Учитель

      Теперь Шэнь Цинцю был повсюду.       Черты его лица то и дело проступали в лицах людей и демонов, на которых Ло Бинхэ имел неосторожность взглянуть даже вскользь.       Взгляд глаз глубокого сине-зеленого цвета — тот самый, прямой и твердый, пусть и затаивший на самом дне каплю страха, — Ло Бинхэ теперь все время ощущал на себе. Ощущал даже в те моменты, когда оставался наедине с самим собой.       Ло Бинхэ смотрел на то, как одна из его многочисленных наложниц обмахивается изысканным веером, но вместо тонких женских пальцев с острыми коготками видел совсем другие — более длинные, с четко выделяющимися суставами и небольшими мозолями на указательном и среднем. Мизинец, кажется, гнулся чуть хуже остальных из-за старого перелома, поэтому, когда Учитель держал чашку, то это было весьма… Забавно?       — Лорд Ло? — державшаяся чуть позади него вместе с немногочисленной свитой Лю Минъянь была единственной, кто набрался храбрости окликнуть внезапно застывшего на одном месте правителя. И это неудивительно — во время вчерашнего совета Ло Бинхэ вдоволь напоил свой меч кровью лишь из-за пары не вовремя произнесенных слов. Число страхов, отравляющих души его подданных, только росло.       — Здесь стало слишком шумно, — слегка растягивая слова, произнес владыка и отвернулся, в последний раз мазнув взглядом по танцующему в руке вееру. — Разберись с этим.       — Лорд имеет в виду?.. — вуаль на лице Минъянь шевельнулась от резкого вдоха, на миг очертив контур нежных губ.       «Таких же, как у…»       — Этот лорд хочет тишины и поручает своей супруге разобраться со всем до того, как примется за решение проблемы лично.       Взгляд Лю Минъянь на миг дернулся к рукояти Синьмо, но затем снова опустился вниз.       — Будет исполнено.       Конечно, будет. Минъянь всегда понимала его желания с полуслова и действовала куда решительнее, чем милая шидзе Инъин. Но при этом куда более деликатно, чем Хуалин, обожавшая делать свои одежды еще ярче, окрашивая их кровью всех неугодных ее лорду. Даже жаль, что сегодня свиту сопровождения возглавляла не демоница…       И все же Ло Бинхэ действительно ощутил удовлетворение, когда доносившиеся из сада музыка и смех внезапно смолкли. В сумраке дворцового коридора, оставшись в полном одиночестве и тишине, он наконец позволил себе вслух выдохнуть короткое и болезненное:       — Почему ты не ушел со мной?       Из отполированного до блеска черного мрамора стены на него смотрело собственное отражение. Черты немного размыты, но фигура демона в отражении обрисована четко. Чуть прикрыв веки, можно было представить рядом с ней еще одну фигуру, простоволосую и в светлых одеждах. Точно так же тот, другой он, стоял напротив, пока Шэнь Цинцю доверчиво жался к нему, стараясь одновременно заслонить собой от чужака. Шэнь Цинцю, чью жизнь силами небесного демона оборвать было бы так же просто, как задуть свечу, пытался защитить своего никчемного ученика, являвшего собой средоточие всех демонических сил трех миров?       Ты воистину безумец, Шэнь Цинцю.       Впрочем, не только ты.       Тьма коридоров под дворцом была совсем иной, почти осязаемой. О, Ло Бинхэ хорошо знал этот путь. Он ходил по этим ступеням много-много лет, иногда забывая дорогу сюда на дни и даже месяцы, но возвращался раз за разом, даже когда самая темная и холодная камера в дальней части подземелий навсегда опустела. Раньше владыка трех миров приходил сюда не зажигая даже искры огня, его демоническим глазам не нужен был свет. И его пленник был последним живым существом в этом мире, которое заслуживало свет. Так Ло Бинхэ думал тогда.       Но сейчас все было иначе. На протянутой ладони вместе с яркой алой вспышкой взметнулся огонёк, выхватывая из тьмы покрытые инеем каменные стены и уходящие вниз ступени. Ровно двести сорок шесть ступеней и еще тридцать два шага к нужной камере.       Дверь в нее никогда не запиралась, а сейчас и вовсе была распахнута настежь. Свет от дрожащего на ладони пламени осветил крошечное помещение, отразился бликами в темных лужах на полу и не успевших проржаветь до конца цепях и оковах.       Уже несколько лет как пустых.       Теперь место тела, больше напоминавшего обглоданный кусок мяса, занимал концентрированный сгусток темной ци. Он грозовой тучей клубился над самым полом, жадно поглощая падающий на него свет, но тот, кто этот самый свет принес, был ему явно не по вкусу. Стоило Ло Бинхэ перешагнуть порог камеры, как сгусток отшатнулся от его ног и взметнулся вверх по стенам, цепляя глухо звякнувшие цепи.       — Здравствуй, Учитель.       Он снова начал называть этого Шэнь Цинцю Учителем, когда год назад вернулся из другого мира. Из мира, где Шэнь Цинцю действительно был любящим и заботливым Учителем, а не злобной, завистливой и мелочной тварью, почему-то принявшей облик прекрасного небожителя с благостным лицом. Да, Шэнь Цинцю из его мира уже давно был мертв, но разве есть что-то, что оказалось бы не по силам владыке трех миров, особенно если он всем своим существом жаждет это заполучить?       О, первые два месяца он отчаянно пытался вновь открыть проход в тот мир. Пытался раз за разом, пока хватало сил, которые — о ужас, — оказались не бесконечными. Синьмо жадно пожирал вливаемую в него ци и кровь, но словно навеки забыл, что когда-либо мог открывать проход в параллельный мир. Возможно, в том была вина плаксивой псины из того мира. Возможно, не хватало какого-то условия. Но как бы Ло Бинхэ не горел желанием в это же мгновение перенестись в тот мир и силой забрать любящего Учителя себе, он больше не мог этого сделать.       Тогда меч стал нашептывать ему о другом способе. Что есть смерть для демона, который держит в своих руках три мира и их безграничные возможности? Он может вернуть Шэнь Цинцю, своего Шэнь Цинцю к жизни. Восстановить его тело, которое оказалось так приятно держать в своих руках, и которое так восхитительно отзывается на прикосновения и ласки. Он может возродить Цинцзин из пепла, чтобы бамбуковая роща вновь перешептывалась в порывах ветра, а в окнах хижины снова горел уютный свет. Он даже готов подобно той плаксивой псине сидеть у ног Учителя и подавать ему пиалу с чаем по первому требованию. Само собой не для того, чтобы чай снова оказался на его волосах, а для этого он слегка вмешается в память и мысли Учителя, сделает его кротким и добрым. Таким же, как тот, который однажды заплел волосы Бинхэ в глупую косицу. Косицу, что так и осталась частью его прически.       Так в темнице, где однажды Шэнь Цинцю сумел оборвать свою жизнь из-за одной-единственной ошибки самоуверенного владыки, и появился ужасающий по своей сути сгусток темной ци, ставший результатом множества дней работы и бесконечного запаса сил, отданных Синьмо. Осколки практически уничтоженной души, пыль из давно высохшей крови… и то, что осталось от тела. Точнее, то, что удалось разыскать.       Ло Бинхэ был терпелив. Он ждал год… Нет, он ждал большую часть жизни.       Поэтому подождет еще.              Лю Минъянь было страшно. Впервые она не могла смотреть на своего супруга без ощущения липкого ужаса, охватывающего внутренности и сковывающего ноги куда надежнее любых цепей.       За последний год лорд Ло изменился так сильно, что даже она, прожившая с ним в браке дольше почти всех остальных жен и наложниц, едва могла узнать в нем того Ло Бинхэ, который когда-то в первый раз снимал с нее вуаль подрагивающими от волнения пальцами. На его бледном осунувшемся лице теперь не проскальзывало ни единой эмоции, ровно как и в глубине пустых алых глаз. Он будто стал тенью самого себя — потускневшим рисунком черной тушью на старом пергаменте. Он почти не разговаривал, а когда произносил слова, то словно бы выталкивал их из себя через силу. Он почти перестал замечать окружавших его людей, но иногда его взгляд замирал, будто он видел и узнавал кого-то, кого не видели прочие.       Лю Минъянь было очень страшно, и страх этот поселился в ней с тех самых пор, когда лорд Ло полгода назад внезапно устроил резню в собственном гареме. Одна из наложниц самовольно подошла к нему, пока он в одиночестве пил вино, провожая угасающий кроваво-алым закатом день. Минъянь не знала подробностей, но слуги шептались, что наложница посмела насмехаться над растрепанной косицей в строгой прическе владыки и даже потянулась к ней руками, чтобы переплести… Рук она лишилась в это же мгновение, а следом и головы, потому что истошный визг разрушил хрупкую тишину, которую теперь любил их повелитель. А затем лорд Ло прошелся по саду, проливая кровь всех, кто попадался ему под руку, без разбора. Слуги, жены, наложницы, даже его дети. Остановить обезумевшего владыку смогла только Инъин, упавшая перед ним на колени и отчаянно зовущая по имени. Лезвие Синьмо замерло на волоске от ее смертельно бледной шеи.       Перешептывания о том, что Ло Бинхэ сошел с ума, давно уже ходили в стенах дворца, но никто не решался действительно заговорить об этом в полный голос. Не решался до резни в гареме, которая буквально стала отправной точкой всему. Снова убийства, на этот раз слуг. Позже еще и еще. Лорды на совете, попытавшиеся поднять восстание князья, внезапно решившие «очистить мир от зла» заклинатели безымянных школ... Кровь всех их рано или поздно окрашивала алым демонический клинок.       Весь дворец липкой сетью окутал страх. Однажды одна из жен набралась смелости и подошла к лорду Ло с просьбой разорвать брак. Он посмотрел на нее как на пустое место и медленно кивнул. Тогда просящие разрыва брачных уз потянулись к нему вереницей. Само собой, только те, кому хватило смелости обратиться к безумному владыке.       Лю Минъянь даже не задумалась о том, чтобы просить о разводе. Свои клятвы она произнесла много лет назад и никогда не возьмет их обратно. Все, на что хватило ее мужества, это тайно переправить сына в царство людей к своей семье. Старый лорд Лю наверняка позаботится о мальчике, ведь он был так сильно похож на его погибшего много лет назад сына, а демоническая кровь в нем так и не проявилась.       Ло Бинхэ ожидаемо не заметил, что их ребенка больше не было во дворце. Он и саму Минъянь уже едва ли замечал и заговаривал с ней, только когда нужно было отослать прочь еще несколько раздражающих его наложниц или решить какой-то внутренний вопрос дворца.       Вот и сейчас облаченная в черные с золотом одежды императора фигура, в одиночестве сидевшая на ступенях у трона, казалась настолько далекой, что Минъянь ощутила невыносимую тоску. Когда он в последний раз называл ее по имени? Когда смотрел именно на нее?       — Лорд Ло.       Ее голос эхом разнесся под высокими сводами зала. Придворные, советники и стража, жавшиеся к стенам, чтобы держаться подальше от владыки, вздрогнули.       Ло Бинхэ медленно поднял голову, отведя взгляд от лежавшего на его коленях меча.       — Все почти готово, — на грани слышимости произнес он. Минъянь приблизилась еще на несколько шагов, пытаясь понять, к ней ли обращены слова.       — Мой лорд?       — Я был терпеливым. Я ждал.       — Мой лорд, я…       Резкий толчок едва не сбил Лю Минъянь с ног — ее спасла только воинская выучка. Не сразу до нее дошло, что это сама земля под дворцом содрогается. Большая часть собравшихся в тронном зале людей и демонов попадала на пол, послышались испуганные возгласы. И только Ло Бинхэ продолжал спокойно сидеть у подножия трона, а затем неспешно поднялся и перехватил Синьмо в левую руку. Земля вновь содрогнулась.       — Время пришло.       Впервые за долгие месяцы на лице владыки расцвела улыбка. Он поднял правую руку, и в его раскрытой ладони материализовался медленно разрастающийся сгусток тьмы. Минъянь словно сквозь толщу воды услышала испуганные вопли придворных за своей спиной. Кажется, их нервы окончательно сдали, и теперь все они разбегались из тронного зала подобно тараканам.       Сгусток тьмы все рос, пока не спорхнул с ладони Ло Бинхэ и не завис в воздухе, сворачиваясь подобно вихрю. От него так сильно разило темной демонической ци, что грудь невыносимо сдавило, едва позволяя сделать неглубокий вдох. Тьма разрасталась, и в какой-то момент Минъянь показалось, что она видит в этом завихрении силуэт человека… Что владыка пытался сделать? Что это все значило? Это что-то явно было плохим, и нужно было остановить его, вот только Лю Минъянь не могла сдвинуться с места.       В какой-то момент Ло Бинхэ порезал свою ладонь о лезвие меча, и тонкая струйка крови алой нитью потянулась к темному вихрю, опутывая его. Вместе с кровью тьма потянула на себя и силы демонического лорда — по бледному лицу скатилась и исчезла в высоком вороте капля пота, а острие Синьмо неудержимо клонилось вниз, пока не звякнуло о мраморные плиты.       Лю Минъянь все же заставила себя сдвинуться с места. Шаг за шагом, переставляя ставшие непомерно тяжелыми ноги, она приблизилась. Теперь ее и Ло Бинхэ разделяла только тьма.       — Бинхэ!       Окрик вышел жалким и заставил женщину захлебнуться приступом кашля, от которого на вуали остался смазанный алый след, но его оказалось достаточно. Владыка перевел на нее взгляд остекленевших глаз.       — Минъянь?.. — пробормотал он и потянулся к ней окровавленной ладонью. — Мне нужно еще немного силы. Прошу, помоги… Минъянь!       Его лицо скривилось словно от приступа боли, а в следующий миг сердце Лю Минъянь пропустило удар — теперь на нее смотрел Ло Бинхэ, каким она запомнила его в первые годы после их знакомства. Нежная улыбка на бледных губах, трогательная ямочка на щеке, чуть повлажневшие глаза, умоляющие выполнить его просьбу… Таким он был до того, как стер с лица земли всех своих врагов, объявил себя владыкой трех миров и перекроил их по своему желанию. Таким она его полюбила и поклялась всегда быть рядом.       Сцепив зубы, Минъянь протянула руку, касаясь кончиками пальцев его ладони, и тут же получила в ответ благодарную теплую улыбку. Ци безудержным потоком хлынула словно в бездну, заставив и без того нестабильное золотое ядро пульсировать, а меридианы гореть огнем.       Если сейчас она погибнет, Бинхэ хотя бы заметит ее жертву?..              Все закончилось внезапно. Синьмо со звоном упал на мраморные плиты.       Еще мгновение назад Ло Бинхэ буквально рвал себя на части, стараясь удержать контроль над вихрем темной ци, а теперь дернулся вперед подхватывая на руки безвольное тело, буквально соткавшееся из тьмы. Ослабевшие ноги подломились, и он рухнул на колени, прижимая к себе того, о ком грезил все последние месяцы. В нескольких шагах от него в приступе кровавого кашля захлебывалась Лю Минъянь, но ему больше не было дела до той, чью заклинательскую суть он едва не уничтожил.       Он смог. У него получилось. Спустя столько томительных дней ожидания он наконец получил то, чего жаждал всю жизнь. Понимание, что Учитель всегда был сутью его существования в любом из миров, пришло не сразу, но принять это оказалось так легко. Словно кто-то в одно мгновение стер из его памяти всю обиду, злость и ненависть. Все страдания, лишения и унижения, что он пережил благодаря Учителю, стали такими эфемерными и далекими. Конечно, он простит Учителя, простит даже за падение в Бездну. Ведь Учитель хотел… Да, Учитель хотел чтобы его ученик стал сильнее. А все те мучения, которым он подверг Учителя после… Его Учитель добр и великодушен, он простит. Наверняка простит.       Именно в этом Ло Бинхэ убеждал себя изо дня в день, пока его воспаленный разум не начал считать это единственной истиной, отвергая все прочие.       Бинхэ поднял руку и подрагивающими пальцами очертил скулу на прекрасном, словно принадлежащем небожителю, лице Шэнь Цинцю.       — Учитель, позаботься обо мне, — с нежностью прошептал он, мягко касаясь краешка мягких губ, а затем склонился, чтобы оставить на них поцелуй.       Шэнь Цинцю не отреагировал — он даже не дышал, а его тело было холодным и чуть влажным. Но это ведь уже лучше, чем ничего, верно? Осколки души уже привязаны к телу, и Бинхэ просто нужно немного больше сил, чтобы вернуть само тело к жизни. Он заставил часть дворца обрушиться и использовал агонию смерти, чтобы активировать заклинание. Он едва не вычерпал до дна себя и могущественную бессмертную заклинательницу. Он ведь может взять еще немного?..       И тут Шэнь Цинцю распахнул глаза, заставив Бинхэ невольно отшатнуться от прекрасного лица. Вместо глубин морских вод, подсвеченных лучами солнца, на него смотрела кромешная тьма, хаотичными узорами расползавшаяся по белкам глаз и оттуда перетекающая на бледную кожу щек.       — Учитель?!       Ло Бинхэ в панике снова потянулся к его лицу, пытаясь взять под контроль внезапно хлынувшую обратно демоническую ци, но та утекала словно вода сквозь пальцы, совершенно не поддаваясь контролю.       — Нет, я…       Удушающая паника неотвратимым валом поднималась изнутри. Он ведь все сделал правильно. Он держал все под контролем. Он не мог ошибиться! Он был владыкой трех миров, его сила подобна безбрежному океану и бескрайнему небу! Он… ничего не мог сделать.       Шэнь Цинцю захрипел, его тело содрогнулось в конвульсиях, словно пытаясь вырваться из крепко обнимающих его рук. Ярко сияющее черное лезвие Синьмо потускнело — владелец, что прежде так щедро кормил жадный клинок своими силами и жизнями врагов, теперь оттягивал на себя каждую крупицу сил меча, пытаясь остановить разрушение тела Учителя. Но эрозия тьмы не поддавалась контролю: черные узоры змеились уже по белоснежной шее, перекидываясь на росчерк ключиц и неспешно опускаясь к сердцу.       — Светлая ци… Она должна помочь, Учитель ведь заклинатель!       Ло Бинхэ в панике заметался, пытаясь встать, но у него больше не оставалось сил поднять даже собственный вес, не говоря уже про двойной. Но он ни за что бы не выпустил тело Шэнь Цинцю из рук.       — Минъянь… Минъянь!       Он внезапно вспомнил, что супруга все еще находилась рядом. Его добрая и верная супруга, что всегда заботилась о нем. Она может помочь.       Но встретившись взглядом с полными тоски и боли прекрасными серыми глазами, Бинхэ все понял.       — Мне жаль, — шевельнулись окровавленные губы, которые больше не скрывала вуаль. — Я не в силах ему помочь. Бинхэ, я правда больше не мо...       Что-то звонко хрустнуло, заставив ее замолчать. Взгляд Минъянь переместился куда-то в сторону, и в то же мгновение ее глаза расширились от ужаса. Медленно повернув голову в том же направлении Бинхэ ощутил, как внутренности покрываются льдом — клинок Синьмо рассыпался на осколки.       В следующий момент его руки опустели. Тело Учителя, которое он так отчаянно прижимал к себе, отдавая все силы до последней капли, отдавая всего себя, исчезло. Растворилось потоками тьмы, лениво схлынувшими во все стороны и смешавшимися с тенями.       — Нет.              Огонь пожирал некогда прекрасный и грандиозный дворец владыки трех миров. Зарево пожара окрасило ночное небо в цвет свежей крови, освещая пространство на много ли вокруг. Пылали неприступные башни, изящные беседки и пагоды обрушивались подобно игрушечным дворцам из золотых пластин, гибли в безжалостном пламени прекрасные цветущие сады.       Нин Инъин тихо плакала, не сводя глаз с ослепительно-яркого пламени. Если бы не жавшаяся к ее ноге младшая дочь и не пристальный взгляд сына, она бы наверняка бросилась в пламя в попытке найти и спасти…       А еще была Лю Минъянь. Смертельно бледная Лю Минъянь без привычной вуали, которая едва успела броситься к вбежавшей в тронный зал Инъин и вытолкнуть ее наружу, когда над их головами развернулся первый лепесток огненного цветка, поглощая клановый знак небесных демонов на створках двери. Хаос, что царил во дворце после того, как из-за внезапного землетрясения обрушилось западное крыло, разгорелся с новой силой. Все обитатели дворца, не успевшие выбраться из него ранее, спасались бегством, но демоническое пламя было куда быстрее, с жадностью поглощая все, до чего успевало дотянуться.       — Ты не сможешь ему помочь, — хриплый из-за постоянного кашля голос Лю Минъянь доносился до Инъин словно сквозь толщу воды. — Ему никто не в силах помочь, сестра. Теперь на все воля небес.       Хмурый юноша с алой меткой на лбу согласно кивнул и бережно заставил Нин Инъин отвернуться от пылающего дворца. Покрасневшие от слез глаза матери обратились к его лицу, а затем и ее дрожащая рука нежно коснулась его щеки.       Их сын был так похож на отца, на ее А-Ло, когда тому было пятнадцать, и они вместе обучались искусствам на пике Цинцзин.       А вся жизнь — такая прекрасная и светлая, — еще была только впереди.              Стены тронного зала выстояли, но теперь их, как и пол, покрывал толстый слой копоти. Часть крыши над самым центром зала рухнула, усыпав пол обломками обгоревших стропил и закопченной черепицы, а сквозь образовавшиеся прорехи словно нехотя пробивался тусклый свет, который выхватывал из сумрака разбитые ступени и высокий трон.       У трона, положив голову на сиденье, на коленях стоял человек. Огонь, что почти сутки бесновался в стенах дворца, едва подпалил край его дорогих одежд, не затронув ни клочка бледной кожи или разметавшихся в беспорядке волос. Демоническое пламя подобно верной собаке никогда не решилось бы укусить своего хозяина.       Крепко зажмурив глаза, Ло Бинхэ уткнулся лбом в прохладную поверхность сидения трона, который для него вовсе не был пустым.       Колени Учителя даже сквозь множество слоев светлых одежд ощущались твердыми. Конечно, он ведь держал своего Учителя в руках и прекрасно помнит, что тело заклинателя едва ли может быть мягким. Возможно, он сможет настоять на том, чтобы Учитель питался лучше, и тогда…       — Бинхэ, — тон Учителя был мягким, но с каплей укоризны. — Ты осознал, в чем допустил ошибку?       — Этот ученик сожалеет, — глухо пробормотал в ответ Бинхэ, потираясь виском о обтянутую тканью острую коленку.       Над его головой раздался тихий вздох, а затем изящные длинные пальцы с небольшими мозолями на указательном и среднем вплелись в темные спутанные кудри, нежно поглаживая и разбирая их на локоны.       — Если сожалеешь, значит, не осознал. Этому Учителю придется повторить все с самого начала.       — Учитель, — Ло Бинхэ внезапно вскинулся, заставив сидящего перед ним человека вздрогнуть и едва заметно нахмуриться, демонстрируя неодобрение импульсивными порывами ученика. Но дарящую осторожные ласки руку тот так и не отнял.       — Что такое?       — Ты ведь… Ты ведь не откажешься от меня? Ты не оставишь меня?       Тень недовольства — такая до боли знакомая, — на миг промелькнула на прекрасном лице и тут же исчезла, сменившись мягкой улыбкой. Рука в волосах сместилась ниже, кончики пальцев нежно обрисовали контур лица Бинхэ, поддев подбородок.       — Учитель всегда был и будет с тобой, Бинхэ. В этом он готов поклясться.              Учитель всегда был и будет с тобой.