miraculum

Пленительный запах амбры, слышимый за километр; следы молочных ступней, оставленные на мокром песке; красноречивое пятно от вина на твоей льняной рубашке; тонкие фаланги пальцев, сотканные из множества прозрачных паутин. Тёмно-ореховые волосы бережно развеваются ветром, подобно корабельному парусу в непогоду; то поднимаясь вверх, как белогрудая чайка, то ниспадая, словно морская волна после очередного всплеска. Мои пальцы касаются твоих щёк, я осторожно, будто боюсь, что ты вот-вот расколешься как фарфоровая статуэтка, провожу невидимую линию от острой скулы до припухших от долгих поцелуев губ. Ты вновь оказываешь мне услугу, как обычно одаривая меня своей пленительной улыбкой, от которой в теле сводит каждую мышцу и кажется, что ещё совсем немного и сердце непременно лопнет. Лопнет, как оконное стекло во время землетрясения, как праздничный шарик в руках у неугомонного ребенка, как капилляры в глазах у уставшей от работы и истерзанной жизнью матери. Ты рывком перехватываешь моё запястье, обвивая его хилыми пальцами, и подносишь к своему стянутому в тонкую ниточку рту; блаженно прикрываешь прозрачные нефритовые глаза, пока твои губы безудержно, с особой расторопностью и горячностью, касаются моих пальцев, не пропуская ни один миллиметр. Твои глаза широко распахиваются, моментально фокусируясь на моём лице; я чувствую, как грудная клетка отяжелела подобно камню, поднимаемому в гору из раза в раз Сизифом. — У тебя мертвые пальцы, ты знал? — хитро шепчет Лиам, склонив голову набок и пронзая меня холодным взглядом. — Что? Что ты имеешь в виду? — раздаётся мой низкий голос, под аккомпанемент его звонкого смеха, заставившего взмыть птиц высоко в серое небо. — Они мёртвые, потому что я поцеловал их. Помнишь легенду о Царе Мидасе? Короле, который превращал всё, чего касался, в золото. — Как же мне быть? Ведь мёртвыми пальцами я не смогу играть на гитаре, Лиам. Я не успеваю договорить, как ты сносишь меня с ног, налетев словно оголодавший ястреб на изнемогающую синицу, жадно прокалывая когтями плоть. Твои пальцы крепко вцепились в мои волосы, без шансов на освобождение. Ты имеешь совесть глумиться надо мной, то медленно поднося свои губы так близко к моим, что я могу почувствовать твоё горячее дыхание, то безжалостно впиваясь ими, доводя этим до пьянящей гипоксии. — Ноэл, ты ведь всегда будешь принадлежать только мне и любить только меня, правда? — за секунду его взгляд становится поникшим и ослабленным. — Что? Да... Конечно. Конечно, Лиам. — Ты... Обещаешь? — Да. Я обещаю. В небе громко кричат чайки, словно хотят предупредить о чём-то неминуемом, холодный ветер усиливается, мне становится тяжело смотреть на тебя и в конце концов приходится закрыть глаза, чтобы они не слезились. Но когда я открываю их, в надежде снова увидеть тебя, почувствовать твой запах, взглянуть на твою драгоценную улыбку, я вижу лишь спокойную, тёмную воду, иногда набегающую на берег и оставляющую за собой солёный след.