Книга за семью печатями

Длинная аллея, ведущая к парадному входу в академию, обычно была полна людей. Ради того, чтобы просто пройтись по ней, многие ученики забывали о трудности уроков и выходили из дома раньше положенного. Как можно не восхититься идеально подстриженными кипарисами, что в ровный ряд выстроились у края широкой дороги? Как не прогуляться по зеленому парку, все дорожки которого изведать было невозможно из-за чудной магии, заставлявшей тропинки менять свое направление каждую ночь? Как не остановиться и не понаблюдать за редкими птицами, заливавшими всю аллею причудливым пением и без конца прыгающими в роскошных клетках и вольерах? Гости академии, прибывшие сюда впервые, хоть и были наслышаны о красоте этого места, но все равно каждый раз опаздывали на важнейшие совещания и встречи, теряя время в прогулках. Так вот, и сама аллея, и пара десятков длинных ступеней, что вели к холлу, становились безлюдными во время занятий. Так и сейчас: хотя с начала первого урока прошло около двух минут, все пространство у академии будто вымерло. Даже птицы замолчали, специально обученные не издавать ни звука, пока идут уроки. Только одна фигура виднелась на дороге; она бежала с сумкой наперевес и время от времени едва не падала, тем не менее, не сбавляя скорости. Птицы, обиженные тем, как бессовестно проигнорировали блеск их ухоженных перьев, гордо отворачивались от девушки, а когда та пересекла улицу и ввалилась в академию, тяжело дыша, пернатые снова вернулись к обычной жизни. Девушку эту звали Гальциона, и сказать о ней, на самом деле, можно было бы многое. Но сейчас, за неимением времени на уточнения, стоит упомянуть лишь одно: Гальциону невзлюбила сама жизнь. С самого утра ее день не задался: впереди была важная контрольная по алхимии, но каждая вещь, что была в доме у девушки, будто специально пыталась ее задержать. Будильник сработал не вовремя, чайник почему-то опрокинулся, едва не залив саму девушку и всю кухню кипятком, расческа запуталась в кудрях так, что пришлось отрезать пару прядей, а ключи сначала куда-то исчезли, а потом волшебным образом нашлись в старой шапке, которая лежала в самом дальнем углу шкафа. Гальционе казалось, что идти куда-либо сегодня — ужасная затея, казалось, что стоит прислушаться к знакам, что ей дает судьба, но важный зачет маячил в голове и кричал: «не сдашь сейчас — все равно я тебя найду». Пусть и с опозданием, но девушка все же благополучно дошла до академии и ввалилась в кабинет, когда учитель уже занялся распределением вариантов, конечно же, при помощи магии. Листочки сами собой летели на парты к ученикам, будто специально по пути задевая её. «Вот спасибо», — думала она. Одним из стимулов выйти из дома для Гальционы была ее подруга, безнадежно-беспечная Селиция, именуемая всей школой «гением-механиком» и «самым упертым человеком на свете». Как эта гиперактивная и фанатичная особа сошлась с флегматичной Гальционой, можно было лишь гадать, поэтому для их одноклассников факт их долгой дружбы оставался просто фактом. Дружат и дружат, что с них взять. Гальциона уже по привычке направилась в сторону парты, где они с Селицией обычно сидели, как ее взгляд зацепился за кое-что необычное рядом с подругой. Точнее, за кое-кого. Это было уже предательство! Рядом с Селицией примостилась чья-то непонятная фигура, и мало того, что это нечто просто находилось там, так Селиция еще и увлеченно с ним болтала! Увидев, что место рядом с подругой занято, девушка, злобно топая, прошла к одной из свободных задних парт и расположилась там. Конечно, именно какой-то тощий очкарик из параллели, а не она, должен был сесть с Селицией. Её Селицией! Однако дальше дуться на подругу у девушки не вышло: лист с контрольной работой прилетел на ее парту. Закусив щеку, Гальциона взяла ручку и принялась за дело. Теоретические задания всегда получались у нее отлично, тогда как Селиция была сильнее в практических работах, не считая нужным раздумывать над какими-то задачами и тестиками. В общем, они прекрасно дополняли друг друга, и сейчас, видя, как Селиция, от усердия грызущая ручку, пыталась справиться с легчайшими вопросами без ее помощи, Гальциона тихо восторжествовала. *** — У меня высший балл, представляешь! Это все Иларион помог, что бы я без него делала, — распиналась Селиция перед позеленевшей от раздражения подругой. Гальциона была готова ее придушить. — Это несправедливо! Когда я тебе помогаю, так от тебя банального «спасибо» не дождешься, а как этот задохлик… –она со всей злостью запихнула книги в сумку. — Но раз ты так хочешь, сиди с ним дальше. Не услышав больше от подруги ни слова, Гальциона поторопилась к выходу из кабинета, напоследок обернувшись на Селицию. Та на нее даже не смотрела, вернувшись к разговору с парнишкой. «Да что она в нем нашла?» — думала девушка, спускаясь по широкой винтовой лестнице вниз, — «Он, небось, впервые в жизни с женщиной контактирует, страшилище. Как Селиция раскается, я ее не буду прощать целый день, пускай поймет, каково мне было». Так, мысленно строя подруге всевозможные козни, Гальциона задумчиво вышла из академии и поплелась в сторону парка. Она остановилась на мысли о том, как славно было бы пробраться в дом Селиции и украсть что-нибудь из ее изобретений, как вдруг обо что-то споткнулась. Гальциона даже не успела приподняться, как нечто тяжелое придавило ее голову к земле. — Не видишь, куда прешься, идиотка? — раздалось сверху. Голос человека, который это произнес, был очень хорошо знаком Гальционе. Он преследовал ее в стенах академии, реже — на улице и чаще всего — в страшных снах. Это была Хиония. Эта девушка со своей компанией не давала Гальционе мирно жить уже как шесть лет, регулярно жестоко издевалась над ней и нередко доводила до травм. Безнаказанными они оставались лишь по той простой причине, что их действия никогда не имели свидетелей, а потому все можно было подстроить под свойственную Гальционе неловкость. Она знала, как действовать, чтобы ее как можно быстрее оставили в покое, поэтому просто лежала, вдыхая запах сырой земли под ней. — Ты за нами следила, дрянь? — на тихое «нет» Хиона убрала с головы Гальционы свою ногу в тяжелом сапоге и схватила девушку за волосы, приподнимая и заставляя взглянуть на себя. Гальциона до боли в глазах отвела взгляд в сторону. — Серьезно? Тогда зачем шла следом? Ты думаешь, что я слепая? — Я не шла за вами, отпусти, — Гальциона могла бы привести сколько угодно доказательств, но не факт, что после словесной перепалки ее руки остались бы целыми. Молчание означало бы приговор не менее страшный — после слов «язык проглотила?» ее рот обычно наполнялся горстью земли. Ограничиться минимумом слов было пусть и не лучшей, но привычной стратегией. Хиония с силой подняла ее на ноги и оттолкнула от себя с гримасой отвращения на лице. Гальциона едва устояла и схватилась за корявый ствол дерева за собой, чтобы не упасть. — Беги, пока не передумала, — сказала она, а кучка человек сзади нее разразилась неодобрительными криками. Они явно не хотели отпускать такую простую и привычную жертву. — Я что тебе сказала? Уноси ноги, безмозглая. Гальциона тут же сорвалась с места, не оглядываясь. Она осознавала, что по лицу ее стегали длинные ветви деревьев и что под ногами не было даже тропинки, но быть униженной компанией твари для нее сейчас было куда менее страшно, чем убежать неизвестно куда. Она остановилась, чтобы отдышаться, только спустя пять минут, когда убедилась, что погони сзади нет, и прислонилась к какому-то деревцу. Место, где она очутилась, не было похоже на глубины парка. Девушка вообще не была уверена, что сюда когда-нибудь ступала нога человека. «Только не это», — пронеслось в ее голове. Кажется, она забежала в запретную часть леса. Лес, около которого была построена академия, пользовался поистине дурной славой. По рассказам, ни один человек, что заходил сюда, не мог найти выход, и в итоге погибал в лесу. Многие считали это байкой, чтобы дети из академии не бегали почем зря по лесу, но по выражению лиц преподавателей, рассказывающих об ужасах леса, было понятно, что за банальной историей скрывается нечто пугающее, о чем говорить даже со старшими учениками ни в коем случае нельзя. Гальциона относилась к таким вещам скептически и сейчас решила не волноваться. Земля после недавнего дождя была слегка влажной, поэтому, стоит ей найти свои следы, она сразу выберется. Только вот следов нигде не было. Она помнила, как ломала ветки по пути сюда, в то самое место, где она стояла, но поломанного куста также не наблюдалось. «Ладно, я же не так и далеко зашла. Поброжу и выберусь». Кроны столетних деревьев над головой срастались друг с другом так, что лес был погружен во мрак. Не было слышно ни птичьего щебета, ни шума ветра — лес будто вымер, и давящая тишина вокруг постепенно начинала действовать на нервы. Гальциона шла молча, чтобы ненароком не дать компании твари наводку, — вдруг они все же преследуют ее, — а в голове не было ни одной мысли. По ощущениям, времени прошло немного, отсилы полчаса, но тьма леса сгущалась, как во время сумерек. Целый день пройти никак не мог, Гальциона не чувствовала ни усталости, ни голода, поэтому вариант с «потерянным временем» не имел никакого смысла. Лес вокруг не менялся вообще. Вдруг на пути девушки в который раз попалось забавное дерево с двумя стволами, между которыми лежало пустое птичье гнездо. «Кругами, что ли, хожу?» — подумала Гальциона и, подняв с земли камешек, сделала небольшую засечку на стволе, чтобы проверить свою гипотезу. Она пошла дальше и через несколько минут снова встретила такое же дерево, но уже безо всяких меток на нем. «Возможно, это какое-то сводящее с ума колдовство, или просто лес такой странный», — думала она. «Как мне отсюда выбираться?» Вдруг откуда-то справа послышался тихий шум. Хруст ветвей на земле. «Тут кто-то есть!» — обрадовалась Гальциона и побежала по направлению к источнику звука, наплевав на безопасность и страх. Звук слышался неподалеку, но бежать пришлось несколько минут. Среди чащи леса виднелась чья-то фигура, стоящая неподвижно, но она выглядела, как человек, и девушка понеслась к ней. — Есть тут кто? Эй, вы меня слышите? — кричала девушка, пробираясь через кусты к человеку. В полумраке определить, кто это, было очень сложно, поэтому она на всякий случай не стала подходить близко и остановилась в нескольких метрах за спиной незнакомца. Он не отвечал, даже не обернулся на звук, но его руки, сжимавшие предплечья, заметно дрожали. Девушка описала вокруг человека полукруг, приближаясь к нему теперь уже спереди. И только сейчас она поняла… — Пересвет? — воскликнула она, заприметив знакомые черты лица. Но тут же, проследив направление взгляда старого знакомого, она посмотрела на землю. У ног мужчины, на небольшой полянке, на напитанной кровью красной земле лежало обезображенное до невозможно, когда-то человеческое тело. Ноги Гальционы подкосились, и, лишь она захотела что-то сказать, она потеряла сознание. *** Гальциона не знала, сколько времени она так провела, когда ее вдруг привела в сознание резкая боль в районе шеи. Она дернулась и открыла глаза, осознавая, что лежит на устланном опавшей листвой ковре леса. Сверху раздалось тихое «ой». — Прости, но ты не пушинка. Я и так тебя десять минут уже тащу, вот отдохнуть хотел, но, раз уж ты пришла в себя… — Пересвет стоял неподалеку от Гальционы, пытаясь восстановить дыхание. Пусть девушка и видела его мельком временами в академии, но наедине они не находились уже много лет. И все же, как же он изменился! Его розовые волосы стали куда длиннее, и, хотя по неаккуратному хвостику видно было, что ухаживали за ними не со всей тщательностью, она по привычке на них засмотрелась. Прямо как в старые времена. — Эй? Ты… ты меня слышишь вообще? — Гальциона пару раз утвердительно кивнула. — Идти можешь? — Да, — в подтверждение Гальциона преодолела головокружение и нарастающий шум в ушах и встала, придерживаясь за то самое двойное дерево, что сейчас снова очутилось рядом. Не говоря больше ничего, Пересвет пошел дальше. Гальционе не оставалось ничего, кроме как последовать за ним, хотя вопросов на языке крутилась куча, а перед глазами стояла отвратительная картина трупа. Меньше всего хотелось сейчас смотреть на себя — если она увидит на своих руках хоть каплю крови, то точно не выдержит. Мрачный лес вокруг больше не казался таким пустым, ведь его наполнили звуки чужих шагов и неровного дыхания. Однако чувство одиночества не проходило. После загадочной гибели отца Гальциона и ее друг больше не разговаривали. Девушка временами думала, каким будет их первый разговор после долгой разлуки — до ужаса драматичным, как в фильмах? Может, вообще будничным? Да лучше бы Пересвет накричал на нее, чем общался с ней вот так, будто его вынудили. Гальциона поспорить была готова, что он не просто так избегал называть ее по имени. Серьезно, «ты»? После всех этих лет? Хотя Гальциона и Пересвет шли буквально на расстоянии пары метров, между ними будто все так же была глубокая пропасть. Но, чтобы не портить и так долгожданный момент встречи, девушка решила отложить важный диалог на потом. Если Пересвет снова не сбежит от нее, само собой. — Что за чертовщина там вообще была? И куда мы идем? — спросила Гальциона, поравнявшись с Пересветом. Он, не поворачиваясь к ней, мотнул головой. — Не знаю, ничего не знаю. Я пытаюсь найти… тут где-то должен быть… Язык Пересвета вдруг начал заплетаться, а ноги — подкашиваться. Гальциона с самого момента, как очнулась, чувствовала себя неважно, поэтому не обратила внимания на внезапно появившуюся сонливость. Небо, которое просвечивало сквозь высокие кроны деревьев, было все так же дневным, светлым. Однако одна деталь в неизменном окружении поменялась, и Гальциона все не могла понять, что же не так, пока не заметила облако плотного тумана, что сначала обволакивало их ноги, а потом начало подниматься выше, доходя до груди. — Нам стоит бежать… — промямлил Пересвет, падая наземь. Гальциона даже не успела ничего сказать, отправляясь за ним. Прямо перед тем, как вновь потерять сознание, она услышала где-то рядом странный шум, но даже подумать о нем не успела, отключаясь.