещущееся мудростью море. В этом нет ничего такого, в конце-концов, он не одна из тупоголовых хохотушек, которых всегда предпочитал Мин Гуан. Хочется курить, и Ши Уду, запахнув длинный шёлковый халат поплотнее, плетется на кухню за пачкой тонких вишневых сигарет. Пей Мин множество раз подшучивал, что сигареты больше подошли бы окутанной флером напускной таинственности девушке. В утренней полутьме квартира больше походит на склад дорогих ненужных никому вещей. Три запылившиеся висящие на стене катаны — блажь его любимого Пея, Ши Уду отвалил кругленькую сумму, чтобы порадовать супруга в одну из их годовщин. Он в очередной раз хмурится и думает, что сейчас это все не имеет абсолютно никакого значения. Начатая вечером бутылка красного полусладкого приходится как нельзя кстати, и Ши Уду решает прихватить ее с собой на балкон. Развалившись в плетеном кресле, он осторожно наполняет вином тонконогий бокал. Плохое настроение — определённо не повод превращаться в дикаря. Сладкий след от фильтра на губах ненадолго помогает расслабиться и снова начать мыслить рационально. Ши Уду делает большой глоток из бокала и не может не думать о том, насколько тот изящно смотрится в его узкой ладони. Ши Уду слышит, как где-то в глубине квартиры хлопает входная дверь, и тушит сигарету. Навязчивые мысли бьются в голове, вторя ритму бешено колотящегося в груди сердца, когда такие родные теплые губы касаются основания шеи. — Ты не замёрз? — Пей Мин нависает над креслом и скользит ладонью сначала по лоснящемуся шелку халата, потом по узкой груди. — Я могу помочь тебе согреться, если хочешь. Скользящие по шее губы сводят с ума, и, кажется, Ши Уду на мгновение забывает, как нужно дышать. Сильные пальцы сжимают затвердевший сосок, заставляя темноволосого всхлипнуть. Холодный воздух вновь наполняет лёгкие. Ши Уду морщится и перехватывает чужую руку. — Сначала ты помоешься, а потом мы, может быть, продолжим.- холодно чеканит он, отставляя почти пустой бокал на такой же плетенный столик, и снова морщится. — Господи, это что, Гуччи Флора? Не думал, что тебя настолько привлекает вкусовщина. Духи прошлой твоей пассии мне нравились больше. Он подхватывает пустую бутылку и поднимается на ноги. Теперь Ши Уду всматривается в напряжённое лицо Мин Гуана. — Я прошу тебя, давай обойдёмся без лишней драмы и просто хорошо проведём время. — Ши Уду осторожно касается щеки Пей Мина и большим пальцем разглаживает появившуюся между темных бровей морщинку.- Но сначала ты все-таки сходишь в душ. — Прости-прости-прости — он целует куда приходится и, кажется, вот-вот сорвётся. Острые плечи, грудь, живот, внутренняя сторона бёдер. Ши Уду выгибается в спине, ухватывается за влажные после душа волосы и притягивает голову Пей Мина к своему паху. — Мне казалось, мы…- он давится собственными словами и срывается на протяжный стон, потому что головку накрывают покрасневшие от поцелуев губы. Пей Мин старательно пропускает член в глотку, и Ши Уду стонет, сдерживаясь, чтобы не толкнуться бёдрами навстречу. Мин Гуан, раскрасневшееся лицо которого перепачкано предсеменем и слюной, между его ног выглядит слишком хорошо, чтобы Ши Уду мог думать о чем-то другом. Сверху слышится разочарованный вздох, когда Пей Мин отстраняется и осторожно убирает чужие ноги со своих плечей. — Дорогой, мы не сможем продолжить, если я не схожу за смазкой. — Шепчет он в изгиб шеи Ши Уду, и, оставив под ключицей пару горячих поцелуев, исчезает за дверью спальни. Ши Уду медленно проводит тонкими пальцами по стволу и несильно сжимает у основания, чтобы не закончить раньше времени. «Дорогой». Господи, он знал, что Пей Мин обожает всякого рода фамильярности, но не до такой же степени. Ход мыслей сбивается в очередной раз за утро, когда матрас прогибается под чужим весом, а длинные пальцы Мин Гуана аккуратно распределяют по напряженным мышцам прохладную смазку. — Разведи ножки пошире. — шепот обжигает сосок, который Пей Мин тут же осторожно обхватывает губами. Ши Уду всхлипывает, выгибается дугой и оставляет на широких плечах глубокие царапины, когда в него без предупреждения толкаются сразу два пальца. Пей Мин не двигает ими, ждет пока муж привыкнет и расслабится. Он шепчет успокаивающие милые глупости, в которые Ши Уду уже давно не верит, и поглаживает напряженные бёдра. Через некоторое время Пей Мин осторожно разводит пальцы на манер ножниц и выцеловывает доверчиво подставленную шею. Когда пальцы исчезают, Ши Уду прерывисто вдыхает и, зарывшись в волосы Пей Мина, притягивает его к себе. Они целуются мокро, почти как подростки. Пей Мин приподнимает бедра Ши Уду и, помогая себе второй рукой, размашисто толкается внутрь. Ши Уду стонет, срываясь на скулёж, и всем телом прижимается к Мин Гуану. Пей Мин поглаживает длинные ноги, обхватывающие его за бёдра, и пару раз проводит по упирающемуся в живот Ши Уду члену. Тот скулит и уверенно двигает бёдрами, насаживаясь на Пей Мина. Мин Гуан почти сразу срывается на быстрый темп, вколачивая цепляющегося за его плечи Ши Уду в кровать. Ши Уду отзывчиво стонет и сильнее сжимает чужой торс бедрами, когда Пей Мин задевает внутри заветный комок нервов. Ши Уду захлебывается наслаждением и несколько раз размашисто толкается в широкую ладонь, сжимающую его член, перед тем, как реальность вокруг него взрывается и оседает в сознании скопом разноцветных искр. Он чувствует, как Пей Мин сжимает его ягодицу и замирает внутри перед тем, как кончить. Чувствует, как по внутренней стороне бедер стекает чужая сперма, когда Мин Гуан отстраняется. И, кажется, чувствует абсолютное умиротворение, когда его голова касается широкого плеча, устроившегося рядом Пей Мина. После бессонной ночи и теплого душа тело становится совсем ватным, и Ши Уду, отправив короткое сообщение секретарю, устраивается поудобнее в надежных на первый взгляд объятьях Пей Мина. Тот бережно прижимает Ши Уду к себе и, зарывшись носом в волосы, еле слышно произносит: — Тебе действительно наплевать, куда я ухожу? Ши Уду ухмыляется сам себе и лениво озвучивает истину, которую давным-давно для себя вывел. — Не имеет значения, к кому ты уходишь, если в итоге ты всегда возвращаешься ко мне.