Подарок от С.

      Каждый уголок Дома так и кричит о том, что год приближается к своему красивому завершению. Осколки разбитых ёлочных игрушек, чудом уцелевшие шарики в коридорах и комнатах, гирлянды в спальнях, даже сосну нарядили и поставили в столовой, чтобы Дом смог окончательно потонуть в атмосфере приближающегося Нового Года. А уже через час помимо мишуры и игрушек на дереве красовалась всевозможная всячина: от чайных пакетиков до резинок для волос. Обыденно. Даже воспитатели давно перестали считать это глобальной проблемой. Что, безусловно, безумно радовало остальных – меньше раздражающего жужжания над ухом.       Кажется, одному лишь Слепому новогодняя суета не в радость. Нескончаемые осколки неустанно впиваются в ступни в этом году особенно сильно. На пятые сутки он наконец соглашается надеть старые рваные тапки, которые едва ли не с радостью откопал Сфинкс в каких-то неизведанных углах Дома. Тот порядком устал от следов крови на простынях и вечерних попыток достать глубоко вонзившиеся осколки.       Сова думает, что абсолютно каждая деталь знакома и привычна, декабрь всегда в Доме пролетает одинаково. Но в этот раз она остро чувствует, что приближается не только конец календарного года. По коридорам витает запах еловых веток и тихий ужас. С каждым днём Выпуск становится все ближе и реальнее. И Сова готова отдать все для того, чтобы новый год не наступал. Никогда. Ведь он будет означать лишь начало конца. Пусть до Выпуска ещё есть время, но Сова уже слышит его дыхание в спину. Будто этот монстр уже давно стоит позади и только ждёт команды, чтобы напасть, растерзать. Она чувствует, что через мгновение его рука больно сожмет плечо и повалит на пол, наступит ногой на грудь и захохочет злобно и мерзко.       Кошмары учащаются. И сколько бы Сова себя не изматывала, по ночам заместо желаемой пустоты ей снится до паники пугающий день, когда мир полностью переворачивается и разбивается на тысячи осколков. Совсем как стеклянная шишка в столовой. Сова просыпается в липкой панике и мелко дрожит каждое чертово утро.       Сфинкс сказал, что не уйдёт на Изнанку. Сказал ещё месяц назад, сказал спокойно и резко, а у Совы до сих пор трясутся руки. Верить совершенно не хочется.       Это её Сфинкс. Её любимый и светлый Сфинкс, ради которого она готова сброситься с крыши Дома. И он в один миг исчезнет из её жизни навсегда. Потому что Сова готова умереть за него, но совсем не готова уйти в Наружность. Принять смерть куда легче, чем другую реальность. Она правда не готова.       Сова давно потеряла надежду, но изо дня в день она снова и снова пытается убедить себя в том, что все еще может наладиться. Она живёт в вязком отчаянии. Потому что ей не может помочь даже сам Слепой. А выше него только злосчастная крыши и ласточки. Сплошная тьма и ни секунды веры в лучшее. –Пожалуйста, – тихо шепчет она, крепко сжимая плечи Сфинкса, –мы не можем расстаться. –Мне жаль.       И больше ничего. Ни слова, ни сочувственного взгляда. Сова готова отдать все, чтобы вернуться в то беззаботное время, когда она только начала сближаться со Сфинксом. В тот холодных декабрь, когда согревало только его дыхание, когда внутри разрывалась от счастья влюблённость, когда плевать хотелось, что будет завтра или через год. В тот декабрь, когда мишура кругом сеяла радость, когда наконец-то нашлись силы признаться в своих глупых и наивных чувствах.       Сова понимает, почему Сфинкс поступает так. Но одновременно прекрасно понимает и то, что поступить иначе она тоже не сможет. –Ты не изменишь своего решения? – спрашивает она утром, неуклюже спускаясь с подоконника – снова не заметила, как уснула в Четвёртой, – и ещё не успев отойти от очередного плохого сна. –Нет. Даже не начинай, – отрезает Сфинкс и отворачивается, словно совсем не желает видеть Сову.       В последний месяц между ними нет ничего, кроме безнадежных разговоров и мелких склок. Хочется кричать и плакать, но вместо этого повисает лишь напряжённое молчание, которое чувствует вся Четвертая. Поистине доброе утро в канун нового года. –Дорогие мои, – радостно восклицает Табаки, стоит ему только открыть глаза и сесть на кровати, –в новый год ссориться нельзя, дуться друг на друга тоже! А вы нарушаете оба этих правила и ужасно расстраиваете старика Санту.       Плевать хотелось, честное слово. –Отстань, Шакал, – шипит Сова и замечает боковым зрением, как Сфинкс кивает, молча поддерживая эту мысль. Нельзя быть такой грубой, она знает, но слова обжигают глотку и вырываются наружу. Она не вывозит. –Будь аккуратнее, выбирая выражения, милочка! – возмущённо визжит Табаки, на самом деле просто забавляясь. –Обидишь Санту, а он возьмёт и не принесёт тебе подарок.       Табаки – Санта в Доме. Почти самый настоящий. Хохочущий в смешном костюме, со своими гномиками-помощниками в виде совсем маленьких детей, которые по воле доброй и строгому наказу Табаки разносят подароки, весело играющий на губной гормошке под позорные рассказы стихов.       Сова знает,  что он просто шутит, не разбавляя иронию даже каплей серьёзности. Именно поэтому, когда Табаки в пятый раз начинает заводить свою волынку про обиженного старика, она только раздражённо закатывает глаза, коротко прощается, кивает Курильщику, отвечая на его немой вопрос: «Ты ведь придешь потом?». И уже собирается уходить в спальню к девушкам, чтобы банально успокоиться и привести себя в порядок, как вдруг ей в спину что-то прилетает. со всей силы –Какого чёрта? – у Совы от злости ногти впиваются в кожу так сильно, будто вот-вот проткнул её насквозь. Она потеряла всякий контроль над эмоциями, потому в последние недели взорвать её изнутри можно было одной лишь фразой или безобидным действием. Сейчас только и только ей нужна эта дурацкая настойка или крем от раздражения души. –Я эту подушку знаете куда вам засуну?       Сова устала от себя же. Давно хочется просто забить на все вокруг и жить в покое и радости. Она верит, что однажды это случится, но пока сил хватает только на бесполезный гнев.       Из Четвёртой тут же вылетает Лэри и Чёрный, за ним спешит Македонский вместе с Курильщиком. Хватает тридцати секунд, чтобы в комнате осталось несколько человек. –Тогда сидите здесь вместе без подарков до самого праздника. Знайте, я на вас обижен, – надувает губы Табаки и последним покидает комнату. Сова пытается выйти вместе с ним, но Шакал лишь толкает её, из-за чего она падает на ту злосчастную подушку, и закрывает дверь снаружи. –Твою же мать, – скулит Сова и пытается встать. Ноги дрожат от напряжения и усталости, даже спустя несколько мучительных попыток подняться, ничего не получается. Ей нужна помощь. –Ненавижу новый год, – выплёвывает ядовито и отворачивается от Сфинкса, который никак не отреагировал ни на выходку Табаки, ни на жалкие попытки своей девушки встать. –Любишь ведь, – усмехается Сфинкс и ловко вскакивает с кровати, подходя к двери и толкая её всем телом. Безрезультатно. –В этом году все поменялось, – Сова вздыхает и думает, как было бы прекрасно сейчас оказаться рядом с Ключницей. Посидеть в Кофейнике и поговорить обо всём на свете, показать ей новые стихи и самостоятельно поздравить с праздником, не дожидаясь Санты. Было бы замечательно пойти в столовую и последить за стаями перед самым праздником, окунуться в новогоднюю атмосферу и просто улыбаться.       Сфинкс молчит и продолжает возиться с дверью, но уже без былого энтузиазма. Её можно только выломать, но потом получать нагоняй от Слепого и воспитателей совершенно не хочется. Проще покорно посидеть в комнате и дождаться момента, когда Табаки сжалится. –Вставай давай, холодно на полу, – Сфинкс подходит ближе, –пора прекращать кошки-мышки эти идиотские.       Сова обхватывает чужую ногу, мёртвой хваткой сжимает штанину и наконец поднимается. Собственные колени чуть подкашиваются, и она утыкается лицом в родную грудь Сфинкса. Любимый запах пыли смешанный с ароматом еловых веток выворачивает душу наизнанку. Они обречены. –Кошки-мышки, может, мы и прекратим, но разве это что-то изменит? –Ещё есть время, Выпуск не завтра ведь, – Сфинкс вздыхает и садится на общую кровать, втягивая за собой и Сову. –Сейчас надо как-то выбраться отсюда и наконец порадоваться празднику. Вспомни прошлый год.       Тогда Сову едва не разрывало от счастья, как маленького ребёнка, такое никогда не забудется. –У тебя есть скрепка? – Сфинкс встаёт и оглядывает комнату, получая отрицательный ответ. Взгляд тут же цепляется за кислотно-желтую вещицу под кроватью среди прочего мусора. –Теперь есть, – улыбается и кивает, –бери и пойдём отсюда. Я чувствую себя униженным, находясь здесь не по собственной воле.       Сова подбирает с пола скрепку и, прихрамывая, подходит к двери. Не зря Ключница ей рассказывала и показывала, как взламывать всевозможные замки. В Доме может всякое пригодиться, особенно если видишь дружбу с самим Табаки.       Через несколько минут Сова едва не кричит победное «да!», когда раздаётся щелчок. Дверь неприятно скрипит, отворяясь. Сфинкс выходит первым и замирает. Мгновение, и он заливается смехом. –Заткнись ты! – шипит знакомый голос. –Меня заставили, – к комнате подъезжает Курильщик в шапке эльфа-помощника, с подарками на коленях и до невозможности кислой миной. –Как вы вообще выбрались? –Хотел героически спасти? – скептически спрашивает Сфинкс, при слоняясь к стене. –Спасибо, можешь присвоить наше освобождение себе. –Подарки свои забирайте, – ворчит Курильщик. –И хватит хохотать, посмотрел бы я, если бы вся стая набросилась на тебя и заставила унижаться вместе с мелкотой и развозить эти коробки. Некоторые идиоты даже не удосужились нормально подписать их! – недовольно жалуется он под смех Совы и сдержанные смешки Сфинкса.       Две коробки с красиво выведенными «С. от С.» явно входят в число плохо подписанных.